$100 000$

Наби Оспанов

В книге описывается история жизни Джаспера Ханта. О том, как он жил и какие непростые решения выпали на пути. Подробно окунётесь в его переживания и мысли. Узнаете, о чём он беспокоился в своё время. По сути, эта история рассказывает о неплохом пареньке, который просто хотел вместе с братом скопить денег и уехать на Гавайи. Паренёк, у которого была мечта. И что же с ним стало на пути к её реализации. Об этом и обо всём другом вы узнаете в новой книге.

$100 000$

1

Всё началось поздней ночью марта на полупустой станции метро. Я сидел на раздвижном стульчике и довольно радостно играл на аккордеоне. Хотя о какой радости могла идти речь, когда я голодал второй день. Но я всё равно пел весёлые песни о любви и в нотах не позволял себе фальшивить. Тогда я сильно хотел заработать хотя бы четыре доллара чтобы на обратном пути купить две свежие булочки в круглосуточной пекарне, расположенной прямо у выхода из метро. Обычно я приносил булочки, а мой старший брат Оливер старался приносить хотя бы литр молока либо сока после работы. Это и был наш ужин. И пока ещё я заработал лишь полтора доллара, этого не хватит даже на одну булочку. Поэтому я громче пел о любви дабы привлечь зрителей. А людей было не так много. Обычно многие возвращаются с работы после шести, ближе к семи. Тогда и получилось заработать те самые полторы. А вот сейчас… глухо. Однако идти было ещё рано. Обычно я возвращаюсь ближе к полуночи. Тогда и брат приходит с работы. И я не могу уйти, не сыграв ещё три песни, и пускай никто меня не услышит. Я всегда стараюсь, когда нечего есть. Пожалуй, это самое худшее что может произойти. Когда человеку нечего есть. Вот и я в ту ночь надеялся на щедрость людей которых всё не было. Я не люблю клянчить как делают другие бездомные, я считаю это неправильным. Я лучше их заработаю, так тебе не будет стыдно. Такому принципу меня научил брат. Лучше заработать чем выпрашивать. И теперь это и мой принцип. А ведь не всегда было так. По словам брата, было время, когда всё было более чем хорошо. Время, когда были живы родители. Но я совсем их плохо помню, я был тогда крохой. Но брат рассказывал, что тогда у них были совсем другие планы на жизнь. Они хотели переехать из Бостона в Новый Орлеан за лучшей жизнью. Но у жизни были на нас другие планы. Родителей не стало, когда мне было восемь, а брату тринадцать. На наш дом тут же посягнул банк и нас перенаправили в интернат. Там мы пробыли около четырёх лет. Нам не особо нравилось ведь старшие всегда задирали и по большей мере любой диалог заканчивался потасовкой. Оливер всегда защищал меня, а я всегда старался не отставать. Мы два щупленьких паренька против трёх быков которые выше нас на две головы. И у нас там мало было друзей. Совсем никаких. А в какой-то день нас это всё достало, и мы решили ухитриться на побег думая, что на улице будет куда лучше. С тех пор мы ошиваемся по подворотням. И нас даже не искали. Серьёзно, всем было плевать. Либо же я так запомнил, что нас никто не искал. А к тому времени вместо нашего дома уже стояло какое-то второсортное кафе. Тогда мы с братом знатно удивились. Не осталось ни одного кирпичика от нашего дома. Позже мы узнали, что всё это провернули специально для того чтобы некий Джон Гроув смог открыть своё кафе. Этот засранец выбрал наш дом так как расположение было весьма привлекательным. Сразу на пересечении двух крупных улиц по которым прогуливалось больше сотни людей каждый день, а по вечерам и вовсе вдвое больше. И за всё время нам с братом посчастливилось лишь единожды опробовать их еду. Тогда официант выносил недоеденный стейк, и мы уговорили отдать его нам. Мясо было жёстким, но нам понравилось. Однако мы не стали повторно так делать. Помните, лучше заработать чем выпрашивать. Мы продолжали выживать и спустя годы продолжаем до сих пор. Сейчас мне уже двадцать и за это время мне удалось освоить парочку музыкальных инструментов. Не на профессиональном уровне, конечно, однако кое-что умею. Научили меня уличные музыканты, к которым я приглянулся. Мы часто зависали вместе пока они не решили перебраться в другой город. Они-то и оставили мне аккордеон. За эти годы у нас появилось немало знакомых, однако большая часть со временем уезжает в другие города. Вот и у нас с братом есть заведомая цель — заработать как можно больше денег и уехать на Гавайи. Для вас, наверное, это звучит весьма банально, но мы хватались за любую возможность для того чтобы жить в достатке. И поверьте через какое только дерьмо мы не прошли. И одно такое, пожалуй, самое главное дерьмо началось именно той ночью. А именно когда ко мне подошёл таинственный человек. Я не видел его выходящим из вагона метро потому что метро ещё не было. Я так и не понял откуда-то он тогда взялся. Но казалось, что он шёл намеренно и искал кого-то вроде меня. Я пел о любви, а он стоял рядом. На нём был не то чтобы импортный костюм, но он явно был не из наших мест, в этом я был уверен. А ещё от него приятно пахло. Точно дорогой парфюм. Худощавый с длинными волосами и вымученными глазами. Словно он плакал. Смотрел очень угрюмо, но в какой-то момент сумел улыбнуться. Улыбнуться и даже пару раз кивнуть в такт музыки. До конца песни оставался куплет, а он не спешил уходить. Я помню, как он медленно наклонился к моей шапке, в которой, лежали полтора доллара и пристально смотрел на них. Не уж то он заберёт их у меня? Это первое о чём я подумал. Но вместо этого… он продолжал улыбаться и даже стал подпевать на припеве. Голос его был необычен. Тембр очень запоминающийся. Не как у остальных. Он допел вместе со мной, и я закончил играть. Тогда взгляд был переведён на меня. И здесь он заговорил.

— Хорошо играешь. Хорошая песня.

— Спасибо, сэр.

— Всегда нужно искать любовь. Всегда нужно за неё бороться. — здесь я промолчал. Не знал, что добавить, а он продолжил. — Какая славная песня.

— Могу спеть ещё раз.

— Нет. Одного раза достаточно. Я проникся ею. — он потянулся во внутренний карман и достал конверт. Ещё бумага такая светло-коричневого цвета. Я её хорошо запомнил. Он положил её в мою шапку к остальным деньгам. — Мне очень понравилось. Особенно та часть где поётся что ты встретишь её. Это даёт надежду. Я очень надеюсь, что однажды меня сумеют полюбить. Любовь, пожалуй, лучшее что у нас есть. — и здесь он снова опустил глаза. Я молчал. А он смотрел задумчиво на мои ботинки и после вновь посмотрел на меня. — Ты заслужил. Ты молодец. Иди домой и обрадуй маму.

— Спасибо, сэр.

Он поднялся и улыбаясь добавил.

— Надеюсь ты найдёшь свою любовь.

И затем он ушёл. Поднялся по ступеням и растворился в ночном городе. С тех пор я его никогда не видел. А вот оставленный им конверт изменил нашу жизнь. Я открыл его и… и увидел не одну сотню долларов. У меня затряслись руки. Я не особо понял сколько здесь денег. Я… я… я опешил. Я со всей аккуратностью трясущихся рук вернул их в конверт и постарался собраться. Успокоить свои руки. Почему-то они затряслись. Наверное, оттого что впервые держали столь крупную сумму. Тогда я резко выдохнул и быстро сжимал и разжимал пальцы. Теперь я мог их контролировать. Я снова взял конверт и уже как следует пересчитал деньги. Вы не поверите сколько там было. Я пересчитал трижды для убедительности. И боже… там была невероятная сумма. По сей день я считаю, что это были самыми большими деньгами в моей жизни. Точнее с них всё и началось. В конверте находилось ровно сто тысяч долларов. Чистые американские доллары. Нетронутые. Прям с печати. Чёрт… о чём я только не думал. О том, как мы с братом летим первым классом на Гавайи. О том, что можно наконец забыть о нищете. В прямом смысле они свалились с неба. Тогда я вспомнил о разных поверьях. Об ангелах-хранителях, которые приходят к нам в виде человека. О вселенском плане Бога. О том, что наконец удача обернулась к нам. Я мгновенно спрятал конверт во внутренней карман куртки попутно оглядываясь по сторонам. Благо я был один на станции метро. Я быстренько собрался и направился домой. Ну, как домой… в одно место которое мы называли домом.

2

Луна была такой яркой. Она сопровождала меня. Она всегда сопровождала меня. И тогда я посчитал что луна является глазом Бога, который безустанно наблюдает за нами. Я с трудом старался сдержать свою радость и даже не разрешал себе улыбаться. Ведь если ты наткнёшься на одну из уличных группировок, и они заметят твою довольную улыбку то они с радостью подпортят тебе настроение. Пару раз уже доставалось. И именно поэтому у меня были свои пути для того чтобы ни с кем из них не пересечься. Да, эти парни кровожадные и даже полиция мало является для них помехой. Ведь все группировки входят в подчинение криминальных семей. А там сидят крупные шишки, у которых полиция давно в кармане. Поэтому беспредел расцветал и буйствовал. И вообще удивительно как за все эти годы мы с братом обходим всё это. Удивительно как нас вообще ещё не убили. И пока я добирался до того место я услышал пару выстрелов за несколько кварталов от меня. Видимо убили одного из бедолаг. Да уж… и такое случается почти каждую ночь. Хотя бывает и днём, но тогда полиция хоть что-то начинает делать. Однако я далёк от всего этого и честно говоря никому из вас не советую соваться во всё это. Поверьте, это того не стоит. Там нет справедливости это я узнал позже. Но до этого мы ещё дойдём. А пока я добрался до нашего жилища. Им являлся старый боксёрский зал, принадлежащий Полу глухому Рики. Старик был весьма добродушен и приютил нас с Оливером туда на ночлег. В свободное время мы тренировались со всеми остальными. Там я и научился парочке хороших хуков. У Оливера получалось гораздо лучше. Он сумел нарастить мышечную массу и стал походить на вышибалу. С виду он выдавал агрессию, но глаза у него были другие, как и помыслы. А я же блин… оставался таким же щупленьким. Я никак не мог более-менее поправиться. И из-за этого Оливер находил для меня больше одежды чтобы зимой я не промёрз. И ту зиму мы пережили нормально. И в марте хорошо так потеплело. Однако я продолжал носить перчатки ведь в них я ощущал себя более уверенным. Да и брат настоял на том чтобы я их не снимал. Ведь бывает всякое. Может завтра мои отпечатки найдут на каком-нибудь пистолете либо же на рукоятке ножа от которого был убит другой уличный бедолага и меня закроют. Подставить ничего не стоит. Поэтому это стало даже привычкой. И Оливер тоже всегда был в перчатках. Вот такая была жизнь. Я пробрался в зал через окно которое открывалось снаружи если правильно поковырять металлической проволокой, спрятанной между кирпичами. Это мы её спрятали и только мы заходили через окно с задней стороны здания. Об этом даже не знал Полу глухой Рики. И вот я дожидался Оливера сидя в раздевалке. Рукой прощупывал конверт во внутреннем кармане и тихо радовался. Да что там радовался я был счастлив. Я всё не мог дождаться рассказать Оливеру. Я был действительно счастлив. Головокружительно счастлив.

3

Оливер вернулся спустя полчаса. Пролез через окно и на цыпочках спустился в раздевалку. Он всегда возвращался вымотанным и от него постоянно несло рыбой. Такое бывает, когда с вечера до полуночи грузишь ящики в доках. При виде меня он довольно улыбнулся ведь ему удалось купить литр вишнёвого сока. Моего любимого сока. Я же на радостях бросился к нему в объятия.

— Ты не поверишь что со мной случилось.

— Что такое? За тобой гнались? Избили?

— Нет-нет. Всё в порядке. — я полез во внутренний карман. — Мне дали это.

— Что это?

— Открой. — помню, как Оливер преподнёс деньги на тусклый свет лампы освещающий выход из раздевалки. Он их тщательно пересчитал и на минутку замер. После посмотрел на меня. Обеспокоенно посмотрел. — Кто тебе их дал?

— Незнакомец. Он дал их за то, что я хорошо пел песню.

— Что?

— Ему понравилось то как я пою о любви.

— А что он сказал? Как он выглядел?

— Худой такой, длинноволосый. Сказал, что надеяться, что однажды я найду свою любовь.

— Что за бред.

— Всё так и было. Честно.

— Он ещё что-то передал?

— Нет.

— Ты не спросил, как его зовут?

— Я растерялся. И он очень быстро ушёл. — тогда Оливер подошёл ко мне ближе.

— Джаспер.

— Да?

— Ты меня не обманываешь? Деньги краденные?

— Клянусь тебе. Тот мужчина дал их мне.

— Это… фантастика.

— Знаю. Сто тысяч долларов. Ты представь, — я быстро открыл свой шкафчик и достал с полки помятую открытку на которой изображены гавайские острова. — Мы можем уехать туда прямо сейчас. Теперь всё это можно оставить и рвануть. Ты меня слышишь, Оливер? — но он меня не слышал. Он задумался о своём и не спешил. А потом спустя пару минут заговорил.

— В первую очередь нужно убедиться, что деньги не грязные. Возможно завтра их начнут искать, а может уже ищут. И если найдут, то от нас захотят избавиться.

— Что… что ты такое несёшь? Кто захочет от нас избавиться?

— Кто угодно. Там и за меньшую сумму готовы разорвать глотки, а здесь аж сто тысяч. Это большая проблема.

— С чего ты взял? Никто за ними не придёт. А если бы и хотели, то я бы до зала не дошёл. Говорю тебе, тот мужчина не был похож ни на кого кто мог бы состоять в группировках. Он был совсем другим. Он был опечален и говорил о любви. И он без колебаний положил деньги. Он не был скуп. Мне кажется, что у него этих сотен тысяч ещё не один десяток.

— Думаешь?

— Да.

— Ну ладно… ладно…

— Пожалуйста, меньше беспокойся. Сейчас лучшее что мы можем так это распланировать нашу поездку. Мы ведь никогда не думали на чём нам добираться.

— Потому что…

— Потому что мало в это верилось. Я знаю.

— Да.

— А теперь прямо сейчас… в наших руках лежит такая возможность. Поэтому я тебя прошу, брат… давай подумаем, как нам провернуть всё это.

И после моих красноречивых слов Оливер слегка улыбнулся. По-прежнему о чём-то думал, но уже малость улыбался. После он присел на скамейку держа в руке конверт и время от времени поглядывал на него. От рассуждений он снял свою серую шапку с вышитой буквой «О» на лбу. Её сшил я и шапку подарил на день рождение. Теперь он постоянно в ней. Но тогда шапка лежала поверх конверта на скамейке. Я же сидел рядом и просто ждал. Ждал его решения. Время было очень поздним. По-моему, уже наступил первый час ночи. Немного хотелось спать. Но я продолжал сидеть, поглаживая в руках открытку с Гавайев. Оливер взял её у меня. Посмотрел на деньги. Посмотрел на открытку. Посмотрел на меня. И вот только тогда он по-настоящему по-доброму улыбнулся.

— Значит, Гавайи.

Этих слов было достаточно. Настроение моё поднялось ещё больше. Он увидел во мне эту детскую беззаботную радость и укрепил свои слова добрым кивком. Я весёлый достал из шкафчиков одеяла с подушками, и мы пошли на нашу большую кровать под названием боксёрский ринг. В ту ночь я крепко заснул. Мой сон был сладок.

4

Дабы вы понимали я намеренно отказывался от посторонних мыслей. Я и думать о другом не хотел. Я был ослеплён той мыслью что и в самом деле всё может получится. Я позволил себе эту фантазию и позволил детской наивности взять надо мной шефство. Я уже представлял, как горячий песок скользит по моим пальцам. Как лёгкий бриз окутывает моё тело и как я ныряю в буйную воду и собираю ракушки. Я всё это представил и уже пребывал там. Поймите эта фантазия всё что у меня было, и я правда хотел хотя бы ненадолго раствориться в ней. Забыв об этих трущобах, забыв эту хмурость. И на следующее утро я всё не мог дождаться, когда мы наконец рванём в райское место. Тогда Оливер сказал, что будет правильным если мы выдвинемся ночью дабы не привлекать внимания. И по началу мы поплывём на грузовом судне прямиком до Флориды. А оттуда уже на попутках добраться до Атланты и скорее всего на самолёте полететь на Гавайи. Такой был первоначальный план. Сырой план. Мы толком не знали, как правильно распоряжаться с такими деньгами. Мы ничего тогда не знали. Но было правильным спрятать конверт от посторонних глаз что мы и сделали. Тот день мы решили провести по-обычному и уже после ни с кем не прощаясь выдвинуться в долгий путь. Я был согласен и после утренней тренировки мы направились на наши работы. Деньги всё это время находились под нашими шкафчиками в раздевалке. По окончанию дня я должен был захватить их и направится в доки где и будет ждать Оливер. Ведь ему незачем было делать один путь дважды потому что четвёртая его работа всё равно была в порту. Да, он вкалывал на четырёх работах каждый день. Первая эта была прачечная. Там он до обеда сортировал грязное и чистое бельё. После он направлялся на другой конец города в мясной цех куда после полудня приезжали грузовики с разделанными тушами разного вида крупнорогатого скота. Оливер выгружал их из фур. А затем он шёл на третью работу, которую я не особо понимал. Её он делал вместе с приятелем Бруно, с которым я от силы пересекался пару раз. Щупленький такой пацан, но с очень хитрой рожей. Я испытывал к нему неприязнь. Но главное, что Оливер вёл с ним сугубо рабочие дела. Он никогда не приводил его в наш зал. И их работа всегда была нестабильной во времени. То на полтора часа, а то бывало и вовсе на двадцать минут. По словам Оливера, ему самому это не очень-то и нравилось, но вот вырученные деньги закрывали растущие предрассудки. Именно оттуда он приносил больше всего денег. А затем он ехал в порт где и грузил ящики до самой ночи. А вот я всегда был желанным гостем на автомойке. Только я умел очень круто полировать до блеска затёртые диски городского такси. Эта мойка принадлежала мистеру Ману, который сжалился надо мной и взял под своё крыло. И скажу вам он был высококлассным дипломатом. Он сумел договориться с городской властью чтобы те привозили свои такси на мойку два раза в неделю. И с этого он получал немалые деньги, которые позже делились между нами. Мне как новичку давали меньше всех, но всё равно я был рад и такому. Поэтому благодаря такому его ходу вторник и четверг для меня были самыми прибыльными днями. И затем если оставалось время, то я возвращался за своим аккордеоном и направлялся на станцию метро где старался излить свои скопившиеся эмоции и чувства через творчество. Это было моей отдушиной которое поднимало настроение. Я и сейчас временами перебираю струны гитары и скромно пою о жизни порой вспоминая былые деньки, о которых вы сейчас читаете. Вам, наверное, интересно узнать, как я провёл последний день в Бостоне прежде чем отчалить в путь. Сейчас я вам всё поведаю.

Конец ознакомительного фрагмента.