Власть королев

Морган Райс, 2014

«…Главнокомандующий широко улыбнулся, сдерживая нетерпение. «Так кто же из вас это был?» – спросил он. «Кто убил надзирателя?» Дариус смотрел на него с непроницаемым лицом, но внутри он весь дрожал. «Подойдите поближе командир, и я скажу вам его имя». Тот сделал шаг, и в этот момент весь мир для Дариуса застыл. Дрожащими руками он потянулся вниз и достал из-за пояса кинжал. Стальной кинжал, из настоящей стали, который ему дал кузнец, и который он всё это время прятал. Он бросился вперёд, и под испуганный вздох старейшин и всего своего народа вонзил кинжал по самую рукоять прямо главнокомандующему в грудь. Глаза имперца округлились от удивления и ужаса, он упал на колени, не в силах поверить в то, что такое вообще могло произойти. «Ты никогда не забудешь имя преступника», – сказал Дариус, стоя над ним…»

Глава седьмая

На носу маленькой лодки сидел Тор. Ноги его были скрещены, спина выпрямлена, а ладони расслабленно лежали на бёдрах. Он сидел спиной ко всем остальным и вглядывался в холодное жестокое море. Его глаза были красными от слёз, и он не хотел, чтобы его видели таким. Слёзы уже высохли, но следы рыданий были ещё слишком явными, и он продолжал сидеть и в оцепенении смотреть на море, размышляя о странности бытия.

Возможно ли, что судьба послала ему сына только затем, чтобы потом отнять? Возможно ли, что тот, кого он так любил, исчез бесследно, без предупреждения и без единого шанса на возвращение?

Жизнь, казалось Тору, была чересчур жестока, ведь если бы в ней была хоть какая-то справедливость, он получил бы сына обратно.

Тор отдал бы что-угодно — что-угодно — самому пройти сквозь огонь и умереть миллионом смертей, только бы вернуть Гувейна.

Тор закрыл глаза и встряхнул головой, пытаясь отогнать от себя видение кипящего вулкана, и языков пламени вокруг пустой колыбельки. Он избегал мысли о том, что его сын умер такой страшной смертью. Его сердце обжигала ярость, но ещё сильнее душила тоска. И стыд за то, что не добрался до своего малыша немногим раньше.

К тому же, Тор чувствовал, как внутри него разверзается пропасть, как только он пытался вообразить себе будущую встречу с Гвендолин и то, как он сообщит ей такую новость. Вряд ли она когда-нибудь снова захочет посмотреть ему в глаза. И прежней она после этого тоже уже никогда не будет. У Торгрина будто разом отобрали всю его жизнь. Он не знал, как её восстановить, как собрать по обломкам. Он не представлял, как люди в подобной ситуации находили новую причину жить.

Тор услышал шаги и почувствовал, как лодка накренилась под весом того, кто сел с ним рядом. Он обернулся и с удивлением обнаружил Конвена, занявшего соседнее место и глядящего в морскую даль. Тору казалось, что он целую вечность не говорил с Конвеном, с самой смерти его близнеца. Тор был рад ему. Когда Тор внимательней всмотрелся в скорбное выражение его лица, он впервые его понял. По-настоящему понял.

Конвен не произнёс ни слова. Это было ненужно. Его присутствия было достаточно. Он выражал сочувствие своему брату по несчастью.

Они долго сидели в тишине, нарушаемой только свистом ветра и плеском волн, нежно касавшихся бортов лодки, маленькой лодки, бесцельно дрейфующей в бескрайнем море, потому что главную задачу — спасти Гувейна — им выполнить не удалось.

Наконец, Конвен заговорил.

«Не бывает такого дня, чтобы я не вспоминал Конвала», — сказал он с грустью в голосе.

Снова последовала долгая пауза. Тор хотел ответить, но не мог, из-за кома, подступившего к горлу.

Затем Конвен добавил: «Я горюю по Гувейну вместе с тобой. Хотел бы я посмотреть, как он станет великим воином, как его отец. Он бы им стал, я точно знаю. Жизнь бывает трагичной и жестокой. Даёт что-то, а потом отнимает. Я бы и рад сказать тебе, что от своего горя уже излечился, но это не так».

Тор посмотрел на него. Резкая откровенность Конвена странным образом дала ему умиротворение.

«Что заставляет тебя продолжать жить?», — спросил Тор.

Конвен долго смотрел на воду, и, вздохнув, наконец ответил:

«Мне кажется, Конвал бы этого хотел. Он хотел бы, что бы я не сдавался. И я живу. Для него, не для себя. Иногда мы живем для других. Иногда нам самим уже слишком всё равно, чтобы жить для себя, и мы делаем это для кого-то. И я начинаю понимать, что иногда этого достаточно».

Тор задумался о Гувейне, теперь уже мёртвом, и о том, какого сына ему хотелось бы иметь. Конечно, он хотел бы, чтобы Торгрин жил и заботился о своей матери, Гвендолин. Тор понимал это умом. Но принять это душой ему было сложно.

Конвен откашлялся.

«Мы живём для своих родителей», — сказал он. «Для наших братьев и сестер. Для наших жён, сыновей и дочерей. Мы живём для других. И иногда, когда жизнь наносит тебе удар, от которого сложно оправиться и сам ты не хочешь продолжать дальше, этого должно быть достаточно».

«Я не согласен», — послышался голос.

Тор обернулся и увидел Матуса, который подошёл и сел по другую сторону от него. Матус направил взгляд в море, грозный и гордый.

«Я думаю, что мы живём для другого», — добавил он.

«И для чего же?», — поинтересовался Конвен.

«Вера». Матиус вздохнул. «Мой народ, жители Южных островов, молятся своим четверым богам скалистых берегов. Они поклоняются богам воды, ветра, неба и скал. Эти боги никогда не отвечали на мои молитвы. Я молюсь древнему богу Кольца».

Тор посмотрел на него удивлённо.

«Я не знал ни одного выходца с Верхних островов, который бы принадлежал к вере Кольца», — сказал Конвен.

Матус кивнул.

«Я исключение», — сказал он. «И всегда им был. В юности я хотел вступить в монашеский орден, но отец даже слышать об этом не захотел. Он настаивал, чтобы я взялся за оружие, как мои братья».

Он вздохнул.

«Я считаю, что мы живём ради веры, а не для других», — продолжил он. «Она нас ведёт. Если вера достаточно сильна, действительно сильна, всё может случиться. Даже чудо».

«А сына она мне может вернуть?», — спросил Тор.

Матус непоколебимо кивнул, и Тор увидел уверенность в его глазах.

«Да», — просто ответил Матус. «Всё, что угодно».

«Ты лжёшь», — сказал Конвен с негодованием. «Ты даёшь ему ложную надежду».

«Нет», — возразил Матус.

«Ты хочешь сказать, что вера вернёт мне погибшего брата?» — возмутился Конвен.

Матус снова вздохнул.

«Я хочу сказать, что всякая трагедия — это дар».

«Дар?» — спросил Тор, поражённый. «Ты считаешь, что потерять сына — это дар?»

Матус уверенно кивнул в ответ.

«Тебе достался дар, как бы трагично это ни звучало. Ты пока не знаешь, какой. Возможно, ещё долго не узнаешь. Но однажды ты в этом убедишься».

Тор развернулся к морю, растерянный и недоумённый. Неужели всё это — ещё одно испытание? Одно из тех, о которых говорила его мать? Можно ли было вернуть сына полагаясь на одну лишь веру? Он хотел верить. Правда, хотел. Но он не знал, достаточно ли его вера сильна. Когда его мать рассказывала об испытаниях, Тор был уверен, что сможет выдержать любое, какое получит. Сейчас, когда это случилось, он сомневался, что ему хватит сил продолжать.

Лодка закачалась на волнах, а затем приливы внезапно сменили направление, и Тор почувствовал, как маленькое судно развернулось и направилось в противоположную сторону. Он отвлёкся от своих размышлений, желая узнать, что происходит. Рис, Элден, Индра и О’Коннор по-прежнему гребли и пытались управлять парусом, который сейчас трепался под натиском дикого ветра. Они выглядели растерянными.

«Северные приливы», — сказал Матус. Он стоял, держа руки на бёдрах, и изучал поверхность моря. Затем он покачал головой: «Это не к добру».

«Что это?» — спросила Индра. «Лодка стала неуправляемой».

«Они иногда проходят мимо Верхних островов», — объяснил Матус. «Сам я их никогда не встречал, но слышал о них, особенно так далеко на севере. Они представляют собой разрывные течения. Стоит им поймать корабль, они унесут его, куда захотят. Сколько ни греби и ни ставь парусов».

Тор посмотрел вниз и заметил, что вода под ними движется с удвоенной скоростью. Он бросил взгляд вперёд и увидел, что их несёт к новому, пустому горизонту, туда, где небо закрывали лиловые и белые облака, красивые, но предвещающие опасность.

«Но теперь мы движемся на восток, — сказал Рис, — а нам нужно на запад. Все наши люди с запада. Империя на западе».

Матус пожал плечами.

«Мы движемся туда, куда несёт нас прилив».

Тор раздражённо оглядывался, понимая, что с каждой секундой они отдаляются от Гвендолин, от своего народа.

«И где он закончится?», — спросил О’Коннор.

Матиус снова пожал плечами.

«Я знаю только Верхние острова», — сказал он. «Так далеко на севере я раньше не бывал. Я не знаю, что там находится».

«Конец есть», — мрачно подал голос Рис, и все обернулись к нему.

Рис серьёзно посмотрел на них.

«Я изучал приливы давным-давно, в юности. В древней Книге королей у нас была вставка с картами, на которых был каждый уголок земли. Северные приливы несут прямо к восточному краю света».

«Восточному краю?» — переспросил Элден обеспокоенно. «Мы же окажемся по другой конец мира от дома».

Рис покачал головой.

«Книги были древними, а я — молодым. Всё что я помню точно, это то, что приливы — это портал в Страну духов».

Тор посмотрел на Риса с любопытством.

«Бабушкины сказки», — сказал О’Коннор. «Не существует портала в Страну духов. Его запечатали много веков назад, до рождения наших отцов».

Рис пожал плечами и все замолчали, уставившись на море. Тор следил за быстро движущейся водой и спрашивал себя, куда же их несло.

* * *

Тор стоял один на корме, в одиночестве глядя на воду уже не первый час, и брызги летели ему в лицо. Он весь онемел и едва замечал мир вокруг. Тору хотелось действовать — поднимать паруса, грести — не важно, но делать им сейчас было нечего. Северные приливы несли их по своей воле, и всё, что оставалось экипажу, — это праздно сидеть, наблюдать за течением, пока их лодка качается на длинных волнах, и гадать, где они в итоге окажутся. Сейчас они были в руках судьбы.

Пока Тор сидел там, вглядываясь в горизонт, ожидая, когда закончится море, он чувствовал, что проваливается в небытие, оцепенев от холода и ветра, и растворяется в бесконечной монотонной тишине, нависшей над ними. Морские птицы, которые поначалу их сопровождали, давно исчезли, и чем больше углублялась тишина и темнее становилось небо, тем яснее Тор ощущал, что они плывут в пустоту, на самый край света.

Много часов спустя, на закате дня, Тор, сидя на своём прежнем месте, заметил что-то на горизонте. Сначала он был уверен, что это всего лишь иллюзия, но течение усилилось, и вскоре очертания стали чётче. Он был настоящим.

Тор выпрямился и, впервые за день, поднялся на ноги. Лодка качалась, а он стоял и смотрел в даль.

«Он настоящий?» — спросил голос.

Тор увидел Риса, подходившего к нему. Элден, Индра и остальные скоро к ним присоединились, и все вместе они стояли и строили догадки.

«Это остров?» — предположил вслух О’Коннор.

«Выглядит как пещера», — сказал Матус.

Они приближались, и Тор и впрямь стал различать очертания пещеры. Это была огромная пещера, открывавшаяся в обломке скалы, торчавшей из воды посреди бескрайнего жестокого океана на сотни футов вверх. Вход в пещеру имел форму большой арки. Он выглядел как гигантский рот, готовый проглотить мир.

Течение несло лодку прямо туда.

Тор стоял поражённый, и у него появилась единственно верная догадка: это был вход в Страну духов.