Серые розы Роннебю

Мия Велизарова

В Роннебю все привыкли к маленьким чудесам. А как иначе, ведь местные ребятишки вечно что-нибудь придумают: то водяного, поселившегося на заброшенной мельнице, то волшебного коня, которого можно оседлать только в одну-единственную ночь в году. Но в аккурат перед Рождеством среди горожан появляется загадочный незнакомец, который утверждает, что все детские выдумки — правда.

Песня старой мельницы

Хитрые мальчишки, конечно, никуда не убежали, а следовали за ними по пятам, прячась за стволами деревьев. Напрасно Кёрстен их стыдила — озорники не захотели даже выйти и поздороваться как следует. Никаких манер, сказала бы сейчас тетя Мадлен и лишила бы своих подопечных сладкого на день или два.

— Так значит, вы знали мою бабушку? — девочка вспомнила ту сцену в церкви, когда Ноэль взглянула на ее знакомого, словно на пустое место. Тогда у Эйнара было такое лицо, будто он вот-вот расплачется, и вместо привычной улыбки губы скривились в болезненной гримасе. — Может, она вам что-то шила на заказ? Она часто так делает.

— О, да, у малышки Ноэль руки всегда были золотыми, — с грустью отозвался Эйнар. — В последний раз, когда мы с ней виделись, она преподнесла мне подарок — собственноручно вышитый платок с моими инициалами, и все строчки были такими прямыми, словно их по линейке чертили!

Кёрстен пыталась шить и по линейке, жирно нарисовав линии химическим карандашом, и по заутюженной бабушкой линии — но стежки все равно шатались в разные стороны, будто танцевали халлинг⁵.

— И куда вы потом его дели?

— Потерял, наверное. Я вообще, как выяснилось, не умею хранить то, что имею.

У девочки закралась мысль, что под этими словами призрак подразумевал не только свой носовой платок, но расспросить получше она не успела, так как им пришлось резко свернуть направо, и лесная просека вывела их прямиком к старой иве. На снегу уже виднелись следы: видимо, Нильс и Улле решили их обогнать. И конечно, стоило подойти поближе, как с мельницы раздался леденящий душу вой, будто внутри обосновалась парочка троллей.

— Знатно, — прищелкнул языком Эйнар. — Голосистый парень, не зря в хоре поет. Ну, а Сол у нас лучше всех на харпе играет, верно?

Сол? Что за странное имя? Кёрстен навострила уши и во все глаза смотрела на крыльцо. Но кроме двух перепачканных сажей сорванцов из хижины никто не вышел. Хотя…

Кто-то чихнул, совсем близко и так тихо, что девочка сперва подумала, что ей просто послышалось. Потом чуть качнулись сухие метелки камышей. Хрустнул снег под чьими-то шагами, а затем сами собой, из ниоткуда, появились следы — и преогромные!

— Даже больше, чем у дяди Альфреда, — пискнула Кёрстен попятившись назад.

— Да покажись ты уже, не бойся, — нетерпеливо позвал Эйнар. — Или девочки застеснялся?

— Вот еще… — фыркнул кто-то невидимый, и на огромном валуне, прямо перед опешившей Кёрстен, появилась маленькая фигурка. Ахнув, девочка ухватила Эйнара за руку, а успевшие приблизиться мальчишки живо ретировались ей за спину. Тоже, храбрецы.

Водяной спокойно разглядывал гостей из-под широченных, нависших полей старой шляпы. Ростом он был не выше Малыша, хотя глаза смотрели совсем по-взрослому, и немного устало. Льняные, почти белые волосы торчали в разные стороны, как щетина у щетки. Старенькое пальтишко почти полностью состояло из заплат разных мастей; то же самое можно было сказать и про обувь: не по размеру огромные башмаки лишь каким-то чудом не сваливались с тоненьких, как спички, ног мальчика.

— Не пугайся, у водяных всегда ноги большие. Зато в воде им равных нет, — шепнул Кёрстен призрак, но Сол все равно услышал, судя по тому, как недовольно сверкнули ярко-голубые глаза.

— Чего вылупилась? — водяной совершенно не по-детски сплюнул, подозрительно косясь на Кёрстен. — На воблу похожа… Ой!

— Манер, конечно, никаких, — сокрушался Эйнар, держа за ухо извивающегося угрем мальчишку. — Прошло всего каких-то сто лет, а ты уже напрочь забыл все мои уроки?

Сто лет…

Улле и Малыш раскрыли рты, переводя взгляд с Эйнара на водяного мальчика, который к тому моменту успел буркнуть извинения Кёрстен и уселся обратно на свое место. У его ног образовалась вдруг целая горка снежков, и Сол сначала долго-долго согревал каждый своим дыханием, а потом принимался с аппетитом есть.

— Снег ест! — не выдержал Улле, и Кёрстен пришлось как следует толкнуть его в бок. Самой ей стало как-то не по себе. То ли от хруста, с которым мальчик вонзал свои острые зубы в ледышки, то ли от вида немытых рук и грязных обломанных ногтей.

— А ты чего хотел? Рыба ушла, а есть-то хочется, — проворчал водяной и протянул им один снежок. — Хотите?

— Нельзя, ангина будет, — Кёрстен удержала за руку Нильса, который добродушно потянулся к протянутому лакомству. Ох, как же она пожалела, что не захватила с собой хотя бы одно печенье из дома! Но кто же знал, что все так обернется…

— Кхм, странно, а я-то считал, что в реке рыба никогда не переводится, — смущенно пробормотал Эйнар, высыпая перед Солом целую пригоршню леденцов. — Не знал, что лес так переменился.

— За столько лет еще не то переменится, — оживившись, Сол принялся деловито рассовывать сладости по карманам. Нильсу, который решил тоже поучаствовать в дележе сокровищ, водяной показал длинный розовый язык, и карапуз обиженно засопел и скуксился. Знакомство, прямо сказать, не задалось, но тут на поляну выбежал Бурре, который все это время где-то пропадал. Увидев водяного, пес не зарычал, а неожиданно для всех принялся с визгом ластиться к нему и даже пару раз лизнул в перепачканный нос!

— Что, проказник, вырос? Смотри, какой здоровый стал, — заулыбался тот и в этот самый момент стал очень похож на самого обыкновенного мальчишку, только сильно чумазого и одичавшего. Неудивительно, если жить совсем одному посреди леса и питаться сырой рыбой, да и то не каждый день.

— Ну что, — недовольно спросил Сол, когда вдоволь наигрался с псом, — сыграть вам что-ли, раз уж пришли?

— Погодите-ка… Так это твой инструмент там, внутри? — невинно протянул Улле и как-то виновато принялся накручивать на палец отросшие вихры на висках. — Прости, мы ж не знали… мы его немного, того… когда играть пробовали.

Ну вот, теперь-то они уж точно не подружатся. Кёрстен заметила, как расширились глаза водяного и резко побледнело его и без того заострившееся лицо.

— Ничего от вас не спрячешь, — Сол живо зашагал к мельнице — напрямик, прямо через подернутую тонким льдом речку! Призрак был прав: двигался водяной очень быстро, и под его большими ступнями лед даже не треснул ни разу, зато каждая ступенька на рассохшемся крыльце отозвалась своей особой нотой, когда мальчик зашел внутрь. И тут же, наверное, от переживания, оглушительно чихнул несколько раз, отчего с соседних кустов поднялась целая стая воробьев.

— Теперь я знаю, кто там кашлял в прошлый раз, — довольно заключил Улле. — А уж я-то испугался, чуть штаны не обмочил!

Вот и она, разгадка всех страшных историй про заброшенную мельницу. Вероятно, Сол просто-напросто не хотел, чтобы его лишний раз тревожили, вот и разыгрывал случайных путников. Или же, быть может, он все-таки застудил горло, когда жевал снег?

А водяной тем временем вернулся, держа в руках инструмент, отдаленно напоминающий скрипку — но со множеством узеньких клавиш сбоку. Вид у него был уже не такой напряженный.

— Целая, — с облегчением сообщил он, перекидывая ремень через плечо и зябко дуя на пальцы. — Расстроилась только немного. Вы как, не передумали? Тогда начинаю.

Харпа в руках хозяина отозвалась протяжным стоном, будто и вправду жаловалась на мальчишек, что неумело пытались заставить ее говорить. Покачав головой, Сол подкрутил резные рычажки и плавно провел смычком по струнам. Раздался нежный пассаж, которым водяной показался очень доволен. А вот Эйнар внезапно вздрогнул и нервно провел ладонью по глазам.

— Нет, эту не нужно. Слишком грустная, — пояснил он в ответ на удивленный взгляд Кёрстен. — А сыграй-ка, дружок, тот свадебный выход, если еще не забыл.

— Такое разве позабудешь, — ухмыльнулся Сол, перехватывая инструмент поудобнее. На ей раз смычок заскользил быстрее, выписывая задорные движения незамысловатого деревенского танца. Шаг, вперед, подскок и поворот. И снова, и еще разок…

Сверху посыпались снежные хлопья: это пряничные человечки, про которых все благополучно забыли, принялись отплясывать на заснеженных ветках ивы. Бурре, оживившись, бросился в кусты, за которыми мелькнул чей-то рыжий пушистый хвост.

Малыш первым не удержался и пустился в пляс, смешно кружась на месте и притопывая. Улле, конечно же, никак не мог не поддержать брата. В другой раз Кёрстен, возможно, и присоединилась бы, но сейчас ее ноги слишком устали после долгой прогулки через весь Роннебю, так что они с Эйнаром просто продолжали сидеть на огромной трухлявой колоде у самой воды и хлопали в ладоши в такт музыке.

К слову, показалось или нет, но река словно бы тоже решила присоединиться к их веселью; по крайней мере, журчание воды раздавалось то громче, то тише, а порыжевшие метелки осоки раскачивались в разные стороны, хотя в воздухе не было ни ветерка, тишь да гладь. И в высоком небе уже проглядывался нежный закатный оттенок.

— Все! — Сол внезапно опустил смычок. Последняя высокая нота еще некоторое время надрывно звенела в морозном воздухе. Бурре и Нильс продолжали скакать, как разыгравшиеся козлята, Улле со стоном повалился на землю, а Кёрстен только сейчас заметила, как гудят ее покрасневшие ладони. ‒Хватит с вас. А то как бы волки не набежали.

— Волки? Они разве не вымерли давным-давно? — прищурился Улле, собираясь добавить еще парочку острот — но тут словно бы в ответ на его слова, из чащи и вправду донесся далекий протяжный вой. Нильс от страха икнул и обеими руками ухватился сразу и за брата, и за рукав Кёрстен.

— Да ты прямо Нильс в Глиммингенском замке…

Сколько времени они провели на поляне? Когда дети только зашли в лес, солнце едва перевалило за полдень, а сейчас небо на закате горело пунцовым багрянцем. Мельница в сгущающихся сумерках выглядела еще более зловещей, чем днем. И у Кёрстен заскребли на душе кошки, когда она представила, что Сол собирается там ночевать, совсем один.

— А с этими что делать?

Пряники тети Мадлен, наскакавшись за день, тихо-мирно прикорнули у Эйнара на коленях. Самый большой из них внезапно проснулся и больно укусил потянувшегося к ним было Малыша за палец!

— Полагаю, они сами о себе позаботятся, — улыбнулся призрак. — Правда, не мешало бы подыскать им подходящее жилище…

— Ко мне нельзя, — предупредил водяной. — У меня крыс развелось тьма-тьмущая!

— А ты кота заведи, — посоветовала ему Кёрстен, и тут же вспомнила их Никсу, которая прошлой весной принесла четырех замечательных полосатых котят. Одного отдали Инге, племяннице дяди Альфреда, двух других бабушка пристроила по знакомым. А последнего, самого маленького, оставили себе, и сейчас это был тот еще озорник и гуляка по крышам.

Конечно, она еще подумает, стоит ли ей отдавать своего любимца. Но с другой стороны, Сол так хорошо для них сегодня играл…

— Или пойдем к нам жить? Бабушка не станет возражать, — легко предложила она. Если понадобится, Сола можно будет устроить в большой деревянной лохани, в которой когда-то купали маленькую Кёрстен, а теперь использовали лишь во время большой стирки или под соленья.

Водяной, однако, покачал головой.

— Нельзя.

Голос у него как-то разом осип, хотя в глазах промелькнула слабая надежда. Промелькнула и погасла. Сгорбившись, Сол нехотя махнул им рукой на прощание и ушел, то и дело покашливая, словно старый дед. Неудивительно, ведь дырявые стены продувает со всех сторон. Но почему же он не уйдет и не найдет себе дом получше?

— Дурочка, — важно сказал Улле, когда на обратном пути она поделилась с ним своими мыслями. — Водяные ведь не просто так живут. Они привязаны к воде, к колодцу там или другому источнику. Если уйдет далеко — помрет.

Но почему, почему такая несправедливость? — зябко повела плечами Кёрстен. Один пряник дремал у нее в варежке, два других уютно устроились в откинутом капюшоне. Всех остальных призрак обещал пристроить в поместье, так, чтобы до них не добралась охочая до сладостей Бо.

— Ты, видно, уже решила во что бы то ни стало ему помочь? — вместе с Эйнаром шагать было уже не так страшно. И никто так и не понял, когда у того в руках оказался фонарь: старинный, с медным кольцом, и завитками роз на разноцветных стеклах. — В таком случае, есть два пути. Первый: починить мельницу.

Ну, это вряд ли. Даже если попросить дядю Альфреда, маловероятно, что он согласится чинить никому не нужную постройку. Хотя…

— И второе, — продолжал призрак, неспешно вырисовывая в воздухе витиеватую двойку кончиком трости. — Найти ему новый дом, получше. И обязательно на берегу реки.

— Придумал! — подпрыгнул Улле, и вместе с ним вздрогнули от неожиданности все остальные. Фонарь, покачнувшись, отбросил тень на ближайший куст рябины, и с ветки с громким карканьем сорвалась взлохмаченная ворона.

— Ну, и чего ты там придумал?

— Не скажу, — хитро улыбнулся парнишка, подмигнув Кёрстен. — Есть у меня идея, вернее, дом. Он, правда, не мой, но это неважно. Завтра отправимся туда все вместе, вот и увидите! Самое место для водяного, уж можете мне поверить.

Примечания

5

народный танец