Волчий зарок

Михаил Серегин

Хватит с него этой жизни! Жена погибла, сына он почти не видит, зато бандитских рож вокруг сколько угодно. Бывший уголовник, авторитетный вор, а ныне бизнесмен Владимир Полунин решил жить в ладу с моралью и законом. Но жизнь есть жизнь. И если друг попалв беду, надо бросить все, вспомнить, что в прошлом ты – авторитет. Кто там выступает? Олигарх? Разберемся и с олигархом...

Глава пятая

Полунин одолжил у Либерзона машину и, оставив удивленного старика, отправился в центр города. Туда, где располагалось здание областной прокуратуры. Владимиру нужен был человек по фамилии Гришаев.

Сейчас Алексей Геннадьевич Гришаев занимал пост заместителя прокурора Тарасовской губернии. Именно Гришаев около пятнадцати лет назад вел следствие по делу Полунина, после которого Владимир получил свой первый, единственный и, как надеялся Полунин, последний срок.

Вопреки традиционным представлениям о том, что отношения следователя и подозреваемого всегда бывают пропитаны взаимной ненавистью, Владимир испытывал к Гришаеву скорее уважение, чем что-либо другое. Алексей Геннадьевич прекрасно знал, что в том деле Полунин был только пешкой, за что грозило ему максимум два года условно. Однако Владимир полностью взял чужую вину на себя, поддавшись уговорам Слатковского, за что позже и поплатился.

После освобождения Полунина они с Гришаевым несколько раз встречались и сохранили друг с другом нормальные отношения. Владимир был уверен, что Алексей Геннадьевич осведомлен об обвинениях, выдвинутых против Либерзона, и хотел, чтобы Гришаев подробнее рассказал ему об имеющихся у сторон шансах выиграть дело. И, может быть, посоветовал бы Полунину, что нужно делать, чтобы спасти Либерзона.

Здание областной прокуратуры несколько лет назад было заново отделано и теперь сверкало почти европейским великолепием. Без примеси «совковского» антуража в обстановке помещений все же не обошлось, и здание изобиловало громоздкими шкафами, деревянными стульями и портретами первых лиц губернии и государства.

Кабинет Гришаева был не в пример шикарнее его прошлого места работы. Вместо обычного письменного стола заместитель прокурора восседал теперь за массивным дубовым монстром, под цвет стенным панелям. За спиной Гришаева красовался трехцветный российский флаг, над которым красовался портрет президента.

— Здравствуй, Алексей Геннадьевич, — проговорил Полунин, войдя в кабинет после доклада секретарши Гришаева. — С повышением тебя.

— Да какое это, к хренам, повышение! — махнул рукой заместитель прокурора. — В мои годы люди в других креслах сидеть должны. Или баклажаны на даче выращивать!

— Так что же тебе мешает огородником стать? — усмехнулся Владимир. — С работой сросся?

— Ага! Жить без нее не могу, — фыркнул Гришаев. — Давно бы на все плюнул и ушел на пенсию. Только вот никак придумать не могу, как на эти гроши жить буду.

— А ты у старушек поспрашивай, — язвительно посоветовал Полунин. — У них пенсия поменьше твоей, старушки уже к этому приноровились и научат тебя семечками торговать. А то можешь милостыню просить. По примеру Кисы Воробьянинова: «Подайте, господа, бывшему заместителю прокурора…»

— Ты сюда издеваться пришел, умник? — Гришаев удивленно вскинул брови. — А валидол с собой принес? А то у меня сердце слабое: я умру, а тебя снова посадят.

— Я, Алексей Геннадьевич, к тебе по делу пришел, — после недолгой паузы проговорил Владимир. — А если точнее, то по делу Либерзона.

— Это по бензиновому контракту, что ли? — удивленно спросил Гришаев. — А ты тут при чем?

— Ни при чем, — пожал плечами Полунин. — Но человека подставили, и я хочу ему помочь выкрутиться.

— Ты, Володя, теперь в Армию Спасения записался? — фыркнул заместитель прокурора. — С чего это ты решил помочь? Или должен ему что?

— Не важно, что я ему должен и почему хочу вмешаться, — Владимир в упор посмотрел на Гришаева. — По вине Виктора его отец уже немало настрадался. И я не хочу оставаться в стороне от его беды.

— А ты уверен, что это не Виктор Либерзон пытался кинуть Бережного? — прищурился Гришаев. — Факты-то все об этом говорят…

— Вот для того, чтобы обсудить эти факты, я и пришел к тебе, — Полунин подался вперед. — Расскажи мне, что есть у Бережного против Виктора?

— Ты что, очумел? — заместитель прокурора вскинул бровь. — Это же служебная тайна…

— Так, значит, заявление о возбуждении уголовного дела уже у тебя? Быстро он… И брось ты, Алексей Геннадьевич, говорить мне о тайнах следствия! — Владимир махнул рукой. — Эту твою тайну уже полгорода вовсю мусолит. Один я ее во всем Тарасове и не знаю. Давай рассказывай!

Со слов Гришаева картина происшедшего получалась прямо противоположная тому, что рассказывал Полунину Изя. Заместитель прокурора оперировал голыми фактами, и они выставляли Либерзона-младшего очень жадным, но и очень глупым махинатором. А именно таким и представлял себе сына Игоря Зямовича Полунин.

По материалам, переданным в прокуратуру из арбитражного суда губернской торгово-промышленной палаты, было совершенно очевидно, что для Виктора Либерзона оправдательного приговора вынесено быть не может. Документы, переданные туда Бережным, делали защиту Либерзона-младшего абсолютно бесперспективной.

— Мне не веришь, ты у адвокатов поспрашивай, — фыркнул Гришаев. — Его папаша весь Тарасов обегал в поисках идиота, который мог взять на себя ведение защиты. Юристы, все до единого, ему отказали. Вот и пришлось Либерзону соглашаться на государственного. Дали им одного сопляка, которому совершенно безразлично, чем закончится дело. Лишь бы зарплату платили…

— Давай ближе к делу, Алексей Геннадьевич, — оборвал его Полунин. — Я разговаривал с Игорем Зямовичем и уже немного в курсе случившегося. Теперь хочу услышать, как дело выглядит с точки зрения прокуратуры.

— А отсюда, — Гришаев постучал указательным пальцем по массивной столешнице, — оно выглядит просто великолепно. За нами теперь будет числиться раскрытие крупного мошенничества. За такое могут не только по головке погладить, но и премию дать… Сумма иска на твоего Либерзона такая, что нам все показатели враз перекроет. А у нас галочки, сам знаешь, еще никто не отменял!..

— Ладно, Алексей Геннадьевич, давай покороче, — перебил его Владимир. — У меня сын в приемной сидит. Да и тебя небось дела поджимают. Как Виктора вытащить из этой передряги?..

Гришаев, усмехнувшись, покачал головой и сухо изложил Полунину все факты. Чем больше он говорил, тем больше понимал Владимир, почему от этого дела отказались тарасовские юристы.

Во-первых, главным препятствием была доказанность того, что контракт, бывший на руках у Либерзона, являлся подделкой. Уже это одно могло отпугнуть многих. Хотя шанс доказать подмену документа, на чем настаивал Виктор, все же был. Если бы не одно «но»!

Дело в том — и это во-вторых! — что текст поддельного контракта был отпечатан на той пишущей машинке, что стояла в кабинете Либерзона-старшего! Изя ничего не сказал об этом Полунину, и Владимир был страшно удивлен, когда услышал о пишущей машинке от заместителя прокурора, а не от него самого.

В-третьих, Виктор отказался выполнить свои обязательства по оплате согласно тому контракту, что был у Бережного. Он сделал это при личной встрече, а затем повторил свои слова на судебном разбирательстве. Что, естественно, было учтено в протоколе.

И последним, четвертым аргументом, превращающим защиту Либерзона в совершенно бесперспективное занятие, было заявление Бережного о полученных от Виктора угрозах физической расправы в том случае, если Станислав не заберет свое заявление из суда. Причем эти угрозы подтверждали двое свидетелей.

— Вот так вот, Володя, — хмыкнул Гришаев, когда закончил свой рассказ. — Сам видишь, что шансов избежать наказания у Либерзона меньше, чем у тебя после признания в организации преступной группы.

— Ладно, допустим! — Полунин откинулся на спинку кресла. — И все же. Если Бережной, а не Либерзон занимался мошенничеством? Как это доказать?

— Да никак! — заместитель прокурора развел руками. — Обвинения могут снять только в том случае, если Бережной сам признается на суде, что хотел кинуть твоего Виктора. Но какой дурак это сделает? Он сам может штраф или срок схлопотать… Впрочем, есть один способ.

— Какой? — поинтересовался Владимир, уже догадываясь, что ему ответит Гришаев.

— Заставь Бережного забрать заявление. Реши все полюбовно, — заместитель прокурора хитро посмотрел на Полунина. — Я знаю, что у тебя есть такая возможность. Только помни, я тебе этого не советовал!

— Учту, — мрачно ответил Владимир и поднялся с кресла. — Спасибо за помощь. Еще увидимся…

Возвращаясь обратно в магазин «Светлана», Полунин тщательно взвешивал все факты и запутывался все сильнее и сильнее. Собственно говоря, хотя Владимиру и приходилось не раз участвовать в разрешении самых запутанных и проблемных ситуаций, выступая в роли посредника — этакого третейского судьи, — но он никогда не мог представить себя в роли следователя. А то, что сейчас предстояло сделать Полунину, никак иначе назвать было нельзя.

Владимир обещал Либерзону свою помощь и не мог не сдержать слово. Хотя бы потому, что Полунин был уверен в том, кто будет наказан в случае проигрыша Либерзонами дела в суде.

Как и в первый раз, когда Игорь Зямович взял вину сына на себя, не захотев отправить парня в тюрьму, он и теперь, едва только осознает безвыходность положения, заявит, что Виктор действовал по его указанию. Либерзон-старший скажет на суде, что это он приказывал сыну именно так поступить с Бережным, и сядет в тюрьму вместо Виктора, прекрасно зная, что оттуда уже не выйдет. Полунин этого допустить не мог.

Конец ознакомительного фрагмента.