Разлом

Михаил Тырин, 2017

И вновь, как в дни Катастрофы, содрогнулись равнины и горы застывшего в повседневности Центрума. Рвутся через границы танковые колонны, наматывая на траки жухлую степную траву. Горят заставы, а сами бойцы Пограничной Стражи вынуждены направлять оружие против тех, кого и в мыслях не могли считать врагами. Беда не обходит стороной и бойцов 16-й заставы – Хмеля, Деда, Ударника. Их ждут новые опасности и новые дороги: они узнают, что творится на дне Разлома, раскроют мистические тайны, которые хранит племя мартышей, и даже увидят своими глазами таинственный и зловещий мир Очага…

Глава 2

Паровозный гудок сипло и натужно всколыхнул воздух, перекрикивая стук колес. Сквозь приоткрытую дверь грузового вагона с улицы вползла влажная утренняя прохлада, замешенная на запахе дыма из топки.

Ударник подобрался к двери, выглянул в щель. Сквозь голые деревья мелькали огороды и серые домики пригородов Антарии.

— Подъезжаем, — пробормотал он.

В темном углу вагона зашуршал соломой Дед.

— Э-эх… — горестно вздохнул он. — Какого рожна вообще залезли в этот скотовоз? У меня солома уже из трусов сыплется. И холодно. Нельзя было нормального поезда дождаться?

— Разговорчики, — буркнул Ударник. — Ты скажи спасибо, что не пришлось на станции лишний час светиться. А то собрал бы вокруг себя еще одну толпу с вилами — тогда в трусах точно не солома бы оказалась…

В памяти тут же всплыла картина последних часов. Вспомнилось, как разбудили начальника станции в его собственном доме, как потребовали остановить любой ближайший поезд, как многозначительно поглаживали ствольные коробки автоматов.

Нехорошо получилось. Но хуже всего — взгляд этого самого начальника. Ни капли страха, ни единого признака уважения или подобострастия перед вооруженными людьми. Просто тихо, молча подчинился силе.

«Да, ребята, мир меняется, — мелькнула мысль. — И точно не в нашу пользу».

— Я предлагаю пораньше соскочить, — проговорил Алекс сквозь зевок.

— Это зачем?

— Не знаю… тревожно как-то. Нам бы по-тихому пройти. А будь моя воля, я б вообще в этот Штаб не поперся. Что нам там делать — виноватые глаза строить?

— В первую очередь рапорта писать, — отозвался Ударник. — Пока другие нас не опередили.

— Бумажки… кому они теперь нужны?

— Не скажи. Иная бумажка твой зад прикроет лучше, чем титановый бронежилет.

— А я бы тоже лучше отсиделся где-нибудь, — включился в разговор Гольм. — Поселился бы в тихом месте на перевале, да и доил помаленьку «контрабасов». Тишина, природа, горный воздух… Красота!

— Заканчиваем треп! — рассердился Ударник. Подумав с минуту, добавил: — Алекс, наверное, прав. Что-то и меня самого людные места перестали радовать. Сойдем, не дожидаясь вокзала.

— А… — попытался возразить Гольм, но Ударник его быстро прервал.

— Ничего, лишний километр пройдешь — не развалишься!

На окраинах поезд предсказуемо сбавил ход. Ударник распахнул дверь и, дождавшись ровного места, прыгнул первым. Вслед за ним по пологому, чуть присыпанному снежком откосу покатились остальные.

С трудом поднявшись на ноги, Иван оглядел крутой склон железнодорожной насыпи, поморщился, глядя на ободранную почти до самого локтя руку — острый щебень стесал кожу словно терка, длинными красными полосами, однако крови почти не было. Следом зашевелился Дед, встал на карачки, охнул. Хуже всего пришлось Гольму — тот, похоже, при падении ушиб колено и теперь тихо постанывал, пытаясь принять вертикальное положение. Без видимых потерь обошелся разве что Алекс: посвистывая, он как ни в чем не бывало шел вдоль стального полотна, будто выбрался на воскресную прогулку. Нагнулся, подобрал потерянную клондальцем винтовку, повесил на плечо рядом с собственным «калашом».

— Прыгать с поезда нужно мордой по ходу движения, — сообщил он. — Зубы при этом хорошо бы сжать, иначе язык себе откусишь.

— Чего сразу не предупредил? — злобно бросил Ударник, прикрывая рукавом свежие ссадины.

— Да хотел посмотреть, как ты себе шею свернешь, — охотно откликнулся тот. — Пошли, пока обходчики не явились. Нечего тут торчать.

Они почти сразу углубились в лабиринт из ветхих заборов, полузаброшенных складов, мастерских, заросших пустырей и воняющих болотом канав.

Места были пустынные и тихие. Лишь изредка откуда-то доносился голос или стук какого-то инструмента. Однако вскоре повстречали и первого аборигена — угрюмого старика, который толкал тележку с разносортным хламом. Он лишь беспокойно заморгал при виде пограничников и отвернул куда-то в сторону.

Очередной пустырь закончился, упершись в насыпь ровного дорожного полотна, широко огибающего огороженные рыбные пруды и уводящего к жилым кварталам. Отсюда уже можно было рассмотреть шпили и башенки многоэтажек центральных районов.

— Дорогая моя столица…, — еле слышно пропел под нос Дед.

— Может, еще станцуешь? — хмуро отозвался Алекс.

— Ну, если ты приглашаешь на белый танец…

Под ногами звонко захрустел дорожный гравий. Пустынная промзона закончилась, сменившись миром одноэтажных окраин. По бокам дороги появились небольшие, но крепкие домики, кованые заборчики, флюгеры, висячие клумбы, резные столбики. Чувствовался дух старой доброй Антарии — уютной, хотя и суетливой столицы Клондала.

Редкие прохожие не обращали на пограничников никакого внимания. Или же делали вид, что не обращают. Гольм вдруг с шумом втянул воздух, принюхиваясь к ароматам чьей-то кухни.

— Кстати, есть предложение, — изрек он, — найти ближайший кабак и подкрепиться. Я бы заточил пару ломтей мяса. А если еще и кружечку глинтвейна сверху…

— Удивительное ты существо, Гольм, — покачал головой Ударник.

— Чего?

— Да ничего… мы тут из мясорубки еле вырвались, не знаем, что с нами через час будет, сердце екает… а тебе все нипочем. Только бы брюхо набить.

— Я с пустым брюхом вообще ни о чем думать не могу. Всякое ответственное дело требует хорошего здорового питания…

— Эй, застава! — раздался вдруг громкий окрик откуда-то сзади.

Шедший последним Дед быстро обернулся.

— Вот ведь черт… — обронил он.

Группу нагонял вооруженный автоматом всадник, за ним неловко семенили еще трое каких-то странных типов в мешковатой коричневой униформе, с простыми пехотными винтовками наперевес.

— Не дергаться! — сразу приказал Ударник.

— Кто это такие? — нервозно пробормотал Алекс.

— Офицер на лошади вроде наш, дивизионный… а эти клоуны — не пойму… — Разглядев у всадника нарукавную повязку, он добавил: — Похоже, комендатура. Да, рожа знакомая.

— И чё?

— И ничё. Стойте тихо, как паиньки. Я попробую разрулить.

Ударник сунул Алексу свой автомат и решительно зашагал навстречу всаднику. Правая рука потянулась к карману с бумагами.

— Да не доставай, узнал! — со смехом махнул рукой офицер. — Вы откуда тут взялись?

— Мы-то?.. Ну, так… с поезда идем.

— С поезда? — удивился офицер. — И куда?

— Да в Штаб.

— Ну, вы даете… заблудились, что ли? — Он потянул поводья, не позволяя лошади позавтракать чахлыми зимними цветами из чужой клумбы. — Я вообще-то спросить хотел. Что у вас там, в полях, творится? Тут говорят, уже какие-то танки видели.

— Танков пока не было, — развел руками Ударник. — Но бардак помаленьку обретает зримые черты. Если интересно, нам местные ночью заставу спалили…

— Ничего себе! А вы что?

— А мы — к любимому начальству, за добрыми советами и инструкциями. Сам понимаешь, опыта по подавлению крестьянских бунтов у нас пока нет. Что делать, не знаем.

— Ну, здесь тоже какой-то бардак назревает. Который день полковники с выпученными глазами по городу носятся. А что происходит, никто толком сказать не может. Кстати, зря вы с оружием в город претесь.

— А что такое?

— Да знаешь… настроения какие-то поганые бродят. Стали косо на вашего брата поглядывать. Особенно беднота всякая. Говорят, из-за вас цены ломовые держатся и прочее всякое…

— Ну, это знакомо. А оружие тут при чем?

— Да лучше бы сдали свои «калаши» на хранение коменданту на вокзале. А пистолеты бы оставили. Просто чтоб гусей не дразнить.

Ударник искоса посмотрел на спутников офицера, которые нерешительно мялись в стороне, тиская свои винтовки.

— Ну, спасибо за сигнал, — проговорил он. — Будем знать. А вас-то за каким лешим сюда выгнали?

— Да черт его знает! — фыркнул офицер. — Наше дело простое: встали на маршрут и гуляем. Кого ищем, сами не в курсе. Говорю же, бардак. Кому подчиняемся, и то толком непонятно. От Штаба с неделю никаких предписаний не было, зато приезжают то и дело какие-то мутные личности. Говорят, из объединенного командования. Еще вот этих гавриков прикрепили…

— Кстати, кто такие?

— Да никто. Новобранцы из волонтерского полка. Из вербовочного пункта — прямо сюда, без обучения. Теперь еще и за ними надо следить, чтоб не заблудились, не поранились, ружье не потеряли, не расплакались.

— М-да… — усмехнулся Ударник. — Ну, удачи в нелегкой службе. А мы, с твоего позволения, дальше побредем.

— И тебе не хворать, застава. А насчет оружия — подумай.

Массивное, окруженное кряжистыми деревьями здание дивизионного Штаба желтело старой кладкой на другой стороне немноголюдной площади.

— Что-то там тихо совсем, — заметил Ударник. — Ни людей, ни лошадей.

— Может, рано еще? — предположил Дед.

— Не так уж и рано. Ну, двинулись, чего телиться-то?

Полуоткрытые ворота выглядели странно. Еще больше удивила пустующая будка часового в парадном дворике. Алекс первым взбежал по ступеням, схватился за массивные дверные ручки, с усилием подергал.

— Заперто! — промолвил он, растерянно хлопая глазами. — Наглухо!

— А мы адресом не ошиблись? — ухмыльнулся Гольм.

Ударник на эту глупость не ответил. Он с изумлением смотрел под ноги. Еще ни разу он не видел, чтобы мощеная площадка перед входом была хоть сколько-нибудь замусорена. Все драилось до блеска в любые времена и при любой погоде. Теперь же ветер катал по плитке мятые бумажки, окурки, клочки тряпья, фольгу от сухих пайков и прочую дрянь. Это смотрелось здесь столь же безобразно, как язва на лице фотомодели.

— Там сзади черный ход вроде был, — проговорил Ударник. — Сходим посмотрим…

Обойдя здание, они попали во внутренний дворик. Здесь наконец-то обнаружилась живая душа. Какой-то салага в черной телогрейке таскал из ящиков и бросал в костер пачки бумаг. Выглядел он неказисто и мирно, хотя на поясе болталась затертая револьверная кобура.

Увидев нежданных гостей, парень отряхнул руки и сам пошел навстречу.

— Нету никого! — крикнул он, не дожидаясь вопросов. — Съехал Штаб.

— Это как?! — оторопел Ударник, застыв на месте. — Куда, когда?

— Так всю неделю подводы на Западный вокзал гоняли. А там куда — мне не докладывали.

— Так, погоди, погоди, пацанчик, — вышел вперед Алекс. — Вообще все уехали? Может, какой дежурный офицер остался?

— Вчера сидели какие-то, двери стерегли. А под утро последние сейфы вывезли — и все. Нету никого. Заперто.

— А ты сам-то кто? — с подозрением спросил Дед. — Татушку покажи.

— Да я местный, — рассмеялся паренек. — Работал тут при конюшне вестовым. Теперь-то уже точно никто…

Все переглянулись с немым изумлением в глазах.

— И не надо на меня так смотреть, — пробормотал Ударник. — Я и сам ни черта не понимаю. Не было такого никогда, чтобы вот так взять и все в одночасье бросить.

— А может, нас и не бросали? — ухмыльнулся Алекс. — Может, прямо сейчас к нам на заставу прибыл чрезвычайный курьер с пакетом от командования. Стоит такой, таращится на головешки и репу задумчиво чешет…

— Ребята-а-а-а, — жалобно простонал Гольм. — Не хочу, конечно, вас от печальных вздохов отвлекать… Но, может, уже пора бы и пожрать?

— И выпить, — веско добавил Алекс.

Ударник протяжно вздохнул.

— Ладно, пошли.

* * *

Ресторанчик «Кремень и лён» располагался в полуподвале старого доходного дома на Диагональной улице и за минувшие полтора года практически не изменился. По крайней мере так казалось на первый взгляд. Раньше из приветливо распахнутых дверей заведения лилась живая музыка, слышался звон посуды и раздавался веселый смех подвыпивших компаний, теперь же посетителей встречала гнетущая тишина, а возле входа маячил, привалившись к косяку, здоровенный детина, внешность которого не предвещала заглянувшим на огонек гостям ничего хорошего.

— С оружием нельзя, — мрачно пробасил вышибала, перегораживая ногой в грязном сапоге проход. — Сдавайте стволы и тогда проходите.

— Ни фига себе фейс-контроль, — хохотнул Алекс, — а паспорт показать не надо?

— Мы пограничники, — отодвинув спутников плечом, выступил вперед Ударник.

— Да хоть святые небесные братья Первого Кузнеца, — смерив его презрительным взглядом, отозвался охранник, — сказал же, с оружием нельзя. Повторить?

Ромка и Алекс удивленно переглянулись. Бойцы Корпуса пограничной стражи хоть и не обладали привилегиями экстерриториальности, какими располагали те же железнодорожники, но все-таки имели в клондальском обществе определенный вес и пользовались авторитетом. Судя по всему, так было лишь до недавнего времени. Предсказания офицера из дивизионной комендатуры начинали понемногу сбываться: отношение местных жителей к пограничникам явно изменилось, причем оно отнюдь не сделалось благосклоннее. Теперь с ними общались без малейшей толики былого уважения, причем вышибала явно наслаждался произведенным эффектом и растерянным видом визитеров.

— Я хотел бы заметить… — начал было Иван, но громила грубо перебил его:

— Сдавайте стволы или проваливайте. Точка.

— Ударник, дай сюда автомат, — устало вздохнул Алекс. Иван обернулся, удивленный столь непривычной покладистостью своего коллеги, славившегося дурным нравом и готового устроить склоку даже на ровном месте, однако тот лишь покачал головой и протянул руку: — Дай. Сюда. Автомат.

Ударник помедлил, но все же снял с плеча «калаш» и вручил его своему спутнику.

— Теперь вы, — обернулся Алекс к Деду и Гольму.

Клондалец расстался с винтовкой охотно, с явным облегчением, а на губах Ромки зазмеилась едва сдерживаемая ехидная улыбка. Кажется, он начал понимать.

— Дед, и ножик, пожалуйста.

Роман, согнув ногу в колене, приподнял штанину, вытащил из закрепленных на лодыжке ножен десантный нож и протянул его Алексу рукоятью вперед.

— Они безоружны, уважаемый, — обернулся к охраннику Алекс. — Теперь мои друзья могут пройти?

Верзила неохотно убрал ногу с прохода. Ударник, растерянно оглянувшись, ступил в полумрак ресторанчика, сопровождаемый подозрительным взглядом крепыша, следом вошел, чуть прихрамывая, Гольм, а последним внутрь скользнул Дед, сделал несколько быстрых шагов и развернулся по направлению ко входу. Выставив руку, он ловко поймал брошенный Алексом автомат Ударника, собственный ствол и винтовку Гольма, а спустя мгновение исчез вместе со всем арсеналом где-то в глубине зала.

Громила протянул было лапу, чтобы ухватить невозмутимо шагнувшего через порог Алекса за шиворот, но замер, изумленно хлопая глазами: его запястье само собой оказалось вывернуто в крепком захвате, а возле горла сверкнул сталью остро отточенный клинок.

— Дружок, мы все прошли в заведение без огнестрела, как ты и просил, — медовым голосом пропел Алекс, чуть надавливая острием ножа на шевельнувшийся кадык, — насчет холодного оружия уговора не было. А теперь внимательно посмотри мне в глаза и подумай: убью я тебя или нет, если ты сейчас дернешься.

Алекс глядел на него пристально, не мигая, исподлобья. Верзила поднял взор и шумно сглотнул. Понял: убьет.

— Ну, вот и умница, — произнес тот, ослабевая хватку, после чего ласково потрепал вышибалу по небритой щеке. — Бди, пупсик.

Внутри ресторана тоже были заметны резкие изменения: небольшая полукруглая сцена, где раньше выступали музыканты и даже играл на барабанах сам Ударник в первые дни своего пребывания в Центруме, выглядела пустынной и заброшенной, клавесин с опущенной крышкой покрывал толстый слой пыли. Посетителей почти не наблюдалось. Складывалось впечатление, что владельцы заведения давным-давно сменились, и это не пошло ему на пользу.

Ромка занял один из свободных столиков в глубине зала, аккуратно расставив стволы возле стенки, остальные без возражений присоединились к нему. С кухни доносились приятные ароматы жареного мяса и грибной подливки, однако к ожидающим официанта путникам никто не спешил. Оглянувшись, Иван заметил, как давешний охранник вразвалочку подошел к сверкающей хромом ресторанной стойке, сказал что-то бармену в белом переднике, тот бросил в их сторону быстрый взгляд и молча кивнул. Потянулись долгие минуты ожидания. В конце концов Алекс, потеряв терпение, ухватил за рукав пробегавшего мимо мальчишку с влажной тряпкой в руке и велел тому немедленно позвать официанта. Официант вскоре явился, молча, без всякого приветствия разложил на столе толстую кожаную папку с меню и, отступив на шаг, принялся с безразличным видом разглядывать потолок.

— Я возьму мяса, вареные овощи и салат, — сказал Ударник. — Да, и принесите бутылку красного джавальского.

Гольм заказал печеные клубни цивалы — местного аналога земной картошки — и свой любимый глинтвейн, а Дед решил полакомиться жаренными в масле оладьями в кисло-сладком соусе. Алекс попросил принести пару стейков с зеленью и сыром.

— И еще полштофа водки, — добавил он, — похолоднее.

— «Оннельская слеза»? — уточнил на всякий случай официант.

— Годится.

Официант что-то чиркнул карандашом в блокноте и, подхватив меню, исчез, словно его и не было.

— Что дальше делать будем? — обвел взглядом своих товарищей Иван. — Есть какие-нибудь соображения?

— В Марине ехать надо, — пожал плечами Ромка, — в Центральный Штаб. Только там, пожалуй, знают, что за чертовщина тут творится.

— В Марине, говоришь… — Иван вздохнул и устало потер ладонью лоб. — С одной стороны, разумно. С другой — трудновыполнимо. Из Антарии в Марине только один путь, железной дорогой через Гранц, затем — вдоль границы с Сурганом, по краю Разлома. А с другой стороны там горы. Железка по долине идет, а она узкая, как бутылочное горлышко. Если Сурган полезет в Клондал, этот путь они перекроют в первую очередь.

— Но ведь пока не полезли же? — робко возразил Гольм. — Или все-таки думаешь, будет война?

Принесли заказанное, официант принялся с гулким стуком расставлять на столе тарелки и салатницы. Алекс, не теряя времени, нацедил себе в узкий высокий бокал водки из запотевшего графина, глотнул, высоко запрокинув голову, прикрыл лицо рукавом, шумно втянув носом воздух, и тут же набулькал следующую порцию.

— Другие способы связаться со Штабом есть? — спросил он, ковырнув ножом дымящееся мясо.

— Если только через Министерство иных миров, — пожал плечами Иван. — Готир, твой дядя сможет встретиться с нами сегодня?

— Не знаю… — протянул клондалец. — После обеда он обычно работает с бумагами, а посетителей принимает только дважды в неделю…

— Думаю, для нас он найдет время, — положил конец его сомнениям Ударник. Что ни говори, советник Гольм был многим обязан пограничникам еще с тех времен, когда заставой заправлял Старик, и, хотя уже частично оплатил свои долги в прошлом, сейчас мог оказаться крайне полезен. — Перекусим и нанесем дружеский визит в министерство.

— То есть ты уже все за нас решил, — размеренно работая челюстями, подытожил Алекс. — Верно?

— Да. Как командир заставы решения здесь принимаю я.

— Слушай, Иван, — не слишком доброжелательным тоном произнес Алекс и опрокинул в рот очередную стопку водки, кажется, уже третью или четвертую по счету, — скажи-ка мне, за какие такие заслуги тебя в начальники заставы выбрали?

— Не понял? — откинувшись на спинку стула, переспросил Ударник и пристально посмотрел на своего соратника.

— А я тебе объясню. Начальник, кем бы он ни был, это не просто наделенное властью лицо. Он должен обладать опытом и пользоваться авторитетом у подчиненных. Обладаешь ли ты у нас богатым опытом, Ваня? Не-а. Тот же Дед с Калькой служат на заставе как минимум вдвое дольше тебя. А может, ты у нас задержал опасную банду контрабандистов или наладил надежную охрану вверенного участка территории? Опять нет, нелегалы снуют у нас под носом, как мыши в амбаре. Да и заставы, если подумать, больше нету, сгорела она. Просрал ты свою заставу, Ванюша. Ну и какой из тебя после этого командир?

— Не обращай внимания, Ударник, — примирительно сказал Ромка, обмакнув оладью в пиалу с подливкой. — Из него, как выпьет, всякий раз дерьмо наружу лезет.

— А когда трезвый? — прищурившись, поглядел на парня Алекс.

— Когда трезвый — тоже лезет. Но меньше.

Иван смотрел на своего товарища с явной неприязнью и осуждением.

— Хочешь сказать, что больше не признаешь во мне командира?

— Хочу сказать, что командир из тебя как из сопли сережка, — откликнулся Алекс и залихватски опрокинул в рот очередную стопку, — а дальше сам думай.

Ромка напрягся, ожидая, что Ударник сейчас ринется в словесную атаку, итогом которой станет очередная склока, однако Иван молчал, задумчиво глядя перед собой.

— Ударник, ты чего? — окликнул его Дед.

— Все в порядке, — отозвался наконец тот, — мне кажется, он в чем-то прав. Не получилось из меня хорошего командира. И заставу сохранить не получилось…

— А кто вам заставу-то подпалил? — послышался из глубины заведения вопрос на чистом русском языке. — Местные, что ли?

Говоривший — тощий сутуловатый мужик средних лет, облаченный в сильно потертый пустынный камуфляж, — как раз усаживался за соседний столик, сжимая в пятерне запотевшую кружку местного светлого пива.

— Ух ты, какие люди! — без энтузиазма в голосе поприветствовал нежданного посетителя Ромка и, повернувшись к растерянно примолкшим Алексу и Гольму, пояснил: — Знакомьтесь, мужики, это Гонец. Местный «контрабас», личность в определенных кругах известная.

— Я не контрабандист, я честный торговец, — перешел на клондальский любитель пива. — У меня все документы в порядке.

— Ага, то-то я припоминаю, что года полтора назад тебя в Венальде с запрещенным к ввозу гранатометом чуть не поймали.

— Так не поймали же, — усмехнулся Гонец, — а теперь и ловить будет некому.

— В смысле? — настороженно уточнил Ударник, хотя, кажется, уже понимал, к чему клонит торгаш.

— В прямом. Сдается мне, парни, заставу вашу не просто так подожгли, да вы и сами небось догадываетесь, куда все катится. Магистрат и лорд-протектор Данвил уже давненько на пограничную стражу зубы точат: сборы с торговцев — кусок жирный, а казна со всеми этими военными приготовлениями скоро совсем опустеет. Однако с землянами им ссориться тоже не очень-то выгодно, вот и действуют как умеют — чужими руками. Пропаганда да подстрекательство одинаково работают во всех мирах.

— Ты, Гонец, гонишь, — возразил Иван и улыбнулся невольно получившемуся каламбуру, — на нашу заставу местные крестьяне явились, у которых родственничков в перестрелке прикончили. Так уж получилось, не мы первые начали. Так что этот народный бунт к политике отношения не имеет.

— Ага, ну да, точно, — покивал головой торговец, — а сорок вторую заставу, что в Сухих пустошах, вчера кочевники тоже просто так разнесли, потому что у тамошних шаманов плохое настроение было.

— Сорок вторую разнесли? — переспросил Ромка и многозначительно переглянулся с Иваном.

— По кирпичику. А еще слухи ходят, — Гонец зачем-то понизил голос, хотя их разговор вроде бы никто не подслушивал, — будто на тринадцатой, которая у границы с Цадом, тоже что-то не ладится. Я сегодня поутру Всеведа, командира ихнего, в Антарии видел. И, скажу я вам, выглядел он весьма встревоженным, если не сказать хуже.

Ненадолго в помещении ресторанчика повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь звоном вилки о фарфор — Гольм сосредоточенно дожевывал свою порцию.

— Да вы, парни, не горюйте, не пропадете, — обнадежил пограничников Гонец.

— Есть конкретные предложения? — поинтересовался Алекс, осушив еще одну стопку водки.

— Я слышал, Военное министерство Клондала добровольцев в армию набирает, — пожал плечами торговец и отхлебнул из своей кружки, — в том числе офицеров и военных советников. Причем бывшим погранцам вроде как обещают особые условия, благо боевой опыт у вас изрядный, да и связи кой-какие есть. Ну а что: платят неплохо, служба не пыльная. Это вам не траншеи копать, да и маршировать строем никто заставлять не будет.

— Иди-ка ты, Гонец, с такими предложениями куда-нибудь подальше, — мрачно ответил за всех Ударник, — рекрутер, блин, нашелся.

— А как хотите, — обиженно откликнулся тот и демонстративно отвернулся. — Я не настаиваю, мое дело предложить.

— Что это за топот на крыльце? — Алекс навострил уши, прислушиваясь к непонятной возне, происходившей где-то возле входа. Иван вытянул шею, вглядываясь в полумрак ресторанного зала.

— А это нас арестовывать идут, — сказал он.

— Ну-ну, — ответил на это Алекс и залпом допил последнюю стопку водки.

Ввалившаяся в полуподвал толпа была, судя по всему, настроена весьма решительно: шестеро вооруженных бойцов в болотного цвета форме со знаками различия военной жандармерии Клондала, распихивая друг друга локтями, загрохотали башмаками по направлению к их столику. Ресторанный охранник недовольно сопел чуть позади, видимо, не желая пропустить грядущее увлекательное представление.

— «Жорики» пожаловали, — брезгливо поморщившись, обозвал нежданных визитеров обидным прозвищем Иван. Военных жандармов в пограничной страже не переваривали на дух: среди пограничников они считались тунеядцами и бездельниками в отличие от прочих клондальских вояк, заслуживавших хоть какого-то уважения. Впрочем, такое отношение можно было назвать взаимным: «жорики» в ответ недолюбливали погранцов, хотя до недавнего времени откровенно их побаивались.

— Господа, — обратился к ним один из жандармов в звании штабс-ротмистра, — я вынужден задержать вас за нарушение специального постановления Магистрата Антарии о порядке ношения огнестрельного оружия в местах скопления гражданского населения. Попрошу вас сдать автоматы и следовать за мной.

— Ротмистр, — подвыпивший Алекс выглядел спокойным и расслабленным, однако в его глазах уже прыгали веселые чертики, — тут приличное заведение общественного питания, можно сказать, эталон высокой культуры обслуживания проголодавшихся граждан. Любой «Метрополь» удавится от зависти сразу и весь, глядя на здешнего швейцара. А вы явились в сапогах, нашумели, натоптали…

— Па-а-апра-шу! — резко оборвал его жандарм и протянул руку к составленным возле стены стволам.

Вместо ответа Алекс, оттолкнувшись каблуками от пола, отъехал вместе со стулом назад, пока спинка не уткнулась в стену, подтянул колени к груди и, упершись подошвами ботинок в край столешницы, резко выпрямил ноги. Стол с грохотом воткнулся ротмистру под дых, тот, выпучив глаза, согнулся пополам, и в тот же миг об его затылок вдребезги разлетелся пустой водочный графин, который Алекс ухватил за горлышко.

— Пьянка без драки — деньги на ветер! — радостно провозгласил он, вскакивая на ноги.

Краткой минуты замешательства хватило, чтобы и второй жандарм, подвернувшийся Алексу под руку, отлетел к стене, зажимая ладонями разбитый нос. Еще один «жорик» примерился было отоварить сидящего Ударника прикладом винтовки по голове, но вынырнувший из-под стола Дед расстроил эти коварные планы, ловко лягнув жандарма под коленки. Грохнул выстрел — один из участников потасовки пальнул в воздух, и без того полутемный зал ресторанчика заволокло горьким пороховым дымом.

— За мной! — выкрикнул Гонец и вскочил на ноги, переворачивая стол, за которым до этого сидел. — Быстрее!

Второй раз повторять не пришлось. Вслед за метнувшимся в глубь заведения торговцем бросился Алекс, за ним поспешил Ромка. Оглянувшись через плечо, Иван увидел, как двое жандармов схватили под руки Гольма. Тот не сопротивлялся.

Гонец перемахнул через барную стойку, со звоном опрокинув на пол несколько аккуратно выставленным рядком хрустальных бокалов, одернул занавеску и исчез в открывшемся за ней узком коридоре. Подсобка, тесный склад, заставленный ящиками с провизией и вином, дверь на кухню, откуда раздавалось шипение кипящего на огне масла и пулеметная дробь поварского ножа, постукивающего о разделочную доску. Узкая дверь вела в неприметный дворик, а он в свою очередь выходил воротами на перекресток, из которого разбегались в разные стороны еще три узкие улочки.

— Где… — прохрипел Дед. — Где он? Где Гонец?

— Стоять! Поднять руки! — заорали сзади на клондальском. За криком последовал омерзительный звук полицейского свистка.

Алекс, не тратя слов, буквально схватил Деда за шиворот и сдернул за ближайший поворот. Изгибы улочки сразу спрятали их от чужих глаз.

— Не отставай, салага! — отрывисто приказал Алекс. — Держать темп!

— Автоматы… там остались… — продолжал надрываться Дед. — Что делать?!

— Бежать!

Петляя по причудливым закоулкам, беглецы сквозь собственное рваное дыхание слышали вопли жандармов и свистки то слева, то справа. Казалось, они никуда не движутся, а просто мечутся по кругу, будто загнанные звери.

— Стой! — Алекс схватил Деда за локоть. — Упал, быстро!

Оба скатились в канаву на обочине. Под тяжестью тел хлюпнула холодная жижа.

— Тихо! Не шевелись. Там «жорики» шакалят!

Дед так громко и надрывисто дышал, что казалось, его слышит вся улица. Крики жандармов действительно раздавались где-то совсем рядом.

— Не могу… — хрипел Дед. — Не могу больше бежать… эти суки нам в пойло что-то подмешали, точно! Ноги отваливаются.

— Ничего тебе не мешали, просто пьян ты не по годам, — с яростью прошипел Алекс. — Все, заткнись! По моей команде вскакиваем — и рвем в тот проход между дворами.

Звуки погони наконец стали тише.

— Пошел! — Алекс рывком вздернул товарища на ноги.

Они вылетели на соседнюю улицу — и тут же едва не угодили под копыта лошади, тащившей по талому снегу неприметно-серую повозку с будкой. Дед успел схватиться за оглоблю, Алекс же не удержался и распластался на мокрой дороге.

— Придурки! — закричал кто-то сверху. — Где вас носит, я вас обыскался!

— Гонец? — вытаращил глаза Дед. — Ты откуда?

Это и в самом деле был Гонец. Только теперь он выглядел непривычно деловитым, напряженным и резким. Он схватил обоих беглецов за рукава и потащил к двери фургона.

— Быстро в будку, и чтоб ни звука! Хорошо поняли?

— Зачем нам туда? — пробормотал Дед, успевший разглядеть на боку фургона какой-то угловатый пугающий знак.

— Закрой хлебало!

Дверца захлопнулась, щелкнул простой запор снаружи. В темном нутре фургона колыхался затхлый кисловатый воздух, наводящий на мысли о свинарнике. В дальнем углу вдруг раздался шорох.

— Кто здесь?! — Дед судорожно полез за спичками.

Маленький огонек рассеял тьму. Обнаружилось, что на узких жердочках-скамейках в будке примостились еще два пассажира. Один — совсем молодой, в рабочем комбинезоне, с узелком на коленях. Второй же был непонятного возраста, небритый и нестриженый, одетый в тряпье. Он то и дело кашлял и чесался.

— А вы кто такие, хлопцы? — с подозрением спросил Алекс. — Арестанты, что ли?

— Я в армию записался, — с достоинством ответил молодой.

— Ну, понятно, — вздохнул Алекс. — Наш чудесный друг Гонец и в самом деле стал заготовщиком пушечного мяса. Сделал карьеру, сука.

— Ну, что? — отозвался Дед. — Дергаем отсюда, пока не поздно?

— Предлагаешь ломать дверь?

Скрип колес вдруг затих, повозка остановилась.

— Ага… — зловеще прошипел Дед. — Сейчас он дверь открывает — и сразу бью в сопатку…

— Тихо, дурень! — Алекс схватил его за руку.

Снаружи послышались голоса. Звучали они довольно резко и на благодушный лад не настраивали — в их хоре Алекс отчетливо различил слова «военная жандармерия». Значит, не успокоились, оцепили квартал, пытаясь поймать ускользнувшую добычу. После этого заговорил Гонец — его было слышно гораздо лучше, поскольку он стоял совсем рядом, буквально за фанерной стенкой фургона.

— Господа офицеры, вот мои бумаги. А вот эмблема на борту фургона. Я перевожу имущество, принадлежащее мобилизационному комитету. И вы не имеете права меня задерживать или досматривать. Если же вы намерены нарушить чрезвычайный приказ комитета, я предупреждаю о праве применить все доступные мне меры защиты…

В следующую секунду Дед и Алекс с перепуга втянули головы в плечи, потому что снаружи послышался голодный металлический лязг автоматного затвора. Однако Гонец, похоже, оказался мужиком умным, стрелять не решился, видимо, понимая, что жандармы явно превосходят его по количеству стволов. Затем снова раздался возмущенный гвалт «жориков», однако психологическая атака удалась: повозка спокойно возобновила движение — медленно, без всяких признаков панического бегства.

— М-да… — обронил Дед. — Красиво он их построил. Не ожидал такой борзости от этого хмыря.

— А вы не знаете, когда приедем? — подал вдруг голос молодой новобранец с узелком. — А то он с утра нас так возит. Даже в туалет не выйдешь.

— Здесь тебе чем не туалет? — отозвался его нечесаный попутчик и тут же зашелся в хриплом смехе, похожем на судорожный кашель.

* * *

Похоже, молитвы туалетного страдальца достигли успеха — повозка прибыла к цели меньше чем за четверть часа.

Грохнул запор, и Дед первым вывалился из будки, судорожно хватая ртом свежий уличный воздух. Обведя вокруг взглядом, он издал нечто среднее между вздохом и стоном. Повозка остановилась в просторном и довольно чистом дворе. Вдоль высокого забора сидели на корточках люди — в основном молодые парни, просто одетые. Некоторые что-то ели из своих узелков или корзинок, другие тихонько переговаривались, третьи просто почесывались, настороженно зыркая по сторонам.

У ворот томились двое флегматичных часовых с винтовками, еще один охранял вход в одноэтажное строение с плоской крышей.

— На пересыльную тюрьму похоже, — хмуро изрек Дед.

— Ну, тебе видней, конечно, — отозвался Алекс, отряхивая штаны от грязи, которой нахватал то ли в фургоне, то ли еще в придорожной канаве. — Только это, скорее, военкомат. Добро пожаловать в вооруженные силы, сынок. Тебя ждет романтика дальних дорог и упоение блестящими победами.

Подошел Гонец.

— Слушайте сюда, мужики, — деловито начал он. — Уговаривать вас не буду, доказывать что-то тоже. В любой момент можете повернуться и валить отсюда на все четыре. Только об одном прошу. Поговорите с человеком. Это недолго.

— С каким человеком? — подозрительно сощурился Дед.

— Просто человек. Он вам кое-что расскажет, кое-что спросит… после этого делайте что хотите.

Дед и Алекс переглянулись, последний неуверенно пожал плечами.

— Ну, раз ты так просишь… веди к человеку.

— Ждите здесь. Договорюсь, чтобы вас без очереди приняли, — и Гонец скрылся за дверями строения.

— Ну и что ты про все это думаешь? — негромко проговорил Дед, искоса поглядывая на копошащихся у забора новобранцев.

— Думаю, — Алекс коротко вздохнул, — что мы чужие на этом унылом празднике паршивой жизни. Как-то так.

Он отошел к забору, сел на бревно, предварительно отряхнув его. Прикрыл глаза и продолжил:

— Не знаю, что нам скажет обещанный человек, но мне уже хочется послать его в жопу.

— Интересно, что там с Ударником. — Дед присел рядом. — Убежал или попался?

— Ты о себе переживай, дурень сердобольный… Ударник без тебя свои вопросы решать умеет.

Рядом вдруг образовался один из «призывников» — оборванный, с грязными косматыми волосами и прыщами вокруг рта.

— А слышьте, господа, — гнусаво проговорил он, — нельзя ли что-нибудь покушать?

— Ну, покушай, — ухмыльнулся Алекс. — Мы не возражаем.

Парень озадаченно заморгал, не сумев никак истолковать ответ. Потоптался на месте еще с минуту и, не дождавшись никакого угощения, отправился было восвояси. Но Дед его остановил:

— Погоди-ка, герой! Тебя с какого хутора вынули-то?

— Из Гнилой Балки мы, — ответил тот с некоторым подозрением. — И я, и братья.

— Ну, это заметно… И куда ж вас понесло? Решили подвигов поискать на свою задницу?

— А что нам… Одежу обещали хорошую, и ботинки, и супом кормить кажный день. Все лучше, чем в болоте грязь черпать на осушении.

— Ну, молодец… Быть тебе генералом. На вот… — Алекс кинул ему монету. — Купи у кого-нибудь покушать. И братьев угости.

— У братьев-то есть, а я свое еще вчера слопал. — Парень зажал подарок в кулаке и поспешил прочь, пока не отобрали.

Наконец в здании приоткрылась дверь, появилась макушка Гонца.

— Заходьте, господа гусары, — помахал он рукой.

— Ловко ты переобулся, — заметил Алекс, поднявшись на крыльцо.

— Что-что? — Гонец удивленно моргнул и скосил глаза на ботинки.

— Да я не о том, лошара! — расхохотался Алекс. — Я говорю, был ты проходимцем и бандитом. А стал важным человеком, в кабинеты всякие вхож теперь.

— Ну, положим, с бумагами у меня всегда порядок был. — Гонец невольно тронул карман. Судя по тому, как тот оттопыривался, внутри имелись не только бумаги, но и потолстевший за день кошелек. — А так-то да… Новое время дает новые возможности!

— А вот скажи по чесноку, — прищурился Дед, — много ты за одну голову получаешь?

— Ну, за ту рвань у забора — совсем крохи. А за вас двоих посолиднее. Хватит, чтобы сегодня местную курсистку в приличный ресторан сводить. Ладно, шевелитесь, вас там ждут.

В просторном кабинете было сумрачно и пустынно. Пахло пылью и какими-то лекарствами.

— Здорово, застава, — на фоне яркого окна пошевелился неразличимый силуэт. — Присаживайтесь вот там.

— Пограничник, что ли? — спросил Дед, опускаясь на простую скамейку сбоку от стола.

— В каком-то смысле, — ответил незнакомец.

Алекс только хмыкнул, рассматривая камуфляж редкого в этих местах пустынного цвета, а также набор совершенно незнакомых шевронов. Потом взгляд его переполз на кобуру, из которой торчала рукоять раритетного «люгера».

— Полковник Зайцев, — представился хозяин кабинета. — Можно просто Борис.

Он замолчал, пристально разглядывая обоих посетителей. Взгляд его вызывал странное ощущение. С одной стороны, он был вполне дружелюбным. Но с другой — от него хотелось закрыться руками — он будто насквозь пронзал. Недавние беглецы тоже смотрели на него с подозрением: названные полковником имя и фамилия были скорее всего ненастоящие.

— Ты — Дед, — изрек полковник с непонятной полуулыбкой. — Ромка-воришка. Напомни, у какого министра ты три года назад кошелек украл?

— А при чем тут… — начал было Алекс, но полковник его прервал:

— А у тебя погоняло — Поганый. Зовут — Александр…

— Я — Олександр! — веско поправил Алекс, блеснув возмущенными глазами. — Через «О».

— Эти свои штуки для паспортного стола оставь, ладно?

— Мент, что ли? — поежился Дед.

— Ну, зачем так грубо? А кстати… — Полковник принюхался. — Что сегодня праздновали? «Враги сожгли родную хату»?

— Слушай, дядя!.. — начал подниматься Алекс, но полковник вдруг расхохотался.

— Да ладно вам, чего напряглись-то?!

И тут же в кабинете словно свет включили. Стало легко и уютно, напряжение рассеялось в один миг.

«Гипноз свой на нас пробует, — подумал Дед. — Точно, мент…»

— Ладно, давайте к делу. — Полковник положил ладони на стол, направил взгляд куда-то в пустоту. — Вы уже в курсе вашего бедственного положения?

— Чего? — буркнул Дед. — Нормальное у нас положение.

— Ну, как сказать… С застав вашего брата щемят, а скоро и из страны выдавят. Это тех, кто выживет. Потому что сегодня торговцы и крестьяне вам всего лишь сопротивление оказывают, а завтра начнут засады устраивать и из-за угла убивать. Вы разве не заметили?

Дед и Алекс не отвечали, только сопели и хмурились.

— Далее, — спокойно продолжал полковник. — Штаба у вас уже нет. А значит, нет и полномочий, и законодательной защиты, и даже внятного статуса. Штаб частично расформирован, частично эвакуирован. Ряд служб переподчинены объединенному командованию. А скоро оно перестанет быть объединенным и будет просто единым. Это означает конец пограничной службы на территории Клондала как общественного явления… Чем думаете заняться? Говорят, на сталелитейных заводах много вакансий появилось — интересует?

— Вы обещали ближе к делу, господин полковник, — напомнил Алекс.

— Угу… — Полковник поднялся и встал лицом к окну, сложив руки на груди. — Вы же видели это стадо во дворе? У меня всего пара месяцев, чтобы его приумножить и переучить в нечто боеспособное. Это непросто. Нужно каждому рассказать, с какой стороны приклад у винтовки. Объяснить разницу между выпасом баранов и боевым перемещением. Как-то растолковать, что патроны и экипировку нужно держать при себе, а не менять на самогон…

— И?.. — хмыкнул Алекс.

— Если бы вы хотели уйти, давно бы ушли. Но вы хотите здесь остаться. Так оставайтесь. Меняйте пограничные значки и нашивки на шевроны объединенного командования. Занимайтесь делом, живите в свое удовольствие.

— Кишки на сурганский танк намотать — удовольствие так себе… — заметил Алекс.

— Зачем же такие кадры — да под танк? Это расточительно. Для танков местных голодранцев достаточно. Нет, ребятки. Я отправлю вас в учебный лагерь где-нибудь в пригороде, на свежем воздухе. Дам офицерские погоны и хорошее содержание. Документы, обеспечивающие неприкосновенность, которой у вас сейчас почти нет…

— А дадут такой документ, — заговорил Дед, — чтобы жандарму в рыло сунуть — и ничего за это не будет?

— Не все сразу, но что-нибудь придумаем. Главное, вы останетесь практически при своем. Почти свободные, солидные, уважаемые. И небедные. Как вам такой вариант? — Полковник повернулся к собеседникам и доверительно посмотрел каждому в глаза.

— Это вы сейчас нас плюшками задабриваете, — фыркнул Алекс. — А стоит бумаги подписать, так сразу ружье в зубы — и бегом в окопы. Разве нет?

— Послушайте, ребятки, — полковник придвинул стул и сел прямо напротив, — я же знаю, что почти в любой момент вы можете открыть порталы и скрыться в голубой дымке. Почему-то вы до сих пор этого не сделали. Так о каких окопах речь? Объясните, каким образом я могу вас кинуть?

— Хе-хе… — крякнул Ромка. — А каким образом тогда вы вообще можете нам верить? Вот сейчас возьмем аванс — и в голубую дымку. И ищите…

Полковник покачал головой.

— Вы не уловили мой стиль, парни. Я вас не вербую. Я вас прошу. Просто. Искренне. От души. Прошу мне помочь.

— О как… — обронил Алекс.

— Буду откровенен. Я здесь человек чужой. Еще две недели назад я сидел на верхнем этаже Министерства иностранных дел в столице Хеленгара. На хорошей должности, за солидным дубовым столом. Любимая работа, отличное жалованье, влиятельные друзья… И огромный фикус в углу кабинета! Но какая-то сволочь вспомнила мой послужной список и предложила командировать в Клондал! В помощь восточному соседу и для укрепления боеспособности. Не за так, конечно, а в обмен на дипломатические преференции. Двадцать четыре вагона с военспецами прибыло в Антарию из Ривы.

— Ну, допустим, сочувствуем, — едва заметно усмехнулся Алекс. — Нам-то зачем это знать?

— Я хочу побыстрее закончить дело и вернуться к своему любимому фикусу. Наберу хотя бы полсотни таких, как вы, запущу обучение — и все. Свободен. Поэтому и прошу — не кривляйтесь, а просто помогите сделать дело. А я помогу вам. Ну?

Алекс и Дед быстро переглянулись и тут же развели взгляды в стороны.

— Или у вас были какие-то другие планы? По моим данным, никаких, — поднажал полковник.

— Ну-у… не знаю… — замялся Дед.

— Да не пыжьтесь вы так! Я ведь вижу, что вы уже согласны! Верно?

— Вот что я скажу, — солидно изрек Алекс. — Везите нас в вашу учебку, полковник. Посмотрим, поживем, пощупаем. А там решим. Если что не так — про порталы вы сами знаете.

— Да все будет так, парни! А насчет порталов… Настанет момент — я сам вам подскажу, когда в них пора будет прыгать. А он настанет обязательно.

— В смысле? — насторожился Дед.

— В том смысле, что у Клондала нет шансов против Сургана. И не потому, что он слабый. А просто тут каждый второй — предатель. Рабочие хотят пенсий, лавочники — вменяемых налогов, фабриканты — предсказуемой экономической политики. Все это у Сургана есть, поэтому многие его попросту ждут. Единственные, кто против, — церковники и само правительство.

— Вот это поворот… — хмыкнул Алекс. — А мы, стало быть…

— А мы, стало быть, просто заготавливаем мясо на убой. И ничего с этим не поделаешь.

Полковник повернулся к столу и неожиданно выудил из ящика бутылку очень знакомого вида.

— «Русская особая», — пояснил он, разливая по стаканам. — Контрабанда! Для очень уважаемых гостей. Закрепим нашу дружбу любимым напитком.

— За успех безнадежного дела, — скривился Алекс и залпом осушил стакан.

— А вы ведь говорили, что тоже пограничник, — вспомнил Дед, прокашлявшись после неудачного глотка. — А потом — какое-то министерство… или я не так понял?

— Когда-то был пограничником, — кивнул полковник, разрезая явившееся из того же ящика яблоко. — Потом стал отвечать за другие границы. Обычное дело.

— А где служили, на какой заставе?

— Последняя должность — замначальника оперативного бюро при дивизионе.

— Точно мент! — воскликнул Ромка, выронив изо рта яблочную дольку. — Я ведь чуял, я знал!..

— Расслабься, боец, — улыбнулся Зайцев от уха до уха. — Теперь это уже не важно.