Дьявольская материя

Мишель Пастуро, 1991

Название этой книги звучит интригующе: неужели у полосок может быть своя история? М. Пастуро утвердительно отвечает на этот вопрос: их история, которую он прослеживает вплоть до конца XX века, полна самыми невероятными событиями. Каждая эпоха порождала новые практики и культурные коды, постоянно усложнялись системы значений, связанных с полосками как в материальном, так и в символическом плане. Во времена Средневековья полосатая одежда воспринималась как нечто низкопробное, возмутительное, а то и просто дьявольское. Во времена Возрождения и романтизма получили распространение «правильные» полоски – знаки праздников и символы свободы. Современная культура восприняла все практики и коды предыдущих эпох: «дьявольские» коннотации (полосатая одежда узников лагерей смерти) или сигнализирующие об опасности (зебра и другая разметка дорожного движения); полоски, связанные с гигиеной (постельные наборы и нижнее белье), спортом (профессиональная экипировка), игрой и т. д. Семиология полосок рассматривается Пастуро прежде всего в социальном контексте и служит лишь приближением к еще не написанной энциклопедии. Мишель Пастуро – французский историк-медиевист, профессор Практической школы высших исследований в Париже.

Дьявол в полосатых одеждах (XIII–XVI века)

Любой скандал оставляет после себя свидетельства и документы. Именно поэтому в распоряжении историков часто оказывается больше данных о нарушениях социальных норм, чем о самих нормах. И если мы посмотрим на историю полосок и полосатой одежды в эпоху позднего Средневековья, то увидим тот же парадокс. Источники умалчивают об одноцветной одежде, поскольку она представляет собой нечто обыденное и повседневное, «норму». Полосатая одежда, напротив, достаточно широко представлена в документах — ведь она вызывает толки и вносит сумятицу.

Скандал с кармелитами

В середине XIII века во Франции разразился скандал. Если точнее — в конце лета 1254 года, когда Людовик IX Святой вернулся в Париж после неудачного крестового похода, драматичного плена и четырехлетнего пребывания на Святой земле. Король вернулся не один — его сопровождали несколько десятков монахов, в том числе кармелиты. Именно их появление вызвало настоящий скандал в обществе: они были одеты в полосатые плащи!

Орден братьев Пресвятой Девы Марии с горы Кармель ведет свою историю с XII века, когда несколько монахов-отшельников поселились в Палестине, рядом с горой Кармель, уединившись для молитвы и умерщвления плоти. В 1154 году, согласно преданию, они объединились под началом рыцаря из Калабрии по имени Бертольд. Затем их ряды пополнили паломники и крестоносцы. В 1209 году Иерусалимский патриарх утвердил кармелитам монашеский устав, отличающийся чрезмерной строгостью. Но позднее этот устав был смягчен папой Григорием IX, который позволил монахам селиться в городах и заниматься проповеднической деятельностью. Так кармелитский орден вошел в число орденов нищенствующих монахов, наряду с францисканцами и доминиканцами; по своему устройству он практически ничем от них не отличался. Как и представители других нищенствующих орденов, кармелиты стали преподавать в университетах, в Болонье и Париже^[5]. Когда же для Латино-Иерусалимского королевства, вынужденного постоянно отражать мусульманскую угрозу, настали тяжелые времена, они окончательно покинули Святую землю. Собственно, в Европе кармелиты поселились за несколько лет до возвращения Людовика Святого (в Кембридже, например, они жили начиная с 1247 года), но интересующие нас события относятся к 1254 году, когда они прибывают в Париж, что и положило начало полемике об одежде, затянувшейся на несколько десятилетий.

До нас не дошло ни одного изображения, на котором было бы видно, во что одевались члены ордена в середине XIII века. В то же время существует огромное количество письменных свидетельств. Относительно цвета рясы источники противоречат друг другу, называя коричневый, рыжеватый и даже серый и черный цвета. Но все они сходятся в одном: кармелиты носили плащ в полоску — бело-коричневую или, как сообщают некоторые источники, черно-белую. Довольно рано возникла легенда, приписывающая кармелитскому одеянию библейское и поистине небесное происхождение. Согласно ей, точно такой же плащ был у пророка Илии, считавшегося покровителем ордена: вознесясь на небо в огненной колеснице, он сбросил своему ученику Елисею свою белую мантию, на которой образовались коричневые полосы — следы его прохождения сквозь пламя. Легенда сама по себе красивая, причем Илия был выбран не случайно: это одна из наиболее популярных в Средневековье библейских фигур и один из немногих героев Священного Писания, удостоившихся вознесения. Кроме того, мантия в Средневековье — знаковое, символическое одеяние, а ее передача от одного лица к другому всегда связана с обрядами перехода.

Некоторые тексты конца XIII века, увлеченные поиском символов, уточняют, что на кармелитском плаще было четыре белых полосы, представляющие четыре основных добродетели (сила, справедливость, благоразумие и умеренность), а между ними — три полосы коричневого цвета, напоминающие о трех христианских добродетелях (вера, надежда, любовь).

В реальности не cуществовало правил, которые бы регламентировали количество, ширину и угол наклона полосок на кармелитском плаще. Что касается более поздних изображений, там встречаются самые разные полоски — узкие и широкие, вертикальные и горизонтальные и даже расположенные по диагонали; видимо, все это было не принципиально и не несло никакого символического значения. Главное, что плащ должен был быть в полоску, то есть не однотонным, чтобы не походить на плащи представителей других орденов — нищенствующих, уставных и военных, — словом, он должен был быть особенным. В результате отличие оказалось настолько сильным, что граничило с нарушением неписаных правил.

Cтоило кармелитам появиться в Париже, как они сразу же стали жертвами насмешек со стороны простого народа. На них показывали пальцами, их поносили, издевательски именуя «мечеными братьями», frères barrés — прозвище крайне оскорбительное, поскольку в старофранцузском barre («полоса», «прочерк») содержатся пейоративные коннотации, связанные с незаконным происхождением; это значение сохранилось в геральдике^[6].

Подобные шуточки преследовали монахов не только в Париже. Всюду, где бы они ни оказались — в Англии и Италии, Провансе и Лангедоке, в долинах Роны и Рейна, — их подвергали жестокой травле.

Иногда дело не ограничивалось лишь словесными насмешками — известны случаи физического насилия по отношению к монахам. Иногда им «задают трепку», как, впрочем, и доминиканцам с францисканцами. Последние раздражали людей тем же, чем и кармелиты, — они жили в городе, бок о бок со светским населением (а не в изолированных аббатствах, как положено в других орденах); но им ставили в вину не ношение неподобающей одежды, а совсем другие вещи^[7]. Их обвиняли в скупости, лицемерии и вероломстве, видели в них приспешников дьявола и Антихриста. А кармелитов, которые также существовали за счет милостыни, но чей орден был менее могущественным, не имел такого влияния среди высшей аристократии и не был связан с инструментами подавления, как в политической, так и в религиозной сфере, — бедных кармелитов упрекали прежде всего в том, что они носят полосатые плащи.

Правда, к парижским кармелитам, поселившимся на правом берегу Сены, была еще одна претензия: уж слишком часто они оказывались возле монастыря бегинок, расположенного неподалеку от их обители. В одном из своих язвительных памфлетов, направленных против нищенствующих монахов — «зловредных хозяев города», поэт Рутебеф издевается над этим опасным соседством:

Меченые часто млеют

От бегинок, их имеют

по-соседски, стоит только

Постучаться в дверь…^[8]

Но самой большой проблемой остается пресловутый плащ в полоску. В начале 1260‐х годов возмущение горожан достигло такого размаха, что папа Александр IV специально попросил членов ордена сменить полосатый плащ на однотонный. Они отказались. Полемика на эту тему возобновилась с новой силой, в ход пошли угрозы. Конфликт усугубился. Он продлился более четверти века: в нем один за другим принимали участие десять римских пап. В 1274 году на вселенском соборе в Лионе принципиальность кармелитов в этом вопросе поставила под угрозу существование ордена как такового. И если орден не был запрещен, как двадцать других «второстепенных» нищенствующих орденов, то только благодаря тому, что новый глава ордена Пьер де Мийо (1274–1294) пообещал подчиниться воле понтифика и как можно скорее урегулировать вопрос с полосатым плащом. Однако потребовалось еще тринадцать лет, долгих тринадцать лет с бесконечными спорами, переговорами, атаками и отступлениями. Наконец, в 1287 году на общем капитуле в Монпелье, в день Святой Марии Магдалины, кармелиты приняли решение отказаться от полосатого одеяния и отныне облачаться в белую мантию. Впрочем, кармелиты, проживающие в отдаленных провинциях, таких как Рейнская область, Испания или Венгрия, отказались подчиняться и продолжали носить плащ в полоску вплоть до начала XIV века. В итоге в 1295 году папа Бонифаций VIII издал буллу, в которой подтвердил постановление 1287 года о новом одеянии для кармелитов и запретил монахам всех орденов рядиться в полосатые мантии^[9].

Полосатые ткани — нехорошие ткани

Как возник этот запрет? Откуда берет начало это недоверие ко всему полосатому и презрение к тем, кто одевается в подобную одежду? В XIX веке ученые предположили, что кармелитский плащ вызывал ассоциацию с восточной одеждой — так называемой галабеей, которую и сегодня можно увидеть на улицах некоторых исламских стран. Видимо, полосатая мантия кармелитов вызывала неприятие у христиан именно потому, что напоминала им одежду неверных. Это логично, если вспомнить, как за несколько десятилетий до этого весь христианский мир был шокирован поведением императора Фридриха II, который одевался и жил «как сарацин» в своем палермском дворце.

Впрочем, существует и другая версия происхождения «плаща позора», предложенная самими кармелитами в XVIII веке: на заре образования ордена полосатый плащ был навязан им мусульманскими властями Сирии, поскольку ислам запрещал христианам носить белые одежды — согласно Корану, они предназначены для людей знатных и высокопоставленных^[10]. Возможно, в этом историко-культурном, почти позитивистском объяснении есть доля истины; но оно не передает всей глубины проблемы, сводя ее к вопросам этнической или религиозной принадлежности, в то время как речь идет о более фундаментальном культурном явлении.

Случай с кармелитами отнюдь не является чем-то исключительным. В Западной Европе было немало других людей и социальных групп, пострадавших от ношения одежды в полоску. Быть может, истоки происхождения кармелитского плаща не так уж и важны? Главное, вся эта история подтверждает тот факт, что, где бы ни появились полоски, — будь то одеяние монаха или жонглера, шаровары принца или рукава куртизанки, стены церкви или шерсть животных, — они всегда оказываются чем-то провокационным или по меньшей мере маргинальным.

Обратимся к истории костюма. Начиная с эпохи Каролингов источники постоянно сообщают о дискриминации по отношению к людям, носившим одежду в полоску. И хотя больше всего документов на эту тему, естественно, датируется второй половиной XIII века и касается ордена кармелитов, в нашем распоряжении остается немало других средневековых текстов, как более ранних, так и более поздних. Читателю достаточно одного абзаца или даже фразы, чтобы почувствовать, с каким позором было сопряжено ношение полосатой одежды.

Прежде всего, речь идет о декретах, принятых и многократно подтвержденных на епархиальных синодах, провинциальных ассамблеях и вселенских соборах, которые запрещали духовным лицам одеваться в двуцветную одежду — из двух равных половинок (vestes partitae), в полоску (vestes virgatae) или в клетку (vestes scacatae). В 1311 году этот запрет был подтвержден на Венском соборе, где проблеме одежды было уделено особое внимание^[11]. Тот факт, что церковь была вынуждена вновь и вновь обращаться к этой теме, говорит о том, что эти предписания не соблюдались, несмотря на строгие санкции, применявшиеся к нарушителям в некоторых епархиях. Так, например, в 1310 году в Руане некто Колен д’Оришье, сапожник и, «как поговаривали», клирик (que l’on disoit estre clerc), был приговорен к смерти за то, что, во-первых, оказался женат, а во-вторых, что «был замечен в полосатой одежде»^[12]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

5

Не существует современных исследований по истории кармелитов. Труд отца Андре из обители Святой Марии (p. André de Sainte-Marie. L’ordre Notre-Dame du Mont-Carmel. Etude historique. Bruges, 1910) все еще не утратил актуальность. Интересующимся рекомендую также прочесть cтатью отца Мельхиора из этого же монастыря: p. Melchior de Sainte-Marie. Carmel // Dictionnaire d’histoire et de géographie ecclésiastique. T. XI. Paris. 1949. Col. 1070–1103.

6

Вероятно, перевязь (диагональная полоса, пересекающая щит справа налево) стала знаком незаконного происхождения потому, что она как бы перечеркивает щит, делая из него «герб наоборот». См.: L. Bouly de Lesdain. Les brisures d’après les sceaux // Archives héraldiques suisses. T. 10. 1896, особенно pp. 124–128; Woodward J., Burnett G. A Treatise on Heraldry British and Foreign. 2-nd ed. London, 1896. Pp. 542–582; Mathieu R. Le Système héraldique français. Paris, 1979. Pp. 186–187. Об истории геральдического термина «перевязь» и проблемах, связанных с его интерпретацией, см.: Brault G. J. Early Blazon. Heraldic Terminology in the Twelfth and Thirteenth Centuries. Oxford, 1972. Pp. 116–117.

7

Впрочем, многочисленные сведения о манере одеваться, принятой у францисканцев (в XIII–XIV веках она привела некоторых монахов к крайностям аскетизма), позволяют усмотреть связь между вещами в полоску и чересчур заплатанной и поношенной одеждой. Более того, в старофранцузском языке глагол rayer («линовать») иногда употреблялся в смысле «портить» и «разрушать»; а излишняя пестрота одежд в те времена служила маркером бедности или крайней степени их изношенности. Так, в 1336 году папа Бенедикт XII в своей булле просит короля Неаполитанского изгнать из королевства братьев бедной жизни (фратичелли), ратующих за бедность в рамках всей Церкви, особенно в том, что касается одежды: «…некие извращенные люди, называющие себя братьями нищей жизни и другими именами, которые носят короткие безобразные плащи, разноцветные или сшитые из разных лоскутов». О диспутах о бедности внутри францисканского ордена см.: Lambert D. Franciscan Poverty. London, 1961, а также соответствующие главы в труде: Sessevalle F. de. Histoire générale de l’ordre de saint François: Le Moyen Age. 2 vol. Bruxelles, 1940.

8

Faral E., Bastin J. OEuvres Complètes de Rutebeuf. Paris, 1959. Т. I. Р. 324. Рутебеф также уточняет, что кармелиты «толстые» и «крепко сбитые», а у бегинок «нежная кожа». Оба монастыря располагались на месте нынешней обители целестинцев, на правом берегу Сены, в квартале Арсенал. Кроме того, позволим себе предположить, что «rue des Barres» — распространенное в больших городах название улицы — в прошлом звучало как «rue des Barrés» или «rue des Frères-Barrés», то есть «улица меченых братьев».

9

Monsignano E., Ximenez J. A. Bullarium Carmelitanum. Roma, 1715. Т. I. Сol. 35b–37a, 45b–46a; Wessels G. Acta capitulorum generalium ordinis Beatae Virginis Mariae de Monte Carmelo. Roma, 1912. Т. I. Р. 8.

10

См. соответствующую статью: père Zimmermann. Les réformes de l’ordre du Carmel // Etudes carmelitaines. 1934. Оctobre. Т. XIX/2. Рp. 155–195.

11

Библиография по теме весьма обширна, см., в частности: Trichet L. Le costume du clergé. Paris, 1986. Рp. 72–73.

12

Архивный адрес цитируемого документа: Rouen, archives départementales de la Seine-Maritime, G. 1885, pièce n. 4. Я признателен Клаудии Рабель, моей хорошей подруге, которая сообщила мне об этом документе и переписала его для меня.