Соль

Надежда Александровна Белякова, 2000

В сборнике рассказы соседствуют так же, как и соседствуют жители села, которые давно, как говорится, «вместе пуд соли съели», проживая в глубинке, описанной в этой книге. И с каждым из них происходят удивительные приключения, пережив которые, они обогащают и расцвечивают будни и праздники всей округи своими невероятными историями, такими захватывающими, что, слушая их, становится неважно: что в них быль, а что вымысел, что воспоминания, а что – сказка. И потому не поделиться этими историями с читателями было бы непростительной ленью. Поэтому и название этого сборника отражает суть: «Соль земли», «Хлеб-соль», которыми встречают дорогих гостей. И потому выбрано такое название сборника рассказов – «Соль», как образ, суть и сердцевина всего происходящего в человеческой жизни. Дизайн, живопись и графика созданы художником Надеждой Беляковой

ПримаДина

На последнем этаже пентхауса даже в пасмурную погоду — всегда светло. А в это солнечное утро все вокруг просто заливало солнцем. Но домработницу Дину это не радовало, потому что при ярком солнце особенно бросается в глаза еще не стертая ею пыль и «нарушенная» зеркальность паркета.

Впрочем, о том, что этим утром ей придется напрячься, говорило все в этом роскошном, суперэлитном пентхаусе известной примадонны. Дина уже много лет и ее домработница, и личный секретарь.

Она привычно принялась убирать пентхаус находящейся в это время на гастролях примадонны.

Сборы ее на гастроли были поспешными. И поэтому все осталось разбросанным, кругом царил полный бардак. Повсюду валялись роскошные концертные платья уехавшей на гастроли певицы. Убирая их в шкаф, Дина бережно развешивала их по вешалкам. Подняв одно из сверкающих стразами платьев, небрежно валяющихся среди пустых бокалов и уже несвежих фруктов, Дина обнаружила выпавшую из рамки старую фотографию.

Глядя на нее, Дина горестно усмехнулась своим мыслям. И, осторожно убрав разбитое стекло из рамки в ведро, вспомнила события в этом зале, что происходили здесь накануне. Тогда она с подносом замешкалась у двери, стараясь удержать поднос с фруктами и десертами и одновременно, чтобы войти, не помешав, старалась плавно отжать ручку двери вниз. Но, не заончив этот трюк, замерла у двери с подносом. Она услышала голос хозяйки за дверями.

Голос примадонны за дверью пояснял гостю:

— А, это… Да старая фотка.

Ей ответил мужской роскошный баритон ее поклонника:

— Это твой кур, на вокальном отделении? Э, погоди-ка, а эта… девчушка рядом с тобой? Где-то я ее видел. Да погоди, не отнимай! Да что с тобой, а? Ценный компромат? Так зачем на стене держишь? Вывесила на всеобщее обозрение! А! Да это же твоя Дина! Домработница! Точно, я ее узнал. Подожди… Так вы что, учились вместе? Ха! Так вы с Диной ровесницы? Так, значит, ты примадонна, а она…

И тут Дина услышала голос примадонны:

— А она — примаДина. Да нет же, это не она, просто похожа, тот же типаж. Это моя подруга. Она неплохо пела… Сначала ПМЖ в Израиловке, потом в Канаде. Нас на курсе, вернее, наши голоса путали. Тембр и вокал… Впрочем, ведь тебе это и непонятно, и неинтересно. Ведь ты, мой пусик, любишь меня не за вокал? Как тебе в голову могло прийти, что мы с моей домработницей ровесницы? Чушь! Все! — взвизгнула она, и раздался звон бьющегося стекла.

Потом пауза… и примадонна воскликнула:

— Все! Нет больше этой глупой фотки!

А сегодня Дина подняла ту самую общую фотографию всего курса и смахнула битое стекло в ведро для мусора. Погладила на фотографии свое молодое лицо. Бережно отложила на каминную полку. И продолжила делать уборку.

Но ее отвлек телефонный звонок. Дина привычно взяла трубку и ответила:

— Да, я вас слушаю… Здравствуйте! Конечно, узнала, Арнольд Борисович, здравствуйте! Да, она в отъезде. Теперь появится только через месяц. Да, конечно, как только вернется, сразу же передам. С вашей информации начну, обещаю. Вашу всегда в первую очередь. Что? Ну конечно, всегда очередь с разными предложениями, но вы всегда первый. Понимаю, не тревожьтесь! О! Лас-Вегас? Все записываю.

Только положила трубку, но не успела вернуться к пылесосу — опять звонок. Опять пришлось отложить уборку.

— Алло! Алло!.. Ничего не слышно!

Дина положила трубку. Но кто-то упорно дозванивался по межгороду. Одной рукой убирая пыль, другой Дина опять взяла трубку.

— Алло? Алло! А?.. Ругачево? Из Ругачева? Слушаю вас! Говорите! Гастроли? Хм… Но примадонна… Видите ли, все гастроли на год вперед уже расписаны. Пренебрежение? Нет, ну зачем вы так? Конечно, я знаю ваш город! Да я сама из Ругачева! Ой!!! — Дина вскрикнула, потому что обрезалась. И у нее от порезанного пальца по ладони растеклась дорожками кровь.

Она замерла, тупо глядя на льющуюся кровь, в то время как в трубке был слышен невнятный голос. Почему-то вспомнилось вчерашнее вранье примы о том, что Дина — не Дина, ровесницы — не ровесницы. Дина вся выпрямилась и ответила:

— Ругачево… Да, я пошутила. Конечно, из Петербурга родом. Вы что, биографию мою не читали? Да, я слышу вас! Приеду! Записываю: Ругачево! Гастроли в Доме культуре! Что? В бывшем? В бывшем что — доме? Или бывшей культуре? Да, вы мне просто адрес дайте! Впрочем, какой адрес? Приготовьте номер люкс в лучшей гостинице… Но откуда в Ругачеве лучшая?.. Наверное, все та же — трехэтажная на углу Урицкого и Воровского, рядом с тупиком Подбельского. Я же вам говорила, как свои пять пальцев…

Одновременно перевязывая порезанный палец, начиная раздражаться на излишнюю провинциальную обстоятельность позвонившего человека, она уточнила:

— Трансфер?.. Да уж. Пожалуйста! Буду!

Дина положила трубку. И решительно распахнула дверцы стенных шкафов, отчаянно смело расшвыривая те самые, только что убранные ею же роскошные платья примадонны. Достала ее парики и, поставив перед собой фото, как бы в диалоге с нею начала загримироваться «под нее», приговаривая:

— Да нет уж, милочка! Мы с тобой ровесницы, просто я до этих лет с мозгами и здравой памятью дожила. Поэтому все отлично помню! А ты свою, видимо, под наркозами со своими липосакциями и подтяжками в институтах красоты оставила! Все помню!!! И что начинали мы с тобой в студгородке — все пополам, и друг дружку на выездных концертах заменяли. Вот, правда, подруга дорогая, ну не заменить тебя было в постели с олигархами… Вот что правда, то пра-а-авда! Тут, подруженька, ты супер! Тебе равных не было и нет! Это точно! А… уж олигархи, хм… Это теперь они олигархи, а тогда… ха!

Дина посмотрела в зеркало на свой грим, и стало ясно, что она очень довольна своей работой. Полное сходство. И припомнилось Дине:

— Дом культуры в Ругачеве. Там все начиналось. Наш хор. И первая любовь… Мишка! Как играл на разбитом и расстроенном рояле! Холод, запах пыли, сквозняки… но его Бетховен летел над всем этим! Высоко-высоко! И надежды, надежды… Да, бред я затеяла… Бред. Нет его там. Нет и быть не может. Он же в Москве, в консерваторию поступил… Не вернется же он в Ругачево. А вдруг… И где и зачем его искать? Жизнь прошла… — бормотала Дина, укладывая вещи, то ли пытаясь саму себя отговорить, то ли еще почему-то.

Но очень скоро Дина уже тащила чемодан к лифту. Так же продолжая себя уговаривать не отступать, решиться на авантюру:

— Да, вернуться всегда успею! Посмотрю родное Ругачево. Может быть, счастливой себя почувствую? И моя «жысть» покажется мне раем? А то: «Нет, мы не ровесницы!»

Всем не верилось, что приглашение принято примадонной! Местная администрация городка толпилась на платформе ругачевского железнодорожного вокзала, ожидая примадонну.

Такое событие в Ругачеве! Даже местный духовой оркестр был наготове с отрепетированными ее шлягерами, хитами за последние лет тридцать.

Поэтому, когда она возникла в чернеющем проеме выхода из вагона, Дину, без согласованной заранее отмашки, вся местная администрация и все зеваки на перроне встретили овацией и радостными возгласами. Крупно восторженное лицо Дины потом еще долго украшало обложки местных газет и журналов. Оркестр играл с удовольствием, которое не могли перебить ни фальшь тромбона, ни промахи литавр, ни странным диссонансом вплетающиеся заунывные стоны баяна местного вокзального попрошайки, выводящего Бетховена, узнать которого в этом исполнении мог только знаток.

Дина, стараясь удержать все подаренные ей букеты, посмотрела через цветы пристально в сторону попрошайки, чуть приспустив большие темные очки…

— Дина! Это ты… вернулась?! Дина!!! — закричал ей попрошайка-баянист.

Все тотчас затуманилось в глазах Дины. Она очнулась и поняла, что поет в умопомрачительной красоты концертном платье, стараясь устоять на ногах, на высоченных каблуках на крыше трясущегося вагона. Здесь же рядом звенел и трясся кронштейн со множеством сверкающих стразами концертных платьев. Рядом Мишка с распахнутым роялем за спиной сидит на табуретке с баяном. Его неистовый Бетховен на баяне рвет душу от накатившего рыданья. И вот наконец-то они вдвоем на крыше этого вагона едут, мчатся… Как хорошо!!! Все равно куда, только бы вместе. Вместе навсегда! Дина поет, но отчего-то беззвучно. Но она только знает, что это явно что-то в стиле диско. Но звука нет! Она старается и напрягается, но не слышит звука своего голоса. Она современно пританцовывает… А вокруг мелькают Париж, Нью-Йорк, Токио, Бразилия, Сейшелы, пирамиды и т. д.

«Не хочу просыпаться!» — отчетливо пронеслось в ее голове.