Жизнь из чемодана. Миниатюры

Миша Волк

Эти обрывки моей жизни словно выпали из рваного многострадального чемодана, соединить, сшить их – невозможно, попробуйте сами…

Сколько стоит любовь

Она загадкой скривила губки, наспех обёрнутые в помадный налётный блеск, и достала из декольте тонкую дамскую сигаретку.

Чиркнула зажигалкой, та нехотя разбросав несколько раз бенгальские искры, полыхнула, и она, как говорили ещё в школе, «не в затяг» лукаво набрала полный рот дымочка и выпустила толстую струю, пахнущую розочками.

На глазах вечерело, если бы снабдить её дамские часики индикатором, то самое время подыскать себе кого-нибудь пофривольней, но желательно побогаче.

Золотистая бижутерия, сдобренная стеклом больших гранёных полукамушков-полубирюлек, довольно резко расчерчивала её манговые скулы.

Практически не отяжеляя ушки, серёжки сверкали переливами от пробивающихся насквозь озеленелой рощи лучей фонарей.

Был неясный провал между тем, как скатившись в яму прошлого, уйдёт весна, и перед надвигающимся, но осторожно припекающим, летом, которое вкатит зарёй, накрашенной южными румянами восхода.

Бродила она по аллейке взад вперёд, как правило бесцельно, едва не разрывая своё атласное платье, зацепившись за заковыристый пальцевидный сучок.

Да, она покинула свой дом, на прощание вильнув сливовидной задницей и, поймав скрипящую на поворотах машину, выпорхнула восвояси.

Почему?

Тот ещё вопрос…

До бунгало, которое она неожиданно привлекла к своей натуре, несколько сотен метров.

Передвигаясь, плавно, словно корабль на воздушной подушке, она подплыла к дверце.

Ковырнула ключом замок.

И, ориентируясь, подтверждая опыты Павлова, махнула рукой справа.

Выключатель, сообразила она, совсем не такой, как в её квартире, которую она предварительно сдала на длительный срок, был прикреплён на уровне колен.

Улыбнувшись, она включила мерцающую под зеленоватым выцветшим абажуром лампу.

За столом, раскинувшись по-барски, и ногами стирая остатки ужина с полировки, восседал незнакомец.

— Эй, кто вам позволил здесь по-хозяйски распоряжаться, — быстро сквозь зло сжатые губки просвистела она.

Мужчина, хотя его лицо скрывал мрак, но судя по бугру на штанах, всё же мужчина, достал малахитовую пачку, перетянутую канцелярской резинкой, и отрывисто гавкнул:

— Я тебя купил, ты продавец, я покупатель, сколько?

— Сейчас ты узнаешь, — она, ловко скинув туфли, приподняла платье и нанесла разящий удар ногой с разворота, — хватит?

Пока он, захлёбываясь в крови, шарил на полу в поисках золотой фиксы, она ловко подцепила его сбережения и, только приглядевшись, узнала в нём недавно ушедшие чувства.

— Ах, это ты, сказочник? — выплеснула она на стол.

Он пытался сказать, но лишь сплёвывал багряные слюни.

— А сколько я по-твоему стою? — он лихорадочно полез в карман и достал сияющее кольцо.

— Ух ты, предложение делаешь, значит, не убежишь?, — он так замотал головой, что, казалось, короткостриженный овал проворачивается на его шее.

— Ладно, любовничек, иди вымойся и поговорим.

На крыше, довольный своим хулиганством, чистил горячим жиром лук крылатый Амур.

— Ха, сколько стоит любовь? Одна стрела — сердца двух, цена… Пусть теперь попробуют разбежаться, — он мило обнажил зубы, подошёл к обрыву крыши и полетел вниз.

— Ты неисправим, — донеслось откуда-то с небес, где, застывая огнём, собирались в созвездия млечные звёзды.