Чужая игра

Михаил Шуваев, 2016

Со стапелей арктурианской космической верфи сходят лучшие звездолеты Конфедерации. Необычные результаты психотеста главного инженера становятся отправной точкой в расследовании тайной деятельности на центральном объекте верфи – Тетраэдре, куда с Земли направляют специального агента Ричарда Сноу. Казавшееся поначалу простым, дело сразу же начинает стремительно обрастать необъяснимыми фактами и загадочными событиями. Все запутаннее и невероятнее становится картина происходящего и таинственный замысел неведомых грозных сил.

Глава 6

— Я спрессую на орбите черную дыру! Вы все попадете за горизонт событий радиуса Шварцшильда… — разворачиваясь на вертящемся стуле в сторону Сноу, произнес Бонне.

За его спиной возвышалась, переливаясь разноцветным водопадом огней, консоль сложнейшего вычислителя. Бонне, сверля глазами агента, начал вставать с кресла. Ричард медленно попятился от него…

–…ну же, Ричи! Вставай скорей! Боже ты мой, ну разве можно так спать?! Вставай!..

Злое лицо Бонне перекосилось, и сам он весь съежился и резко взмыл вверх и в сторону. Сноу открыл глаза, и в поле зрения сфокусировался Айво:

— Наконец-то! Пошли, Волкова чуть не угрохали!

— Что-о-о? Как угрохали?! — Ричард хотел вскочить на кровати, но ремни, которые он застегнул перед сном, не пустили и бросили его опять на койку. — Дьявол! Где он?

— В медпункте!

— Черт, помоги расстегнуть эти дурацкие ремни!

— А зачем застегивал? — резонно возразил Айво, но помог раскрыть магнитные замки.

Через десять минут конокомовцы ворвались в медпункт Тетраэдра. Волков лежал на санитарной койке, бледный, до пояса покрытый простыней салатового цвета. Голова и руки утыканы присосками, а над обнаженной рельефной грудью на роботизированном подвижном кронштейне ворочался дискообразный сканер. Медестра, стоявшая рядом и следившая на компьютере за показаниями медицинских приборов, обернулась и округлила глаза:

— Кто вас сюда пустил? Вы кто?

На остановившихся агентов строго смотрела симпатичная невысокая девушка.

— Стелла, это мои друзья… — подал голос Волков. — Помнишь, я тебе говорил, что сюда летит комиссия? Вот это они и есть. Пусть останутся. Ведь ты же все закончила.

Сноу и Блумберг перевели взгляд на говорившего. Капитан выглядел вполне прилично для человека, которого собирались убить: может быть немного бледен, но в остальном как обычно.

— Да, но если узнает доктор Лунц… — Стелла беспомощно оглянулась на Волкова. — Андрей, мне сильно нагорит.

— Стелла, — сделал шаг в ее сторону Сноу, — не беспокойтесь. В качестве руководителя инспекционной группы беру на себя всю ответственность за наше вторжение. Как он?

— Ничего. Среднее отравление углекислым газом. Голова пару дней может поболеть. А так — все в норме, — ответила Стелла, снимая присоски с тела Волкова. — Вставай, историк!

Капитан сел, взял со стола салфетку и вытер контактный гель, щедро размазанный по коже.

— Стелла, принеси, пожалуйста, мою одежду.

Девушка вышла, и мужчины остались в помещении одни.

— И что произошло с вами, капитан?

— Ничего особенного, тривиальный сбой в работе системы жизнеобеспечения флаера, — Волков примерился и бросил влажную салфетку в зев утилизатора. — Воздушная смесь не обогащалась, видимо, кислородом в полном объеме, вот и траванулся слегка.

— А кто сделал такое заключение, вы сами, капитан?

— Да, но техники сейчас как раз копаются в аппарате.

В бокс вернулась Стелла с одеждой капитана и протянула ее Волкову. Тот отбросил в сторону простыню, встал с кровати и начал одеваться. Вскоре они втроем покинули медблок и остановились в коридоре.

— Вы себя как чувствуете, капитан? Может отдохнуть надо? — спокойно спросил Ричард. — Я серьезно.

— Нет, господин Сноу, все о’кей, не волнуйтесь.

— Точно? — переспросил Ричард и, дождавшись утвердительного кивка, закончил: — Тогда проводите нас к флаеру. По дороге и расскажете, что же с вами произошло.

— Попрощавшись с вами, я вспомнил, что давно не проверял Одинокий утес, — усевшись в неудобное кресло МГА, начал Волков. — Это у нас так называют небольшой астероид, расположенный на примерно той же орбите, что и Тетраэдр, в пятидесяти километрах выше. Там давным-давно построена небольшая автономная научная лаборатория низких температур. Много лет назад, как мне рассказывал полковник АНБ Сэм Бридж, туда завезли дополнительное криооборудование, видимо, готовились расконсервировать лабораторию, прислать людей. Но — нет. До сих пор она так и стоит на этом Утесе позабытая и пустая…

— И никто никогда туда не летает? Что, запрет какой есть?

Капитан задумался и проводил взглядом проплывший мимо них встречный МГА с несколькими оживленно разговаривающими техниками.

— Черт его знает, господин Сноу. Вроде никаких запретов и ограничений на полеты к Одинокому утесу никто никогда не устанавливал, да и зачем? Я вот один раз всего и слетал… Сами видите, чем это кончилось.

— Хорошо, что дальше?

— Дальше. Встав утром пораньше, отправился к спейсфлаеру. Минут через десять-двенадцать после старта я подлетел к Одинокому утесу. Но вдруг закружилась голова, и стало нехорошо. Теперь-то я понимаю, что с самого начала начал травиться углекислотой, но тогда не понял, в чем дело, и продолжил сближение. Я четко видел посадочные огни Утеса и саму научную станцию. Все ее иллюминаторы были темны, и только два прожектора освещали причальный модуль со шлюзом и небольшую площадку вокруг. По-моему, там стоял… Нет, ничего не могу утверждать.

— А все-таки? — прищурился Сноу.

— Не знаю, ей-богу… не уверен. Я вскоре сознание потерял, но, как выяснилось, успел включить аварийный режим. Флаер вернулся на Тетраэдр, причалил на автопилоте, и тут его встретил дежурный техник, который и вызвал врачей, обнаружив меня. Вот, собственно, и все.

Как раз в это время МГА затормозил и надписью на дисплее пульта возвестил о прибытии в пункт назначения. Детективы спешились и подошли к открытой шлюзовой камере. Обе двери — внутренняя и внешняя — открыты, и в глубине кабины ошвартованного флаера просматривался силуэт человека, копошившегося под открытым кожухом секции жизнеобеспечения. Сноу пригнул голову и зашел на борт крошечного орбитального челнока. За ним в тесный отсек аппарата втиснулись Волков и Блумберг.

Техник, рывшийся в механизме, недовольно обернулся на вошедших:

— Не раскачивайте лодку, господа, — вместо приветствия хмуро бросил он.

— Ладно, Ален, не ворчи, — примирительно ответил капитан. — Ты лучше скажи — нашел причину сбоя?

— Причину… — проворчал Ален, распрямляясь и вытирая ветошью грязные руки. — Вот, полюбуйся.

Волков с удивлением взял в руки увесистый баллон для сжатого воздуха, на котором сильно затертыми буквами значилось: СО₂. Все трое вопросительно воззрились на техника.

— Какой-то олух перепутал баллоны при зарядке. Вместо кислородно-азотной смеси зарядил углекислоту как для погрузочной пневматики. Бардак! Ты бы внимательнее следил за своим флаером, Волков. В следующий раз тебе зарядят ацетилен или еще что похуже, и рванет так, что в медблок тащить нечего будет.

— Постойте, — вмешался Ричард. — Получается, что к вашему флаеру имеет доступ каждый? Так, что ли?

— Ну да, — пожал плечами Волков и, открыв вентиль, пшикнул из баллона себе в лицо. — Мне и в голову никогда не приходило проверять, как и что в нем заправлено, а тем более запирать. Приборы же показывали норму!

— Да, показывали, потому что датчик-анализатор состава воздуха барахлил. Я его заменил, — ответил Ален и с шумом закрыл кожух. — Я могу идти, капитан?

— А флаер… — начал было Блумберг.

— Флаер в полном порядке и готов к вылету хоть сейчас. Так я могу?..

Получив утвердительный ответ, техник отобрал баллон у Волкова, поставил чемоданчик с инструментами на платформу подлетевшему дроиду и удалился. Офицеры и Блумберг тоже выбрались из флаера и проводили взглядами скрывшуюся в туннеле фигуру техника и скользящего над полом рядом с ним дроида.

— Так что же с вами произошло, капитан? — задумчиво посмотрел на Волкова Сноу. — Это что — несчастный случай, стечение обстоятельств, или кто-то хотел…

–…меня убрать? — закончил Волков и искренне рассмеялся. — Нет, господин Сноу, для такого предположения должны быть веские причины, а их нет. Кому, в каком бреду могла прийти в голову идея меня ликвидировать, зачем?

— Не знаю, не знаю, — пробормотал Ричард. — А не слетать ли на самом деле на Одинокий утес? Вы как, Волков, составите нам компанию?

— Полетели, — спокойно ответил тот и полез в кабину.

* * *

И снаружи, и внутри лаборатория низких температур на Одиноком утесе выглядела заброшенной и малоухоженной. Даже чальные захваты сработали не с первого раза, а гофрированный хобот гермотрапа, соединивший флаер и астероидную станцию, долго скрежетал зажимами по обшивке, никак не желая войти в специальные пазы. Наконец, давление уравнялось, автоматика показала герметичность соединения, и трое астронавтов, пройдя по короткому переходу, попали в приемный шлюз. Металлический пол помещения оказался сплошь покрыт тонким слоем серой пыли, на котором бледными, едва заметными контурами отпечатывались следы вошедших. Термометр на стене шлюза замер на отметке — 5 градусов по Цельсию, и изо рта астронавтов вырывались прозрачные клубы пара. В темном, слабоосвещенном углу шлюза виднелся переходный тамбур для выхода на поверхность астероида. Там же, рядом, возвышался шкаф с пустотными скафандрами, смотревшимися немного жутковато в общей атмосфере забвения и инертности.

Волков подошел к двери и повернул выключатель. Тяжелая панель с легким чмоканьем разлепила склеившиеся от времени и холода резиновые уплотнители и открыла проход в коридор. Здесь царили такой же холод и темнота, слабо горели лишь дежурные огоньки аварийного освещения, придавая внутреннему пространству налет загадочности и мистицизма.

— Надо расконсервировать станцию… — пробормотал Волков. — Темно, холодно…

— Подождите, капитан, пока ничего не надо. Давайте лучше осмотрим все повнимательнее, — ответил Сноу, крутя головой и осматриваясь.

— Ричи, вот ты мне скажи — что мы здесь надеемся найти, а? Ну какое отношение к нашему расследованию имеет эта забытая Богом лаборатория на замшелом астероиде? — проведя рукой по пластиковой полке и растирая собранную пыль пальцами, спросил Айво. — Я решительно не вижу тут ничего примечательного. Таких консервных банок, закрытых и заброшенных по разным причинам сотни, если не тысячи, в дальнем Внеземелье.

— Очень может быть, Айво, не спорю. Но ведь заметил же капитан при подлете какое-то движение? Заметил.

— Ой, Ричи, брось! Сейчас, например, когда мы причаливали, параболическая антенна лаборатории заметно провернулась на несколько градусов, и с ней вместе передвинулась тень — вот тебе и движение! Я уж не говорю о том, что капитан слегка того… отравился углекислотой, — Айво стрельнул глазом в сторону Волкова, но тот никак не отреагировал на реплику, либо сделал вид, что не услышал.

— Может, все и было, как ты говоришь, но проверить мы все-таки обязаны, — гнул свое Ричи. — Значит, давайте так: вы с капитаном облачаетесь в скафандры и обходите всю лабораторию снаружи, а я тут внутри поработаю.

Капитан и начальник отдела не стали спорить, вздохнули и вернулись в шлюз к шкафам с пустотной амуницией, откуда вскоре раздалась шумная возня и сопенье — астронавты напяливали на себя громоздкие вакуумные скафандры. Через пару минут за ними закрылась дверь переходного тамбура и в шлюзе негромко сыграла мелодия, оповещая о том, что вскоре откроются внешние люки.

Сноу тем временем, без особого труда пройдя несколько десятков метров по опоясывающему весь комплекс кольцевому коридору, нашел центральный пост управления. На загоревшихся после нажатия нескольких кнопок экранах появилось изображение Волкова и Блумберга, спускающихся медленными затяжными прыжками с аппарели входного тамбура.

— Вижу вас на главном экране, друзья, как самочувствие? — включил связь Ричи.

— Нормально, только трудно приноровиться к силе тяжести, — ответил Айво. — Процентов десять от земной, максимум.

— Восемь и семь десятых, — уточнил Волков.

— Активируйте электромагниты, — посоветовал Сноу.

— Активировали уже, контролер, — проворчал Блумберг. — Послушай, Ричи, ты зачем там остался? Нас с капитаном пасти или осмотреть все внутри?

— Все-все, больше вам не мешаю, — улыбнулся Сноу. — Но вы тоже не молчите, выходите со мной на связь каждые… ну, скажем, полчаса. Нашлемные камеры включены? Да, вижу картинку. Все, работаем!

— Конец связи, — донеслось из миниатюрного динамика.

Ричи переключил видеокамеры Блумберга и Волкова на небольшие боковые мониторы, а на основной экран вывел панорамную картинку поверхности астероида перед входом в лабораторию. На ней виднелся кусочек здания лабораторного комплекса, ошвартованный рядом и соединенный со шлюзом коротким гофрированным переходом небольшой спейсфлаер капитана Волкова и относительно расчищенная от камней площадка. Две небольшие фигурки затяжными медленными шагами удалялись в сторону совсем близкого горизонта. Сноу вынул из кармана и надел на голову миниатюрный обруч с наушником и видеокамерой-проектором, которая не только снимала, передавала и принимала изображение, но и могла проецировать голографический экран в метре от лица. Открыв автоматическую дверь, агент вышел в коридор.

Ричард, не желая расконсервировать станцию, подсознательно не хотел нарушать тот порядок, или, скорее, запустение, царящее в помещениях лаборатории. Коридор, по которому он шел, и отсеки, куда он по ходу заглядывал, являли собой яркое подтверждение на практике второго закона термодинамики. Предоставленная сама себе, лаборатория, в которой отключили даже дежурных дроидов-техников, постепенно, из года в год, приходила все в больший упадок. Слой пыли, срабатывающие с запаздыванием автоматические двери и нехотя включающиеся лампы при приближении говорили сами за себя.

«Пройдет эдак лет пятьдесят и позабытая лаборатория на Одиноком Утесе вообще рассыплется на кирпичи», — с горечью подумал Ричард, но тут же вспомнил рассказ Блумберга про обнаруженный на Луне русский «Луноход-2». Айво поведал тогда ему и начальнику безопасности лунной базы «Скотт» капитану Барту Хэлвуду, что когда больше века назад совершенно случайно нашли русский «Луноход-2», выяснилось, что связь с ним была потеряна из-за того, что он свалился в глубокую расселину, от стен которой отражались радиоволны, и куда не проникали лучи солнца даже днем. Батареи вскоре сели, а подзарядиться уже не могли. Так и провалялся он почти сотню лет в лунном кювете, покуда его не вытащили на свет божий и не поставили на колеса. Ископаемый «Луноход-2», пока все вокруг охали и ахали, постоял немного на солнышке, подзарядился и поехал!^[8]

Может, и лаборатория окончательно не захиреет, и процесс энтропии, который ее заметно задел, несколько сбавит обороты. Тем не менее осмотреть всю лабораторию следовало, по мнению агента, не расконсервируя ее, сохранив тем самым все возможные следы…

«Какие следы?» — сам себе возразил Сноу, пожимая плечами. Хотя смутное ощущение, что Одинокий утес и заброшенная лаборатория низких температур могут иметь непосредственное отношение к проводившемуся расследованию, не только не покидало его, но все больше и больше крепло.

Мелодия вызова застала его в подсобном помещении биохимического кабинета. Он закрыл створки шкафа, содержимое которого рассматривал, и ответил, включив связь. Перед ним высветился экран, передающий в трехмерном режиме картинку с камеры Айво. Оба астронавта находились в ущелье, и окружавший их первозданный космический мрак рассеивался лишь скудными лучами их заплечных фонариков.

— Слушаю тебя, Айво.

— Отошли от лаборатории на двести метров и двинулись вокруг. Пока все нормально. Что у тебя?

— Пока ничего.

— Ладно, мы потопали дальше.

Картинка перед лицом померкла и исчезла. Ричи вздохнул и закончил осмотр кабинета, в котором не обнаружил ничего интересного. Он вышел в кольцевой коридор и понял, что обошел по кругу всю станцию. Нигде ничего примечательного — везде царило запустение и относительный порядок, только подчеркивающий необжитость станции, ее лабораторий и крошечных кают, предназначенных для проживания ученых и техников. Но персонала не было, и каюты оставались пустыми. Он вздохнул и собрался вернуться в центральный пост дожидаться возвращения товарищей, как его внимание привлек ничем не примечательный овальный люк, утопленный в глубокую нишу стены. Подойдя поближе, он прочитал выцветшую надпись на стене: «Вспомогательные помещения. Технические службы». Сноу голосом приказал главному компьютеру лаборатории высветить схему расположения помещений. На возникшей перед глазами картинке он нашел и люк, и то, что скрывалось за ним. Протянув руку, Ричи нажал на кнопку замка. Ничего не произошло. Тогда он вспомнил, что Волков снабдил его «вездеходом» — радиочипом с кодом, открывающим любые двери на Тетраэдре. Следуя элементарной логике, можно было предположить, что он сработает и на Одиноком утесе, как части комплекса всей астроверфи. Сноу активировал его, и люк нехотя, с неприятным скрипом и щелчками, открылся, сбросив с себя тучу многолетней пыли. Очевидно, что он не открывался очень и очень давно. Из темного провала выплеснулось облако холодного пара с крупицами серебристого снега. Простояв несколько секунд на пороге, Ричард зажег мощный фонарь и решительно шагнул в темноту.

Тут оказалось значительно холоднее, и почему-то не работало не только стандартное, включающееся при приближении человека освещение, но и автоматическое аварийное. Луч яркого фонаря высвечивал покрытые кое-где изморозью стены, пыльный пол и тянущиеся вдоль коридора толстые жгуты силовых кабелей и гофрированных гибких труб. Кое-где из стен выпирали шкафы, предназначенные, по-видимому, для различных инструментов и оборудования. В одной нише висел накрытый прозрачной пленкой безголовый скафандр. Шлем лежал на полке рядом на уровне поясницы. Через несколько метров справа в стене появилась первая дверь.

«Фильтрационная», — вслух прочитал Сноу табличку и, открыв замок волковским «вездеходом», вошел. В центре большого помещения располагались несколько больших прозрачных емкостей, заполненных водой. К ним подсоединялись различные по сечению трубы. Их было так много, и переплетались они столь причудливо, что в мечущемся свете фонаря напоминали шевелящие клубки ядовитых змей. Ричи невольно передернул плечами и бросил взгляд на показания электронного градусника на стене: плюс два. У дальней стены светился несколькими тусклыми индикаторами щит управления всем этим водным хозяйством. Когда Ричи проходил мимо одного из прозрачных чанов, раздался громкий булькающий звук. Сноу замер и медленно повернулся к емкости. Со дна сосуда поднялись воздушные пузырьки и исчезли в верхней непрозрачной части огромной колбы. Сноу внимательно присмотрелся к воде в емкостях. Всюду она казалась прозрачной и чистой.

«Естественно, ведь лаборатория на консервации, циркуляции воды практически нет, а сама она стерильна от бактерий», — решил он, снова вышел в коридор и двинулся дальше. Склад, душевая, криокамера и другие, осмотренные помещения, не вызвали никаких подозрений. Справа от каждой двери тускло горели крошечные красные индикаторы, сообщая, что в помещениях никого нет, и они заперты. Наконец, агент отворил дверь с табличкой «Технологический блок». На его удивление, после того, как он шагнул внутрь, там медленно стал разгораться неяркий свет. Ричард опустил и выключил фонарь, сделал шаг от двери и остановился. Что привлекло его внимание, он сразу не понял, а когда осознал, ему стало ясно, что не зря они прилетели на Одинокий утес, ох не зря!

Весь пыльный пол технологического блока был истоптан рифлеными подошвами.

Примечания

8

События на лунной базе «Скотт» описаны в романе «Лунная соната». СПб: ИД «Ленинград», 2013.