Самурай правой руки. Безликие. Книга 3

Михаил Родионов

Для выполнения очередного задания группа разведчиков отправлена в древнюю Японию, где друзья и враги, верность и предательство, порядочность и подлость… Разобраться во всех этих хитросплетениях, понять и разгадать многогранные тонкости восточной души предстоит нашим героям.

Часть II

Глава 1

Компьютер громко и настойчиво требовал к себе внимания. Долгий звук вызова наполнял комнату и как бы говорил всем, что этот вызов не случаен и не ошибочен. Кто-то усиленно вызывал их на связь. Все удивленно переглянулись:

— Кто это может быть?

— Мне тоже интересно — наш номер скайпа знают только члены группы, а случайно его набрать просто невозможно, там очень сложная комбинация из цифр и букв… Блок, ты ближе всех стоишь, посмотри, кто там…

Блок осторожно выпустил страховочный ремень из рук и, удивленный не меньше других, направился к компьютеру… Он открыл ноутбук и нажал кнопку «ответить». Комната сразу же наполнилась какими-то посторонними звуками; казалось, где-то недалеко мычат коровы и работает дробилка, и сквозь эту какофонию звуков прорезался чей-то очень молодой и звонкий голос:

— Алло, кто это? Блок, это ты? Вытащите меня скорее отсюда… Я не знаю, где нахожусь, — звонок отследите и заберите меня…

Блок удивленно смотрел на экран:

— Кто это?

— Как, кто? Это же я, Лау, конечно, кто же еще-то… — донесся с экрана чей-то совершенно незнакомый голос…

Затем качество связи ухудшилось настолько, что уже совершенно ничего невозможно было разобрать — какие-то обрывки слов и посторонних звуков.

Блок какое-то время стоял у компьютера и не сводил глаз с монитора. Тинки удивленно смотрела на руку, где еще несколько секунд назад красовалась красная нить. Свит крепко держал ремень. А РоМ парил над ночным городом. Каждый был занят делом. Тишину и оцепенение прервал строгий голос Блока:

— Всей команде немедленно собраться в зале, и вытащите уже этого Карлсона с улицы…

Свит осторожно стал подтягивать ремень и, перехватив руку РоМа, быстро втащил его обратно. Они проследовали в указанное место, и только РоМ демонстративно остановился у двери, перегородив проход для Тинки:

— Куда это ты, интересно, собралась? Разве не слышала, что собираются только члены команды? Здесь посторонним не место…

— Вот еще…

Тинки ткнула пальцем РоМа с такой силой, что тот, охнув, согнулся пополам. Она втянула живот и на цыпочках прошмыгнула в образовавшуюся щель мимо строгого охранника и заняла место, заранее приготовленное для нее Блоком. Блок внимательно посмотрел на всех:

— Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? Если есть какие-то соображения, то высказывайте…

— Я лично зафиксировал смерть Лау — она была мертва. К тому же я присутствовал при сожжении тела, — Свит пытался оправдываться…

— Ты не мог ошибиться? Может быть, это была не она?

— Ошибиться? А откуда тогда у нее могла появиться капсула для возвращения? Или вы думаете, что там они на каждом шагу валяются? Нет, это была она, точно она.

— Да, мы не могли ошибиться, я лично с ней разговаривал, — Блок восстанавливал в памяти последние моменты жизни девушки…

— Тогда кто звонил? Этот номер знаем только мы…

— Совсем непонятно, но выяснить нужно обязательно…

— Откуда был звонок?

— Сейчас скажу… — Тинки занималась с ноутбуком и через пару минут выдала результат, — откуда-то из Мексики, глухомань какая-то…

Блок встал, помолчал несколько секунд и, наконец, произнес тоном, не терпящим возражений:

— Значит, так… Всем десять минут на сборы — мы выезжаем в Мексику…

Глава 2

Через двое суток они уже были на месте. Небольшой городок изнывал от чудовищной жары, и если бы не Мексиканский залив, непонятно, как, вообще, здесь могла существовать жизнь. Они остановились в небольшом скромном отеле, единственной роскошью которого было наличие старенького кондиционера. Водитель сразу же, на глаз, определил финансовые возможности туристов и привез их в эту богом забытую гостиницу.

Мексиканец на ресепшне, больше похожий на какого-то местного бандита, изучил взглядом приезжих и, наконец, выдал свое решение: «Десять баксов в сутки и двадцать задаток или можете проваливать в свою дерьмовую Америку…» Американцев здесь, судя по всему, не очень-то любили.

Тинки попыталась было немного поторговаться со служащим, но тот демонстративно отвернулся и, задрав ноги на стол, сдвинул широкую шляпу себе на глаза, всем своим видом показывая, что они его больше не интересуют. РоМу сразу же не понравилось отношение персонала к своей работе, и он сделал шаг в сторону хозяина, но тот, не открывая глаз, отодвинул полу своей легкой куртки и продемонстрировал всем присутствующим рукоятку револьвера сорок пятого калибра. На этом разговор и был закончен. Свит отсчитал нужную сумму и положил ее на стол:

— Мы здесь на неделю…

— Живите…

— Нам бы сдачу с нашей сотки…

— Потом получите, у меня нет мелочи…

— Понятно…

Всем было ясно, что никакой сдачи они никогда не получат и спокойно могут идти в свой номер. Комнаты оказались неубранными и даже слегка грязноватыми. Пыль толстым слоем лежала на всем, кроме кровати. Судя по всему, этот номер сдавался именно для использования кровати. Тинки провела пальцем по подоконнику, демонстрируя всем грязь:

— Может, другой номер возьмем?

— Думаешь, он будет лучше?

— Ну, тогда можно заменить отель…

Блок стоял у окна и рассматривал открывающийся вид:

— Нет… Мы остаемся здесь… Номер как раз подходит для нас: окна выходят на три разные улицы, плюс к этому, веранда ведет на крыши, можно в любое время незаметно покидать отель — лучше не придумаешь…

— Только вид из окна не очень-то привлекательный…

— А вы сюда не на экскурсии приехали…

— Это да… Значит, будем располагаться…

Блок кинул спортивную сумку на середину большой комнаты и с ходу начал отдавать распоряжения:

— Тинки, ты отвечаешь за уборку и приведение в надлежащий вид жилья. Свит, ты идешь за продуктами и водой. РоМ, тебе нужно произвести обследование местности на случай, если нам придется быстро покидать этот гостеприимный отельчик. А я займусь выяснением общей обстановки в городе. И, главное, слушайте людей, кто и о чем разговаривает, что обсуждают, кого хвалят и кого ругают — нам нужно собрать как можно больше информации о здешних местах. Завтра с утра выдвигаемся на место, откуда был отправлен звонок…

Через минуту в комнате осталась одна Тинки. Она огляделась по сторонам, раздумывая, с чего бы начать, и, наконец, закатав рукава, стала выгребать из углов хлопья скопившейся пыли. Через два часа комнату было просто не узнать — даже окна теперь блестели своей чистотой и доказывали всем, что они тоже когда-то были новыми и сверкающими.

Вскоре появился Свит: он нес в обеих руках большие бумажные пакеты со всевозможными продуктами и фруктами. Пятилитровая бутыль с питьевой водой болталась у него на поясе, так как обе руки были заняты пакетами. Свит ногой открыл дверь и ввалился в номер со своими покупками. Тут же он выскочил обратно, еле увернувшись от пущенной в него грязной тряпки:

— Обувь снимай… Я вам тут служанка, что ли?

— Откуда я знал, что ты тут полы моешь?

— А догадаться нельзя, прям? Привыкли по колено в грязи жить, а я так не могу…

Тинки еще долго что-то ворчала по поводу того, что она не так воспитана и чистота — это непременное условие для ее жизни. Но Свит ее не слушал. Он сидел на веранде, в теньке, и попивал свежевыжатый сок. На улице стояла невыносимая жара, а кондиционер в номере совершенно не справлялся со своей задачей. Вскоре к Свиту присоединилась и Тинки. Она также налила себе сока в большой стакан и удобно устроилась в тенечке на легком ветерке. Через какое-то время появился РоМ. Он прекрасно знал Тинки и поэтому разулся еще в коридоре, всем своим видом показывая, что очень ценит ту заботу, которую проявляет Тинки для всех членов группы. Она проследила грозным взглядом, куда тот поставит свои кроссовки, и не проронила ни слова. Это означало, что все в порядке, и он может продолжать движение. Они теперь сидели на веранде и ожидали возвращения Блока.

Время шло, а его все не было. Солнце красиво опускалось в море. На улицах стали появляться местные жители, они неторопливо расхаживали по нагретой солнцем мостовой и, завидев друг друга, непременно останавливались, чтобы перекинуться парой слов. Пара слов постепенно перерастала в дюжину, потом в пару минут, и бывали случаи, что домой они возвращались уже только под утро. Первым не выдержал РоМ:

— Я есть хочу…

— Все хотят…

— Ну, если все хотят, то давайте поедим. Неизвестно еще, сколько Блок будет бродить по городу.

— Подождем еще немного…

— Ну, вы ждите, а я пока стол накрою и порежу там все…

— Ага, тебя только и посылать стол накрывать — половины еды сразу исчезнет. Сиди здесь, чтобы тебя видно было…

— Ну, кусок хлеба я могу отрезать себе? Или это тоже запрещено?

— Кусок хлеба отрежь и всем тогда неси…

— Вот это уже другой разговор… я мигом…

РоМ исчез в номере и ровно через минуту появился на веранде, держа в руках большой поднос, на котором лежали четыре огромных высоченных бутерброда. Тинки гордо посмотрела на всех:

— Ну, что я вам говорила? Его нельзя посылать за едой… — и довольная потянулась за бутербродом.

РоМ хлопнул по ее протянутой руке:

— За глаза говорят только невоспитанные люди. Немедленно извинись…

— РоМ, прости меня, пожалуйста…

— Ладно уж…

— Теперь можно мне взять маленький кусочек хлеба?

— Теперь можно…

Тинки схватила огромный бутерброд и, закрыв глаза от наслаждения, стала уплетать его за обе щеки. Вскоре все было съедено, а Блок так и не возвращался. Свит стоял, облокотившись на железные перила:

— Если через час не объявится, то пойдем искать — городок бандитский какой-то, и всего можно здесь… — он не договорил.

Из ванной комнаты послышался очень осторожный шорох, и все сразу же напряглись. РоМ быстро встал за открывающейся дверью, Свит укрылся за шкафом, а Тинки демонстративно уселась посреди комнаты в кресло. Дверь распахнулась, и темная фигура сделала шаг в комнату.

Это был Блок, его сразу же узнали. Он прошел обутый на веранду, и Тинки не посмела сделать ему замечание. Блок первым делом взял свой бутерброд и принялся жевать — его ни о чем не спрашивали, так как прекрасно знали, что сейчас с ним разговаривать бесполезно. Теперь РоМ на законных основаниях стал собирать на стол, а Тинки и Свит ему усердно в этом помогали. Вскоре на веранде они поставили пару подносов, уставленных различной едой, фруктами и напитками. Вдоволь наевшись и напившись, Блок, наконец-то, заговорил:

— Хороший номер взяли — я спокойно по крышам дошел до нашей ванной и в окошко пролез.

— А что через дверь не пошел, как все нормальные люди?

— Не хотел тревожить нашего гостеприимного хозяина… А теперь давайте выкладывайте, кто и что узнал за сегодняшний день…

Первым взял слово РоМ. Он развалился в плетеном кресле, задрав ноги на перила и сложив на груди руки:

— Городишко небольшой, но очень запутанный. С первого раза и не разберешься, где и что, но принцип построек ясен — все улицы и тропиночки выводят в центр, где стоит церковь. Вокзал один, и автобусы ходят очень редко. Железнодорожная станция находится в соседнем городке, примерно в двух часах езды. Если нужно будет срочно сваливать отсюда, то лучше всего это сделать через море. Там стоят разные лодки и небольшие катера — местные полурыбаки, полубандиты всегда готовы за небольшое вознаграждение кого-нибудь отвезти морским путем. Только вот по их виду не могу гарантировать, что все желающие доплывают до нужного места…

РоМ еще некоторое время рассказывал о местных достопримечательностях, и затем настала очередь Свита:

— На улицах люди особо с чужаками не разговаривают, поэтому информации минимум. По продуктам, если придется срочно выезжать, — он посмотрел на РоМа, — через море, то все необходимое, воду и продовольствие, можно быстро приобрести прямо на причале, но на всякий случай я закупил все нужное, чтобы не тратить время. Что касается лодок, то их лучше брать не на городской пристани, а чуть дальше от города. Там живут рыбацкие семьи, которые мало общаются с местными горожанами, и, соответственно, можно незаметно покинуть город…

Блок достал из кармана бумажную карту местности и подошел к столу:

— Ну, у меня тоже есть немного информации… Судя по данным, которые нам предоставила Тинки, в окрестностях этого городишка находятся семь деревушек и пара городков. План такой: мы объезжаем все эти населенные пункты и стараемся как можно сильнее засветиться. Человек, которого мы разыскиваем, сам нас узнает и постарается с нами связаться, а нам останется только ждать, правда, пока неизвестно, чего… С утра подъедет такси, и начнем наше путешествие по местным туристическим местам. Еле сумел найти проводника — все боятся из города выезжать, говорят, места неспокойные, люди пропадают частенько… Вопросы или предложения есть у кого?

Все молчали…

— Тогда всем отдыхать и набираться сил, работы предстоит очень много, тем более что придется целые дни проводить в этой жаре — у меня уже мозги начинают плавиться от нее.

Блок прошел в душ и через пять минут уже крепко спал — ему как командиру выделили самую большую и широкую кровать… Остальные еще немного задержались на веранде. Тинки смотрела на вечерний город и размышляла вслух:

— Интересно, кого мы найдем?

— Ну, уж ясно, что не Лау…

— Если не Лау, то кто это может быть?

— Может, проверка какая, может, еще что-то, но рассчитывать, что мы увидим нашу Лау, не стоит.

— Вот и я так думаю. Скорее всего, подстава какая-то, поэтому нужно быть очень осторожными.

— Тебе-то что волноваться? Ты из Мексики прямиком в наш Город отправишься, и нам одним придется потом это все расхлебывать.

— Глупые вы… Не понимаете ничего…

— Ага, ты у нас умная и много понимаешь, как мы смотрим…

Тинки надула губы и, демонстративно встав, отправилась в свою небольшую комнатку. Она плотно закрыла за собой дверь и пролежала полночи, глядя в потолок.

Глава 3

Рано утром, когда солнце еще только начинало свое восхождение на безоблачный горизонт, вся команда уже была на ногах. РоМ готовил завтрак, Блок медитировал на веранде, а Свит стоял около двери, за которой вот уже двадцать минут Тинки принимала душ. Свит несколько раз безуспешно стучался и торопил ее, но в ответ слышал всегда одно и то же:

— Я предупреждала, чтобы за мной не занимали…

— Да я быстро, только ополоснусь — и все…

— Нечего… Жди теперь, стой и, вообще, не мешай мне, а то только и можешь, что отрывать меня от важных дел. В этой жаре осталось одно наслаждение — прохладный душ…

Когда Блок освободился, то все, кроме Свита, уже сидели за столом. Он обвел всех взглядом:

— А где Свит?

— А он в душе все время сидит. Прям, не выгнать оттуда, никого не пускает. Чтобы в ванную попасть, нужно очередь еще с вечера занимать, — не моргнув глазом, отреагировала Тинки.

Блок встал из-за стола, подошел к двери и сильно постучал в фанерную перегородку:

— Тебя долго ждать?

— Да я только зашел, еще минуты не прошло.

— Короче, выходи уже.

— Да иду, иду…

Через десять минут они вышли на залитую солнцем небольшую площадь перед отелем. Таксист на старом потрепанном джипе уже поджидал своих заказчиков. Он услужливо распахнул перед ними дверцы видавшего виды автомобиля и закинул рюкзаки в кузов:

— Ну, куда сначала поедем?

Блок развернул местную карту и ткнул пальцем в точки, обведенные черным фломастером:

— Сначала сюда, посмотрим, сколько это займет времени, и, если успеем, проскочим еще по этим адресам.

— Успеем, если вы не очень долго будете в этих местах. Но мы можем в случае чего и заночевать там. У меня родственники в этих местах живут, так что не пропадем… Оплата, как договорились: половина сейчас, половина после возвращения?

— Да, посчитай, на сколько, примерно, тянет это путешествие…

Водитель мигом прикинул в уме все свои затраты и вознаграждения, умножил это на два и озвучил цифру. Блок, не раздумывая, вытащил из кармана деньги и протянул всю названную сумму шоферу:

— По возвращении получишь еще столько же…

— Ого, да за такие деньги мы еще можем на Пирамиды заехать, если хотите…

— Ну, может, чуть позже, а пока давай по адресам…

Машина летела по дорогам, известным только одному водителю. Иногда это было асфальтированное шоссе, иногда просто утоптанная земля, а местами лесная дорожка. Машину переменно окружали то безлюдные пустыни, то еле проходимые леса или поля, засаженные неизвестными растениями. Водитель был немногословен и большую часть пути молчал. Он очень внимательно всматривался вдаль и несколько раз останавливался, чтобы получше разглядеть следы на земле.

Пару раз он сворачивал с дороги, и они пережидали, пока мимо них проедет колонна из нескольких машин. Как потом объяснил водитель, это были местные жители, которые контролируют местную территорию от посягательств чужаков из других районов. В бинокль прекрасно было видно, что люди в машинах были очень серьезно вооружены, и грозный вид «контролеров» говорил о том, что эти ребята шутить не любят и от них лучше всего держаться подальше.

К вечеру они подъехали к первой деревне, обозначенной на карте. Водитель остановился на главной улице, и команда вышла на свежий воздух. Солнце палило уже не так жарко, и легкий ветерок давал надежду, что вскоре духота уйдет и ее заменит ночная прохлада. Блок разминал затекшие ноги и одновременно осматривал местность. Поселение было небольшим: пара улиц и несколько стоящих вдали отдельных больших домов за высоченными заборами. Около таких домов можно было заметить скопление автомобилей и нескольких охранников у ворот.

Как только они заехали на территорию деревни, на них тут же обратили внимание. Детвора окружила чужую машину и принялась сразу же канючить деньги. Водитель собрался было отогнать надоедливых попрошаек, однако его остановил РоМ. Он подошел к самому орущему ребенку и протянул ему десять долларов:

— Мальчик, иди сюда… Да не бойся, возьми деньги… А еще нужно? Вот, возьми… Еще? Ну, просто так я тебе уже больше не дам. Давай так с тобой поступим… Ты петь умеешь?

Ребенок держал в руках две бумажки по десять долларов и был готов не только спеть, но и станцевать, и все, что угодно, лишь бы заработать еще:

— Умею…

— Спой мне свою любимую песню…

Мальчонка, не задумываясь, завопил изо всех сил. По его мнению, он пел, и через пару минут получил свои честно заработанные деньги. Затем очередь дошла до следующего. В течение часа РоМ прослушал довольно большую группу детей. Весть о том, что приезжие америкосы раздают всем деньги за то, что те поют, мигом облетела всю деревню. Посмотреть на чужаков теперь уже пришли и взрослые. Они стояли вдали от орущих детей и тихонько посмеивались. Наконец, от кучки местных жителей отделилась фигурка. Это был старичок очень преклонного возраста. Он подошел к РоМу и заговорил с ним:

— Песни собираете народные?

— Да, только пока ничего серьезного не нашли.

— Да вы не тех слушаете, — старик прикрикнул на детей, и те мигом исчезли из поля видимости. — Вы послушайте, как на праздниках у нас поют…

— Где же мы сейчас праздники найдем-то?

— Это да… Ну, за такие деньги вам и без праздников споют…

Он махнул рукой, и к нему подошли две женщины. Они о чем-то поговорили между собой, и вскоре одна из них затянула какую-то длинную песню. Тут же появилась гитара, и вскоре уже целый хор чуть ли не с плясом принялся распевать местные куплеты. Когда они закончили, РоМ раздал каждому по двадцатке, и теперь местных уже было не остановить. Пару часов подряд они радовали приезжих своими талантами и попутно набивали карманы зелеными денежными знаками. Они откровенно считали РоМа с друзьями дурачками, и их главной задачей было как можно больше выжать из этих недотеп.

Через пару часов РоМ записал на диктофон все, что ему было нужно, и, поблагодарив гостеприимных жителей, команда отправилась дальше. Из деревни они выехали, когда на улице уже стояла кромешная тьма. Водитель не рискнул включать фары на ночной дороге, и теперь они ехали очень медленно по проселкам. Водителю пришлось высунуться по пояс из машины, чтобы тщательнее всматриваться в неровности земляной колеи. Как и в прошлый раз, им приходилось съезжать с дороги и укрываться от проносившихся в ночи отрядов «контролеров».

До следующей деревни они добрались уже под утро. Порядком усталые и измученные ночной дорогой, они остановились у старой церквушки, которая обозначала центр этого поселения.

Сначала их встретила детвора, и все началось сначала. Дети пели песни, а РоМ платил деньги. Затем появились взрослые, и пару часов горланили все, что придет на ум. Через несколько часов вся улица уже была забита людьми. Всем было интересно посмотреть на чудаков, которые разбрасывались деньгами направо и налево. Несколько молодых мужчин стояли немного вдали ото всех и хмуро посматривали на чужаков. Водитель подошел к Свиту и чуть слышно проговорил:

— Не нравится мне эта деревня, нужно побыстрее уезжать отсюда.

— А что не так?

— Вот, смотри. Видишь, стоят, глаз с нас не сводят? Я готов поклясться, что как только мы выедем за территорию деревни, за нами тут же отправятся эти друзья. Еще бы… Вы столько денег уже раздали, что вся деревня гудит от счастья. Слишком много шума производите. Здесь так не принято — чужаки должны себя вести тихо и незаметно. Боюсь, нас теперь ждут большие проблемы. Если бы я заранее знал, что вы повезете кучу денег и будете разбрасываться ими, то ни за что бы не поехал. Здесь долго не разговаривают — всем головы поотрубают и закопают в пустыне. Эх, попал я с вами в переделку…

— Ладно, не переживай, все будет нормально… Мы компенсируем все твои издержки и моральный вред.

— И кому, интересно, вы компенсируете, если мы вместе будем лежать в яме с отрубленными головами? Нет, зря я ввязался в это дело… Да деньги очень нужны были…

Пока Свит разговаривал с водителем, от группы хмурых местных жителей отделились двое. Они вразвалочку подошли к машине, и один из них пнул ногой по колесу старого джипа:

— Слышь, гринго?

Блок выглянул из машины:

— Ну?

— А чего ты нукаешь? С тобой люди хотят поговорить, а ты нукаешь. У себя в Америке будешь нукать…

Блок опустил стекло в машине посильнее:

— Хотите поговорить — так говорите…

— Короче, это… убирайтесь отсюда. Нечего здесь цирк устраивать. Здесь живут уважаемые люди, а вас сюда не звали…

— И кто это решил?

— А если и я? Тебе-то какая разница?

— Просто спросил…

— Ну, вот ты просто спросил — я тебе просто и ответил. Чтобы через две минуты вас здесь никого не было… Ты понял?

— Понял…

Глава 4

Блок подал знак рукой, и РоМ через пять секунд уже был в машине. Водитель завел двигатель, и они стали осторожно пробираться сквозь мельтешащих перед капотом людей. Как они и обещали, через две минуты джип уже на большой скорости вылетал с территории деревни. Тинки сидела на самом заднем сиденье и была крайне недовольна последними событиями:

— Не очень-то гостеприимные люди здесь живут…

— Они гостеприимные только к гостям, которых сами приглашают, — попытался защитить своих соотечественников водитель. — А вы — чужаки и не знаете наших правил. К тому же вы не понравились местным авторитетам, а это означает, что теперь нужно быть очень осторожными. А вам в каждой деревне нужно будет себя так вести?

— Да, в каждой…

— Ну, добром это не кончится… Теперь за наши жизни я не дам и одного сентаво…

Некоторое время они ехали молча. Наконец, Свит указал рукой на небольшой лесок на берегу реки:

— Туда сверни, отдохнем немного и перекусим…

Водитель свернул с проселочной дороги и направил машину в указанном направлении. Они выехали на берег и остановились в тени огромных деревьев. Здесь было не так жарко и довольно спокойно. Тишину изредка нарушало пение птиц и стрекот насекомых. Свит сразу же принялся организовывать поздний завтрак, а РоМ и Блок отправились осматривать местность. Они появились, примерно, через час, оба хмурые и неразговорчивые. Тинки сразу же заметила изменения в настроении разведчиков. Она подошла к Блоку, который мыл руки в реке, и чуть слышно спросила:

— Что там случилось?

— У нас гости…

— Много?

— Три машины.

— Далеко?

— Сейчас они уже впереди, но нам с ними в любом случае придется встретиться.

— Дождемся ночи?

— Да…

— Ну, тогда хоть выспимся перед дорогой… Как говорится, нет худа без добра…

— Водителя только не пугайте раньше времени, а то сбежит еще ненароком.

После сытного завтрака, плавно перешедшего в обед, все развалились под тенью огромных деревьев. Жара пропитывала насквозь эти старые леса, и спасало от нее только наличие небольшой речки. Дежурили все по очереди, и как только полуденный зной стал постепенно сдавать свои позиции, Блок дал команду на сборы.

В небольшой деревушке все прошло под точную копирку, как и в остальных. Они раздали кучу денег, собрали вокруг себя всех жителей, получили пару угроз в свой адрес и благополучно покинули это селение.

Когда выезжали из деревни, ночь уже была в самом разгаре. Яркие звезды светили так, будто это были не небесные тела, а настоящие электрические фонари. Дорога просматривалась очень хорошо на большое расстояние.

Примерно через час их ночного пути они заметили сзади несколько машин. Водитель тут же съехал с дороги и остановил джип за большим поваленным деревом. Он погасил все огни и буквально вжался в сидение, наклонив голову к самому рулю. Блок вышел из машины и, взобравшись на лежащее дерево, стал всматриваться вдаль. Он понимал, что преследователи искали именно их. Они ехали очень медленно и все время рассматривали следы, оставленные джипом. Несколько раз они останавливались и, выйдя из машины, громко о чем-то спорили. Затем снова продолжали свой путь. В руках преследователей можно было заметить автоматы и огромные мачете.

РоМ еле слышно подошел к своему командиру:

— Все равно они нас найдут, может, лучше сразу ликвидировать угрозу?

— Хотел без крови обойтись, но, видимо, не получится… Значит, так… Бери Тинки и выдвигайтесь к «гостям» — зайдете слева, а мы со Свитом будем на другой стороне. Водителю скажи, чтобы здесь нас ждал, а еще лучше — ложился отдыхать. Все равно теперь только утром дальше двинемся.

— Я понял…

РоМ бесшумно растворился в ночи, и вслед за ним от машины, словно тень, отделилась и Тинки. Они сразу же слились с мексиканской темнотой, и Блок потерял их из виду. Свит уже стоял рядом и ждал команды на выдвижение. Блок еще раз осмотрелся по сторонам и еле кивнул, давая понять, что операция началась.

Они уже около часа следовали по бокам колонны автомобилей, а удачный случай для нападения никак не подворачивался. Машины ехали на малой скорости и долгое время не останавливались. Луна как назло светила так, что нужно было прилагать массу дополнительных усилий для того, чтобы быть незаметными для посторонних. Наконец удача подарила ослепительную улыбку и им.

Как под заказ, самая последняя машина остановилась у небольшого обрыва, и три человека вышли покурить. Остальные автомобили так же, медленно, продолжили свой путь в надежде, что отставшие их быстро догонят. Стоявшие на обрыве люди не спеша переговаривались:

— Долго еще нам мотаться по этой жаре? Может, они уже спят давно где-нибудь…

— Сколько нужно мотаться, столько и будем… Сам слышал, как «хозяин» разозлился, что по его территории чужаки разъезжают. Если мы их не найдем, то без голов все останемся. Так что лучше эту тему даже не обсуждай.

— А почему сразу в деревню не поехали? Нужно было оттуда начинать прочесывать все…

— Там они не появлялись, иначе нам бы сразу же позвонили. Они где-то здесь прячутся…

Сейчас вся команда смотрела на Блока, и, когда тот подал знак «работаем», все облегченно вздохнули — наконец-то, уж слишком долгим было ожидание этого момента. В воздухе сверкнули три яркие падающие звезды — и на обрыве в один момент никого не осталось. Казалось, что люди, еще секунду назад стоящие и громко разговаривающие, вдруг просто одновременно исчезли.

Последний, водитель, заметил эту странность. Он окликнул своих друзей, но в ответ ему было только молчание жаркой пустыни. Тогда он достал пистолет и осторожно вышел из машины. Тщательно вглядываясь, подошел к обрыву и попытался рассмотреть, что там внизу. Но лунный свет не опускался на такую глубину. Выругавшись про себя, мексиканец решил вернуться к машине, чтобы взять мощный фонарь и продолжить выяснять, куда же подевались его товарищи. Он повернулся и хотел уже направиться к оставленному автомобилю, но неожиданно крепкая капроновая нить, накинутая ему на шею, сильно сдавила горло — и через пару секунд он присоединился к своим друзьям, которые в этот момент уже находились на дне обрыва и дожидались своего приятеля.

Пока РоМ и Свит рыли большую яму, чтобы скрыть тела преследователей, Блок и Тинки осматривали трофеи, оставленные в машине. Здесь были два «калашника», один пистолет и три здоровенных мачете. Блок остался доволен набором оружия:

— Ну вот, теперь можно и повоевать…

— Все равно шуметь нельзя, так что все это — просто бесполезные игрушки…

— Тем не менее, теперь ты будешь нас прикрывать этими бесполезными игрушками.

— То есть, вы полезете в рукопашку, а я буду сидеть и спокойно наблюдать?

— Не просто наблюдать, а прикрывать нас — я же сказал тебе. Вот с тобой случится что, и как нам быть? В наш Город потом не пустят никого без тебя — воевода твой нам головы всем пооткручивает…

— Вот я так и знала, что не нужно было вам все рассказывать, а теперь вы меня попрекаете всегда. Ну, ладно, РоМ и Свит, а вот от тебя-то я никак не ожидала такого услышать…

— Ой, какие мы грозные и злые… Сама виновата, тебя за язык никто не тянул — сама сболтнула, теперь сама и расхлебывай, и объясняйся со всеми.

— Объяснюсь, не переживай…

— Вот и объяснись…

— Вот и объяснюсь…

— Объяснись…

Это препирательство продолжалось бы до бесконечности, если бы к машине не вернулись землекопы:

— Все чисто. Теперь даже с собаками не найдут…

— Хорошо. Теперь отгоним машину чуть подальше и сбросим вниз — пускай сами потом головы ломают, что здесь произошло.

РоМ подмигнул Свиту:

— Может, Тинки отправим обратно в лагерь? Сами понимаете, дело серьезное, опасное, я бы даже сказал. Мало ли что…

Тинки тут же вся ощетинилась своими защитными колючками:

— Вот, еще один… Я же говорила, что вы все теперь против меня стали.

Свит постарался придать своему тону совершенно спокойный оттенок:

— Ну, ты же должна понять, что мы за тебя теперь все в ответе. Можно сказать, что ты теперь у нас в группе — гость, а гостям всегда самое лучшее отдают. Вот мы тебе и хотим предложить не мотаться с нами по ночным пустыням, а спокойно подождать нас в лагере.

— Сами в лагере ждите, а в этой группе я никогда гостем не была и не буду, и, вообще, больше со мной не разговаривайте. С этой минуты у нас только рабочее общение и никаких личных дружеских взаимоотношений.

Она демонстративно повернулась к Блоку:

— Товарищ командир, разрешите вместе со всеми принять участие в операции?

Это прозвучало так неожиданно и торжественно, что все буквально попадали на землю от смеха. Только одна Тинки стояла серьезная и злая. Она все еще ждала ответа на поставленный вопрос. Когда все, наконец-то, просмеялись, Блок подошел к Тинки:

— Я бы с большим удовольствием отправил тебя обратно в лагерь, но не могу этого сделать только потому, что у меня нет возможности дать тебе сопровождение — сейчас каждый боец у нас на счету, а одну тебя отпустить я ну никак не могу… Поэтому приказываю: товарищ Тинки, вы назначаетесь нашим боевым прикрытием. Приказываю обеспечить группе постоянную и надежную защиту тылов от нападения врагов. Немедленно приступить к заданию и исполнять его вплоть до моего особого распоряжения. Вам все ясно, товарищ боец?

— Все ясно…

— Вот и выполняйте.

Тинки отвернулась от командира и направилась к машине. Там она взяла один из автоматов, проверила его готовность и забросила себе за спину. Она ни с кем больше не разговаривала, и все обсуждения последующих действий теперь проходили без нее.

Первые две машины отошли уже довольно-таки далеко, и теперь нужно было их догонять. РоМ перегнал трофейный джип метров на сто дальше этой остановки и сбросил его с обрыва. Команда, как и в первый раз, растворилась в ночи и, тщательно маскируясь, стала настигать уехавших вперед мексиканцев. Группа Блока теперь сама превратилась в грозных преследователей, и шансов на то, чтобы победить в этой борьбе, у местных бандитов теперь не осталось…

Глава 5

Через пять дней они, грязные и сильно уставшие, возвращались в город. Последние сутки, проведенные в машине, они почти не разговаривали, и когда, наконец, показался отель, в котором у них были оставлены вещи, все несказанно обрадовались. Это путешествие по жаркой Мексике оказалось более тяжелым, чем предполагалось изначально. Постоянные стычки с местными бандами, изнурительная жара и отсутствие полноценного питания сделали свое дело. Все были измучены, и главным желанием было, наконец-то, помыться и вдоволь выспаться.

Хозяин отеля даже не заметил отсутствия своих гостей. Он сидел на своем обычном месте и громко храпел. Рядом на весь холл орал включенный телевизор. Судя по крикам, доносившимся с экрана, шел очередной тайм местного футбола. Блок протянулся через стойку на ресепшне и взял ключи от номера. Хозяин даже не шелохнулся. Казалось, что его совершенно невозможно было ничем разбудить; все его поведение говорило о том, что ничего за время отсутствия команды здесь не изменилось.

Открыв дверь, Блок сделал шаг в номер и неожиданно резко остановился. Его странное поведение тут же заметили остальные. РоМ моментально скинул с плеча рюкзак и в одно мгновение исчез из коридора. Свит прижался к стене спиной и показал Тинки, чтобы она следовала его примеру. Прошло пять секунд, а Блок по-прежнему неподвижно стоял в проходе и не делал никаких движений или знаков. Наконец он осторожно кашлянул, и это послужило сигналом для остальных. Свит быстро заглянул в комнату, но совершенно ничего не заметил, поэтому ему пришлось заглянуть еще раз уже на более долгое время.

В комнате, казалось, все было точно так же, как и в то утро, когда они покидали этот отель, но небольшие детали все же выдавали присутствие посторонних. Шторы были закрыты и создавали такую тень, что вся комната была пронизана солнечным светом, кроме одного дальнего угла. Этот угол был совершенно темным, и легкое плетеное кресло было передвинуто именно туда. Кондиционер был включен на полную мощность, и в комнате было чересчур прохладно. На небольшом туалетном столике лежали кучки оберток от конфет и остатки бананов.

Блок закрыл за собой дверь, и Тинки осталась одна. Теперь она контролировала небольшой коридор и лестницу, ведущую на второй этаж. Свит осторожно осмотрел ванную и остальные комнаты. Все было в порядке, но все чувствовали, что что-то не так, и все эти еле заметные изменения должны были нести какую-то смысловую нагрузку. На кресло в темном углу было наброшено легкое одеяло, оно топорщилось, и было понятно, что кто-то просто швырнул его туда, очевидно, что-то разыскивая в кроватях.

Неожиданно одеяло зашевелилось, и из-под него вылезла маленькая голова с двумя торчащими вверх косичками. Свит тут же укрылся за стеной шкафа, а Блок сделал шаг в соседнюю комнату и замер. Шевеление в кресле сразу же прекратилось, и послышался еле слышный голос:

— Блок, это вы?

Блок еще раз заглянул в комнату с говорящей головой и, не заметив никаких угроз для себя, вышел на середину. Прежде чем ответить, он внимательно осмотрел комнату и осторожно подошел к торчащим косичкам:

— Ты кто, милый ребенок?

«Милый ребенок» сидел в кресле в огромных солнцезащитных очках и молчал. Неожиданно со стороны балкона промелькнула еле заметная тень, и Блок, отпрянув в сторону, встал так, чтобы ему было видно все, что происходит в комнате, однако сам он теперь оставался не видимым для всех. Он поднял руку на уровне глаз и уже приготовился нанести удар, когда Свит мягким движением остановил его. Свит показал глазами, что все в порядке, и в этот момент в комнату через балкон, как привидение, прокрался РоМ. Он уже оглядел с улицы весь отель и осторожно поднялся по стене в номер. Одновременно с ним появилась и Тинки. Она юркнула в приоткрытую дверь и теперь тщетно пыталась понять, что же здесь происходит. РоМ всем кивнул, что все чисто, и теперь с удивлением смотрел на маленькую девочку в кресле.

Блок снова подошел к девчушке и, приблизив свое лицо почти вплотную к лицу ребенка, повторил свой вопрос:

— Итак, я еще раз спрашиваю: ты кто?

Девочка опять ничего не ответила и, когда напряжение достигло своего апогея, просто очень медленно подняла очки, приоткрыв глаза.

Блок заглянул в них и отшатнулся… Он буквально отпрыгнул от ребенка и теперь стоял, словно сам не свой, а девочка опять опустила огромные очки себе на глаза.

Свит заметил изменения в состоянии своего командира и сделал шаг поближе:

— Что там?

— Сам посмотри…

Было непонятно, что могло напугать такого человека, как Блок, и Свит смело подошел к девочке и заглянул ей в глаза. Она так же медленно подняла очки, и Свит из темнокожего в один миг стал цвета кофе с молоком. Он так же отшатнулся от нее и, сделав несколько шагов назад, прошептал:

— Этого не может быть… Вы слышите…? Не может быть…

— Да что там такого-то? — Тинки уверенно подошла к девочке и быстрым движением сорвала с нее очки и тут же замерла в оцепенении.

То, что она увидела, не могло уложиться в голове нормального человека. На нее смотрели черные глаза Лау. Она смогла бы узнать их из миллиона других глаз, и ошибки тут быть не могло…

Прошло уже около двух часов, а Блок все стоял на балконе и молчал. Рядом с ним была вся его команда, но помощи от нее ждать не приходилось. Все были удивлены и растеряны. Существо с глазами Лау сидело на диване и поедало сладости из запасов Тинки, в то время как сама хозяйка пребывала в некотором замешательстве от последних событий. Нужно было что-то решать, и через некоторое время Блок произнес:

— Ну, и что вы думаете по этому поводу?

— Ничего…

— Вы считаете, что это она?

— Вряд ли, но глаза ее…

— Может, проверить как-нибудь ее?

— Обязательно проверим, я говорю, что делать-то будем теперь?

— А что делать… В любом случае нужно пообщаться сначала, а уж потом принимать какие-то решения. Она ведь нас сумела найти и выдернуть с другого края Земли, значит, владеет кое-какой информацией.

— А откуда она может владеть этой информацией?

— Вот и узнаем.

— Вы идите спрашивайте, а я пока здесь постою… — Свит все еще очень опасался этой незваной гостьи и с тревогой поглядывал в ее сторону.

Казалось, только РоМ был спокоен и равнодушен, поэтому все одновременно посмотрели на него. Он без слов понял, что назначается дежурным по общению с ребенком и, тяжело вздохнув, громко крикнул:

— Эй, шмакодявка! Хватит конфеты лопать, иди сюда — разговор есть…

Ребенок в один миг оказался на веранде, как будто только и ждал приглашения. Все расселись в креслах, и РоМ начал беседу:

— Ты как нас нашла-то?

— Ты что, меня совсем за дурочку держишь? Я вам по скайпу когда звонила, помнишь?

— Помню…

— Ну вот, самолеты прилетают два раза в неделю… По интернету легко отследить четыре билета, следующих по всему миру в одном направлении, а именно в этот город, так как он самый крупный здесь. А так как вы светиться не должны, то осталось только у местных таксистов выяснить, куда они подвозили богатых туристов, а для этого достаточно одного дня. Я откинула все дорогие отели и оставила только такие убогие отельчики, как этот… в которых даже еды нормальной в холодильнике нет. Я, между прочим, нормально не ела уже несколько дней. Может, сначала поедим, а потом уже поговорим?

— Успеешь еще… Так как тебя, говоришь, зовут?

— Лау…

— А где ты была все это время?

— Если я начну рассказывать, где была все это время, то, во-первых, не хватит и жизни, чтобы все рассказать в подробностях, а во-вторых, вы все равно ничего не поймете, потому что вы — европейцы, а у азиатов свои прибамбасы…

— Хорошо… А когда мы последний раз виделись?

— С тобой или вообще?

— Ну, можно вообще…

— Если вообще, то последний раз вы меня видели в Горьком, в сорок третьем. Блок и Свит приезжали ко мне в госпиталь. А я вас потом еще несколько раз видела, но это уже совершенно другая история и к моей земной жизни она не имеет никакого отношения…

В разговор неожиданно встрял Свит:

— Короче, у меня только один вопрос, ответ на который знали только мы с Лау… Ты помнишь Капуи?

— Конечно, помню… Это и был твой вопрос? Тут несложно и обмануть…

— Да нет… Там тебя медведь поранил… Помнишь?

— Помню, только там не медведь был, а настоящий медвежище. Ты зашивал меня еще…

— Вот про это я и хочу спросить. Ты сильно переживала тогда, что швы останутся. А помнишь длину самого глубокого шва?

— Там их три было. Ты про верхний или который в середине?

— Верхний…

— Восемь сантиметров…

Свит снова вскочил со своего места и нервно зашагал по веранде:

— Никто, кроме нас с Лау, этого не знал и не мог знать… Я вообще не понимаю, что здесь происходит. Ты что, действительно наша Лау? Но как это может быть? Реинкарнация?

— Да. Вы же сами прошли весь ритуал и дали мне шанс выбрать свой путь. Так как просветления я так и не смогла достичь, то решила его пройти еще раз, и теперь я уже начну не с начала, а с того момента, когда закончила свою прошлую земную жизнь в тюремном госпитале. У меня поменялось только тело, а душа и память остались прежними… Ну, это же так просто — что тут непонятного-то? А теперь, может, мы все-таки поедим? Не забывайте, что я маленький ребенок и мне нужно соблюдать режим дня…

Через двое суток вся команда была собрана на внеочередное совещание. Новая Лау сидела с большим мешком конфет, все лицо ее было перемазано шоколадом. Тинки попыталась предварительно ее умыть, но усилия были тщетны. Девчушка изворачивалась так, что запросто могла бы получить золотую медаль на олимпиаде по фигурной гимнастике, и Тинки пришлось бросить эту затею. Все удобно расположились на диванах и приготовились выслушать своего боевого командира. Тот закрыл шторы от посторонних глаз и начал говорить:

— Короче, мы здесь с вами засиделись уже, и, как я посмотрю, никто даже палец о палец не ударил — вам бы все на солнышке загорать да купаться…

— А что, здесь хорошо, и хозяин не такой уж и противный — совсем не придирается в последнее время…

— Уезжать пора, вот я про что… Все равно мы здесь сильно наследили, и со временем местные поймут, куда делись их бойцы, и выйдут на нас.

— Когда едем?

— Как только сделаем документы ребенку.

— Мы же, вроде, купили ему документы какие-то…

— Вот именно, что какие-то… Вы их видели? Там курица и та лучше бы смогла сделать. Отдали столько денег, а нам подсунули голимую подделку.

— Ну, мы и сами смогли бы сделать, но у нас ведь нет аппаратуры с собой нужной… Если вы дадите мне неделю, то я успею смотаться в Европу и сделать нормальные документы. Сутки туда, сутки обратно и там двое-трое суток — как раз и выходит четыре-пять… — Тинки в уме прикидывала разные варианты.

— У нас нет столько времени, короче, у нас еще два дня, и через двое суток нас здесь уже не должно быть… За это время нужно успеть сделать еще один комплект документов…

Лау все это время сидела молча с набитым ртом, и когда Блок закончил говорить, она попыталась проглотить огромный кусок жареного банана. Когда у нее это, наконец-то, с большим трудом получилось, то все услышали громкий писк:

— Я считаю, что нам нужно немедленно убираться отсюда, тем более что я видела эти документы, и говорю, что с ними можно пройти таможенников…

— И как ты себе это представляешь?

— А вот так… — Лау в подробностях и красках стала рассказывать свое видение прохождения таможенного контроля.

Немного посовещавшись, команда решила, что, возможно, этот вариант и прокатит, если все в точности будут выполнять распределенные роли…

Глава 6

Аэропорт в Мехико был забит людьми до отказа. Здесь всегда было многолюдно и очень оживленно. Бесконечный поток из тысяч людей с сумками, чемоданами, тележками и детьми спешили на свои регистрации и посадки. Длинные изматывающие очереди и постоянный несмолкаемый гул дополняли эту дорожную атмосферу.

Молодая семья, состоящая из папы, мамы и ребенка, стояла, как и все, в ужасной духоте. Это были обычные туристы, которые, уже не стесняясь, проклинали все достопримечательности этой гостеприимной страны и главной мечтой которых было поскорее сесть в прохладный самолет и забыть о тех неудобствах, которые их преследовали на протяжении десяти дней бесконечных и выматывающих экскурсий. Они стояли в тесной очереди уже больше двух часов, и терпению родителей постепенно приходил конец. Сначала папаша упустил свою очередь, и теперь, чтобы встать на свое место, ему пришлось устроить целый скандал. Затем мамаша потеряла ребенка, который только что еще был здесь, а уже через секунду — в другом конце аэропорта. И наконец, самое страшное — это сам ребенок. Это избалованное чудовище, казалось, уже узнала вся очередь. Сначала его искали с полицией, когда оно побежало за котенком. Затем ему срочно понадобилось в туалет, и через минуту об этом знал уже весь аэропорт. Потом ему стало жарко, и оно отправило отца искать воду обязательно в зеленой бутылочке «как у того мальчика»… Когда, наконец, отец, не выдержав эту муку, просто отшлепал его, то отцу аплодировала вся очередь. Даже строгие финны, помешанные на правах детей и ювенальной полиции, и те были несказанно рады, что справедливость, наконец-то, восторжествовала. Ребенок сначала громко разревелся, а затем на какое-то время замолчал. Это были самые счастливые минуты в жизни окружающих людей. Но счастье длилось недолго. Размазывая пыль и слезы по лицу, ребенок, а это, как оказалось, была девочка, громко завопил:

— Я устааалааа. У меня болят нооогиии… Дайте мнеее попииить… Я хочу конфетууу…

Молодая мама пыталась хоть как-то успокоить ребенка:

— Ну, маленькая моя, потерпи немного. Мы уже совсем скоро сядем в большой самолет и полетим домой. Хочешь домой?

— Хочууу… А дома ты мне купишь собаку?

— У тебя же есть котенок, зачем тебе еще собака?

— Хочууу собаку… Хочууу собаку… Купиии, ну, купиии….

— Будет тебе собака, только не кричи так. На нас же люди смотрят, а ты так некрасиво себя ведешь.

— Купи мне медведя…

— Какого еще медведя?

— В магазине, вон там… белый медведь…

— Ну, солнышко, мы же не можем уйти из очереди, а как прилетим, то папа тебе сразу же купит медведя…

— Нет, сейчааас купиии… Хочу медвееедяяя…

Девочка затопала ногами и стала в истерике размахивать руками. Папа уже был не в силах на все это смотреть. Он выбрался из огромного скопления народа и направился в магазин за медведем. Стоит сказать, что медведь по размерам был немногим меньше самого ребенка, и когда над очередью показался плывущий к девочке огромный зверь, все с облегчением вздохнули, ожидая небольшой передышки от ребенка. Но не тут-то было. Ребенок, схватив медведя, опять завопил на весь аэропорт:

— Это не тооот медвееедь. Тооот быыыл сииинииий…, а этот белыыый… Хочу другоооогооо медвееедяяя…

Казалось, что этот кошмар длится целую вечность. Рядом с истеричным ребенком уже находились двое полицейских. Вместо того, чтобы спокойно отсидеть свою рабочую смену в прохладном кабинете, им пришлось срочно выдвигаться на стойку регистрации рейсов и выяснять, откуда исходят истошные нечеловеческие крики. Когда «семейка Адамс», наконец-то, добралась до таможенников, то неожиданно выяснилось, что несносный ребенок в своей истерике измял все билеты и документы. Обреченный папаша вывалил горсть измятой бумаги на стойку, объясняя, что это и есть именно то, что запросили таможенники. Те стояли в некоем недоумении и пытались хоть как-то разобраться с документами, а орущее перемазанное существо уже вопило у них под самым ухом. Один из таможенников все-таки решил выполнить свой служебный долг до конца и, тяжело вздохнув, вернул пачку мятой и липкой от растаявших шоколадных конфет бумаги несчастному отцу:

— Боюсь, что тут я не смогу вам ничем помочь. Ваши документы испорчены, и вам придется теперь задержаться в стране на неопределенное время.

Глава семьи грустно собрал в обе руки остатки документов и повернулся к очереди:

— Я сейчас быстренько схожу к начальнику таможни и попытаюсь решить это небольшое недоразумение. Я скоро вернусь, мое место не занимайте…

Он сунул документы жене и попытался выбраться из толпы. Ребенок, замолчавший на несколько секунд, вдруг разразился с новой силой. Теперь он уже колотил полицейских по ногам и верещал так, что у всех закладывало уши:

— Хочууу самолееет… Хочууу самолееет…

Папы не было ровно две минуты, но эти минуты были самыми длинными в жизни таможенников. Они никак не могли оторвать ребенка от арки металлоискателя. Никто из них уже не хотел связываться с этими противными туристами и этим препротивнейшим цветком жизни. Таможенники прекрасно понимали, что нормальная рабочая атмосфера полностью зависит от них, и в их власти было, наконец-то, прекратить эти невероятные мучения. А всего-то и нужно было просто пропустить этих «гринго» и забыть о них, как о каком-то кошмарном сне — пусть таможенники по прилету ломают головы, а уж в Мексике они все равно больше никогда не появятся… Наконец, один из таможенников не выдержал этой пытки:

— Дайте-ка я еще раз посмотрю ваши документы… Так… Ясно… Ага… Угу… Понятно… Да, вроде, нормально все. Здесь только помято немного, а так все в порядке. Проходите, женщина… Не волнуйтесь, вашего мужа мы пропустим… Конечно, здесь не оставим… Само собой… И вам счастливого дня… И вы к нам приезжайте… Нет, не забудем вас… Конечно, навестим… Да, я запомнил ваш адрес… Само собой, что предварительно позвоним, перед тем как приехать… Да, я помню — в сентябре у вас бархатный сезон… Четвертый дом от первого переулка налево… Нет, не забуду…

Все радостно вздохнули, когда семья, наконец-то, пересекла таможенную линию, и теперь очередь стала жить своей обычной жизнью. Ровно через минуту ребенок замолчал и в один миг превратился в воспитанную аккуратную девочку, которая все время держалась за руку одного из родителей и смотрела на окружающий ее мир большими восторженными глазами…

Глава 7

Тинки проснулась из-за того, что услышала, как в гостиной упал сначала стул, а за ним на пол полетела посуда, оставленная на столе. Девушка мгновенно соскочила с кровати и через секунду уже лежала за широким диваном, сжимая в руке пистолет. Оглядевшись по сторонам, она определила для себя, что здесь все спокойно и основные действия, судя по всему, происходят в коридоре. Там слышались громкие крики и какая-то странная возня. Тинки подождала еще немного и осторожно выбралась из своего укрытия. Она слегка приоткрыла дверь из спальни и, приставив небольшое зеркало, осмотрела просторный зал. То, что она увидела, сначала сильно рассмешило ее, а потом разозлило. Она широко распахнула двери и с суровым видом подошла к источникам шума. Ну, конечно, это были РоМ и Лау. Они играли в «семью» — с некоторых пор это была самая любимая игра на вилле. РоМ, размахивая над головой широким офицерским ремнем, носился за Лау и пытался отшлепать ее по мягкому месту, а та, радостно визжа на всю округу, носилась от него по всей вилле, опрокидывая все, что стояло у нее на пути. Тинки грозно встала у них на дороге и, чеканя каждое слово, произнесла:

— Вы что это творите-то? А кто потом все это будет убирать?

Она отобрала у РоМа ремень и швырнула его в свою комнату:

— Взрослый мужик, а ведешь себя, как ребенок. У нее уже все ноги в синяках и красных пятнах, а тебе все весело…

РоМ пытался хоть как-то оправдаться:

— Пусть научится со старшими разговаривать, а то еще и не так получит у меня.

— Она уже и так получила больше, чем нужно, — вон вся задница уже красная…

— Ничего не красная, а обычная…

— А я говорю, что красная… — Тинки повернулась к Лау, — ну-ка, покажи задницу, она у тебя красная или нет?

Лау мигом спряталась в ванной, и оттуда донеслось:

— Вот еще чего удумали… Буду я тут задницы показывать. Даже и не думайте, грязные извращенцы…

На следующий день история повторилась, только теперь главными участниками уже были не РоМ, а Свит и Лау. После обеда, когда каждый занимался своими делами, на веранду зашел Свит. Он многозначительно поставил на стол один из своих дорожных чемоданчиков:

— Так, товарищи офицеры, настало время очередных прививок, поэтому подставляйте свои места для инъекций.

Блок и РоМ, не поднимая глаз, закатали рукава на футболках и продолжили просматривать журналы. Время шло, а прививку Свит почему-то все не делал. Наконец, Блок поднял глаза, и его перекосило от смеха. Он толкнул локтем РоМа, чтобы тот оценил причину его истерики. РоМ перевел взгляд на Свита и тоже повалился на пол не в силах себя сдерживать. Тинки была слишком занята принятием солнечных ванн, чтобы отрываться на какие-то мелочи, а Лау лежала на животе на мягкой кушетке, подперев голову руками, и болтала ногами. Она также почувствовала, что процедура прививок несколько затянулась, и повернула голову в сторону Свита. В один миг она сделала огромные испуганные глаза и с диким визгом бросилась бежать в свое самое надежное и единственное место, где был замок, — в ванную. За ней, еле перебирая ногами от смеха, пытался бежать и Свит. В его руках можно было увидеть огромный в полметра шприц с такой же здоровенной иглой. Он тряс им над головой и всем своим видом показывал, что не отступит от своей идеи сделать укол Лау. Та больше часа провела в ванной, не решаясь выйти из своего укрытия, а Свит весь этот час стоял у дверей и уверял ее, что это просто необходимо и без этого укола он даже на метр не выпустит ее с виллы из-за птичьего гриппа, который разразился где-то в далекой Африке.

Утром Тинки всем заявила, что больше не намерена тратить свои нервы на бестолковых людей, и с чистой совестью отправилась в парикмахерскую. Ее не было чуть больше трех часов. Казалось бы, за это время на вилле ничего не могло измениться, но это было не так. Еще на подходе к высоким воротам она услышала дикие вопли Лау. Было совершенно очевидно, что ее или посадили в духовку, или засунули ей в штаны куст крапивы, и девушка поскорее поспешила на помощь Лау. То, что увидела Тинки, превзошло все ее самые смелые представления. На этот раз это уже был сам Блок. Он схватил бедную Лау своей огромной ручищей за ногу, высунул руку в окно на втором этаже и тряс перепуганного ребенка так, что тот бултыхался в воздухе, как носовой платок на ветру. Лау при этом верещала от страха и счастья одновременно на всю округу, а Блок грозно цедил сквозь зубы:

— Я из тебя вытрясу всю эту дурь…

Увидев возвращающуюся Тинки, он тут же вернул Лау на место, а когда Тинки в ярости ворвалась в зал, они уже вместе были в кресле и читали какую-то книгу. Лау при этом сидела на коленях у Блока и умиленно слушала очередную сказку про хоббитов… БлокАДА поднял грустные глаза на Тинки и как ни в чем не бывало произнес:

— А, это ты… А мы уже потеряли тебя…

Но не эти постоянные издевательства больше всего доставали Лау. Ее защитницей теперь была Тинки, и вот как раз от нее-то и исходили все тяготы и мучения. Та почему-то решила, что только она одна может защитить ребенка, и теперь большую часть своего времени находилась рядом с Лау. Теперь девочку часами одевали и переодевали в какие-то идиотские платьишки и делали прически, подбирали носочки под цвет бантика на шее и поясок под цвет пуговичек… Все это было так долго и муторно, что Лау пользовалась любой возможностью, чтобы, оставив свою грозную защитницу в одиночестве, побыстрее сбежать к своим мучителям. Ну, а те уж измывались над ней по полной программе. Теперь любимым занятием на вилле было придумать какой-нибудь новый трюк, чтобы бедное дитя до последнего момента не догадалось, а когда догадалось, то было бы уже слишком поздно.

Последней фишкой вчерашнего дня было послать Лау за мороженым в подвал и закрыть его, выключив при этом свет. Затем туда еще можно было через окошко кидать маленькие камушки, чтобы они шуршали по полу, и при этом спокойно спрашивать Лау, не видела ли она там маленьких пушистых мышек. Сегодня же Лау полдня провела на крыше, так как ее попросили помочь снять маленького котенка, а когда та залезла повыше, то неожиданно сломалась лестница, и весь мужской коллектив в полном составе отправился ее чинить. Сняли Лау с крыши только тогда, когда Тинки вдруг обнаружила, что уже давненько не видела свою подопечную.

На следующий день были запланированы очередные испытания для ребенка. РоМ специально для такого случая заказал из Франции пару маленьких лягушат и теперь раздумывал, как бы занести их в дом незаметно для окружающих и успеть засунуть с утра пораньше в кровать Лау. Одним словом, работы у всех теперь было предостаточно, и время отдыха летело незаметно.

Лау проснулась и сладко потянулась. Как же здорово было снова ощущать себя дома вместе с друзьями! Она теперь радовалась каждой минутке, проведенной на вилле, и ее счастью не было предела.

Лау быстро вскочила и подбежала к окну. Так и есть — все уже сидели в беседке и завтракали. «Опять проспала, соня», — подумала она про себя и уже собралась было выскочить в одной ночнушке к друзьям, но что-то ее остановило уже в дверях. Она замерла, как будто стараясь вспомнить что-то очень и очень важное для себя. «А-а, чуть не забыла. Вот растяпа», — Лау подскочила к своему небольшому столику и осторожно взяла в руки маленькую коробочку, где у нее хранились разные заколки и фантики. Открыв крышку шкатулки, она вытащила на свет двух маленьких удивленных лягушат и тщательно рассмотрела их. «Лягушка остромордая» или «Рана арвалис». Относится к семейству Настоящие лягушки, отряду Бесхвостые земноводные. Длина тела пять-шесть сантиметров. Окраска сверху бурая или оливково-серая с темными пятнами и точками. Брюшко белое или желтое. В брачный период самцы окрашены в светловато-синий или синевато-фиолетовый цвет с широкой светлой полосой на спине. Обитает на территории Центральной, Северной и Восточной Европы, а также в западной части Азии. Отсутствует в Великобритании, Ирландии, большей части Франции, на Пиренейском полуострове, в Италии, Швейцарии, на Балканах…» В голове маленького ребенка в один миг промелькнула полная информация по данному виду животных…

Лау еще рано утром заметила крадущегося РоМа и, когда тот удалился, осторожно переложила животных в коробочку, чтобы ненароком не раздавить во сне. Теперь Лау держала в ладони разноцветных лягушат и усиленно думала, куда бы их деть. Немного поразмыслив, она приняла решение. Сделав в одеяле небольшое углубление, чтобы они не сбежали, она посадила их туда и оглядела комнату.

Через несколько секунд в комнате был уже страшный беспорядок. Все стулья были опрокинуты, подушка валялась на полу, а вещи раскиданы по всей комнате. Лау подошла к окну и открыла его пошире. «Ну, вроде все готово, ничего не забыла». Она еще раз оглядела комнату и осталась довольна. Теперь подходила развязка утреннего шоу. Лау повернулась к окну, чтобы ее было лучше слышно, и заверещала что есть мочи. Она так покричала какое-то время, а затем со всей силы бросилась бежать на улицу, к веранде, где ее уже ждали остальные, покатываясь от смеха над своей очередной, как им казалось, удачной шуткой…

Глава 8

Ужин уже подходил к концу, когда Тинки сделала Лау очередное замечание по поводу ее внешнего вида:

— И вообще, девочки должны следить за собой более внимательно и не появляться при посторонних в мятых футболках… Сейчас же иди и переоденься, и чтобы это было в последний раз…

— Не пойду… — Лау надула губы и опустила голову.

Это было так неожиданно, что все одновременно посмотрели на реакцию Тинки. Та словно не слышала ответа Лау и продолжала как ни в чем не бывало:

— Снимешь с себя эту камуфлированную майку и наденешь розовенькую с пальмами. Я все погладила и положила тебе на кровать…

— Не пойду… — Лау повторила свой ответ, и это еще больше накалило обстановку. Девочка еще ниже опустила голову и вцепилась руками в кресло, как будто ее собирались силой заставить идти переодеваться…

— Пойдешь… Ты еще маленькая и должна слушаться…

Неожиданно за Лау вступился РоМ:

— Да пусть сидит в этой, какая разница?

— Большая. Вы, взрослые мужики, привыкли в камуфляже ходить, а ей еще рано…

— Сейчас рано, потом поздно, а когда в самый раз? И вообще, ты что раскомандовалась? В чем хочет — в том пусть и ходит…

Тинки внимательно всех оглядела:

— Это что же, бунт на корабле?

— Да, бунт… Нечего командовать… Ты, вообще, уже не член команды, а только командировочные здесь тратишь. Тебя уже в Городе давно ждут — сама говорила…

Неожиданно слово взял Свит:

— Я тоже считаю, что пора уже решать с Тинки. Решила уходить — значит, пусть уходит, а командовать здесь нечего. Предлагаю голосовать из исключение Тинки из команды.

Его поддержал РоМ, и Тинки поняла, что осталась одна против всех. Ей было понятно, что дело серьезное, и она резко поменялась в лице:

— Подождите. Проголосовать мы всегда успеем. Это так не делается. Давайте каждый подумает еще раз, и с утра проголосуем. Как говорится, утро вечера мудренее.

Все посмотрели на Блока. Тот утвердительно мотнул головой:

— Утром так утром…

Когда все разошлись спать, к Лау в комнату кто-то осторожно постучал:

— Заходите, кто там?

— Это я…

Тинки еле слышно проскользнула в комнату и села на кровать рядом с Лау.

— Я хотела с тобой переговорить.

— О чем? О дурацких платьишках, которые я терпеть не могу?

— Нет, не об этом.

— А о чем тогда?

— О тебе и твоем будущем…

— И что с ним не так, по-твоему?

— Многое… Как ты думаешь, какое решение насчет тебя примет Блок? Думаешь, он оставит тебя в группе?

— А почему нет?

— Потому, что ты ребенок, и тем более, наверх уже доложено о твоей ликвидации.

— И ты можешь что-то посоветовать?

— Посоветовать нет, а помочь могу.

— Как?

— Сначала обсудим утреннее голосование…

— А-а, вон оно про что ты…

— Именно. Значит, расклад такой — ты утром голосуешь за то, чтобы меня оставили в группе, а я на следующем голосовании насчет тебя — голосую за то, чтобы тебя оставили. Здесь все честно и справедливо…

— У меня тогда к тебе будет еще одно небольшое дополнение…

— Какое?

— Ты оставляешь меня в покое и больше не привязываешься со своим воспитанием.

— Договорились…

Через минуту Тинки уже была в комнате РоМа.

— Слушай, РоМик, помнишь, на последнем задании ты метнул нож, и он сверкал в ночи при лунном свете, как летающая тарелка?

— Ну, помню, и что?

— А ничего, что ты забыл, что его нужно было предварительно закоптить на костре и только после этого использовать? А так ты чуть не выдал наше расположение в засаде…

РоМ подскочил к двери и закрыл ее поплотнее от лишних ушей:

— И чего тебе теперь нужно от меня?

— Я забываю о твоей ошибке, а ты утром голосуешь за меня.

— Еще чего…

— Тогда я ненароком за завтраком скажу при всех, что ножи сегодня блестят не хуже тех, которыми ты кидался в Мексике, и это будет темой разговора всего завтрашнего дня.

РоМ еще раз проверил плотность закрытия дверей и чуть слышно прошептал:

— Ладно, но с условием, что ты забываешь об этой истории раз и навсегда, а то никогда тебе этого не прощу.

— Ну, конечно, я уже забыла…

Со Свитом было примерно так же:

— Вот ты вколол мне витамины, а у меня аллергия началась — я вся пятнами покрылась, хотя я тебе говорила, что мой организм не переносит те лекарства.

— У нас других все равно не было в то время.

— Значит, не нужно было колоть вообще. Мне на задание идти — а у меня глаза слезятся и нос забит — дышать не могу. Я никому не сказала, что ты чуть не вывел из игры одного из членов команды, а могла бы.

— Но это же было давно совсем. Чего ты сейчас-то об этом вспомнила?

— А то, что я не хотела тебя подставлять тогда, а теперь хочу, чтобы ты так же отнесся ко мне. Мне нужно, чтобы завтра ты поддержал меня.

— Да не вопрос, но ты же сама, вроде, хотела в Город уйти, там тебя, вроде как, ждут…

— Еще не время…

— Короче, сама тогда решай. Я не против, если ты останешься…

Через десять минут Тинки уже крепко спала в своей комнате с чувством выполненного долга. Утром на завтраке все ждали развязки истории с Тинки. Блок в самом конце приема пищи напомнил всем о голосовании:

— Товарищи офицеры, сегодня мы с вами хотели решить очень важный вопрос. А именно: останется ли с нами Тинки или будет исключена из состава нашей группы. От нее самой поступило такое заявление, и мы должны поставить точку в этом деле. Кто-нибудь хочет сказать? Тинки, ты хочешь?

— Нет, я жду вашего решения…

— Кто за то, чтобы исключить Тинки из состава группы? Ну, смелее, смелее, товарищи… Ясно… Тогда я спрошу по-другому — кто за то, чтобы Тинки осталась?

В воздух взметнулись три руки. Лау тянула свою тоненькую ручку выше всех.

— Ну, тогда большинством голосов Тинки остается в группе с испытательным сроком.

— С каким это еще испытательным сроком? Ни на какие испытательные сроки мы не согласны, не было такого уговора… — Тинки прекрасно понимала, что теперь у всех появлялась тоненькая ниточка, через которую на нее можно будет воздействовать.

Блок прекрасно разбирался в своих людях и знал, что Тинки использует оставшееся ночное время в своих интересах, и результаты утреннего голосования его нисколько не удивили. Поэтому он принял решение, которое, в первую очередь, устраивало его самого. Тинки тяжело вздохнула, но сейчас она была не в той ситуации, когда можно было качать права. В конечном итоге это решение устроило всех. Каждый выжал друг из друга все, что ему было нужно, и все остались довольны совершенными сделками…

Тинки стояла на веранде и подставляла свое лицо последним лучам заходящего солнца, когда к ней подошел Блок. Он облокотился на перила и устремил свой взгляд в бескрайнее море. Немного помолчав, Блок повернулся к Тинки:

— Как считаешь, насчет Лау уже пора докладывать наверх?

— Уже давно было пора, а сейчас я даже и не знаю, как ты будешь оправдываться…

— Вот и я не знаю. Может, можно придумать что-нибудь?

— Можно…

— Что, например?

— Можно такой вариант провернуть — под дурочка… Скинь какую-нибудь замысловатую информацию Отцу — и все. Он тебя вызовет на базу для объяснений, но эффекта неожиданности уже не будет, и он частично будет подготовлен к новости, а дальше уже как пойдет…

— А еще?

— Нет, думаю, что это единственный вариант у нас…

— Ну, значит, так и сделаем. Тогда придумай текст какой-нибудь…

— Уже придумала… Звучать он будет так: информация о ликвидации члена группы не подтвердилась. Агент в строю и ждет дальнейших указаний в работе…

— По-моему, чушь какая-то…

— Вот именно, что чушь, и именно поэтому тебя и вызовут для объяснений, а там ты просто подставишь имена и дашь какое-нибудь дурацкое объяснение ситуации.

— Может, ты поедешь объясняться? У тебя лучше получится.

— Ну уж, нет. Сам поезжай, тем более что все равно вызывать будут тебя…

Глава 9

На следующий день Блок уже сидел в кабинете Отца и давал полный расклад по сложившейся ситуации. Отец молчал, пока Блок рассказывал удивительную историю, и только в конце переспросил:

— Говоришь, ребенок с глазами Лау? И это было единственным подтверждением, что перед тобой оригинал, а не подделка?

— Она все помнит и знает все подробности и детали прошлых операций.

— Ты опытный разведчик, а повелся на такой детский развод? Может, тебе уже пора на заслуженный отдых, а твое место займет кто-то поопытнее? Ты хоть понимаешь, что оказывается, кто-то знает полный расклад по нашим делам и твоей группе? Кто-то полностью контролирует нас, а мы первый раз об этом слышим… Рассказы про реинкарнацию — это чушь, рассчитанная на любителей, а мы с тобой профессионалы и должны относиться к своей работе с должной осторожностью… Значит, так… Через два дня вы все вместе пойдете на стадион смотреть чемпионат Италии по футболу. Народу будет очень много, поэтому там легко затеряться. Поглядим на эту обновленную Лау. Про истинные мотивы посещения матча группе не докладывай. На следующий день вечером встретимся и поговорим еще раз. А сейчас возвращайся назад на виллу…

Утром, за завтраком, Блок как бы невзначай поинтересовался планами на день у всех присутствующих. Тинки равнодушно ответила, что хотела бы побыть в тишине и, наконец-то, позагорать вдоволь. РоМ уже заказал водный мотоцикл и хотел погонять по морской глади. Свит желал наличие интернета и свободного времени для своей работы по изучению новых методов в нейрохирургии. Лау же по обыкновению могла присоединиться по своему желанию к любому из них. Одним словом, все были свободны, и Блок торжественно объявил о запланированном мероприятии на сегодняшний день:

— Друзья, нам несказанно повезло, и сегодня мы с вами все вместе отправляемся смотреть футбольный матч «Интер» — «Милан». Не нужно меня благодарить, вы же знаете, что для вас я готов на все…

— Я не могу, там будет столько народу, а у меня волосы плохо прокрашены… — Тинки искала любой повод, чтобы избежать посещения шумного стадиона.

— А я говорю, что пойдут все, и сами потом мне еще спасибо скажете. Мы выезжаем через три часа, поэтому можете уже сейчас заказывать себе шарфы с символикой любимого клуба и кепки…

На стадионе было огромное количество народа. Шум был такой, что совершенно невозможно было разговаривать, но это не мешало группе общаться в полной мере на пальцах. Болельщики начали собираться задолго до начала матча, и весь стадион был разделен на цвета двух соревнующихся клубов. Чувствовалось, что сегодня здесь большой праздник. Люди были в хорошем настроении, и весь стадион в унисон пел гимны своих любимых команд. Прекрасная солнечная погода вносила свою лепту в это торжество футбола Италии. На стадионе, казалось, собрался весь город. Люди шли и шли бесконечным потоком к воротам спортивного сооружения, и казалось, что этой людской реке нет конца и края.

Люди Блока уже сидели на своих местах и ждали начала матча. По дороге они купили прохладительные напитки и какие-то местные сладости. Лау сидела с большим кульком и, не переставая, ела. Она уже была вся измазана с ног до головы липким сиропом и сахарной пудрой.

Два часа на стадионе пролетели как один счастливый миг. Даже Тинки, далекая от футбольных страстей, и та настолько увлеклась болением за одну из команд, что пару раз вскакивала со своего места и все время порывалась выскочить на поле и показать этому кривоногому нападающему, как нужно забивать голы. Ее успокаивали все по очереди, и только когда матч закончился, она немного успокоилась и при всех поклялась, что ноги ее больше не будет на футболе, раз они не могут нормально играть. Возвращались уже в полной темноте, и Лау уснула на заднем сиденье такси, положив голову на колени Блоку. Она что-то бормотала во сне, но сколько Блок ни прислушивался, так ничего и не смог разобрать. На виллу они приехали уже поздней ночью, и Блок на руках отнес Лау в ее комнату. Когда он положил ее на кровать, девочка неожиданно открыла глаза и еле слышно пробормотала:

— А Отец совсем не изменился, только глаза теперь у него стали какие-то усталые…

— А где ты его видела?

— Он сзади нас стоял, когда мы пиццу покупали. Правда, у него очки были большие, но все равно видно было…

— Это был не он…

— Он, он… Я же не совсем идиотка… — Лау сладко потянулась и, по-детски положив под голову обе ручки, тут же заснула сном младенца.

Глава 10

Отец сидел в уличном кафе и пил кофе. Блок подсел к нему, и услужливая официантка тут же подскочила к столику:

— Сеньор что-то будет заказывать?

— Да, чашечку вашего лучшего кофе, пожалуйста…

— Один момент…

Она исчезла и дала возможность встретившимся людям спокойно поговорить. Отец молчал. Блок, в свою очередь, ждал выводов, сделанных руководством. Наконец, Отец, допивая маленькую чашку ароматного напитка, произнес:

— Через две недели вся группа должна быть на базе.

— Есть работа?

— Да, есть.

— А что мне делать с ребенком? Не буду же я ее таскать с собой?

— Это не ребенок, а член твоей команды, к тому же прекрасный специалист по Азии — она нам сейчас очень пригодится. Ты сам подумай, какие возможности теперь открываются перед нами… Ни один нормальный человек даже и подумать не сможет, что ребенок — это первоклассный агент. Теперь у твоей группы появляются дополнительные козыри, которые, если правильно использовать, могут принести очень неплохие дивиденды.

— Может, подумаем над другим решением этой задачи? Наверняка, ведь еще есть варианты?

— Есть…

— Какие?

— Не очень радужные… Мы стираем ей память и отправляем в детский дом или забрасываем в какие-нибудь джунгли, и она там самостоятельно пытается выжить, а тебе в срочном порядке подбираем нового члена в группу. Ты командир — тебе и принимать решение. Первоначальную группу я тебе собрал, а вот дальше решать тебе, так как в дальнейшем ты уже отвечаешь за результаты операций.

— Я понял. У меня есть время подумать?

— Да, есть. Когда прибудешь на базу со своей командой, у тебя уже должно быть готово решение.

Отец встал и, оставив на столике несколько евро, вышел на улицу и сразу же растворился в толпе. Блок сидел теперь совершенно один, и в его голове крутилась только одна мысль. С собой на опасные задания Лау он брать не мог, а это означало, что ей сотрут память и отправят в детский дом… Детский дом… Или джунгли… Она никогда больше не вспомнит про них, про свой Таиланд, Капуи… В детском доме над ней будут все издеваться как над больным ребенком, и остаток жизни она проведет в какой-нибудь психиатрической больнице, и это если очень повезет. А не повезет, то будет бродить по городам в качестве вечно голодной и грязной попрошайки. Лау — гений разведки, первоклассный специалист, миллионерша, наконец, — и нищая больная бомжиха…

В этот день БлокАДА не пришел ночевать домой. Его не было и весь следующий день. Ближе к вечеру у ворот виллы остановилось такси, и водитель, сильно матерясь и громко ругаясь, вытащил из машины совершенно пьяного Блока. Шофер был не в силах держать на руках огромного клиента, поэтому просто положил его на тротуар около стены и тут же уехал. Здесь его утром и нашел РоМ, который вышел пораньше на улицу, чтобы совершить небольшую пробежку.

За ночь Блок так и не протрезвел, и когда РоМ перетащил его в комнату и уложил на кровать, то тот все еще был не в силах даже пошевелить рукой. В себя он приходил больше двух суток. Рядом с ним попеременно дежурила вся команда. Свит постоянно делал какие-то капельницы, пытаясь вывести его из сильнейшего алкогольного опьянения. Все прекрасно понимали, что все это было неспроста и Блок знает что-то такое, от чего и пытался забыться. Что-то должно было произойти, но что именно, знал только он.