П – 44

Миша Котин

Москва. Рубеж тысячелетий. Главный герой повести юноша, студент второго курса технического университета, стоит у кромки крыши типовой многоэтажки спального района. В приступах наркотической депрессии он вспоминает ярчайшие события угарной молодости, которые выступают проводниками к самому важному решению в его жизни. Наедине с накатывающими отходняками он поднимается на крышу панельной семнадцатиэтажки. Там наверху, решение уже принято.

Этаж 17. Самый лучший день

Мы — генетический продукт распада некогда великой страны, посеянный в эпоху больших надежд, на поля всеобщего беспредела, и удобренный классовым расслоением. Какой урожай можно собрать с такого посева?

Уездный город К. Полупустая фанатская трибуна футбольного стадиона. Великолепная семерка местной молодежи распивает спиртные напитки под унылое противостояние клубов любительской лиги. Мой товарищ Антоха, приправленный афганским хэшем и двумя гранеными стаканами чистейшего таможенного спирта, вызывающе поддерживает наш безнадежный коллектив. Расклад — один к семи его не смущает, у этого парня цельнометаллические яйца.

Полуфинал чемпионата. Середина матча. Игра кость в кость. Вскрик, заморозка, носилки, внештатная замена правого инсайда.

Хромая, выхожу из подсобного помещения.

Игра остановлена. Участники соревнований оттаскивают шпану с района от моего обезображенного друга. Порванная в клочья любимая гавайская рубаха, перекошенный нос, выбитые стекла солнечных очков от китайского «Гуччи», два сломанных ребра. Впрочем, я и не сомневался, что Антоха найдет чем себя развлечь в это замечательное пятничное утро.

Истерзанного юношу мы отвели в квартиру капитана нашей футбольной команды Афанасия, обитателя местных трущоб. Снабдив Антоху необходимым барахлом взамен раскрашенного в кроваво-грунтовые цвета, мы по старой доброй традиции отправились в ближайший винно-водочный.

— Тетя Вера, выпиши бутылочку, а лучше сразу парочку, — достал бумажник Афося.

— Я на четвертухе остановлюсь, мне еще вечером из Нижнего подругу встречать, — напомнил я.

— Совсем день хочешь испортить? — ухмыльнулся разбитыми губами Антон.

— Чем хуже — тем лучше, сам знаешь, — подмигнул я.

— Это чем же? — удивился Афося, складывая полулитровые ледяные бутылки в черный пакет.

— У меня родилась такая теория друзья. К примеру, если и есть в этом мире хоть одна причина, по которой тебе нельзя злоупотребить в утренние и дневные часы, вечером выдержка сосуда души пятикратно окупит невыносимость хмурого времяпрепровождения. Утреннее воздержание — залог незабываемых вечерних ощущений.

— Вполне, но у нас-то такой причины нет. Верно? — Афося вопросительно посмотрел на Антона.

— И никогда не было, — кивнул товарищ.

— А у меня вокзал и Нижний, — ответил я.

— А на метро — не судьба? — спросил Афося.

— А чемоданы ты попрешь? — огрызнулся я.

***

Отошедшая спортивная заморозка. Распухшее колено. Техническое поражение за массовую драку. Недопитая чекушка «Столичной». Сегодня явно что-то пошло не так.

На пути к Курскому вокзалу меня останавливает грузного вида инспектор с вечным русским вопросом:

— Выпивали сегодня?

— Ну конечно! Трезвым за руль не сажусь! — в сердцах отвечаю я.

— Тогда проследуйте ко мне автомобиль, — предлагает он.

Черная металлическая коробка. Глубокий вдох. Резкий выдох. Довольная улыбка на лице сотрудника органов.

— Сейчас конвойную дождемся — в стационар вас отправим для полного освидетельствования. Что думаете по этому поводу? — намекает он.

— Ехать далеко? А то мне еще девушку из Нижнего встречать, — равнодушно отвечаю я.

— Успеете, метро до часу ночи ходит, — ухмыляется инспектор.

Пока мы ожидаем конвойную для поездки в город К., где расположен ближайший пункт сбора и анализа вещдока, постовой предлагает сделать контрольное дыхательное упражнение, которое приводит к крайне удивительному результату.

— Это как? — спрашивает он, глядя круглыми глазами на нули на дисплее тестера.

— Это, товарищ, наука, только Нобеля за нее не дают, — отвечаю я.

— В смысле?

— Многократные практические исследования и расчеты.

— Может, еще разок дунем? — перезагружая прибор, спрашивает инспектор.

— А есть че? — улыбаясь, отвечаю я.

Черная металлическая коробка. Глубокий вдох. Резкий выдох. Красные нули на дисплее. Расстроенный до глубины души страж галактики желает мне счастливого пути.

***

Ночь нераспакованных чемоданов после теплой встречи на Курском вокзале окончательно добивает поврежденное на футболе колено. Поэтому утро следующего дня я встречаю в длинной субботней очереди в районной кунсткамере.

Круглая пыльная лампа загорается желтым. Молодой сотрудник здравоохранения встречает меня вечным русским вопросом.

— На что жалуетесь?

— На бездействие властей, коррупцию в правоохранительных органах, судейский беспредел, а еще…

— Хм, шутить сюда пришли? — бесцеремонно перебивает меня доктор.

— Какие же тут шутки. Колено я повредил. Спортсмен я, в футбол играл.

— Как же — как же, знаем мы таких спортсменов. По субботам с утра к нам только спортсмены и ходят.

Прощупав распухшее колено, эскулап со знанием дела и с видом древнегреческого философа объявляет, что это растяжение связок, и выдает мне рекламный проспект мази а-ля панацея от всех болезней.

Двойка тебе за профпригодность, товарищ. А через неделю у меня магнитно-резонансная терапия, диагноз полного разрыва крестообразных связок, хирургическая операция и постоперационный стационар.