Подлец

Мия Блум, 2022

Решив отдохнуть в дорогом частном пансионате, я знакомлюсь с приятной женщиной и предлагаю ей скоротать совместный вечер за ужином. Нина рассказывает о семье, показывает фотографии детей и мужа, и выглядит весьма счастливой. Только я, увидев изображения, впадаю в шок, ведь ее супруг – мой жених, который сделал предложение руки и сердца, и я ответила ему "да"…

Глава 5. Нина. Депрессия

После тяжелого дня я возвращаюсь домой со смешанными чувствами. На работе меня действительно премируют, вручив сертификат в крутой пансионат, только вот как ехать — не приложу ума.

Наверняка там элитная публика при деньгах, а я со своим затертым чемоданом и парой старомодных тряпок буду выглядеть на их фоне нищенкой, и это очень смущает.

Хватит того, что и в трудовом коллективе некоторые особо одаренные коллеги похихикивают над моими вещами. В какой-то степени понимаю сына, который переживает подобное, так как сама подвергаюсь буллингу на почве безденежья, но я взрослая женщина и могу взять себя в руки, а сынок — ребенок, и вдалбливание его сверстниками в голову с самого детства, что он никто, может в будущем аукнуться.

— Нинка, ну поздравляю, — заявляет мне сегодня коллега после вручения сертификата на отдых, — увидишь хоть как люди живут, выспишься и сыто поешь. — Столько пашешь, даже непонятно, куда деньги спускаешь? Может, муж алкота? — похихикивая добавляет Ленка, принарядившаяся в третий новый наряд за неделю.

Отвечать не хочется, оправдываться — тем более.

Я не завидую ей, каждый живет так, как заслужил, видимо. Просто обидно слышать насмешки о том, что спускаю деньги на ерунду. Знали бы они сколько у нас с Мироном долгов — закрылись бы.

В пансионат поехать очень хочется, но вот такой реакции, как у Лены, от его посетителей я не выдержу, поэтому решаю посоветоваться с Мироном, и выслушать мнение по поводу моего предполагаемого отдыха.

— Смотри сама, я не против, но финансов на наряды нет. Кстати, а ты не узнавала, можно ли перепродать сертификат? Выручила бы хорошие деньги, и вместо того чтобы валяться среди буржуев, купила бы детям еды, — отрезая большой кусок колбасы, сообщает муж.

— Мирон, руководители не дураки, отправили меня, и быстро узнают, если кому-то всучу их презент. Выглядеть будет так себе.

— Ладно, поезжай тогда, — тяжело вздыхает. — Есть будешь? — предлагает бутерброд.

Вспоминаю, что с едой у нас и так напряг, лучше приберечь колбасу для детей, поэтому отказываюсь.

— Нет, — отвечаю тотчас. — А Аню с Лешой с кем оставим? У тебя ведь командировка, — перевожу тему, и чувствую, что в желудке от голода урчит.

— Посижу, раз уж так. Чего не сделаешь для женушки, — соглашается Мирон.

***

Ух, хорошо как, — выдыхает супруг, и довольно откидывается на спинку кровати. — Умеешь же, когда хочешь, — продолжает, тяжело дыша.

— Угу, — отвечаю, пытаясь рукой нащупать сорочку. — Я в душ.

— В душ она, футы-нуты, — произносит, кривляя. — Запах мужа желаешь смыть? — недовольно бурчит. — Редко видимся и то корчишься, — смачно шлепает меня по пятой точке и начинает зло смеяться.

— Не говори ерунду, сейчас буду. Это не займет и пяти минут.

— Давай шустро. Может, еще захочу.

От его слов меня передергивает.

В ванной громко включаю воду и даю волю чувствам. В последние полгода — это неизменные слезы после секса.

Спать с мужем стало пыткой. Я его люблю, но…

Мирон стал совершенно чужим. И душой, и телом. Он словно постоянно не со мной, и это убивает. Тотальная недолюбленность и тоска вводят меня в депрессию, с которой я не могу справиться. Безденежье тоже не придает сил. Как ни пытаюсь бодриться и уговаривать себя, что все временно, порой не могу держаться и думаю о самом ужасном.

— Где ты там запропастилась? — слышу его возмущенный голос и вытираю слезы.

— Я тут, что случилось? — возвращаюсь в комнату, сокрушаясь, что Мирон еще не спит.

— Вот, — бросает деньги на тумбочку, — собирался сделать тебе сюрприз, но раз поедешь в пансионат, нужно немного прибарахлиться, сама потрать. Не ехать же в твоих колхозных тряпках.

Его слова режут слух.

Откуда такие обороты речи и почему моя одежда вдруг стала ничтожным колхозным барахлом?

— Кстати, Нина, давно хотел сказать, отросшие корни на голове — отталкивают. Нужно ведь следить за собой, запишись, что ли, в парикмахерскую, — муж отворачивается к стене, а я снова глотаю слезы, пытаясь не разреветься вслух.

Что стало с Мироном?

Заботливым, чутким, понимающим?

Конечно, любить меня ухоженную, с красивым маникюром, дорогой укладкой и в фирменных вещах было легко, однако благосостояние мы потеряли по его вине. И не вчера. Мирон только сейчас заметил, что я не могу позволить себе минимальное?

В сапогах вместо застежки скрепка, а сумка так истерта, что я подкрашиваю белесые затертости спиртовым черным маркером. Подбадриваю его, жду когда мужчина вывезет семью, которую утопил, из нищеты, а он посмеивается?

Я все понимаю, но легко уезжать на три недели из месяца в командировку, а от жены ждать по приезде горячего секса, укладки и красивого белья. При этом бонусом полный холодильник деликатесов, оплаченные счета и довольных сытых детей с гаджетами в руках.

Мы всегда поддерживали с Мироном друг друга, но сегодня, после его насмешек, предложения продать сертификат, который я заслужила трудом и упорством, а также секса, где почувствовала себя скорее использованной, чем любимой, я ощущаю, что между нами образовалась огромная пропасть, и как решать эту проблему неизвестно. Ведь у мужа все отлично и его все устраивает.

Мне же, от такой семейной жизни — хочется выброситься от отчаяния в окно.