Океан любви

Надежда Викторовна Кудякова

Захватывающая история, которая открывает тайны нового мира, которая стирает грани и приглашает погрузиться в особую реальность, дает возможность узнать, какова реальность у других людей. У людей, которые познали любовь и вошли в океан вечной любви, чтобы взлететь на водном столпе до небес. Каким видят эти люди свой мир, живя среди нас, на Земле. Как они справляются с ударами судьбы и сложными ситуациями.

ГЛАВА III. Свеча любви

Вечер, тридцать первое декабря. Люба в гостиной одна. Она расположилась лицом к камину и смотрела на огонь. Комната красиво украшена, наступает новый год. Все композиции и элементы декоров девушка подбирала сама, оформление гостиной заняло у нее несколько дней. Сейчас с удовлетворением окинула взглядом свою работу и задержала взор на языках пламени играющих в камине. В это время не хотелось ни о чем думать, просто огонь давал ощущение принятия того, что ты есть на этом свете, дышишь, чувствуешь…. Это вводило Любу в состояние покоя, умиротворения. Все невзгоды, болезни, боль исчезли. И девушке казалось, что сейчас есть только этот огонь и она. Домашние, увидев Любу в таком состоянии, старались не мешать. И каждый занимался своим делом тихо, только чтобы не отвлекать, не беспокоить это чудное создание.

На какое-то мгновение Любе вдруг показалось, что она видит лицо своего доктора в языках пламени камина. Она закрыла глаза, а когда открыла, то увидела, что перед ней стоит тот самый доктор.

— Что это? — прошептала девушка.

Снова закрыла глаза, не понимая, что происходит. Он взял ее руку и положил между своих ладоней. Словно кипятком ошпарилось сердце девушки в этот момент, и тепло полилось по всему телу до самых пальчиков ног. Она подняла веки — перед ней стоял Василий, красивый и серьезный. Люба чуть разомкнула губы, хотела что-то сказать, но не смогла. Она смотрела на этого человека как завороженная. Василий нежно обнял ее за плечи и тихо сказал:

— Здравствуйте, Люба!

Девушка не могла говорить. Она опустила веки и из ее глаз потекли слезы. Молодой доктор сел напротив, взял ее руки в свои и, молча, смотрел на нее. У Любы затрепетало все внутри. Она не смела, поднять глаз, только чувствовала, что происходит с ее телом. А оно, то наполнялось приятным теплом, то тряслось, то ей казалось, что она летит, то опять становилось тепло. Василий все это время держал Любу за руки и не сводил с нее глаз. Они не проронили ни слова. Так прошел час. Все домашние украдкой наблюдали эту сцену, но никто не посмел помешать.

Наконец девушка подняла веки и их взгляды слились. Им не надо было что-то говорить друг другу, они чувствовали все. И им не хотелось размыкать рук, так как понимали, что прекратится этот энергетический обмен, от которого сейчас им было так хорошо. Так прошло примерно еще полчаса. Наконец Василий произнес:

— Мне пора ехать. Мы обязательно встретимся. Нам о многом надо поговорить.

Он почувствовал Любино волнение, но она по-прежнему, не произнесла, ни слова. Молодой человек отпустил руки девушки, взял нежно ее лицо в свои ладони и поцеловал прямо в губы. Это был нежнейший поцелуй. Его губы пылали огнем. В буквальном смысле слова — жаркий поцелуй. И снова девушка почувствовала, как ей тепло и хорошо. Но вдруг он резко повернулся и удалился из комнаты. А на губах девушки остался след нежнейшего жаркого поцелуя.

Через некоторое время к Любе подошел отец.

— Как ты? — спросил он.

— Помоги мне подняться в мою комнату. Я хочу понять, что это было. Думаю, картина мне поможет.

Люба спустилась к столу только ближе к двенадцати часам. Вся семья была в сборе. Чудесный вечер провела семья. Встретили новый год, как говорится, на славу. Дело в том, что здесь все знают цену каждой минуте, проведенной в кругу родных и друзей. Поэтому, когда предоставляется возможность собраться, обязательно организуются различные игры, развлечения с призами и подарками.

Раиса Васильевна была просто на седьмом небе от счастья. Ведь ей довелось попасть в такую дружную семью, где ее приняли как родную. Она искренне выражала свою благодарность и вселенной, и всем людям, которые ее сейчас окружали и дарили свое тепло. В момент, когда все уже стали расходиться, женщина проводила Любу в комнату и расплакавшись, сказала:

— Девочка моя, у меня нет слов, чтобы выразить свою благодарность за счастье, которое я обрела через тебя. Это настолько огромное чувство, что не передать словами. Я хотела доставить тебе радость, съездив к доктору. Он приехал. Но я вижу, что сделала что-то не так. Ты сильно расстроилась после этой встречи.

— Что Вы, милая моя! Все хорошо! Я рада, что Вам у нас понравилось. Живите сколько хотите. А эта встреча была нужна нам обоим. Понимаете, не говоря ни слова, мы чувствовали друг друга. Это дорогого стоит. А плакала я потому, что встреча была слишком коротка. Я чувствовала, что долго его не увижу. И мне не хотелось портить это чувственное состояние словами. Иногда слова все портят. В данном случае мне казалось, что если скажу хоть слово, то потеряю те ощущения, которые были во мне в это время. Это подобно песне, глубокой волне, небу…. Я не знаю, как описать…. Мне было так хорошо! Он это понимал. Я знаю. Спасибо Вам. Вы действительно помогли, если бы Вы не съездили в больницу, возможно еще очень долго мы бы не смогли понять и ощутить то, что произошло…… Спасибо!

— Ну что ты, я всем сердцем желаю тебе только добра и верю в то, что тебя ждет счастливое будущее с этим человеком. Отдыхай, моя милая.

И Раиса Васильевна удалилась. Люба еще какое-то время смотрела на картину, которую нашла в развалинах, ей казалось, что она передает ей какую-то информацию, такую важную и близкую сердцу…. Но пока не могла понять. Она только чувствовала, что в тот вечер картина сама хотела попасть к ней в руки и звала. Девушка понимала, что все произошедшее с ней не случайность. «Должно быть, я слишком устала», — подумала Люба и крепко заснула.

***

В этот жаркий июльский день на берегу водоема, что находился близ сада Редковых, собрались дети и подростки поселка. Они шумно резвились, смеялись, купались. Люба сидела на скамье в тени густых деревьев. Ветра не было, и она писала любимый пейзаж, видом которого любовалась с самого детства. Ей хотелось передать именно тишину этого места. За прудом был зеленый холм — на холме одиноко росла береза, ветви которой очень густо и кудряво были уложены в шикарную прическу. Эта береза напоминала Любе стройную девушку с очень красивыми волосами. Она так горделиво и величаво стояла на холме, как будто демонстрировала свою красоту и говорила всем, что счастлива быть здесь, именно с этим холмом. Подножие этого холма было окружено хороводом густого кудрявого кустарника. Выглядело это, будто низ юбки обрамляют обильные оборки.

У девушки было чувство, что она в скором времени покинет поселок и больше уже никогда не увидит этого пейзажа. Поэтому ей хотелось передать свои впечатления красками. Пальцы пока не работали так ловко, как раньше, но все же девушка могла держать кисть и не спеша выводила мазок за мазком. В какой-то момент, почувствовав боль в руке от напряжения, девушка прекратила процесс, положила кисть и стала наблюдать за детьми. «Какие они счастливые», — думала Люба. Она вспоминала свое детство, свою подругу Асю, как им было хорошо. Думала о своем докторе, ведь она не видела его с того самого новогоднего вечера.

Надо сказать, что девушка после этого визита стремительно пошла на поправку. Конечно, ей пришлось пройти еще много восстановительных процедур, и она сама постоянно выполняла все рекомендации докторов, но на данный период времени, ходила она, пока опираясь на специальную трость, и не могла поворачивать голову так легко, как раньше. И все же она ходила сама, не смотря на всю серьезность полученной травмы позвоночника. Это ее великое достижение. Только ей было известно, каким трудом в физическом и психологическом плане ей далась эта победа. Она благодарна всем, кто был рядом с ней, но знает, что без собственного желания и воли ничего не может произойти.

И вот она сидит сейчас здесь, пришла сама, перед ней мольберт. И она уже может потихоньку заниматься любимым делом. Два чувства одновременно посетили девушку, счастья и тоски. Тосковала она по своему доктору, так хотелось его увидеть, что просто сердце плакало.

Вдруг ее глаза кто-то закрыл большими теплыми ладонями. Она положила свои ладони на эти, нежно прижимая к своим глазам. «Это он», — пронеслось у нее голове. И она принялась ласково их целовать.

— Это они, это эти руки меня спасали! Я их узнала! Эти, эти руки…, повторяла тихим голосом Люба, продолжая прижиматься к ним губами.

— Это здесь живет столь ароматная березка? Это здесь я слышал таинственный трепет ее души? — стараясь скромно убрать руки, говорил их обладатель.

— Я ждала.

— Я знаю. Каждую минуту я чувствую тебя, твое настроение, твою боль и радость. Позволь прикасаться к тебе, пылаю чувствовать тебя еще и наяву.

Она взяла его руку и положила себе на грудь. Он чувствовал биение сердца и ее глубокое дыхание. Люба молчала и смотрела внимательно в его глаза. Не отрывая взгляда от глаз девушки, он нежно повел руку вверх к ее тонкой изящной шее, провел по плечам, по спине — до талии, крепко обнял. Другая его рука оказалась в волосах, ласково их перебирая. Люба всем телом почувствовала, как отрывается от скамьи, ей казалось, что она стала легким облаком и сейчас парит в воздухе, она не чувствует опоры. По всему телу сверху вниз и снизу-вверх прокатывались волны блаженства. Потом ее губы оказались в его губах, и она поняла, что покинула землю вовсе. Такого наслаждения девушка не испытывала никогда в жизни. Это было неповторимо, несравнимо ни с чем. Ей не хотелось ни осознавать, ни понимать, что происходит, просто хотелось не прекращать летать и блаженствовать бесконечно.

Он не переставал целовать ее, его прикосновения были настолько теплыми, почти горячими, а поцелуи будто лились бесконечно из теплого источника ласки и любви.

— Люблю! Люблю! — шептал при этом Василий.

Наконец они оба обратили внимание, что наступает вечер. Все происходило без слов. Они только чувствовали друг друга. Он взял свою тонкую березку на руки и понес к дому. Она продолжала пребывать в блаженной невесомости.

В комнате уже было темно, когда Василий аккуратно положил это облако на кровать и принялся снимать обувь с прекрасных ног.

— Свеча, — прошептала девушка, указывая на свечу на комоде.

Василий, молча, зажег свечу.

— Я хочу еще больше чувствовать тебя, — сказала Люба.

И он кинулся к кровати, остановился, присел и стал медленно ее раздевать. Он целовал ее тело, от пальцев ног медленно продвигаясь вверх. Когда дошел до губ, остановился, ласковым взглядом любуясь ими, а потом одарил жарким своим поцелуем эти трепетные губы, которые дрожали, предвкушая счастье. И оно произошло. Их тела слились в единое целое, как до этого момента были единым целым их души.

Верх сказочного блаженства! Фейерверк любви! Они наслаждались друг другом и ощущали то самое счастье, которое пришло сейчас и не уйдет уже никогда, как им казалось.

***

Люба проснулась утором и обнаружила, что рядом нет того дарителя счастья и принялась громко плакать. Она плакала так громко, что, услышав это, прибежала Раиса Васильевна.

— Что случилось моя дорогая! Хочешь организовать потоп? Я уже увидела, как капает вода с потолка, когда была в низу. Подумала наводнение и ты кричишь.

Люба перестала рыдать и вытаращила в недоумении глаза на Раису.

— Ну что ты испугалась? Я шучу. Объясни мне, что с тобой.

— Где он? Он только что был со мной! Опять я буду одна, без него? Так трудно, понимае-е-ешь? — и она опять заплакала, как ребенок.

— Да что же это такое, до вечера не доживёшь что ли? Мы с тобой погуляем, картину свою дорисуешь….. Найдем, чем заняться. Все разошлись по делам, кто в сад, кто на завод. Я одна пока по дому хлопочу. А Васька твой вечером будет, вот и записка.

Она подала записку, взяв ее с комода. Бумага лежала рядом с той свечой, которая продолжала гореть.

— Свечи-то тушить надо, так и до пожара недалеко, — ворчала женщина и затушила свечу.

— Простите меня, Раиса Васильевна, — сказала Люба, прижимая листок бумаги к груди, и показывая всем видом, что хочет остаться наедине с этим посланием.

— Мы уже позавтракали. Тебе принести завтрак сюда?

— Нет, спасибо. Я буду только чай, позже спущусь вниз. Еще раз простите меня! Пожалуйста.

— Дай хоть тебя поцелую и поздравлю заодно, — женщина наклонилась к девушке

— С чем это? — отклоняясь, спросила Люба.

— Вечером все узнаешь, — сказала Раиса и крепко обняла Любашу.

Раиса Васильевна удалилась, оставив девушку в недоумении и с заветной запиской наедине. Люба осторожно отняла листок от груди и принялась читать: «Любимая моя, Березушка! Я долго любовался твоей чистой красотой ранним утром. Не смог потревожить твой упоительный сон. Прости! Очень надо быть в городе сегодня. Я вечером приеду, а сейчас лови мои воздушные поцелуи, они здесь в комнате. Чувствуешь? До встречи, Сладушка моя!»

Ах, как затрепетало сердце влюбленной девушки! Ей хотелось петь, танцевать, кружиться, но она не могла пока так свободно двигаться. Поэтому ей оставалось тихо радоваться таким словам в постели, крепко прижимая записку к груди. Как же ей было хорошо сейчас, она была просто счастлива. Ей хотелось кричать всему миру об этом.

Когда Люба спустилась вниз, то нашла женщину, которая стала для нее настоящей няней, на кухне, та готовила зеленый чай, а на столе стояли любимые Любой ватрушки с творогом.

— Раисочка Васильевночка! Я Вас обожаю! Как же я счастлива! Просто чудо! Можно я закричу?

— Будь скромнее, дитя мое! Кричать будем с тобой в лесу, а сейчас попей чайку, дорогая. Я, правда, рада за тебя! Бог даст, все у тебя будет хорошо. Вася предупредил, что вечером он хотел бы обсудить важный вопрос со всей семьей и просил собраться всех вместе за ужином. А сейчас, Любушка — солнце мое, перекуси, и пойдем к водоему, попишешь. Как тебе мое предложение?

— С удовольствием! Мне надо дописать картину. Я возьму ее с собой.

— Куда собралась? Куда возьмешь? Что происходит?

— Ничего не знаю, милая моя нянюшка, позвольте Вас так называть.

— Конечно, мне даже очень приятно будет, согреет душу, ведь я полюбила тебя всей душой, как родную.

— Хорошо, на том и порешим. Дело в том, что я просто чувствую, что мне нужно будет уехать из этих мест, очень надолго. И меня не покидает ощущение, что возможно навсегда. Я очень хочу взять кусочек своей Родины с собой. И Вася называет меня Березушкой, как на моей картине….

Женщины загрустили, застывшими взглядами смотрели сквозь раскрытое окно и молчали. Наконец Раиса Васильевна произнесла:

— Как только обретаю в жизни что-то хорошее — сразу теряю. Мне жаль.

— И я Вас очень полюбила и прикипела. Для меня это всего лишь поворот на пути, по которому я иду к океану любви. Однажды, один старец показал мне и моей подруге две дороги, которые приведут нас обеих к океану любви. Дороги разные, мы пошли каждая по своей. С тех пор я не видела свою подругу и не знаю, как у нее дела. Очень надеюсь, что наши дороги где-то пересекутся, и мы получим возможность пообщаться.

— Какая ты у меня умная и рассудительная! Я у тебя многому учусь, хоть и старше тебя намного лет.

— Что Вы, дорогая, я просто живу и чувствую жизнь. Не волнуйтесь, вы ничего не теряете. У Вас сейчас начался период только вознаграждений за Ваши заслуги. Я чувствую это, поверьте.

— Ты что экстрасенс у нас?

— Да нет, что Вы! Я обычный человек, просто чувствительность последнее время обострилась.

Они рассмеялись.

— Раз уж ты решила называть меня няней, то обращайся ко мне на «ты». Мне будет вдвойне приятнее.

— Так тому и быть! — весело ответила Люба.

Вместе они собрали все необходимое и отправились к берегу водоема. Проводив девушку, Раиса Васильевна, возвращалась к дому и увидела незнакомый автомобиль, очень дорогой марки. Автомобиль черного цвета блестел на солнце, ослепляя своей дороговизной и напыщенностью всю улицу. Раиса Васильевна, прикрыв глаза рукой, как будто от солнца, направила взор на выходящего из авто мужчину.

— Здесь проживает семья Редковых? — спросил высокий статный мужчина в черном костюме. Костюм идеально сидел на фигуре этого грузного мужчины. Так же женщина подметила ослепительно белую сорочку и дорогой галстук. На ногах обуты новехонькие дорогущие туфли. В общем, он был идеально одет, при этом его лицо выдавало некоторую надменность и высокомерие. Раиса, молча, осматривала гостя, и в голове у нее крутился один вопрос: «Что за гусь пожаловал?».

— Ответьте на вопрос, — повысив тон, потребовал мужчина.

— Какой, какой такой вопрос?

— Я же спросил, здесь проживает семья Редковых?

— Будьте так любезны, представьтесь! Я же не могу каждому встречному отвечать на вопросы, касающиеся не меня, — повернувшись к собеседнику боком и гордо подняв голову, сказала Раиса.

— Что Вы о себе…. Ну хорошо, — смягчился незнакомец, — Меня зовут Петр Филиппович, а Вас?

— Раиса Васильевна я. Чего Вы хотите от Редковых? Меня никто не предупреждал о Вашем приезде.

— Сообщите, что приехал посол Федеративной Республики Германия лично. На этом Ваша миссия закончится.

— Кому сообщать-то, все делами заняты. Может к кому конкретно Вам надобно обратиться? Скажите, не стесняйтесь, так проще будет решить вопрос.

— Уважаемая Раиса Васильевна, Вы просто прелесть. Смею заметить, я человек дела. Сами по себе члены семьи Редковых меня мало интересуют, хотя…..

— Не нагоняйте на меня ужаса! Прошу вас! — со страхом в глазах строго сказала женщина.

— Просто у меня есть информация, что здесь скрывается опасная личность, — с особой загадочностью в голосе произнес Петр Филиппович. Он говорил так, будто делился с Раисой великой тайной.

— Какая такая личность? Вы меня совсем погрузили в замешательство. Ну, говорите же, чего Вам надо от меня и езжайте с богом.

— Доктор. Где доктор? Куда вы его спрятали? Только не говорите, что давно его не видели! Я все знаю.

— В этом доме не проживает никакой докт-то-р, — замедляя темп, говорила Раиса Васильевна.

— Не надейтесь, что Вам удастся скрыть факт, что этот человек часто бывает в этом доме.

— Прошу уточнить, о каком докторе идет речь, иначе я перестану с Вами разговаривать и пойду заниматься своими делами, коих у меня предостаточно.

— Не надо раздражаться! Речь идет о Лаврентьеве Василии Гавриловиче, — успокаивая женщину, говорил Петр Филиппович.

— Да я знаю такого. Это уникальная личность. Талантливый доктор. Очень добрый и чувственный человек. Не понимаю в чем опасность столь незаурядной личности? — удивление Раисы Васильевны нарастало.

— О, дорогая моя, опасность в этом и есть, во всем том, что Вы сейчас перечислили, — продолжал мужчина.

— Перестаньте морочить мне голову, а то ведь я не посмотрю, что вы такой важный с виду, быстро найду способ избавить себя от столь сомнительной беседы, — угрожающим тоном сказала Раиса Васильевна.

Мужчина рассмеялся. Он направился к автомобилю, взял в руки большой конверт и, протягивая женщине, уверенно сказал:

— Я вижу, Вы очень ответственный человек, понял, что Вам можно доверять дела государственной важности. Поэтому, дабы не отвлекать Вас более от важных дел и не морочить, как Вы сами сказали, Вам голову, принимаю решение обратиться к Вам с просьбой, — вежливо говорил мужчина.

— Что это? Хватит пафоса! Что там у вас? — сгорая от любопытства, гордо спросила Раиса.

— Будьте так любезны, милая сударыня, передайте этот конверт тому самому расчудесному, но, в тоже время, опасному доктору. И еще скажите ему, что я буду ждать ответа только до завтра. В 12—00 по московскому времени я приму решение и больше уже никогда не вернусь к этому вопросу. Конверт надо передать лично, ни с кем не обсуждайте факт моего приезда, это важно. Вы умеете хранить тайны? — с лукавой улыбкой спросил мужчина.

— Что же это такое? Вы издеваетесь? Уезжайте по добру, по здорову!

— Вижу, вижу, вы смелая женщина и поэтому делаю вывод, что могу быть спокоен, что Вы выполните мою просьбу, — твердо сказал мужчина и передал конверт.

Он быстро сел в машину и уехал. Женщина еще какое-то время смотрела в след удаляющемуся автомобилю, растерянно прижимая конверт к груди. Потом тихо поплелась в дом, бурча себе под нос: «Опасная личность…. Почему?».

Что бы перевести дух от неожиданной и не очень приятной встречи Раиса Васильевна решила свернуть к саду, положив конверт в большой карман фартука, который забыла снять, когда собиралась проводить Любашу к водоему. «Надо поразмыслить», думала она, направляясь к своему излюбленному местечку. В это время года скамья, которую так полюбила женщина, просто утопала в зелени. Там она могла спрятаться или уединиться, или остаться незамеченной. Каким дивным был теперь сад! Раиса Васильевна не переставала удивляться и все глубже погружалась в таинство и красоту этого сада. Владлен трудился от зари до зари, и она все больше испытывала к нему чувство уважения. Он не переставал оказывать ей знаки внимания. И теперь это было даже приятно.

Сейчас, придя на свою скамью, она хотела подумать, как ей себя вести. Стоит ли рассказать кому-то о визите важного гостя? Этот мужчина заплел интригу. И ей не терпелось все распутать. «Что же здесь такое? Неужели Васька способен на опасные поступки?» — думала она, крутя конверт в руках. Просидела в таком раздумье она примерно пятнадцать минут. Потом: «Нет, он хороший парень и я ему доверяю», — сделала заключение Раиса Васильевна и плавно, горделиво поплыла к дому, чтобы спрятать подальше этот конверт.

***

К ужину собралась вся семья. Бурно обсуждали прошедший день, и каждый делился планами на завтра. В этой семье было заведено обговаривать действия по улучшению их жизни. Они жили по принципу, что каждый следующий день должен стать хоть на немного лучше предыдущего. Они искренне стремились улучшить не только свою жизнь, а и жизнь окружающих людей. Их бизнес только развивался, потому, что они изо дня в день стремились совершенствовать свою науку по обеспечению людей здоровыми витаминами, т.е. фруктами. Здесь понимали важность здоровья в жизни человека и четко следили за своим здоровьем и здоровьем всех, кто потреблял их продукцию.

Последние штрихи по сервировке стола и внесению блюд на праздничный стол были завершены. Да действительно, для них сегодня был праздник, ведь на ужин должен был приехать доктор, который вернул к жизни их Любушку. Его ждали как самого дорого гостя. С большим уважением здесь относились к людям, любящим свое дело.

И вот все уже были в сборе, а доктора все не было. Раиса Васильевна начала волноваться: «Опасная личность, где же ты?» — думала она. Люба не сводила глаз с окна, волнительно перебирая платок в руках. Почему-то все затихли. Тишину прервала мама Любы, сказав:

— Дорогие мои, я уверена, что Василий Гаврилович скоро будет! Давайте не будем терзать себя и выйдем в сад, так пройдет волнение, а мы в очередной раз наполнимся чистотой и подарим себе еще один кусочек здоровья.

Все поддержали Викторию Павловну. И дружно высыпали наружу. Виктория Павловна обратила внимание на Владлена, который с любовью обхаживал розовый куст, раскинувший всю свою элегантную красоту возле беседки.

— Голубчик, прошу Вас, переодевайтесь и заканчивайте на сегодня свой благородный труд. Мы рады будем видеть Вас в качестве члена семьи сегодня за ужином. Возражения не принимаются! Ждем!

И здесь, как в сказке, все услышали стук, гром каких-то странных колес и поспешили к воротам.

— Неужели лягушонка в коробченке едет, — пошутил отец семейства.

Не обращая внимания на эти слова, все шли на странный шум. Подойдя к воротам, члены семьи Редковых были просто ошеломлены увиденным. Перед воротами стояла странная старинная повозка, наверное, века пятнадцатого исполнения, с деревянными колесами. Эта повозка полностью была наполнена цветами. Это были в основном полевые цветы, среди обилия таких цветов встречались и розы разных сортов, хризантемы, альстромерии, рускус. Все это было очень красиво и со вкусом уложено, выглядело как шикарная композиция с выставки. Все замерли, раскрыв рты и глаза. От этой повозки к ним приближался Василий Гаврилович.

— Добрый вечер, глубокоуважаемые мной члены Любиной семьи! Нравится? — спросил он, жестом указывая на чудо чудное.

Все молчали, не зная, что сказать. Наконец Раиса Васильевна воскликнула:

— Улет! Просто восхитительно! Какая же я счастливая, что могу наблюдать все это! Признавайтесь сударь, для кого все это?

— Эти цветы для Виктории Павловны. Дело в том, что это самое малое, эта женщина достойна большего… Меня хватило пока только на это. Ведь я бесконечно благодарен Вам, — обратился он уже к маме Любы, — Вы подарили жизнь самой прекрасной Березушке на свете. Вы для меня просто святая женщина. Примите эти цветы в знак благодарности! Простите, если напугал.

— Что Вы! Я в растерянности…. Я обычная женщина и моя дочь — простая девушка. Вы что остригли луг? — поинтересовалась Виктория Павловна.

— Нет, конечно! Не беспокойтесь, это один из моих пациентов занимается цветами, у него огромный выбор, я просто скупил у него почти все.

— Зачем такие траты? Достаточно простого букета в знак внимания.

— Прошу прощения, Вы не понимаете, я очень хочу показать Вам, насколько огромна моя благодарность и уважение, простым букетом тут не обойтись. Примите, пожалуйста!

— Хорошо, коли так, — недоумевая, произнесла Виктория, — на самом деле мне очень приятно. Спасибо, дорогой друг.

Она протянула руку, чтобы пожать руку доктора, но тот нежно взял ее двумя руками, а затем, опустившись на одно колено, поцеловал.

— Живите долго и счастливо. Спасибо, что Вы есть! — с этими словами он поднялся.

— Разрешите, моим помощникам внести все в дом, или поместить часть цветов на веранде? — спросил он, улыбаясь.

— Поступайте, как знаете, я всему буду рада! Это просто чудно, столько цветов! Я растеряна…, — И она пошла, размахивая руками к дому.

Наконец ожила мужская половина семейства. Заговорил отец:

— Что за чудо-юдо под цветами-то? — строго спросил он.

— К Вам у меня огромная просьба. В вашем большом хозяйстве наверняка найдется место, где можно было бы пока сохранить мою покупку. Я купил эту вещицу у одного знакомого старьевщика, пока не знаю зачем, но что-то подсказывало мне: «Купи!», и я не удержался. Прошу Вас! — обратился Василий к отцу Любы.

— Все это очень странно, мы, конечно, найдем для этой колымаги место. Но сколько же можно мурыжить нас голодом? Пойдёмте ужинать! — пригласил гостя хозяин дома, натянув улыбку.

— Да, спасибо!

В столовой уже ворковали Раиса и Васильевна и Владлен. Мать обнимала дочь у окна, когда четыре красавца мужчины вошли в помещение. Это отец семейства, два брата Любы и Доктор. Они обсуждали, как можно применить телегу, что можно предпринять, фантазировали…. Наконец, Василий сказал:

— Это крутая находка, она еще послужит нам, точно вам говорю, — он умолк, увидев Любу.

Виктория Павловна, сделав пригласительный жест двумя руками, с широкой улыбкой сказала:

— К столу, прошу к столу!

— Предлагаю немного подкрепиться, прежде чем мы начнем обсуждать новости и деловые вопросы, — твердо сказал отец семейства, занимая свое почетное место за трапезным столом.

Надо сказать, что в этом доме не принято употребление любых спиртных напитков, поэтому напитки на столе всегда представлены в виде морсов и соков. И в этом случае собравшиеся повинуясь главе, его безмерно уважали все члены этой дружной семьи, приступили к трапезе. Все происходило тихо, спокойно, но при этом не было натянутости, каждый чувствовал себя уютно, комфортно, привычно, кроме, конечно, Василия Гавриловича.

Доктор волновался как никогда, он буквально не находил себе места, почти не ел… Люба сидела напротив, опустив глаза в свою тарелку. Она просто боялась причинить еще больший дискомфорт своему возлюбленному, так как чувствовала, что с ним происходит. И ей хотелось его накормить.

— Что ж! Думаю, пора дать слово нашему дорогому гостю, Василию. Ему, наверное, не терпится высказаться, не зря же он просил, чтобы все были сегодня. Мы выполнили его просьбу! Готовы выслушать. Что стряслось-то? — громко сказал глава семьи.

Василий вскочил, выпрямил спину, глубоко вдохнул, готовясь к длительной речи. Руки держал «по швам», голову поднял вверх, будто ребенок читает стишок перед гостями. Выдох….

— Да что же это такое? Чем же мы тебя напугали? Мы все ценим твой вклад в Любашино выздоровление, поэтому ты для нас настоящий член семьи. Сядь, пожалуйста, не напрягайся! Если нужно время, чтобы успокоиться, то, пожалуйста, никто не торопит, — вращая головой то вправо, то влево говорил Павел Васильевич.

— Нет, нет, простите, я волнуюсь. Лучше сразу все скажу, не люблю оттягивать и прятать голову в песок. Все скажу, а там будь, что будет.

— Молодец! Уважаю. Что ж, давай! — серьезным голосом сказал Павел Васильевич, жестом показывая, чтобы доктор сел.

— Прошу прощения, я выйду из-за стола, но сидеть я не могу, когда буду говорить о важных вещах, — он подошел к окну и начал свою речь, которую сначала все заслушались, потом все плакали, потом стали серьезными…

А говорил он — вот о чем:

— Без лишних вступлений хочу перейти сразу к делу. Самое главное, на чем хотелось… В общем, я люблю Любу и прошу ее руки! Если она согласиться стать моей женой, то осчастливит меня на всю жизнь. В свою очередь перед всеми вами клянусь жить так, чтобы эта женщина всегда чувствовала себя счастливой.

Собравшиеся засуетились, начали переглядываться недоумевая. Отец семейства хотел было что-то сказать, и уже открыл рот, но «спикер» не дал возможности высказаться просьбой:

— Прошу, не перебивайте меня, иначе я собьюсь, ведь я очень волнуюсь, — протараторил Василий, обращаясь к Павлу Васильевичу. Дело в том, что я понимаю, что жизнь не состоит только из одних радостей. На пути встречаются и горечи, и проблемы, и много всего… Все это я понимаю. Поэтому с полной ответственностью заявляю, что буду стараться жить так, чтобы, не смотря ни на что, мы были счастливы с Любушкой, и в горе и в радости. Я готов взять на себя ответственность за наше счастье. Приложу все усилия для этого, а уж как у меня это получится — посмотрим.

Все молчали.

— Расскажу немного о себе, — продолжал доктор, — вырос я в детском доме. Своих родителей почти не помню. Помню только, как перевернулась машина, в которой я и мои родители ехали на заднем сиденье. Я был совсем малыш, помню боль переломов. В общем, в больнице мне сказали, что родителей не удалось спасти. Почему-то родственников не нашлось, и меня определили в детский дом. Эта история меня очень впечатлила, и я сказал себе, что стану доктором. Мне хотелось посвятить свою жизнь спасению людей, чем я в итоге и занимаюсь, как видите. Много учился, много работаю, живу этим своим делом и дышу им же. Но после того как я встретил Любу, понял, что она мой свет, мое озарение, это мое тело, если хотите… Я понял, что должен подарить ей счастье, как она подарила его мне просто тем, что она есть. Жизнь обрела для меня другие краски, более яркие, светлые. Когда я понял, что люблю бесконечно, глубоко, то принял решение незамедлительно. Я должен просить эту глубокую женщину быть со мной всегда. Как ты? Березушка, ответь, пожалуйста, не томи…

Василий Гаврилович подошел к девушке, хотел взять ее руку, но не решился. Все молчали. Люба смотрела ему в глаза, затаив дыхание. В глазах стояли слезы. Наконец, сглотнув, девушка тихо произнесла:

— Без остатка. Я хочу, очень хочу никогда больше не расставаться. Хочу жить тобой, дышать тобой…

Она окинула взглядом всех собравшихся, не могла больше говорить, слезы рекой текли из глаз.

— Счастье-то, какое! — воскликнула мама Любы.

— Я верила, что любовь спасет мир, — сказала Раиса Васильевна.

— Я думаю, Василий Гаврилович надежный человек, и мы можем поручить счастье нашей Любаши ему, — высказал свое мнение Владлен, обращаясь к главе семьи.

Братья смотрели на отца, молча утвердительно кивая головами. Все ждали, когда свое слово скажет Павел Васильевич.

— Ну, что ж, мил человек! Думаю, ты подходящий вариант для моей девочки. Ты мужественный, умеешь добиваться своих целей, ответственный и, главное, позаботишься о ее здоровье… Ведь так? — обратился он к доктору строго.

— Да, конечно! Это второе о чем я хотел сегодня поговорить, — Василий пошел на свое место за столом, сел и продолжил свою речь. Дело в том, что осенью я должен был бы отправиться в Германию на стажировку. Но пока контракт не подписан. Я уклонялся всячески от подписания, так как не могу расстаться с Любой. Я думаю, что ей надо ехать со мной в качестве жены и тогда у нее тоже будет возможность проходить реабилитацию в лучшей клинике этой страны. Сегодня посетил знакомых юристов, чтобы они помогли мне получить информацию о том, как это можно оформить грамотно и вообще, чтобы все получилось… Здесь есть одно но, контракт предполагает мою работу в клинике десять лет, т.е. если Люба пожелает и все получится, то мы уедем минимум на десять лет.

Все молчали. Тишину прервала Раиса Васильевна, вскрикнув:

— Забыла, совсем забыла! Простите, дорогие, можно я заберу Василия на два слова? У меня для Вас важное письмо, — обратилась она к доктору.

Затем схватила доктора за рукав и потащила к себе в комнату, где и рассказала о визите странного человека, вручив письмо.

В это время в столовой старший брат девушки, спросил у нее:

— Сестренка, что скажешь?

— Родные мои, я полечу за ним хоть на край света, если позовет! Буду с ним, хоть в шалаше, мне все равно, лишь быть рядом. Это все равно, что стать одним целым, это теперь и мое тело, как он сказал… Не могу, путаются мысли и слова… Поймите меня, прошу, и поддержите!

— Мы поддержим тебя в любом случае. По-моему, хороший человек, этот доктор, — утвердительно сказал второй брат девушки.

— Спасибо, братишка! — уже веселее и бодрее стала говорить Люба.

В это время в комнату вошли Василий и Раиса Васильевна. В руках доктор держал конверт.

— Вот и оно… Контракт готовился, не предполагая моей поездки с супругой. Завтра я должен дать ответ. Буду просить внести изменения. Если получу отрицательный ответ, то откажусь от стажировки и останусь с Любой здесь. Здесь тоже много работы и я чувствую, как нужен людям.

— Ни в коем случае, ты не должен отказываться из-за меня от такой перспективы, — вмешалась девушка, — я буду ждать сколько нужно.

— Зачем жертвы? И потом, пойми, дорогая, я не меняю своих решений. Дело моей жизни — не в карьере, а быть полезным людям. Я могу и здесь повышать свои знания и опыт, у нас в стране достаточно высококлассных специалистов, у которых я смогу перенимать опыт. Предлагаю оставить этот вопрос до завтра. А вот, если я оставлю тебя, то никогда себе этого не прощу.

— Что ж, я вижу ты человек дела. Так оставим до завтрашнего ужина. А сейчас, дорогая, проси десерт, — обратился Павел Васильевич к жене.

Все поняли, что бессмысленно сейчас, что-либо говорить по данной теме и далее весело провели время за десертом.

Уже было совсем темно, когда Люба и Василий гуляли по аллее сада Редковых. Он поддерживал ее так нежно и надежно, что она могла передвигаться без трости. Освещение позволяло наблюдать за причудливыми тенями деревьев и кустарников, лежащими на дорожке. Они смеялись, как дети, обсуждая разные формы теней. Почувствовав, что девушка устала, Василий предложил сесть на скамейку. И снова начал разговор.

— Ты прости меня, моя Березушка, что так много всего сегодня на тебя навалилось. Но ведь ты мало знала обо мне. Я должен был…

Люба прикрыла его уста соей ладонью, не дав договорить, и принялась целовать его страстно, обильно… Он поддержал. Вдоволь нацеловавшись, они откинулись на спинку скамьи и Василий продолжил.

— Березушка, я должен сегодня решить с тобой еще один важный вопрос.

— Говори, я слушаю, — нежно сказала Люба.

— Я хочу стать опекуном или даже усыновить, как получится, одного мальчика. Его родители погибли, а бабушка сейчас лежит в больнице, где я работаю, у нее мало шансов стать опекуном, т.к. здоровье не позволяет. Он очень хороший, правда, шалун. Не могу проходить мимо таких ситуаций. Понимаю, всех усыновить я не смогу, но этот мальчишка запал мне в душу. Как ты к этому отнесешься?

— Что я могу сказать, я уяснила сегодня за ужином, что своих решений ты не меняешь. Все равно ты это сделаешь. Я приму любое твое решение, тем более, что детей я люблю. И, если этот мальчик понравился тебе, то уверена, что он мне станет родным как и ты, — Люба широко улыбалась, когда говорила эти слова.

Василий сначала внимательно слушал, потом какое-то время, молча, посидел, а затем вскочил и начал прыгать, как ребенок, громко крича:

— Ура! Слушайте все! Ура! Я люблю жизнь! Люблю всех! Ура!

На крик прибежали, Владлен и Раиса Васильевна.

— Что с тобой, мой мальчик? Я несла трость для Любушки, вы оставили ее…, — запыхавшись, тараторила женщина.

— Молодежь резвиться! Разве не понятно? — говорил Владлен, — как бы я хотел, так же порезвиться с тобой, моя краса…

— Что? Да я тебе сейчас…, — закричала на Владлена Раиса и бросилась его догонять, размахивая тростью.

Люба и Василий рассмеялись.

— Так я могу завтра привезти мальчика для знакомства? Он сейчас в приюте, — спросил Василий.

— Да, буду рада.

Он обнял Любу. Она почувствовала, что оказалась в надежных любящих крепких руках. Ей захотелось стать совсем маленькой, чтобы эти руки могли нести ее всегда, а она смело могла бы им доверить свою судьбу и до конца жизни постоянно чувствовать это горячее тело.

— Я пронесу тебя через всю жизнь, моя маленькая! — словно услышав мысли девушки, сказал Василий.

Ничего не ответила Люба, только сильнее прижалась к его телу. Он взял ее на руки и направился в дом.

Положив возлюбленную на кровать, Василий сказал:

— Прости, Березушка! Мне надо сейчас тебя покинуть, ты отдыхай. С самого раннего утра в городе меня ждут важные дела. Вечером мы приедем с мальчиком. Как ты?

— Да, да, я буду вас ждать! Немного поколдую на берегу, над своей картиной. У меня просьба, зажги свечу, перед тем как выйдешь из комнаты. Она будет согревать меня в твое отсутствие.

— Зажгу свечу любви, раз и навсегда! Оставлю часть себя с тобой! Пусть ее огонь горит вечно!

Он зажег свечу и, поцеловав, Любу удалился. А та тем временем тихо поднялась и взяла чистый холст. Что происходило с девушкой этой ночью, не поддавалось никакому объяснению. Она рисовала, будто и не было никакой травмы, так легко и свободно, как раньше, ощущая вдохновение и полет.

***

Проснулась девушка от тихого звука, это Раиса Васильевна принесла завтрак в комнату. Когда принялась завтракать, то почувствовала все те же двигательные затруднения, как и прежде. Ничего не понимая, пытаясь осмыслить, что происходило ночью, она, молча, завтракала.

— Что такое, моя девочка! Тебе грустно? Посмотри, какое солнце с утра! — говорила Раиса.

После того как Люба поделилась своими переживаниями с женщиной, та ответила:

— Это любовь, дорогая! Она самая! Она поможет тебе преодолеть все на свете. Верь мне!

Они поплакали вместе. А затем Раиса Васильевна помогла Любе провести утренний туалет и собраться. Она проводила девушку к берегу, на котором Люба так часто в последнее время любила бывать и писала свою картину.

Этот день ничем не отличался от других в семье Редковых, все были заняты семейным делом до самого вечера. К обеду Раиса Васильевна благополучно привела свою Любу в дом, они до вечера были вдвоем. О многом говорили. Раиса Васильевна снова высказывала слова благодарности за то, что оказалась здесь и что обрела семью…. За разговорами не заметили, как наступил вечер.

В комнату вбежал знакомый мальчик. Они его сразу узнали. Это был тот самый Антошка! Он сразу бросился к Любе, залез на колени и крепко обнял. Потом он подал руку Раисе Васильевне, сказав при этом:

— Вы хорошие. Почему вас так долго не было?

— Вы знакомы? — удивленно спросил Василий, вошедший вслед за мальчиком.

— Конечно, это наш друг. Мы часто общались, когда я жила в общежитии института, — объяснила Люба.

— Пойдем со мной, я покажу тебе дом и территорию, где можно гулять. А потом мы будем ужинать. Только без глупостей! — обратилась к мальчику Раиса Васильевна.

Они ушли. Василий сказал:

— Его разрешили мне взять пока на несколько дней в гости, — пояснил Василий, — не знаю сейчас, как действовать дальше, не было времени. Долго был в посольстве…. Потом забрал Антона и сразу к вам.

Девушка протянула руки к своему любимому, и тот сразу припал к ее коленям, присев на пол.

— Это просто великое счастье, что я встретила тебя, — говорила Люба. Ты самый лучший человек на свете. Мне несказанно повезло. Надо приложить все усилия, чтобы этот мальчик никогда не остался без семьи. Если дело во мне, то я буду любить его, как родного.

— Я знал, Березушка моя!

В комнату вошла мама Любы и пригласила их к столу. Она задержала свой взгляд на новой картине и спросила:

— Что это?

— Это моя свеча любви, она будет светить для меня вечно.

— Когда ты успела? — спросил Василий, обращаясь к Любе.

— А ночь на что? Я провела ее с пользой. Потом расскажу. Пойдем ужинать.

Они спустились в гостиную и увидели следующую картину: Антошка стоял на подоконнике большого окна и маркером рисовал на стекле горы и лес, на кресле-качалке сидел Павел Васильевич, сложив руки на груди, и, молча, наблюдал.

— Да, еще один творец! Будем приучать к труду! — обратился он к вошедшим.

— Что ты делаешь, сорванец? — закричала, подбегая Раиса Васильевна, и хотела снять мальчика с окна.

— Не волнуйтесь, дорогая, — успокоила женщину Виктория Павловна, — все хорошо.

— Ну как же это, ведь окно…..

— Все хорошо, — повторила Виктория Павловна.

Раиса Васильевна все же взяла мальчика на руки и все направились в столовую.

Все время, пока семья ужинала, мальчик сидел, насупившись, и теребил в руках салфетку. Он ждал, когда Василий пойдет с ним на прогулку, ведь тот пообещал выйти после ужина ненадолго в сад, а завтра они пойдут к пруду.

Василий разъяснил семье вопрос, связанный с его контрактом. Пока был получен отказ, семья не предусмотрена в контракте и поэтому доктор отказался от стажировки в Германии, приняв решение жениться на Любаше и взять опекунство над мальчиком.

— На данный момент, это самое важное для меня. Будем вместе заниматься здоровьем Любы, и растить Антошку. Сегодня мы были в больнице, навестили его бабушку. Она может только плакать, больше ничего пока. Антошка ее погладил по руке и сказал, что любит, а она только плакала и смотрела на меня молящими глазами. Душевное зрелище. Я не мог долго там находиться, душу переворачивало. Хоть я и повидал много трагедий в силу профессии, но в этой ситуации чувствовал щемление в сердце.

— А нельзя его бабушку привезти к нам? Раиса Васильевна с ней была дружна, — сказала Люба.

— Что ты, мы все время с ней конфликтовали. Очень нервная женщина, вечно всем недовольная. Помочь, конечно, можно. Давайте, я завтра ее навещу в больнице и все проясню, — сказала Раиса Васильевна.

— На том и порешим, — отрезал отец семейства и поднялся из-за стола.

Вечер Василий, Люба и Антошка провели в саду. Доктор и мальчик весело играли, а Люба смеялась до слез, наблюдая, как ее любимый превратился в ребенка и резвится с этим шалунишкой. В это время мать Любы и Раиса Васильевна готовили комнату и ванну для сорванца, как назвала его Раиса.

На следующий день Раиса Васильевна после визита в больницу, привезла печальную весть о том, что бабушка мальчика умерла. Василий взял на себя все хлопоты по организации похорон. Антошку пришлось увезти пока в приют.

Прошел месяц после того как похоронили бабушку Антошки. Все это время мальчик был в приюте. Василий почти каждый день навещал его. Антон вел себя плохо в приюте. Воспитатели постоянно жаловались, что он обижает ребят, дерется, не слушается. Василий понимал, что все это издержки ситуации, которая навалилась на ни в чем неповинного ребенка, понимал так же, что скорее надо его забирать оттуда. Но возникли сложности с усыновлением.

У комиссии были вопросы, связанные со здоровьем будущей матери мальчика. Готовясь к бракосочетанию, Люба и Василий очень переживали, что мальчик страдает так долго в приюте, живет там, не получая тепла и любви.

Свадьбу сыграли скромную, в доме Любы. Гостями были только самые близкие люди и друзья семьи. Со стороны Василия не было никого. Люба чувствовала себя счастливой. Она понимала, что теперь ее жизнь в надежных руках и никакие невзгоды не страшны. Вместе они преодолеют все.

Чуть больше месяца понадобилось Василию, чтобы добиться, наконец, разрешения на усыновление. Он прошел все сложности, касающиеся этой процедуры. Люба все это время жила со своими родными и с нетерпением ждала завершения этой истории, ждала свих мальчиков и верила, что справится с воспитанием Антошки, хотя понимала, что мальчик сложный. Она сердцем чувствовала, что за маской не послушного ребенка скрывается добрая, незаурядная личность. Она всем сердцем полюбила его и точно знала, что даст ему все, что сможет — любовь, заботу, тепло. Понимала так же, что какое-то время придется трудно с ним. Ведь нужно будет отогревать это сердечко. Такие травмы легко не отступают. Она верила, что вместе они справятся и ждала.

Наконец муж забрал свою Березушку в город. С собой Люба взяла только три картины — «Березушка», «Свеча любви» и ту саму картину, которую нашла в развалинах. Вместе они поехали за мальчиком, оформили необходимую документацию и привезли в квартиру Василия, где планировали жить всей семьей. Всю дорогу, некогда подвижный Антошка, молчал и смотрел в окно автомобиля, крепко сжимая руку Любы. Войдя в квартиру, он спросил:

— Это теперь мой дом?

— Наш дом — твой дом! — весело ответил Василий, — пойдем, я покажу тебе твою комнату.

В комнате было все необходимое. Василий постарался уютно ее обустроить. Было заметно, что мальчику понравилась его новая комната, но он прилег на кровать и тихо сказал:

— Иди, пожалуйста.

Василий вышел, похлопав мальчика по спине, и прикрыл дверь. Любаша рыдала на кухне, причитая:

Конец ознакомительного фрагмента.