Прелюдия. Рассказы из жизни

Михаил Яценко (2024)

Неслучайно книга Михаила Яценко имеет подзаголовок «Рассказы из жизни». Автобиографические истории затрагивают самые разные проблемы и аспекты жизни, актуальные для многих людей. Воспоминания и философские размышления автора побуждают задуматься о том, как мы живем, что для нас важно, а что — не очень, в чем заключается ценность бытия и какие уроки мы извлекаем из тех ситуаций, которые посылает нам судьба.

Неуемный Азат

Здание нового крымского аэропорта поражало не только и не столько своими размерами, сколько своеобразной волнообразной архитектурой, которая здесь, на равнине, вызывала надежду у прилетевших и навевала ностальгию на таких, как я. Естественно, смешно было бы сравнивать этого современного стеклобетонного монстра с предыдущим зданием аэропорта, однако все же стало жаль былого неказистого, но уютного сооружения. Нахлынули юношеские воспоминания о событиях 70-х, которые вряд ли могли произойти в этом огромном здании.

…Я закончил свое пионервожатское лето и уже готов был улетать в Киев, тем более что занятия начинались через несколько дней. Надо было осмотреться, а также выяснить ситуацию с билетами, которые якобы заранее заказывала наша администрация. Все скамейки были заняты, поэтому я оставил свою покалеченную сумку у колонны, ведь таскать ее, довольно тяжелую, с одной оборванной ручкой было крайне неудобно. Подобный исход можно было предусмотреть, ведь сумка не была рассчитана на такую тяжесть, основу которой составляли камешки, представляющие собой детские сувениры с пожеланиями и нарисованными забавными мордашками. Они мне были дороги, как и сами дети, с которыми сроднился за лето. Конечно, придется все-таки распрощаться с частью, а то в самолет могут не пустить. Однако я не мог демонстративно выбрасывать детские подарки на глазах у сотрудников, которые находились со мной в лагерном служебном автобусе, любезно предоставленном директрисой.

Я немного осмотрелся и направился к кассе. Хорошо, что мне был известен всепроникающий пароль, который позволял надеяться на получение билета: «Илья Валентинович». Я и сам хорошо знал этого долговязого Илью, потому что он появлялся у нас в лагере как представитель Крымской филармонии, однако отношения у нас не сложились из-за Оксаны. Правда, я пытался себе внушать, что не только из-за нее: меня раздражала его всепроникающая беспринципность. Однако где-то в глубине души приходилось признать, что Илья сумел так быстро завладеть самой красивой девушкой из нашей вожатской группы благодаря именно своим мужским качествам. Пока мы писали ей стихи и мечтали о каких-то пляжных романтических сюжетах, приехавший отдохнуть на пару дней директор филармонии Илья умудрился утащить нашу красавицу в свой вагончик на целый день…

Пока срабатывал сложный конвейер по доставанию билета, думы мои были поглощены вечной проблемой добра и зла, которая значительно усложнилась за счет новых неоднозначных впечатлений, какими насытило меня это крымское лето…

Возвращался я довольный, с билетом в руках, хотя и со сложным чувством к Илье. Я так и не сумел составить единого мнения об этом проворном парне. Конечно, сейчас я знал об Оксане намного больше, чем тогда, при первой встрече, и его победа выглядела менее убедительной: слишком откровенно наша красавица наслаждалась обилием новых мужчин…

Я не сразу обеспокоился, когда не увидел свою сумку возле колонны, подумав, что, вероятно, ошибся, ведь в зале находится более десятка похожих мест. Однако вскоре по спине пробежал холодок, потому что моей желтой сумки не наблюдалось нигде. Вспыхнула слабая надежда: кто-то из коллег решил пошутить, ведь вчера закончилась смена, и они разными путями спешили добраться домой. Наверное, завис кто-нибудь из бывших коллег здесь, в аэропорту, и от нечего делать решил меня разыграть. Я успокоился и даже немного позлорадствовал: пусть помучаются и потаскают сумку с одной ручкой, полную камней. Однако по мере того как эта спасительная версия не подтверждалась, я стал лихорадочно вспоминать, что в ней было ценного, кроме различных сувениров. Конечно, особенно жаль фотоаппарата, вернее, даже не самого «Зенита», хотя я долго за ним гонялся, чтобы достать, а пленок с красочным отчетом о множественных впечатлениях этого чудесного лета. Для меня, историка, потеря отрезка жизни, который так дотошно фиксировал, — это драма. Спросив нескольких дремлющих пассажиров, я бросился к комнате с надписью «Милиция»… Однако именно в этот момент по радио прозвучало объявление, что меня ожидают у служебного выхода. Каково же было мое удивление, когда издалека я заметил всеохватную улыбку Азата!

…«Азат — это чудовище! Как ты с ним справляешься?! Получается одно из двух: или сторожить его одного, или остальных детей отряда!» — часто говорили коллеги, удивляясь моему терпению. А я, имея минимальный педагогический опыт, как-то умудрялся справляться с этим странным подростком. Я вспомнил, как Азат оставил весь лагерь без газированной воды, которую за три копейки выдавал надежный советский автомат. Оказалось, что в этом аппарате имеется трубка, которую можно использовать для создания самопала. Конечно, это открытие сделал Азат и сам поспешил им воспользоваться на практике.

Все мое раздражение уходило, когда я смотрел в эти безмятежные глаза с неистребимой улыбкой. Тут же улетучивалось желание устраивать разборки по поводу его очередной выходки. Я догадывался, что его хулиганство носит нарочитый характер, а внутренний мир этого странного ребенка заполнен какими-то своими, вполне достойными смыслами. В частности, вызывал уважение тот факт, что Азат страстно любил самолеты и делал их из бумаги и других подручных средств, запуская при первой возможности в небо…

Это был тот же, вечно улыбающийся Азат, однако за два месяца в нем более явно начали проявляться черты будущего мужчины. Азат, улыбаясь, показал на тележку, где моя желтая сумка гордо возвышалась на самом верху. Оказалось, что Азат подрабатывает в погрузочном терминале, и таким образом он хотел выразить свою признательность, избавив мой багаж от разного рода досмотров, хотя с самолетом он не угадал.

— Как это тебе удалось меня отыскать?

Азат еще шире улыбнулся и ткнул пальцем в небо. Я знал его специфическую манеру общения, поэтому не стал смотреть вверх.

Вдруг меня осенило:

— В кассе работает родственница?

— Да, моя мама! Она меня пристроила сюда, в аэропорт, чтобы помогал чемоданы грузить на тележки. Теперь свои деньги имею.

Я не удержался от ехидного замечания:

— Что, здесь автоматов с водой мало, что копишь на самопал?

Азат отрицательно покачал головой, и у глаз этого четырнадцатилетнего паренька появились вполне взрослые морщинки. На загорелом лице Азата впервые исчезла улыбка, и появились пятна, которые я идентифицировал как покраснение от смущения.

— У Гуляры день рождения скоро…

— А ты уже определился с подарком?

Вместо ответа Азат опять расплылся в улыбке, однако она воспринималась как-то по-новому, более осмысленно:

— Вы же тоже пирожки любите, поэтому предлагаю сходить в кафе.

Не дожидаясь ответа, он быстро забрал мою сумку с тележки и попытался тащить, однако стушевался, когда понял, что долго справляться с ней он не в силах. Я надеялся пристроить свой багаж в камере хранения на пару часов, которые оставались до регистрации, но Азат показал на небольшое окошко в углу зала. Только вблизи я рассмотрел миниатюрную надпись: «Срочный ремонт». Азат что-то пошептал старому седому татарину в фартуке, и тот, внимательно посмотрев на меня, сразу же сказал:

— Все будет толково!

Я попытался объяснить ему причины срочности ремонта, на что старый татарин только улыбнулся в усы, показал на вывеску и что-то молвил, видать, на родном языке.

Мы сидели с Азатом в маленьком кафе. Обратив внимание на то, как быстро перед нами появились пирожки, я понял, что здесь его все знают и относятся с симпатией. Улыбка оставалась на его лице, когда он приоткрыл немного покров над своим странным поведением там, в лагере. Впервые он говорил не по-детски.

— Гуляра — это моя сестра. Она в соседнем лагере была. Мама запрещает нам видеться, потому что я остался с отцом, когда они развелись.

— Так это ты туда бегал! Почему сразу не сказал?! Я бы постарался решить этот вопрос.

Конец ознакомительного фрагмента.