Рубиновая ведьма

Мия Флор (2024)

В день своего десятилетия Искра, дочь Чертожца Белогорья, исчезает без следа, оставив свою сестру Ясну в отчаянии и смятении. Проходят годы, и кажется, что только Ясна во всем Белогорье не оставляет надежды найти сестру. На помощь ей приходит местный разбойник, который за плату, соглашается помочь девушке.

Глава 2

Ясна

8 лет спустя

Треск льда.

Я резко подаюсь вперед и распахиваю глаза. Воздух пахнет морозной свежестью, а массивные полозья саней скрипят по сугробам. В щель между занавесками пробивается холодный воздух, покалывает щеки. Дорогу сквозь белогорский лес замело почти так же как и восемь лет назад… Когда Икси пропала.

Снова треск.

Мое сердце заходит резкими ударами, пока перед глазами проносятся воспоминания… Как отец и его охрана находят меня в лесу. Как я не могу ему объяснить что случилось. Как мы ищем Икси под растрескавшимся льдом заснеженного озера… Все что нам удается выловить — это ее шапку со слипшимися от воды космами меха. Сестра пропала.

Опять треск, после которого мне становится тяжело дышать.

— Стой! — приказываю я Григорию, моему вознице, одноглазому и одноухому охраннику, которого приставил мне отец, несмотря на все мои протесты.

— Тпру-у! — доносится снаружи грубый окрик возницы.

Лошади всхрапывают, их копыта бьют по утрамбованному снегу. Полозья скрипят, и кибитка наконец замирает.

Я пытаюсь унять ритм моего пульса, но лесная тишина начинает давить на грудь, лишь усугубляя его. Я слышу как вспорхнули птицы. Не удивлюсь, если они просто испугались моего сердцебиения.

Сколько бы я ни пыталась избавиться от этого видения, в памяти все равно возникали багровые руки, утаскивающие мою сестру — единственный обрывок того рокового дня, который всегда проступал будто сквозь туман забвения. Я говорила об этом отцу. Кричала, что мою сестру украли, но никто мне не поверил. Волхвар, заглянув в свой кристалл мудрости, твердил, что дочь Чертожца утонула, затянутая в омут на дне озера. Мои родители поверили и уже смирились с этим. Но я не верю. Я до сих пор уверенна что Икси жива, я чувствую это, как только может чувствовать сестра-близнец… Поэтому продолжаю искать ее по всему Белогорью, пусть все и считают меня всего лишь капризной дочерью Чертожца. Я не остановлюсь, пока не найду ее.

— Что стряслось? — поднимает занавеску Григорий, открывая вид на лошадей.

Я молча поправляю сбившийся меховой воротник.

Одна лошадь мотает головой, другая — переминается с ноги на ногу, их бока ходят ходуном от тяжелого дыхания. Одинокий глаз Григория ждет ответа.

— Все хорошо. Послышалось.

— Что послышалось?

Треск льда.

Григорий поворачивает голову в сторону, привлеченный звуком. Значит, я не одна его слышу, и это не игры моего разума.

Я вскакиваю с сиденья в своем коричневом дорожном платье прикрытым меховым пальто, спотыкаюсь, но удерживаю равновесие, схватившись за деревянную стенку кибитки. Спрыгиваю в снег и замираю, чувствуя, как холод пробирается через тонкие кожаные сапожки. Вокруг один лес — темные ели, укутанные в снежные шапки, но не исключаю что где-то поблизости есть водоем. Этот звук льда…

— Помогите! — я слышу детский крик.

Из-за деревьев к нам выбегает мальчишка лет десяти, спотыкаясь и проваливаясь в глубокий снег. Его испуганное лицо раскраснелось от мороза и бега. Он одет в ободранную одежду, местами с заплатками, на плечи и спину наброшен облезлый меховой жилет, перевязанный потертой кожаной тесьмой так, чтобы не подпускать холод близко к коже.

— Мама! Она тонет! Помогите! — мальчик хватает меня за руку и я, нераздумывая, пускаюсь в бег.

— Куда! Постой! — кричит мне взволнованный Григорий, но я уже мчусь между деревьями.

Забираюсь на возвышение вместе с мальчиком, задыхаясь от быстрого бега, затем, чуть ли не кубарем качусь вниз, цепляясь за редкие кусты и ветки деревьев. Оглядываюсь по сторонам, ловлю взглядом черную фигурку посреди маленького озера и вновь слышу треск льда, эхом разносящийся по всей округе.

Однако, не так я представляла себе женщину в беде. Точнее, она похоже больше на мужчину, высокого и крепкого, и зачем-то ломает лед, словно пытается проделать большую прорубь…

Я поворачиваюсь к мальчишке и цепенею — в его руках сверкает нож, направленный в мою сторону. В глазах ребенка теперь читается что-то дикое, звериное, совсем не детское. Его пальцы крепко сжимают деревянную рукоять, костяшки побелели от напряжения…

— Где твоя мама, мальчик? — спрашиваю я трясущимся голосом, делая шаг назад.

В ответ мальчишка смеряет меня безжалостным взглядом, полным какой-то первобытной ярости, а я, пятясь назад, натыкаюсь на что-то твердое позади.

— Далеко собралась? — шепчет на ухо глубокий мужской голос, от которого по спине пробегают мурашки. Я успеваю только испуганно ахнуть, прежде чем понимаю — что оказываюсь окружена бандитами. Их темные силуэты выступают из-за деревьев, словно ночные тени, и медленно смыкаются вокруг меня плотным кольцом…