Сказочный Портал. Сборник Самоисполняющихся Сказок

Надежда Алиантой

Путешествие по Сказочному Порталу – что может быть актуальнее в век скоростей и технического прогресса. Именно наш век обнажил особенно явственно, что человек по-прежнему желает человеческого счастья и ищет к нему свой путь.Самоисполняющиеся сказки позволяют решать задачи преобразования и обновления внутреннего мира человека. Это процесс творческий, способный переписать сценарий жизненной ситуации в желаемом направлении и со счастливым завершением.Вместе со сказкой меняется и жизнь человека.

Кренделя для принца

Ни высоко, ни низко, ни далеко, ни близко жила-была на свете краса-девица по имени Настена.

Жила она в провинции заповедной, где отродясь ничего заморского не было. Все по-простому, по привольному. Одним словом, провинциально. Как от природы всему положено быть, так и было из поколения в поколение. Там все красе-девице было знакомо и ведомо. Все было любо и все нравилось. В простоте той природной была заложена красота и естественность.

Наполненная природной силою, жила Настена и горя не ведала. Была в себе уверена, ступала легкой поступью по земле родной, по матушке. Природе радовалась, с миром едина была, душою счастлива, изнутри вся светилася. Жила легко и была счастлива.

Так все было, пока Принц Заморский на белом коне не посетил ту провинцию. Увидевши красу-девицу, сражен был красотою природною в самое сердце незрелое. Полюбилась краса-красавица своею красотою настоящей, непридуманной, статью природной и сноровкою. А еще тем, что не заигрывала лукаво попусту, не стреляла игриво глазками, не закомурничала и не жеманичала. Держалась с большим достоинством и уверенно.

Тогда стал он строить из себя добра молодца, красавца писаного. Пожелал упасть в ноги перед ней, чтобы поклониться ее стати и величавости. Но остановился, как только узрел, что преклонить колено придется прямо в пыль и грязь окружающей среды. А портки-то на нем новые, первый раз надеванные, из парчовой расписной ткани с золотой нитью пошитые. А-ну, как испачкаются в грязи местной, да не отстираются? Не пристало ему перед девицей простого роду-племени в ноги кланяться, портки свои парчовые портить. Тогда молвит ей откровенно:

— Здесь все так просто, все так естественно. А я принц знатного роду-племени. Положены мне всяческие почести. Могу предложить тебе руку и сердце. Только прежде пускай мостки добротные передо мною выстроят, чтоб ходить я мог по мощеной улице, а не ногами землю топтать. А то и колена мне преклонить перед тобою нет никакой возможности — сразу попадаю в пыль и грязь окружающей среды.

Говорил Принц Заморский витиевато и по-ученому. Только не знала, не ведала Настена, что среди Принцев Заморских часто случается: словцо красивое да звонкое сорвется ненароком с губ знатной особы и улетит навеки с ветром в поле. Уж и не помнит Принц слова свои да обещания скорые, потому как сказаны были впопыхах да необдуманно. Заместо комплимента. Их многим говорить случается и на балах, и на прогулках загородных. А вот про портки свои парчовые завсегда помнить надобно, чтоб не лишиться их понапрасну, потому как деньги за них плачены. Да немалые…

Как только вымолвил слова свои скорые, так и спохватился Принц Заморский сказочный: как же он такую простушку, замарашку прелестную привезет в свои покои королевские? В королевстве его заморском столько разных принцесс и королевишен заморских водится. Они вмиг просмеют принца знатного роду-племени за то, что вознамерился ввести к ним в сообщество простушку, провинциалку без тонкостей и без учтивого воспитания. Тогда добавил к словам своим:

— Да и тебе, красавица, следует обучиться этикету заморскому, понабраться всех тонкостей и учтивостей, чтобы рядом со мною достойно выглядеть. Не замарашкой провинциальною ко двору являться следует.

Краса-девица словам Принца Заморского сразу поверила. Не усмотрела в них ни коварства, ни злого умысла. Думала: замуж зовет, коль предлагает сердце с рукою. Значит, увезет в края заморские, в страну дальнюю, незнакомую. Подумала, что негоже появляться среди бала светского под руку с Принцем Заморским простой неумехою. Сразу решилась освоить грамоту заморскую и этикет королевский. С тех пор начала краса-девица прихорашиваться. Променяла свою природную тонкость восприятия и поступь легкую на личину фальшивую.

Обзавелася пудрой заморскою, чтоб пудрить свою голову светлую. Обучилась манерам светским и этикету салонному, опять же премудростям и хитросплетениям дворцовым. Таким манером кренделей на себя и навешала, как лапши на уши. Только куда ей угнаться в этой науке до королевишен заморских! Они в этом деле искусницы славные, давно уже в этом деле поднаторевшие. Можно сказать, сызмальства обучены. А Настена как была, так и осталась неумеха неумехою в деле хитросплетения.

Настене непривычно все, да неудобно. Мешаются кренделя огромные вычурные. Тяжело давят, к земле приклоняют. Уж нету в ней легкой поступи и гордой стати. Да и красота сокрылась под пудрой заморскою.

С того самого времени сердце Настены окуталось черной тучею и скрыло ясное солнышко, в нем жившее. Да и в небе синем перестала она видеть ясное солнышко, потому как очи ясные заволокло пеленою ватною. А стала Настена видеть, будто небо в краю родном окуталось облаками темными. Непогоды пришли постоянные. Уж не было боле светлых дней в провинции милой.

Как обнаружил Принц Заморский такой расклад незадачливый, так и ударился в бега на марафонские дистанции. В страну свою дальнюю заморскую подался Принц сказочный на белом коне и в парчовых расписных портках к знакомым королевишнам. Потому как опостылела ему Настена с тех пор, как навешала кренделей вычурных и обучилась премудростям несуразным.

Загоревала тогда Настена, заплакала слезами горькими. Видать, не шибко искусно али недостаточно себя кренделями вычурными разукрасила. Надобно значительно больше. Только больше ей уже не вынести было. Тогда начала она терем свой обвешивать кренделями вычурными калибра разного. Все Принца Заморского вернуть старалася. Тогда и задумалась Настена думою горькою и задала себе вопрос каверзный: «Смогу ли я, справлюсь ли с кручиною горькою?» С того самого времени прозвал ее народ честной именем неуверенности Немогуша.

Так все шло и продолжалося, пока однажды Немогуша от тяжести неимоверной кренделеевой не упала прямо на дороге, куда выходила ежедневно встречать своего суженого Принца Заморского. Просто полностью сил лишилась и изнемогла.

Лежит Немогуша и думает: что-то в ней не так. А что — не понимает. Ума не приложит, что же ей делать теперь. Домой вернуться надо бы. Только кренделя вычурные подняться не дают, силушки лишают.

Начала потихоньку их сбрасывать, чтобы до терема доползти. Пока потихоньку ползла до дому, все кренделя по дороге с себя посбросила. Полегчало ей несколько. Уж больше не хочется снова кренделями обвешивать себя — словно в голове немного проветрилось от дурмана закомурного.

Присела на ступенечку и горько заплакала оттого, что не знает, что ей делать теперь со своею жизнью.

Так горько и долго плакала Немогуша, что услышал ее Лель пригожий. Уж он-то очень хорошо мог слышать и различать звуки разные: и отдаленные, и близкие. Потому как умел играть на свирель-дудочке и песни петь. Мелодиями да песнями своими лелеял и нежил, утешал и радовал, поселял любовь в сердца людские. До его слуха тонкого донеслось горестное рыдание. Боль сердца нежного отозвалась в душе его пламенной. Откликнулся он на голос зовущий, идущий от сердца раненого, измученного тоскою по красоте и простоте душевной. Пошел на зов.

Подходит к терему, украшенному кренделями вычурными, и изумляется: в таких теремах не живут, не обитают девы пригожие. Кренделя замысловатые да вычурные под стать только особам без чувства меры и вкуса. Неужто ошибся пригожий Лель?

Уж было развернулся Лель, чтобы уйти обратно, да кошка хозяйская преградила дорогу ему. И молвит человеческим голосом:

— Что уходишь, пригожий Лель? Разве не слышишь, как мается хозяйка моя краса-девица, что в народе прозвали Немогушею? Она своим плачем горьким зовет тебя на помощь.

— Да тут никого не вижу я, кто мог бы так на помощь звать. Уж больно терем замысловат, неуместен для жизни.

— Идем за мной. Покажу, где хозяйка моя плачет-рыдает, — со словами этими привела кошка Леля пригожего туда, где плакала Немогуша.

Ан не ошибся пригожий Лель. Видит, перед ним пригожая девушка, без кренделей премудрости. Собой хороша, добра и ласкова. На цветок лазоревый схожа. А по дороге за ней кренделя разбросаны, коими обвешивалась.

— Зачем же ты, краса-девица, в своей жизни кренделями обвешивалась? — Лель пригожий удивляется.

Отвечает ему Немогуша:

— Пригожий Лель, жила я легко и была счастлива. Наполненная природной силою, горя не ведала, природе радовалась. Пока не явился в моей жизни Принц Заморский на белом коне в парчовых расписных портках. Сказал, что он знатного роду-племени, желает предложить мне сердце с рукою. Только уж очень простовата я для его особы родовитых кровей. Повелел обучиться разным вычурностям и хитросплетениям. Себя позабыла, когда ему я поверила. Поселилась во мне с того дня неуверенность. Чтобы скрыть от людей свою неуверенность, обзавелась кренделями заморскими. Только людям, видать, все зримо и ведомо — прозвали они меня Немогушею.

— Имею я не только тонкий слух и естественную связь с природой. Еще могу я видеть то, что невидимо глазу непривычному. Не любишь ты себя и не принимаешь. Оттого позволила неуверенности и сомнениям войти в твое сердце. Черная туча окутала сердце и скрыла ясное солнышко, в нем живущее. Заволокло пеленою ватною твои очи ясные так, что перестала ты видеть в небе синем ясное солнышко. Надобно тебе от них избавиться. Для этого поднимись ты в небо по облакам кучевым, как по ступеням. Пора сердце израненное омыть слезами солеными. Пора дождем ливневым пролиться черной туче над озером чистым, — молвил Лель ласково. — Хочешь, помогу тебе?

— Помоги, Лелюшка! Помоги, голубчик ласковый! Премного благодарна тебе буду, — ответила ему Немогуша.

Тут достал Лель из кармана свою свирель-дудочку и заиграл на ней мелодию нежную. Вошла та мелодия в самую душеньку пригожей девицы ручейком любви к себе. Придала ей силы и уверенности, чтобы подняться ей по облакам кучевым, как по ступеням, к небу.

Стоит Немогуша на облаке и видит под собою озеро чистое. Градом слезы соленые покатились из глаз девицы, омыли ее сердце израненное, пролились дождем ливневым над озером чистым. Когда в сердце растаяла черная туча грозная, почувствовала краса-девица внутри себя солнышко. Будто дотронулось оно лучами ласковыми до сердца израненного и согрело его. То любовь вновь засияла в сердце.

Омылись слезами горючими очи ясные и спала с них пелена ватная. Вновь увидела девица, как в синем небе сияет ясное солнышко.

Вернулась к девице былая уверенность и сила любви природная. Пошла она легкой поступью по ступенькам облачным вниз на землю-матушку, взявшись за руки с Лелем пригожим.

Посмотрела на терем свой крендельный и ужаснулася: куда красота и свет терема подевалися? Одни кренделя аляпистые и несуразности без всякой эстетики. Пожелала девица от них избавиться. И стала сбрасывать их с терема прямо на землю-матушку. А потом обратилась она к солнышку ясному, что вновь сердце ее согревало:

— Солнышко ясное, светишь ты ярко, греешь ты сильно. Пролей свой яркий свет на кренделя вычурные, чтобы растаяли они своевременно. И чтоб даже память о них ушла из моего сердца.

Вспыхнуло, сверкнуло солнышко яркой вспышкою в сердце девичьем и послало свой светлый поток на кренделя вычурные — на глазах растаяли кренделя вычурные, Заморским Принцем навеянные.

Вернулась краса-девица к жизни природной и привольной в провинции милой.

Светит солнышко ясное в небе светлом лазоревом. Птицы песни поют о любви и радости. Леса и дубравы шумят густою листвою, пчелы мед собирают с цветочной пыльцы. Все живет и жизни радуется.

Что ушло — то не воротится. Краса-девица свой путь прошла, сердце свое омыла слезами горючими, проплакала тучу черную дождем ливневым в озеро чистое, вернулась к себе в терем солнечный уверенной хозяйкой. Люди добрые припомнили, как звали ее некогда Настеною. Вернулось к ней имя, данное ей при рождении.

Живет снова Настена легко и счастливо в родной провинции, ступает легкой поступью по земле родной. Теперь не сбить ее с толку и не завлечь речами скорыми да обманными, произнесенными впопыхах, да по неосмотрительности. Не прельщает больше Настену мишура всякая в виде блеску заморского, что способна сокрыть суть истинную. Шлет благодарственный свой поклон Принцу Заморскому за то, что помог очи сердечные ей взрастить в испытанье горестном, чтоб впредь отличать мишуру от истины.

Умение сие великое помогло Настене выбрать друга милого по сердцу. Живет она замужем за добрым молодцем с чистым сердцем, полным правды, открытости, и заботы истинной. Протекает их жизнь в любви и согласии.