Новый мир

Михаил Рэйвхарт, 2020

«Если не знаешь, куда дальше идти – выбирай путь, по которому ведет тебя собственная душа. В большинстве случаев он оказывается правильным, а иногда и единственно возможным» © Михаил Рэйвхарт. На этот раз автор прогремевшей в 2018 году повести «Внезапно всё может измениться» представляет нам Новый мир. Семь рассказов, которые дают возможность совершить головокружительное путешествие через судьбы – нелегкие и опасные, чувственные и романтичные, а иногда и вовсе непохожие на привычную реальность. И на этот раз у вас семь жизней вместо одной. Решитесь ли вы на такое путешествие?

Вселенная

Открываю глаза, как будто в первый раз… Надо мной раскинулось бесконечное звездное небо… Какое же потрясающее зрелище! Никак не оторвать взгляд от этого бесчисленного множества светящихся точек, далеких-далеких миров со своими тайнами и загадками. Как сказочная россыпь драгоценных камней, причем у каждого свое, неповторимое свечение. И невольно думается: как же много мне все-таки неизвестно про этот мир. Сколько открытий предстоит сделать, через сколько испытаний пройти, прежде чем удастся даже не разгадать, но очень приблизиться к разгадке хотя бы одной из тайн Вселенной…

Очень скоро, помимо известных мне созвездий, я неожиданно начинаю усматривать на небе новые незнакомые фигуры. Воображение разгоняется все быстрее, и его уже не остановишь. А ведь скромное человеческое зрение не позволяет разглядеть действительную картину, какая она есть на самом деле. Впрочем, и тех привычных звезд, что я помню уже давно, мне оказывается вполне достаточно.

Внизу слышится пронзительный визг сирены от проезжающей скорой — и он будто возвращает меня в другую реальность. В ней я вовсе не таинственный звездный странник, а обыкновенный парень по имени Артем, две недели назад окончивший 11-й класс. В последнее время я начал ощущать подозрительное сходство с героем одного известного романа. Один в один Обломов! Есть мечты, есть стремления, но все они витают где-то в облаках. Нет самого главного — ясного понимания, чего же я все-таки хочу от жизни. Раньше практически любое детское увлечение покорялось мне, а теперь только и осталось, что пробираться вечером на крышу через чердак и смотреть на небеса.

Спина и шея изрядно затекли, и я понял, что пролежал на холодной крыше достаточно долго. Чердак теоретически закрывался, но тут было одно но. Прошлым летом на последнем этаже выставили одну из квартир. Неизвестные медвежатники выбрали путь как раз с крыши, и слабому, китайскому чердачному замку пришел конец. Кто жил в той квартире, я не знал — да меня это особенно и не волновало. Только местные опера какое-то время терлись у нас в подъезде. Поскольку владелец хаты так и не объявился, даже спустя пару недель после инцидента, то про это дело начали потихоньку забывать. Для меня же выгода была лишь в том, что теперь можно было беспрепятственно проникать на чердак, с которого я сейчас и возвращался.

На последнем, двенадцатом этаже было сыро. Пахло хлоркой и дезинфекцией после недавней уборки. Все лампочки давным-давно перегорели, но через окно на лестничную площадку просачивался тусклый свет уличного фонаря. Ровным счетом ничего интересного, поэтому я поспешил спуститься к себе в квартиру. Предки уже спали, но их комната находилась вдали от кухни, так что ничто мне не мешало в любой момент прийти и устроить облаву на холодильник. Прямо сюжет для фильма — «Ночной дожор». Однако сейчас, на удивление, есть мне не хотелось — хотелось лишь спать. Завтра предстояло впервые посетить универ, куда я собирался поступать. Если я снова не высплюсь, то наверняка кто-то подумает, что я просто с бодуна.

Следующий день по структуре своей ничем не отличался от предыдущего. Жизнь снова небрежно закинула меня на конвейер. Я поехал по ленте: ванная — кофе — инстаграм. Причем на последнем я довольно часто буксовал. И вот не заметил, как пора выдвигаться. Я взял с собой толстую пачку документов. Аттестат утонул где-то внутри среди многочисленных медицинских справок и грамот с литературных олимпиад.

Даже к метро я направился той же самой дорогой. Такими темпами я скоро смогу рассчитывать, когда дойду до зеленого сигнала на светофоре. День сурка! Но это были лишь праздные мысли, которыми я от нечего делать себя занимал. Мимо меня в какой-то момент проходила довольно молодая девушка. Я случайно взглянул на нее — лицо показалось мне до боли знакомым. На ней черное платье со звездочками, легкие летние туфли, и через плечо перекинута кожаная сумочка. Нет, не может быть, это же…

— Даша! — окликнул я ее.

Она повернулась и с неподдельным удивлением на меня посмотрела.

— Артем?! Какими судьбами?

— Да живу тут недалеко. А тебя как сюда занесло? — Я слегка смутился от неожиданной встречи.

— К подруге иду в гости, мы с ней давно не виделись. Как поживаешь-то? — по всей видимости, Даша держалась вполне уверенно.

— Все отлично, недавно вот школу закончил, сейчас еду подавать документы в универ. — Я смерил Дашу заинтересованным взглядом, — Никогда тебя тут раньше не видел. Слушай, а где ты живешь?

— Самый конец зеленой ветки, на Люменской. Скоро хотят еще две станции открыть, и будет уже не конечная.

— Интересно. Ладно, я побегу, а то приемка скоро закроется, — я ненароком взглянул на часы, — Не оставишь свой номер?

— Записывай, — прищурившись, посмотрела на меня Даша и продиктовала свой мобильный.

Улыбнувшись друг другу на прощание, мы пошли каждый по своим делам. Внутри себя я ощущал приятный осадок неожиданности от этого разговора. На самом деле, я уже знал Дашу — еще с детского лагеря. Но тогда я не обратил на нее особого внимания, она показалась мне такой неприметной… Не знаю, заинтересовал ли ее в то время я сам — это вопрос, который пока остается без ответа. Мы тогда еще совсем не общались, поэтому после отъезда из лагеря я о ней не вспоминал. За эти четыре года она немного подросла, волосы чуть изменили свой цвет на темный и мягко ложились на плечи. Только сейчас я заметил, какие же у нее все-таки замечательные глаза — голубые, крупные и будто сделанные из какого-то драгоценного минерала. Они притягивали к себе, словно в них находился невидимый магнит. Да и в ней самой, не скрою, чувствовалась что-то таинственное и интересное.

Вечером, после прихода из универа, я сразу же позвонил Даше. Почти в тот же момент она взяла трубку. Мы довольно долго болтали о разных пустяках, рассказывали друг другу свои истории из жизни. Оказалось, что она практически ничего не помнит из событий той смены в лагере. У нее лишь отложилось в памяти, что меня зовут Артем. И все. Однако она тоже меня сразу узнала, когда мы пересеклись на улице. Я понял, что теперь у меня появилась новая подруга. И был этому только рад, так как мой круг знакомых был не очень-то велик, и новая симпатичная девушка в нем никак не будет лишней.

Летели дни, летели недели, — как начинается одна известная песня Светланы Лободы. Мы с Дашей частенько переписывались «в контакте». В течение того времени, когда мы с ней разговаривали, она показалась мне очень позитивной. Часто рассказывала мне какую-нибудь шутку, и мы с ней вместе искренне смеялись. Хотя я еще в первый же день подметил, что она слегка не выговаривает букву «р», но не придал этому особого значения. Мы достаточно увлеченно общались, я был слишком погружен в сам процесс разговора, чтобы придираться к таким мелочам. Не прошло и недели с нашего спонтанного пересечения, как я пригласил ее на первую прогулку. Она охотно согласилась и предложила встретиться рядом с ее домом.

Всю дорогу, пока я ехал, чувствовал внутри легкое волнение. Когда вышел наружу, то, осмотревшись по сторонам, Дашу так и не увидел. Я стоял у выхода из метро минут двадцать, и тут из-за продовольственных ларьков появилась она. Увидела меня, и легкая улыбка тронула ее лицо.

— Привет, Тема!

— Куда пойдем гулять?

— Честно говоря, достопримечательностей здесь маловато, — задумалась Даша. — Но можем сходить к заливу. Только мне еще надо за собакой зайти — с ней и пойдем.

Я охотно кивнул, и мы пошли с ней по тротуару во двор. Не прошло и минуты, как она попросила меня подождать, а сама скрылась в парадной обычной панельной многоэтажки. Пока я ее ждал, осмотрелся вокруг. Ничего примечательного, совсем ничего. Но в душе у меня в этот момент возникло странное предчувствие чего-то нового, необычного. На какой-то миг я просто залип на стоящее рядом дерево, но вскоре вышел из этого состояния, а вместе с ним улетучилось и странное чувство.

Из парадной вышла Даша, и уже не одна. За собой она вела маленького мопса: у мордочки он был немного рыжим, а все тело практически полностью белое. Вскоре мы неторопливым шагом достигли перекрестка, два раза его пересекли и оказались на набережной какой-то реки. По обеим ее сторонам были необычным образом выстроены жилые дома — они почему-то натолкнули меня на мысль о старинной средневековой крепости. Отдельные дома резко возвышались, как башни, на фоне тех, что их разделяли. Высокие дома я для определенности решил окрестить «атлантами». Набережная была отделана гранитом, но, видимо, еще при совковых временах, потому как в некоторых местах можно было заметить очень удачно расположившийся мох. Помимо этого, она имела два яруса: сверху располагался тротуар, а в некоторых местах были сделаны спуски к гранитной дорожке. Даша выбрала верхнюю тропинку, так как рядом было много травы, и собаке можно было предоставить относительную свободу.

Мы не спеша шли с ней вдоль реки и снова болтали о всякой насущной ерунде. Временами она замолкала, и тогда в воздухе повисала неловкая пауза. Я не знаю, почему, но мне хотелось разговаривать и разговаривать с ней до бесконечности, пока не устану. Наверняка она об этом пока не догадывалась, потому как искренне удивлялась, если я говорил что-нибудь невпопад. Но я не чувствовал какого-то особого смущения, как ни странно.

Все ближе и ближе подходили мы к заливу, свежий вечерний бриз ласково окутывал нас. Дошли до дороги, которая перпендикулярно пересекала реку, и дальше по обоим берегам начиналась низкая растительность. Тут я неожиданно вспомнил, что мне должны в школе выдать два билета на «Алые паруса», по случаю окончания одиннадцатого класса. Найти себе компаньона я так и не смог, а очень не хотелось, чтобы они пропадали зря. Поэтому я предложил Даше пойти со мной.

— Нуу… — Даша снова слегка прищурила глаза. Она любила часто так делать, и это была ее особенная фишка, — Даже не знаю. Как-то неохота мне туда идти, можно же и по телику посмотреть.

— Там Сергей Лазарев будет выступать, — я уже потихоньку изучал ее слабые места и кое-где мог этим воспользоваться. Здесь, я точно знал, она не сможет сопротивляться.

— Ладно, я подумаю, — загадочно посмотрела на меня Даша. Однако мне уже было известно, что в большинстве случаев женское «подумаю» означает да.

Мы прошли через навес над автострадой, внизу под нами шумным потоком проносились машины, и вскоре подошли вплотную к воде. Даша отпустила поводок, и счастливая собака резво понеслась по волнам. Брызги летели во все стороны. Рядом с нами гуляли и другие взрослые со своими питомцами, которые чуть посторонились.

— Я довольно часто сюда выхожу, когда погода хорошая. Тут хоть и дорога рядом, шумно немного, но очень красивое место.

И в последнем я совершенно не сомневался. Перед нами открывался великолепный вид на залив. Вечернее солнце отбрасывало свою огненно-апельсиновую тень на воду, подергивающуюся мелкой рябью. Почти на горизонте виднелись очертания какого-то небольшого корабля: наверное, теплохода. Если взглянуть немного правее, то там возвышался новый футбольный стадион, устремивший в небо свои остроконечные пики. Рядом расположились лишь высотные жилые дома. Ветер почти совсем стих, и вокруг стало чуть теплее. Пока собака резвилась в воде, я поймал себя на том, что уже минут десять неотрывно смотрю на Дашу. Сама же она вглядывалась вдаль, солнце отражалось маленькой точкой в ее глазах. Сейчас она будто бы еще более похорошела, будто расцвела. Волосы временами подергивались от едва ощутимого ветерка. А когда она улыбалась… Без сомнений, это была одна из самых чистых и искренних улыбок, которые я когда-либо видел. Причем без той искусственной наигранности, как на обложках журналов, а самая что ни на есть естественная. Да, я полностью согласен, что здесь очень красивое место, и я уже вижу основной, ключевой элемент этой красоты. Мне не хотелось отсюда уходить.

— Сегодня долго погулять не получится, у меня там кое-какие дела есть, — Даша повернулась ко мне и этим вывела меня из состояния странной эйфории. Я не понимал, с чем оно было связано. Это похоже на то, когда ты будто в сказочном сне, а тебя разбудили рано утром. Ты видишь четыре стены своей комнаты и с грустью понимаешь, что те красочные картины были всего лишь сном.

И мы направились обратно к набережной. Тем временем вокруг уже сгустились сумерки. Мы шли вдоль опустевших улиц и почти не разговаривали, временами лишь обменивались несколькими фразами. Даша сейчас казалась мне просто приятной девушкой, не вызывая особенного восторга. Но отпечаток от того состояния, в котором я пребывал еще 20 минут назад, в сознании все-таки остался. Это было какое-то совершенно новое чувство, ранее я никогда не испытывал ничего подобного.

Все сильнее и сильнее крепилось во мне ощущение, что эта девушка хоть как-то меня понимает, в отличие от многих друзей. Она могла написать мне первой, часто выражала заинтересованность, желание пообщаться. Правда, если бы все было идеально, то я уже давно умер бы со скуки. Случались моменты, когда Даша казалась немного странной — и было неясно, играет ли она в игру со мной или действительно не совсем понимает, о чем я. Как и многие девушки, она любила часто обижаться, причем иногда я совершенно не видел к тому никаких оснований. Я пытался разрешить загадку, ломал голову, но на выходе получал лишь мутные предположения. Вскоре до меня начало доходить, что одной строгой логикой в общении с Дашей не отделаешься. Нужно расслабиться, проникнуться разговором, не задумываться долго над тем, что хочешь сказать — и тогда, возможно, станет проще.

Вскоре я немного узнал и об ее собственной жизни. С ними в семье жила младшая сестра Владислава. Ей было всего немногим больше четырнадцати, она закончила восьмой класс. Лично увидеть ее мне пока не удавалось, потому как Даша все никак не звала меня к себе в гости. Слышал я как-то, что у Даши есть еще родственники в Выборге, но про них я совсем ничего не знал — Даша упомянула об этом лишь раз.

И лишь один раз я увидел вживую ее маму — когда случайно встретил Дашу за прогулкой с мопсом. Это была женщина лет сорока, коротко подстриженная. Такое же миловидное лицо; душевный, словно зовущий куда-то в далекую страну взгляд. Мне она ничего особенного не сказала, лишь улыбнулась. Отца ее я видел только на фотке «в контакте». Серьезное, решительное лицо. Создалось впечатление, что этот человек весьма харизматичный и амбициозный, но впрочем, не лишенный едва заметной простоты, тоже свойственной Даше. Если взять какого-нибудь «крутого» бизнесмена из 90-х и обычного обывателя, найти среднее арифметическое — получится как раз то, что надо.

Так и протекал сначала июнь, а потом и начало июля. Я уже не представлял себе дня, чтобы вечером не позвонить Даше: хотя бы просто спросить как дела. Эта привычка пустила корни в мою жизнь. Иногда Даша, правда, не отвечала, но потом прикрывала это какой-нибудь шуткой. И я настраивался на ту самую необычную, интересную волну, которую я чувствовал, общаясь только с ней.

Я уже почти что витал в облаках. Однако вскоре произошли события, круто изменившие всю мою дальнейшую жизнь.

***

Это было утро десятого июля. Проснулся я не сам. По будильнику, с горем пополам и примерно с десятого повтора. На улице было пасмурно, а когда я открыл форточку, то почувствовал, что вдобавок немного сыро и прохладно. Такое уж у нас, в Питере, обычно выдается лето.

Часы показывали десять утра. Совпадение ли — уже три десятки за такое короткое время… Впрочем, я был не особенно суеверным человеком, поэтому предпочел не забивать себе голову всякой чепухой и спокойно отправился на кухню завтракать. В холодильнике я откопал себе пару йогуртов «Даниссимо», и в придачу со вчерашнего вечера в чайнике осталось немного заварки. Однако воду снова отключили, поэтому мне пришлось пить чифирь. Как-никак подкрепившись всем этим, я остался вполне доволен.

Даша, как показывал статус, сегодня еще не заходила «в контакт», поэтому я написал ей «доброе утро» и стал ждать ответа. Через два часа мы должны были уже встретиться. По хоть и скромному, но опыту я знал, что она часто любит отменять дела. Очень не хотелось в самый последний момент узнать об этом. Когда я уже проделал все свои утренние процедуры, то по привычке снова открыл телефон. Даша была в сети, но не прочитала сообщение, поэтому я немного напрягся. Потом, впрочем, решил, что время все-таки еще есть, и положил телефон в карман.

Уже на выходе из дома мне позвонили. Это была Даша.

— Привет, — я старался замаскировать свой сонный голос.

— Да, привет, Тём. В общем, смотри: подойди не к моей парадной, а к магазину одежды, — ну там недалеко. Мы проходили с тобой мимо него, — тон у Даши был не то чтобы раздраженный, но какой-то неуверенный, что ли.

— Хорошо.

Я положил трубку. Вдохнул пряный аромат сирени, мимо которой проходил, — и вместе с этим вдохом немного сгладилось волнение от всяких мелких неприятностей. Кроме того, ощущение удовлетворения приносил тот факт, что Даша все-таки не передумала гулять.

На подходе к метро стояла кофейная палатка. Ароматный латте, покрытый густой пенной шапкой, меня немного взбодрил. Весь этот серый мир вокруг: постоянно спешащие куда-то люди, тяжелой пеленой нависшие облака, временами набегающий холодный ветер, — все уже не так тяготило и отошло куда-то на последний план.

До Люменской я доехал не сразу. Вначале на пересадочной станции сломались два эскалатора из трех, и в итоге народ по очереди, небольшими группками, то спускался, то поднимался с одной станции на другую. Когда же я прошел через этот барьер, то вовремя мог успеть на место только бегом, и поэтому нервничал. Первый же подъехавший поезд совершенно некстати шел в депо. Я уже начинал терять терпение. Но со следующим поездом таких проблем не возникло, и минут через двадцать я вновь оказался на улице.

К счастью, здесь людей было заметно меньше, поэтому я заметно ускорил шаг и направился к условленному торговому центру. Второпях я довольно грубо подрезал мужика средних лет, который пробубнил мне вдогонку что-то нелицеприятное. Но я уже был на месте, хоть и с двадцатиминутным опозданием, однако Дашу там не обнаружил. Какое-то время я еще послонялся у входа, и вскоре случайно увидел, что она стоит внутри. Укорив себя за невнимательность, я зашел в помещение.

Как только Даша на меня посмотрела, она саркастически ухмыльнулась:

— А ты еще позже не мог прийти?

— Да там… поезд в тоннеле остановился, — брякнул я первое, что мне пришло в голову.

— Ладно, пойдем. — По-видимому, Даша не слишком уж ждала от меня каких-то оправданий. — Тут моя подруга недалеко живет, зайдем еще к ней. Она составит нам компанию.

Я кивнул в знак согласия, но внутри себя немного расстроился: ведь все же предпочитал гулять с Дашей именно вдвоем. Но виду, разумеется, не подал.

Мы отправились по той улице, которая пересекала набережную. Однако на этот раз не к реке, а в противоположную сторону. За разговорами я не заметил, как мое душевное состояние постепенно пришло в норму. Сегодня мне даже чаще, чем обычно, удавалось пошутить тогда, когда надо.

Остановившись около длинной панельной многоэтажки, похожей на ту, в которой жила Даша, последняя попросила меня немного подождать и скрылась в парадной. Я подумал насчет того, где мы сегодня смогли бы погулять. Но поскольку не знал хорошо этого района, то, кроме залива, на ум ничего не приходило.

Тем временем ветер стал чуть сильнее. Деревья медленно закачались в такт ему, и был слышен шелест листьев, похожий на шепот. Пролетели, пронзительно каркая, две вороны, одна за другой. Кроме того, я почувствовал, что на меня упало несколько капель, и встал под козырек перед парадной. Потом капли стали падать все чаще, но в полноценный дождь не превратились. Как будто бы кто-то большой на небе решил слегка побрызгать на нас из пульверизатора — еще одна отличительная питерская особенность.

Даши все не было, и за прошедшие двадцать минут я немного продрог. Воспользовавшись моментом, когда местная бабушка возвращалась домой, я зашел вместе с ней в подъезд. Там было еще более сыро, чем на улице. Я не знал, на каком этаже живет Дашина подруга, поэтому поднялся на полпролета между первым и вторым этажом, чтобы видеть, кто выходит из лифта. На подоконнике стояла доверху заполненная пепельница и початая бутылка «Жигулевского». Они навевали унылую и даже депрессивную тоску. Но мне ничего не оставалось, как ждать, и я стал смотреть на улицу через засаленное окно, которое позволяло что-либо разглядеть лишь образно.

Мое терпение вскоре окупило себя, и я увидел Дашу с довольно высокой темноволосой девушкой. Одета она была в легкую кожаную куртку и темные джинсы, а взгляд был надменно-вызывающий и даже немного хитрый. У меня сразу сложилось впечатление, что характер у нее отнюдь не мягкий. Хотя, лишь только мы оказались на улице, вполне доверительно познакомились, и я узнал, что ее зовут Аня. Все же волнение мое не до конца купировалось, и, возможно, по мне это было видно. Аня же, в свою очередь, довольно легко шла со мной на контакт, и я чувствовал себя все более и более уверенно.

Дождь на удивление быстро кончился, и на улице осталась лишь приятная свежесть. Мы приняли окончательное решение идти к заливу, но путь наш пролегал какими-то дворами, а не через набережную. Я полагал, что Даша просто выбрала дорогу покороче, и надеялся на нее интуицию. Мы миновали площадку местного детского сада, закрытый теннисный корт, потом пошли по небольшой аллее. Мне было интересно узнать побольше об Ане, и я то и дело спрашивал ее о чем-нибудь. Она рассказала, что недавно закончила юридический колледж, и сейчас подрабатывает консультантом в этой сфере. Отец у нее служит где-то в органах, он как раз и помог ей с работой. Про свои интересы она особенно не распространялась, и больше общалась с Дашей, чем со мной. Логично предположить, что двум подругам, которые давно не виделись, есть что обсудить, но от этого я непроизвольно чувствовал себя третьим лишним.

Через некоторое время мы оказались у нового перекрестка, после которого река еще продолжалась, но гранитной отделки уже не было, и по обоим берегам был лишь низкий чугунный заборчик. Здесь рос густой кустарник, который тянулся вплоть до залива, да и дорожка превратилась в обычную земляную, протоптанную тропинку. Сейчас она была размокшая и грязная, поэтому мы шли по траве.

Не успели мы пройти и десяти метров после крайнего моста, как Аня вдруг насторожилась и остановилась. Сквозь заросли относительно недалеко от нас был виден искусственно проделанный спуск к воде, который вскоре вновь поднимался на набережную. На ближних к нам ступеньках стояли два крепких и темных молодых парня и о чем-то разговаривали. Было слишком далеко, чтобы слышать голоса, но я разглядел этих парней с точностью до положения головы. Они были увлечены друг другом и в нашу сторону не поворачивались.

— Так, стойте, — вдруг сказала Аня.

Мы с Дашей вопросительно на нее посмотрели.

— Видите того темного пацана справа, который курит? — и Аня сама стала напряженно рассматривать это место. Тот парень выглядел еще крепче, чем его товарищ, однако последний был немного выше.

— Ага, — я кивнул.

— Это мой бывший. — После этих слов Аня сделала паузу и твердо продолжила: — Нам нельзя сейчас туда идти.

— Почему? — спросила Даша.

— Вчера вечером он мне звонил. Я не очень хотела с ним общаться, но он оказался слишком настойчив. Предложил остаться друзьями. Пришлось согласиться, иначе бы он не оставил меня в покое. Потом спросил, что я сегодня делаю. Я уже поняла, что он намекает на прогулку, но видеть его я тем более не хочу, даже сейчас. В общем, я сказала, что валяюсь дома с температурой. И он поверил.

— Ты же все равно с ним рассталась, так что какая ему теперь разница? — не улавливал я сути проблемы.

— Артем, ты не понимаешь, — Взгляд Ани стал холодным, да и Даша покосилась на меня не слишком дружелюбно, намекая, что я сужу чересчур поверхностно, — Ему просто нельзя врать. Он такой человек. Пару раз я попыталась присесть ему на уши, и закончилось это плохо. Он был очень зол на меня. А когда дело доходит до ревности, он просто неуправляем. И теперь представь, что он подумает, когда увидит меня с другим парнем, пусть даже в компании с подругой. За твое здоровье я не ручаюсь.

Дальнейшие объяснения мне не требовались, поскольку я уже начал чувствовать тревогу. И в этот момент тот самый парень будто бы случайно повернул голову в нашу сторону, на пару секунд словно бы всматриваясь, и вскоре спокойно отвернулся, будто бы не заметил ничего. Аня стояла совсем рядом с нами, и оставалось только гадать, увидел ли он нас и узнал ли он ее. Я искренне уповал на кустарник, но стопроцентной гарантии не было.

— Предлагаю разделиться, — решительно сказала Даша. — Тёма, аккуратно вернись немного назад, переходи через мост и иди по левой стороне к заливу. Так будет безопаснее для тебя же. С другого берега они вряд ли кого-то хорошо разглядят. А мы с Аней пойдем дальше, но попытаемся их обогнуть. Если получится, будет идеально. В самом худшем случае, если они нас сейчас заметили, то нам двоим вряд ли что-то сделают. А про тебя, если что, что-нибудь налепим, типа случайный знакомый.

— Давай, иди, — легонько, но резво подтолкнула меня Аня. Когда я взволнован, то всегда начинаю несколько хуже соображать.

И я, не особенно понимая, зачем все это, пошел в обход. Погода оставалась такой же мерзкой, хотя ветер немного утих. Я шел с ощущением абсолютной бессмысленности и бесполезности происходящего. На середине моста Даша и Аня скрылись от моего взора. Однако коротко стриженные головы парней еще выделялись: и, судя по всему, эти типы не собирались уходить. Вроде как прямой угрозы и не было, но я будто нутром чувствовал исходящий от этих парней негатив.

На другом берегу место казалось еще менее обитаемым. Какая-то свалка, кусты и море грязи. Выбрав участок посуше, я направился вглубь кустарника. Мелкие веточки царапали мне лицо, и пару раз угораздило зацепиться джинсами за какую-то корягу. После кустарника началась промышленная зона. По левую сторону — бетонный забор, а справа все так же гранитная набережная. Я направился по узенькой дорожке между ними. Изредка косился на парней, но они были совсем уж далеко — похожи на игрушечных человечков из лего.

Наконец, я достиг тупика, где вся вода из реки сливалась в огромную трубу, уходившую в землю. Последняя, судя по всему, дальше вела в Финский залив. А на земле вокруг почва стала все более песчаной. Недалеко, справа уже виднелся навес над эстакадой — тот самый, по которому мы когда-то прошли с Дашей. И, вспомнив о ней, я двинулся к навесу. Однако Даши с ее подругой там не оказалось. Про парней я и вовсе забыл, так как то место было надежно скрыто всякой строительной ерундой. Может, они уже и вовсе ушли…

Еще некоторое время поискал девушек у близлежащих домов, но это ничего не принесло. Наконец, когда я уже подумал, что они забыли про меня, и собирался идти домой — смс от Даши. Она писала: «Иди к заливу». И я, с некоторым облегчением, направился на набережную.

В это время людей там почти не было. Лишь некоторые экстремалы, которым все нипочем, спокойно лежали на песке в одних шортах. Но меня интересовали вовсе не они. Пошарил глазами по пляжу, но в пределах видимости Дашу снова не нашел. Решив немного ускорить поиск, я написал конкретно: «Стою на пляже. А вы где?», но ответа пока не получил. Эта авантюра уже начала порядком надоедать. Подумал, что еще минут пять пошатаюсь по пляжу и точно домой свалю. Тем более, что я уже немного замерз.

Заверенные пять минут прошли, и я твердой походкой направился к навесу. Тут мне в глаза бросилось что-то подозрительно знакомое… Нет, это были не Даша с Аней. Хотя еще до того, как я смог осознать, кто это, в боку нехорошо кольнуло. Стриженые парни в спортивках! Я направлялся прямо к ним!

Сворачивать с дороги было уже поздно, оставалось лишь с замершим сердцем прошмыгнуть мимо, надеясь, что они не обратят внимания. И я, повернувшись куда-то в сторону, будто бы рассматривая непонятно что, старался максимально уверенно идти вперед. Однако…

— Эй, пацан!

Черт возьми!

Я сделал вид, что не слышал — да и вообще это никак меня не касается. Но украдкой смотрел в зловещую сторону и видел, что парни зашагали быстрее и как раз ко мне. Через десять секунд они меня настигли.

— Глухой, что ли? — несколько неодобрительным тоном произнес один из них, которого я для определенности окрестил «бородатым». Восточной национальности, типичный кавказский представитель.

— Да я… так… — у меня почему-то совершенно пропал дар речи. Кровь в висках застучала, сердце забилось. Теперь, когда я стоял лицом к лицу с этими субъектами, я окончательно дал волю своему страху.

— Это тот самый кент, который возле Ани крутился — подал голос другой. Он был худощавый. Тоже «турист», только без бороды и волосы посветлее.

— Слушай, парень — так и сверлил меня взглядом бородач. — Не буду спрашивать, как ты оказался рядом с моей девушкой… Мне с ней самой надо очень серьезно поговорить. А просеку, что у вас с ней что-то было — найду и так отделаю, что родная мама не узнает.

— Это самое… меня ее подруга, Даша, позвала. Только сегодня, — выдавил я.

— Да не прессуй ты его, Алик, — худой саркастически указал бородачу взглядом на меня. — Видишь, он уже обоссался от страха. Ты вот что скажи, — теперь я был под прицелом четырех глаз, — где телки, с которыми ты был?

— Не знаю. Мы недавно разошлись, они ушли куда-то.

Прикинуться простачком не удалось. Эти парни, судя по всему, видели людей насквозь.

— Пацан, — уже более грубо одернул худой, — ты нас лучше не зли. Ситуация хреновая. Аня, с которой мы тебя видели, его девушка. И она сказала ему, что болеет. Сегодня мы увидели, как она болеет… Мы просто поговорим с ней. Так что по-хорошему скажи, куда она пошла.

— Ну, мы договорились встретиться у залива… Сейчас… Я ей напишу.

Тщетно и неловко пятаясь скрыть дрожь в пальцах, я написал смс-ку Даше. И через несколько секунд — входящий звонок.

— Тема, алло! Ну ты издеваешься? На пляже заблудиться, что ли, умудрился?

— Тут с тобой… хотят… — и прежде чем я закончил, бородач бесцеремонно выхватил у меня из рук смартфон.

— Алё! Позови Аню, — был он короток. Напряженная пауза — и в трубке Анин голос.

— Да.

— Аня, это Никитос. Что, не ожидала? — язвительно усмехнулся он. — Потолковать надо. Вы куда свалили? Так… Ага. Ща придем. На, — пихнул он мне в руки запотевший телефон с отпечатками своей пятерни. — Прямо. — и двинулся по направлению против эстакады.

— Не вздумай смыться, — резко заметил худощавый, увидев, что я навострил лыжи по направлению к метро.

И мы пошли прочь от навеса. Поток машин утихал, час пик заканчивался. Сквозь тучи едва проглянуло заходящее солнце. Вскоре мы оказались у камней, после которых начинался спуск к грязному ручейку, вытекающему из трубы. Бородач как в воду глядел. Сразу за камнями, на Старых бетонных плитах сидели… Даша и Аня.

Как только девушки увидели меня, их выражение лица приняло недоуменно-сконфуженный облик. Будто бы я в их присутствии сделал что-нибудь неприличное.

Я подумал, что сейчас мне настанет крышка. По крайней мере, девушки точно поднимут меня на смех: я ведь спасовал перед парнями, да и вообще казался таким никчемным рядом с ними. Однако бородач и худой неожиданно расслабились, сели рядом с Аней и также обратили внимание на Дашу.

— Барыков! — Даша явно была знакома с худым.

— Кочетков, как ты здесь оказался? — обратилась Аня к бородачу.

— Так… мимо проходил — на миг тот снова посерьезнел. — Что это за хмырь? Не слишком дружелюбно перевел он взгляд на меня. — Хахаль твой новый?

— Не-а, — отмахнулась Аня. — Дашка позвала погулять. Только сегодня познакомились.

И вдруг Даша выдала то, чего я от нее совсем не ожидал.

— Мы с ним мутим! — и так посмотрела на меня, как кот из Шрека. Будто бы я и в самом деле был ее парнем.

Это было как гром среди ясного неба. Я и без того чувствовал себя не в своей тарелке, но сейчас… Пожалуй, даже похлеще, чем когда я столкнулся с пацанами. В горле пересохло. Почувствовал, как лоб предательски покрывается испариной. Я просто не был готов к такому повороту событий!

Мы ведь не так давно знакомы. И она ещё не давала понять, что хоть немного мной заинтересована. Неужели и вправду что-то есть? Или она просто решила сыграть на публику, понтануться перед парнями? Что делать, что делать?..

Эти мысли молниеносно проносились у меня в голове, одна за другой. Я сидел, тупо уставившись на валун, где сидела Даша. Она иногда говорила что-то Ане, и те смеялись вместе с парнями. После убийственной Дашиной фразы бородач лишь спросил: «Че, реально твой пацан?» и брезгливо отвернулся, больше не обращая на меня внимания. Я готов был сквозь землю провалиться. И при этом оказался в тупике. Уйдешь — подумают, что зассал, и совсем за человека считать перестанут. Тогда конец дружбе с Дашей. Но и находиться здесь было невыносимо, по крайней мере для меня. Даша с Аней, по всей видимости, не слишком расстроились — получается, что я только себя показал с неблагоприятной стороны. Это жгло изнутри, и я мучился.

И тут бородатый упростил мне задачу:

— Может, отпустим его? Наверно, уже домой хочет, к мамочке, — и компания захохотала.

— Иди, Тём, — на лице Ани играла издевательская улыбка.

— Да… — начала Даша, — Я напишу тебе потом, — и послала мне воздушный поцелуй, после чего парни снова заржали.

Почувствовав что-то наподобие свободы, я пошел к пляжу. Пацаны еще какое-то время на меня смотрели, а вскоре я сам перестал их видеть. Поднявшись из углубления, камни я уже не мог разглядеть.

Я ненавидел всех. Противную погоду на улице, которая лишь усугубляла мое состояние; Дашу, за то, что с ней связался; парней в спортивных костюмах. Даже вряд ли получилось бы определить фактор, который меня раздражал больше всего — я готов был низвергнуть гром с молниями на все, что мне ни попадется. Люди вокруг казались бездушными роботами, пассивной серой массой, от которой нельзя ожидать никакой поддержки. Они шли куда-то по своим делам, и им было невдомек, что со мной происходит. Я просто проходил сквозь этот мир, как в матрице. Шел какими-то рывками, как терминатор. Испытывал дикую смесь страха, злости и одновременно сожаления о том, что произошло. Кровь бурлила в жилах, тело почти тряслось. Некоторые люди оглядывались на меня, а потом шли дальше.

Я шел обратно по той же самой набережной. Чувствовал себя ежиком в тумане. Мысли хаотично носились в голове. Там бушевал шторм, гроза и буря. Хотя снаружи дождь уже давно кончился, но в сердце взрывались давно затаившиеся вулканы. Мозг гудел, словно огромный механизм с миллиардами двигателей, и я утонул в этом океане своего сознания.

Неприятные мысли захватили мою голову, они готовы были вырвать мозг с корнями. Казалось, тревога никогда не отпустит, она словно сковала меня своими чугунными цепями. И я даже подумал в какой-то момент, что медленно схожу с ума. Сразу же вокруг стало нестерпимо душно, я почувствовал, как обливаюсь холодным потом. Голова закружилась, как на американских горках. И в тот момент, когда я готов был закричать от страха упасть в обморок прямо на улице, вдруг резко полегчало. Меня дернуло, будто электрическим током, и затем большая часть симптомов постепенно редуцировалась. Тошнота сдалась, жар стал постепенно отходить.

Не помню, как я дошел до метро, не помню, как приехал на свою станцию. Временами я неуклюже задевал кого-то из людей, и меня грубо обрывали, иногда даже матерно. Но мне было наплевать. Я не мог ни о чем другом думать, кроме как о сегодняшнем происшествии. Поэтому, придя домой, лишь скинул ботинки и рухнул на постель, прямо в одежде.

Уже лежа в кровати, я начинал чувствовать, как мысли потихоньку укладываются. Все пытался разгадать, почему же Даша сказала, что мы встречаемся, хотя это не так? Да, она мне нравилась, безумно нравилась… возможно, даже нравится и сейчас. Но мы никогда друг другу открыто о чувствах не говорили.

И что же дальше будет? Она запомнит, что я полный неудачник, и вообще перестанет со мной общаться. А я не хочу потерять ее, она такая хорошая…

Несколько часов кряду я ворочался с боку на бок, злой на себя и на весь мир, за его вопиющую несправедливость. К четырем часам утра, не без помощи снотворного, постепенно позволил себе заснуть…

***

Идти устраиваться в клуб я планировал около десяти утра, однако проснулся лишь в двенадцать, с тупой головной болью и отлежанной правой рукой. Дождя сегодня не было, на улицах остались только мелкие лужи. Но у меня возникло ощущение, что вчерашняя ненастная погода перенеслась полностью ко мне в душу. Мы с природой поменялись настроением.

Арт-директора я нашел не сразу. Оказалось, что он расслабился у себя в кабинете. После приятельской беседы бармен проводил меня в этот самый кабинет. Директор сначала встретил меня с некоторым недоумением. Но после того как бармен что-то шепнул ему на ушко, попросил оставить нас наедине. Когда мы остались вдвоём, он открыл сервант, достал оттуда бутылку Джек-Дениелса и поставил рядом два стакана. Я сразу понял, что это значит.

— Чувствуй себя как дома, — ободряюще взглянул на меня директор и плеснул виски в мой стакан.

Я был приятно польщен таким душевным принятием. Обычно, по рассказам знакомых, завести знакомство с такой важной персоной в клубе куда труднее.

До вечера я изучил это заведение поподробнее. Сейчас еще не так много людей было, а вот к вечеру, скорее всего, атмосфера разогреется. Диджейский пульт пока пустовал, хотя светомузыка уже мерцала. В центре танцпола, прямо под потолком, висел большой дискошар. За столиками сидели парни и девушки примерно моего возраста и болтали о всякой ерунде. Периодически официанты подносили парням пиво, и компания оживлялась.

И вот — наступает вечер. Мое настроение становится все лучше, я проникаюсь атмосферой вечеринки. Про Дашу вспоминаю лишь в фоновом режиме. Вот-вот директор пригласит меня выступать за пультом. И я наконец-то, через музыку, покажу людям чувства, которые нельзя выразить словами. Проведу их в волшебный мир гармонии и любви.

Когда публика собралась, директор намекнул, что пора начинать. Я включил анимацию, звуковые эффекты, яркие неоновые огни. Сначала помещение озарилось ослепительно-красным светом. Потом оранжевым, желтым… И грянул бит. Шоу начиналось. Я чувствовал себя все счастливее и счастливее, растворялся в океане невероятных эмоций. Музыка взяла меня в свой плен, и я не хотел, чтобы она меня отпускала. Треки плавно перетекали один в другой, кнопки и лампочки на пульте сверкали и переливались разными оттенками. Я будто гипнотизировал публику, и при этом, в первую очередь, гипнотизировался сам…

Несколько выступлений, проведенных блестяще, помогли мне вновь войти в свою колею. Я чувствовал, как душа снова наполняется гармонией и спокойствием. Хоть и не до конца. Маленький осадок недопонятого, недосказанного, ютился на краю… Но я настойчиво избавлялся от него, смешивал с приятными впечатлениями, растворял в положительных моментах. И вроде бы даже удалось поверить, что дела идут довольно неплохо. Съездил на две недели в Сочи. Теплое море, солнечные деньки и свежий воздух делали свое дело — постепенно отходило на задний план все недопонятое, недосказанное… Я валялся целыми днями на песке и загорал — попробовал представить, что растворяюсь в нирване. Весьма хорошо получилось.

В сентябре пришли ожидаемые учебные заботы и хлопоты. Я был удивлен, — где-то приятно, где-то не очень, — атмосферой нового учебного заведения. Корпуса довольно старые — а главное здание построено еще в начале двадцатого века, в каком-то вычурном классическом стиле — очень просторное внутри. Когда мы с группой пошли на первую лекцию, вошли в аудиторию — я даже смутился. Так много народа… Еще и сели на последние ряды, где из слов препода мало что долетало. Но я быстро адаптировался к новым условиям.

Старую жизнь почти что забыл.

Но…

Дальше случилось то, что заставило меня с новой силой о ней вспомнить.

Октябрьский вечер. Последняя пара. Сидим в душном университетском кабинете. Чадит застоялым потом трухлявый пень у доски — наш практик по физике. Окно открыть не разрешает. По существу он дает мало информации — лишь кряхтит и покашливает. И остренькими глазками стреляет по народу в поисках жертвы.

— Так, парень! — указывает он, как Вий, на нашего одногруппника Диму. Ой, зря он сел на первую парту… — Марш к доске. Решай триста пятую задачу. А вы, — обратился он к уже сонливой группе — записывайте, записывайте.. Кхе.. Никого не отпущу, пока весь параграф не прорешаем.

Как же он надоел нам тогда, ей-богу…

Домой я пришел глубоко запаренным. Забил абсолютно на все дела, лишь бы поспать. Мой старый жесткий матрас показался невиданно мягким и удобным. Постепенно я забылся. И какой же сон я увидел…

Вначале ощущение было похоже на то, которое я испытал, скатываясь с крутой горки в аквапарке. Я был будто в непонятном тумане, который сначала окружил меня, затмил зрение полностью, даже проник внутрь. Потом он начал медленно утягивать меня за собой, так легко, неторопливо — а потом раз! и в один момент я покинул реальность.

В поле моего зрения тот же туман, что принес сюда. Но только он снизу, а я как будто в небе, над облаками. Стою на вершине огромного небоскреба, уходящего далеко вниз. Вокруг темно, и лишь луна освещает меня. Сначала никак не понимаю, что происходит. Погода совершенно безветренная, и так тихо кругом. Только через некоторое время начинаю слышать какие-то звуки. Опускаю голову — а передо мной словно карта раскинулась. Отдельными фрагментами пестрели разные моменты из моей жизни. Их было много-много. Однако зрение было столь острым, что я без труда мог направить фокус на любой из фрагментов, разглядывая его с поразительной точностью. Вот желто-рыжими оттенками переливается мой отдых на море. Можно различить выражение лица отдельного человека на пляже. Повернусь немного влево — вижу в зеленом цвете прошедший выпускной. Почему мое сознание решило окрасить всех именно в этот цвет, я не смог понять. Еще были сине-голубые огни клуба, в котором я выступал, почти черное звездное небо, которым я любовался на крыше…

Но было и что-то, выведшее меня из состояния равновесия. Ближе всего ко мне располагалась красная область, что светилась ярче всех других. Это был даже алый цвет, похожий на кровь. Я взглянул в это место и увидел… Дашу. Она была прекраснее, чем когда-либо. Рядом не находилось никаких иных предметов — но мне и не надо было ничего другого. Это идеальная картина, совершенный образ. Девушка будто собиралась взлететь, глаза были широко открыты — этот взгляд мне не забыть никогда. Как и прежде он снова звал меня за собой. Воссоединение с этим образом означало для меня моментальное избавление от всех душевных тяжестей и страданий. Я не мог более сопротивляться этой силе. Я оттолкнулся, прыгнул в алый туман. И исчез в нем.

Не знаю, действительно ли оно так, но я бы сказал, что это рай. Внутри облака все было идеально. Этим всем была она — Даша. Вблизи она несколько более походила на ту земную Дашу, что я знал — видимо, с небоскреба я не смог ее так хорошо разглядеть. То множество деталей, что мое сознание запомнило про нее из наших встреч — они все, все были здесь. И притом в улучшенном виде. Никогда, никогда в жизни я даже представить не мог, что почувствую нечто похожее на то, что чувствую сейчас. Я не верил ни своим глазам, ни своему сознанию. Тут же, не раздумывая, приблизился к Даше, насколько это было возможно.

— Дашка! — произнес я слегка дрогнувшим голосом. Она на меня немного взволнованно посмотрела. — Ты чего? — спросила она меня. Но мне как будто в голову ударило, я был парализован. «Ты такая красивая…» И погладил ее по коричнево-рыжим, слегка лоснящимся волосам. Удивление ее еще более усилилось, и она, несомненно, не ожидала того, что я резко наклонюсь к ней и прижмусь к ее теплым губам. Я почувствовал, как она немного приобняла меня, и я провалился в пропасть, окунулся с головой в океан наслаждения. Ее губы были для меня воздухом. Я дышал ей, я не мог сейчас без нее. Отпрянуть в этот момент было бы равносильно тяжелым мучениям. Но позже я понял необходимость оторваться. Я смотрел ей в глаза, с испытующим ожиданием. Ее лицо выражало уже не удивление, а нежность и доброту. Однако все же проглядывался некоторый оттенок непонимания. И я решил закрепить свою мысль, выразить этому божественному созданию все, что я думал. И, схватив ее руку, зашептал, постепенно все более и более переходя на разрывающийся крик:

— Дашенька, милая! Я тебя люблю больше жизни! Прошу, только не оставляй меня сейчас, ты мне нужна, как воздух. Я повис на тоненькой ниточке над бескрайней пропастью. Если сейчас уйдешь, то оборвешь мой единственный путь к спасению, я сорвусь вниз и разобьюсь об огромные, острые и твердые скалы. И больше меня не будет. Ты же не допустишь, чтобы так случилось? Пожалуйста, скажи, что ты тоже меня любишь! Этими словами ты вернешь меня к жизни, все вновь наладится, мы с тобой будем счастливы! Я готов отдать свою жизнь тебе, сделать все для твоего счастья. Мне уже вовсе не страшно, потому что я полностью открываюсь перед тобой! Пускай меня неправильно поймут, возненавидят, будут гнать отовсюду, но я никогда не откажусь от того, что я к тебе чувствую. Я разделю с тобой каждое мгновение своей жизни, что бы ни произошло. Когда тебе станет тяжело, ты всегда сможешь высказать мне все, что думаешь. И я тебя пойму, поддержу, можешь не сомневаться! Ведь ты мне очень дорога! — тут в легких закончился воздух. Я в изнеможении повалился к ногам девушки.

Она, вроде по дружески, но очень громко засмеялась.

— Даже не знаю, что сказать тебе… Артем, — это прозвучало необычно, так как раньше она редко называла меня по имени.

Я поднял глаза на нее. От переизбытка эмоций и душевных мук глаза были залиты слезами и покраснели. О, как же я, вероятно, жалко смотрелся в этот момент!

— А знаешь, ты не виноват. Ни в чем, — сказала она. — То, что ты струсил перед парнями — конечно, весьма неловкий момент. Но он нисколько не умаляет твоих личностных качеств. Все люди имеют право ошибаться! — победоносно провозгласила Даша. Ее взгляд был уверенный, смелый и при этом оптимистичный. — Но истинная сила в том, чтобы учиться на своих ошибках и впредь их не совершать.

От подступившего чувства надежды слезы на глазах быстро высохли. Я на полном серьезе думал, что это все в действительности со мной происходит. Что Даша каким-то чудным образом вдруг переменилась и обратилась идеальной девушкой.

— Так ты меня прощаешь? — я встал и снова посмотрел в ее чудесные голубые глаза.

— Было бы за что, — легко усмехнулась она. — Но я вижу, как ты страдаешь и как сильно меня любишь. Поэтому, так и быть, буду с тобой.

— Правда? — не помня себя, закричал я.

— Совершенная, — с этими словами Даша достала из своей огромной шубы маленькое кольцо с выгравированными буквами «Д» и «А», переплетенными вместе — Возьми, в знак наших отношений.

Руки у меня даже не дрожали, а жутко тряслись от счастья. Я едва удержал кольцо, но все же смог надеть его себе на правую руку.

— Что ж, Тема, — ласково взглянула на меня Даша, — Мне пора. Во дворце, вероятно, уже совсем заждались, — я был опьянен ее ответом и даже не спросил, какой такой дворец, — Прощай! Совсем скоро снова встретимся.

— Прощай, Даша! — я готов был смотреть на нее вечно. Она начала удаляться, не двигая при этом ногами. Заговорщицки подмигнула мне на прощание и вдруг резко исчезла, оставив после себя лишь едва заметное золотое пятнышко. Вскоре оно расплылось, и я остался один.

— Мы вместе, вместе… Вместе! — бормотал я как ужаленный. Попеременно смотрел то на кольцо, то на место, откуда исчезла Даша. И кто знает, долго ли я еще пребывал бы в этом состоянии, если бы обстановка вокруг не начала потихоньку меняться. Рай, в который я попал, без своего главного объекта начал терять свои краски. Без Даши здесь никакой красоты не было. Облако тускнело, и из алого стало просто красным, менее насыщенным — затем все больше и больше серело. Наконец, оно перестало хоть чем-либо отличаться от обычного облака, которыми сплошь заполняется небо в пасмурный день.

Куда дальше.. идти, если можно так сказать, я не знал. Вероятно, у меня тоже было какое-нибудь магическое свойство, с помощью которого можно телепортироваться в другое место, погулять еще по каким-нибудь воспоминаниям. Но они меня уж вовсе не прельщали. После того, что я испытал сейчас, мне было просто неинтересно. Эх, знать бы как, я тотчас же отправился бы вслед за Дашей! Постойте… Дворец! Она сказала, что будет во дворце. Интересно, где это он… — задумался я.

Попытался отталкиваться руками от воздуха. И начал двигаться. Причем ноги оставались абсолютно свободными. Очень необычно. Я отталкивался все быстрее, и вскоре уже неплохо разогнался. Куда лечу, я и сам не знал. Вокруг пока что оставалась та же серая муть, в которую превратилось мое совершенное облако любви. Попробовал повернуть вправо, влево — получилось! И тут — бамс! Я резко остановился, стукнувшись лбом обо что-то твердое.

Посмотрел вперед. Это была висящая в воздухе табличка с надписью на ней: «ВНИМАНИЕ! ГРАНИЦА РОМАНТИЧЕСКОЙ ЗОНЫ! // ATTENTION! LOVE BORDER LINE!»

«Ну и выдумали…» — усмехнулся я про себя и полетел дальше. Тем временем в унылой серости постепенно начало проглядывать что-то ясное. Какой-то свет, только он шел не из одной точки, а будто бы отовсюду сразу. Но он был еще едва заметен. А вдали замелькали очертания каких-то объектов. Я полетел быстрее, чтобы посмотреть, что там такое.

И тут над моим ухом оглушительно свистнули.

— Куда направляемся? — с места в карьер последовал вопрос. Я взглянул на того, кто его задал. Какая-то поразительно удачная смесь человека и… какого-нибудь тучного млекопитающего животного. Впрочем, это лишь про лицо. Туловище было вполне себе человеческим, однако ж все равно довольно дородным. На субъекте была ментовская форма.

— А… с кем имею честь? — немного нагло прозвучал мой ответ. Субъект еще более посерьезнел.

— Пограничный контроль романтической зоны. Ваши документы, пожалуйста, — ну точно, бычье лицо. Сразу и не скажешь, что романтическая зона. Скорее обычная — я хихикнул. И видимо, переставал нравиться сказочному менту. Он смотрел на меня выжидающе.

Порывшись в карманах, я не нашел там ничего, кроме старого, залежавшегося леденца «Холлс». Мог бы предложить его менту, что ли, в качестве взятки… Я уже в голос засмеялся, настолько комичной мне показалось предположение. Но этот мент, как видно, знал, что он на работе, где нет места эмоциям. Поэтому не выказывал раздражения и терпеливо ждал.

Я беспомощно взглянул на него и развел руками.

— Нету документов?

— Так точно! — и, непонятно зачем, я отдал честь.

— Хм, ладно… Но прежде чем я заберу вас в сизо, до выяснения обстоятельств — позвольте узнать, как вы попали в романтическую зону? Не телепортировались же?

И я заржал так, что аж согнулся пополам. Да уж, этот, с позволения сказать «служитель закона» даже и не представляет истинного положения дел! Как его вообще на работу взяли?

— Знаете что, мне это надоело, — он живо схватил меня за руки. — У меня есть некоторые подозрения, что с вами такое. Сейчас доставим в специальное местечко, там вы быстренько оклемаетесь, — и сказочный полисмен надел на меня наручники.

— Стойте! — не успел я опомниться.

Но полисмен потащил меня за собой. Одной рукой он уже держал меня так, что было не вырваться! При этом свободной достал рацию и сказал туда:

— Всем постам! Тут одного торчка поймал на границе, везу в вытрезвитель.

«Пшшшш!» — зашипела рация

— Да стойте же! Ведь я не обкуренный! — кричал я, но полисмен не слушал.

Тут показалось его транспортное средство. Маленький, неказистый моцик, только, кхм, с крыльями. Как у самолета. И он надеется меня на нем увезти? Да с его комплекцией и одному бы управиться!

Впрочем, мент ловко пристегнул меня к багажнику, а сам спокойно уселся на сиденье. «Детский мотоцикл», под грузом в виде меня, немного накренился, но держался. Мент крутанул ручку, и выхлопные газы ударили чуть не в нос. Я дико закашлялся. Глаза заслезились снова, еще похлеще, чем когда я изъяснялся Даше в своих чувствах. Черт возьми, это что, граница между романтикой и адом?

Мы тронулись, и я болтался сзади как хвост. Меня вертело из стороны в сторону. Мент взял курс вниз, отчего я по инерции плюхнулся на него самого. Он небрежно оттолкнул меня, и я теперь начал болтаться сбоку.

Мне не давали покоя мысли, чтобы как-нибудь сбежать. Что же это, в самом деле, такое? Я ни в чем не виноват и имею право находиться на свободе! Так…Надо подумать. Как же попортить этот чертов мотосамолетик? И тут меня осенило! Ноги ведь свободны, а значит, они могут здорово мне помочь. С помощью силы сопротивления воздуха, я легко позволил им откинуться назад. И лягнул то место, где была какая-то завинченная крышечка; сам не зная, за что она отвечает. Мент сурово взглянул на меня, но ничего не сказал. И я собрал все свои силы и так двинул по крышечке, что сам взвыл от боли. Хоть бы пальцы не сломал. Внутри что-то щелкнуло, и крылья мягко откинулись вверх, после чего отсоединились. Мы зависли в воздухе.

— Ах, ты, сволочь! — мент слез с мотика и ударил меня по лицу. Когда хотел ударить снова, я перехватил его руку своей «сдвоенной». Наручники сюда, видимо, поставляли давно и из Китая, потому как они очень скоро дали слабину. Я освободился, и мы с ментом сцепились в схватке. Долгое время ни я ему не уступал, ни он мне. Жирный был боров и весьма сильный, но я более ловкий и скорее уклонялся, чем бил сам. Это могло продолжаться сколь угодно долго, пока я не заметил пистолет в его кобуре. К счастью, не показав ему взглядом, что заметил, я быстро вытянул руку к кобуре — и не успел ментяра опомниться, как пистолет был уже у меня. Однако опыта у него явно было больше. Я даже прицелиться толком в его бычью башку не успел. Он быстро перехватил мою руку, и стало ясно, что кому-то из нас сейчас точно должна настать крышка. Я не стал долго думать и резко повернул его руку в сторону и нажал на курок. Лучше уж в воздух, чем в меня.

Но… оказалось, не совсем в воздух. Я попал как раз в бензобак. Мы оба не успели ничего сообразить, как раздался чудовищной силы взрыв. Единственной и последней моей мыслью было: как может такая кроха так сильно бабахнуть, на ядерном топливе, что ли… Но потом я перестал что-либо видеть и слышать…

И обнаружил, что в порыве страстей упал во сне с кровати, немного потянув одеяло, и валяюсь в холодном поту на ковре. Только сейчас окончательно осознал, что это был сон. Но какой же, черт побери, реалистичный!

Сел на краешек кровати. О том, чтобы заснуть обратно, не могло быть и речи. Вскоре я восстановил дыхание и потихоньку успокоился. Стал припоминать события, которые произошли во сне. И едва только память коснулась Даши, как событие больно кольнуло в самое сердце. Вся наша любовь так и осталась там, в романтической зоне! А в этой реальности Даша относится ко мне в лучшем случае с легким пренебрежением. Какие уж тут отношения! Мне стало очень горько и одиноко от осознания этого факта. Однако сейчас первичной целью было дождаться утра и я, помятый и вареный, направился на балкон. Октябрь выдался на редкость теплый, столбик термометра показывал целых десять градусов. Свежий воздух раннего утра немного взбодрил меня, и я дождался, пока солнце окончательно встанет. Теперь можно и позавтракать.

Этот сон перевернул все мое миропонимание с ног на голову. Эпизод с дракой с пограничником, конечно, был эпичен — но, однако же, быстро отошел на второстепенную позицию. Разговор с Дашей, ее положительный ответ, пусть даже и во сне, засел в памяти, как заноза. Причем колол так же, как она самая. От навязчивых мыслей было никак не отделаться. Снова и снова предпринимал попытки наладить общение с Дашей, но невероятно робел, лишь написав ей «привет». Ждал ее ответа, но она просто игнорировала мои сообщения. На звонки тем более не отвечала, поэтому я оказался в совершенном тупике и не знал, что делать дальше.

Я понимал, что меня с каждым днем будто бы утягивает в черную дыру. Возможно, окружающие в это время считали меня как минимум странным. В эти дни я был как никогда рассеян, слишком долго думал даже над элементарными вещами. Мог сидеть неподвижно минут десять, уставившись в парту, изрисованную шутливой студенческой писаниной. Иногда мне удавалось переключить внимание на другие занятия, но эти эпизоды были кратковременными, и случались не часто. В основном, я просто «зависал» на лекциях, а когда выныривал из этого легкого транса, то, взглянув на доску, удивлялся, как преподаватель так быстро перешел к новой теме.

Стоит ли вообще кому-то рассказывать о моих ощущениях? Нет, меня определенно неправильно поймут. Разве могут они хоть на момент прочувствовать то, что чувствую я? Нет, это не под силу никому. Помощи ждать не от кого, остается лишь плыть по течению, которое постепенно превращается в бурлящий и стремительный поток. А потом все это возьмет и обрушится в какой-то момент водопадом. Зная себя, я боялся, что в порыве эмоций могу выкинуть какую-нибудь совсем невероятную вещь. А потом буду горько жалеть, что это сделал. Нервозность становилась все критичнее и грозила в самом деле достигнуть пика. Надо было срочно найти козла отпущения. В хорошем смысле, чтобы перенаправить на этот объект положительную силу, пока она не стала отрицательной.

Я вспомнил про одну свою одногруппницу Надю, которая в первый же день в универе вызвала у меня интерес. Однако интерес был не сильным, поэтому я отложил ее в фоновый режим, пока не представится случай. И вот, случай представился. Тихая, скромная девушка. Учится между «хорошо» и «отлично». Общается мало с кем, больше по поводу учебы, когда надо с чем-нибудь помочь. И не слишком заметна для других парней, что было мне только на руку.

Не сказать, что я испытывал к Наде хотя бы сотую долю того, что испытывал к Даше, но мне нужны были хоть какие-нибудь новые отношения. Иначе я просто сойду с ума. Поэтому я начал активно действовать. Все чаще и чаще ей писал, интересовался ее жизнью. И она мне довольно охотно отвечала. Мы легко стали общаться как друзья. Только сейчас узнал, что она приехала из Вологды. У нее была сестра-близнец, которая осталась дома и поступила в универ там. А Надя, как она сама объясняла, захотела посмотреть большой город. Но не настолько большой, как Москва, и чтобы был очень красивым. Питер представлялся идеальным вариантом.

Надя оказалась очень приличной девушкой, и я вскоре вознамерился, по крайней мере, быть другом с ней. Если не получится большего, то и ладно. Во всяком случае, я уже не чувствовал себя плохо, и общение с Надей легко покрывало мои заморочки с Дашей. Надя не предъявляла ко мне столь высоких требований, не была такой высокомерной. Она практически не спорила со мной; да и я не сильно настаивал на своей точке зрения. У меня не возникало подсознательного ощущения, как будто я ей что-то должен, как это было с Дашей. Я просто разговаривал, переписывался с ней, ходил в кино, музеи и театры — и чувствовал себя человеком. Даже без горячей страсти, я чувствовал, что живу — а для меня это было не менее важно, чем любовь. Что есть в этом мире хотя бы одна девушка, которой я как минимум интересен. И Надя отвечала тем же вниманием, которое я уделял ей. Большой плюс был еще и в том, что кое-где и Надя помогала мне по учебе. Например, в химии я был полный ноль, а в начертательной геометрии еще хуже, чем чайник. Зато я Надю выручал с физикой и математикой. А потом мы, после какой-нибудь особенно сложной контрольной, могли пойти в кафешку и отметить окончание столь неприятного события.

Так бы все и шло, но уж повелось, что жизнь часто приставляет мне пушку к голове, даже не предоставив последнего слова. Видимо, стабильное спокойствие я найду только на том свете. И в этот раз, мы с Надей идем по улице, мило болтаем. Вдруг мне вспоминается, что улица-то подозрительно знакомая. Я даже начинал догадываться, с кем здесь раньше гулял… Чертова набережная! Чертовы атланты! Я аж зажмурился от так не к месту пришедших воспоминаний. Надя заметила.

— Что с тобой?

— Да так, ерунда. Тошнит чего-то… Воздух, видимо, морской… ядреный, — более глупый бред сложно было придумать, однако Надя не заметила подвоха. По крайней мере, виду не подала.

— Пойдем тогда к метро, можно в центр съездить.

Если честно, мне уже изрядно осточертел даже и центр. За 20-то лет жизни, чего я там не видал. Но в этот момент я был готов с руками оторвать хоть грязную окраину — лишь бы не гулять здесь, по этой самой набережной. Подальше, подальше отсюда!

Но замаранный непрошеным воспоминанием день было уже ничем не исправить. Надя все-таки не понимала, почему я ушел такой расстроенный. Однако я все списал на высокую температуру и даже сфоткался, будто лежу в кровати с градусником. Естественно, сделав при этом максимально кислую рожу. Заверив Надю, я рухнул в постель и стал тупо смотреть в потолок. Снова начались бессмысленные рассуждения, проклятая умственная жвачка. Но мне казалось, будто я правильно делаю, что думаю об этом. Как будто это поможет мне наладить отношения с Дашей…

Нет, стоп! Хватит! Я так больше не могу. Довольно с меня без конца ходить вокруг очевидного. Мне надо решить эту ситуацию. Если меня постоянно тянет к Даше, то я провалюсь сквозь землю, а буду с ней! В этот раз я не остановлюсь.

Было очевидно и ясно как день, что пока я не расставлю все точки над и, мне не удастся начать новые отношения. Постоянно будет возникать что-то, напоминающее о прежних временах, и выбьет меня из колеи. Надо ли мне это? Нет, конечно. Сейчас я понял, что люблю Дашу по-настоящему. И этой любви не место на Земле, она находится в космосе, где ничто не смогло бы ей помешать. Все воспоминания в комплексе, мистический сон, сливались в гипнотическое трансоподобное состояние:

Нас никто не помнит…

Нас никто не ждет…

Есть только ты и я…

Нас море зовет…

Задерживаешь дыхание и прыгаешь в воду…

Забываешь про боль…

Забываешь про слезы…

Есть только ты и я…

Нет никого, кроме нас…

На следующий же день я, отложив все дела, направился к Даше. Хоть домой она меня и не приглашала, но пару раз я провожал ее до своей квартиры. А домофон ведь не отключишь, как мобилу. Поэтому моя позиция была безпроигрышная. Наверное, ни одно дело в жизни я еще не делал с такой решимостью и мотивацией, как сейчас. И вот — я уже у парадной, звоню.

— Да? — голос очень похож на Дашин.

— Это… — У меня вновь отнялся язык, — Артем.

— Чего ты хочешь?

— Открой, мне надо тебе сказать кое-что, — выдавил я с неимоверным усилием.

Домофон запиликал. Я поднялся на второй этаж. Дверь открыла, и в самом деле, Даша.

— Ну и зачем пришел? — с несколько недовольным видом спросила она.

— Даш… — начал я и протиснулся в квартиру. Лицо Даши ясно выражало, что я слегка обнаглел. А впрочем, сейчас и надо быть наглым, — Прошло еще некоторое время, прежде чем произошло то, что и должно было произойти. Это был вопрос времени, судьба точно рассчитала и утвердила этот момент, решение ее было безапелляционным. Несчетное множество невидимых тончайших нитей вдруг переплелись, образуя совершенную и гармоничную структуру. Чем ближе к центру сплетения, тем становилось ярче и ярче, все упорядоченнее и упорядоченнее. И в самом центре, подобно Большому Взрыву, зародилось внезапное прозрение. Оно было совершенно, сияло ярче Солнца, ярче Млечного Пути, даже вся Вселенная не могла с этим светом сравниться. И этот свет со всей своей энергией, со всей своей силой ударил мне в глаза, навсегда изменив меня. Внутри он рассеялся, но остался таким же раскаленно горячим. Он начал постепенно заполнять меня всего, с головы до ног. От него было не скрыться, не убежать. Противоядия не существует, никакая защита не устоит перед этим величием. Никогда не удастся угадать момент, когда тебя поразит эта неумолимая стихия. Немногие догадываются о том, на что она способна. Лишь те, кому пришлось столкнуться с ней лицом к лицу, понимают, что же это такое на самом деле. Хотя имя ее воспринимается всеми вовсе не как что-то из ряда вон выходящее. Это слово мы узнаем с самых ранних лет нашей жизни. Это — Любовь.

Да. Такова истина. Настало время объявить кульминацию и раскрыть все карты. Больше нет смысла в болезненных переживаниях, сомнениях и обидах, которые разъедали изнутри, разрастаясь с каждым днем. Душа отчаялась найти спасение, была в силах лишь протянуть руку в просьбе о помощи. Но благородный свет озарил ее снова; все оковы и цепи, намертво ее державшие, разорвались, как паутина. И душа снова возродилась во всей своей чистоте. Теперь, когда кругом стало светло, я смог увидеть волшебный портал в истину. Мне горько осознавать, что я чуть не упустил такой шанс, был настолько беспечен, чтобы не разглядеть его даже в самые тяжелые моменты. Пришло осознание того, как же легко я могу все разрушить и потерять те отношения, хоть и в форме дружбы, которые так аккуратно создавались все это время. Я никогда так сильно не рисковал.

И мне очень хочется, чтобы ты вернулась. От ожидания и неопределённости становится только хуже. Я готов принять тебя со всеми достоинствами и недостатками. Никто мне не говорил, что будет легко, обещали лишь трудности. Но мы все-таки люди и постоянно оступаемся и совершаем ошибки. Все же от них есть один небольшой плюс — они помогают нам двигаться дальше. Если бы мы никогда не чувствовали дискомфорт и ни в чем не нуждались, то мир бы просто не развивался.

И я беру на себя эту ответственность, открываю дверь в мир твоей души и навсегда исчезаю там. Я хочу быть с тобой. Я тебя люблю.

Даша стояла с выражением лица, как после удара кирпичом по голове, и не знала, что сказать…

***

Да… У Вселенной тайн множество, великое множество. Одна из них носит всем знакомое название — Любовь. Что же это такое на самом деле, никто так и не знает до сих пор. Можно привести десятки и даже сотни определений этого слова, но вот подобрать такое, которое со стопроцентной точностью описало бы это явление, вряд ли удастся. Это что-то сверхъестественное, неподвластное нашему повседневному логическому мышлению и находящееся далеко за его пределами.

Можно, конечно, попробовать объяснить это с точки зрения химии, физики, биологии или какой-нибудь другой науки. Но, на мой взгляд, никакие известные нам законы материального мира здесь не работают. Здесь своя математика, своя философия. Существуют какие-то формулы любви, но, надеюсь, все понимают, что это не более чем шутки. Вообще понятие формулы означает некоторое выражение, куда только подставь нужные буквы и сразу получишь результат. Но дело все в том, что для каждого человека эти буквы будут свои, получится одно уравнение со множеством неизвестных, которое, как известно, однозначно не решается. Вот поэтому-то и не получается вывести одну универсальную, общую для всех формулу. Но вот это как раз и здорово. Потому что иначе, если бы такая формула была найдена, жизнь была бы настолько банальной, что смысла в ней просто не было. Все люди моментально определяли бы «своего человека», у каждого была бы пара…

Но поскольку существование вышеописанной формулы невозможно, приходится искать какие-то частные решения. И очень часто, да что там, почти всегда, эти поиски оказываются сопряжены со множеством трудностей и проблем. Мы стремимся найти себе идеальную пару и очень огорчаемся, когда не добиваемся успеха. Как назло, у всех находятся какие-то изъяны — то мало зарабатывает, то некрасивый, то пьющий и т.д. (с точки зрения девушек). Этот список можно продолжать, сколько душе угодно. Но самая большая проблема не во всех этих недостатках, а в том, что из-за них мы не видим достоинств человека. Мы часто не можем понять самого главного — если мы выиграем в чем-то одном, то обязательно проиграем в другом. Этот баланс противоположностей, на котором строится все наше с вами существование, начиная с масштабов атомов, он был, есть и будет всегда.

Конец ознакомительного фрагмента.