Кладбище майских жуков

Михаил Ортус

Молодой парень Кирилл переживает непростой этап жизни. Школьные будни. Дружеские встречи. Однажды, он встречает Катю и случайно становится её спасителем-героем.Книга будет интересна тем, кто умеет сохранить цвет былых картин пережитых когда-то эмоций. Возможно, здесь нужен талант – улавливать в «уходящем навсегда» ценность прожитого, пусть и незначительного.

Посвящается семье, друзьям и юности

Редактор-корректор Елизавета Дмитриевна Евдокимова

Дизайнер обложки Михаил Михайлович Ежеля

© Михаил Ортус, 2022

© Михаил Михайлович Ежеля, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-1281-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Вечер. Железнодорожные пути, стальные, белые полосы, упирающиеся в горизонт, камни под ногами и смолистый запах тысячи дорог.

Кирилл, парень семнадцати лет, жил в Туле. Каждую весну он с родителями отправлялся в деревню, на дачу. Кирилла частенько укачивало в машине, и потому он полюбил электрички. Родители должны были приехать в субботу, а он своим ходом отправился в пятницу. Брел по железной дороге.

Отгремел последний звонок, солнце лучами стучало в окна затхлых кабинетов. От чего становилось душно, и подобно утомившимся мухам, начинало клонить в сон. К счастью, уроки подошли к концу, и на ближайшие пару дней можно забыть о суффиксах, корнях и валентной связи.

Двор школы. Ручейки. Старая ветровка пахла маминой едой, так как провисела всю зиму в коридоре. Автобус номер 17. Остановка. Двор, панельные районы. Пиликающий домофон и двадцать шесть ступенек. Ключ в электросчетчике. Родная квартира. Родителей не было дома, они работали в юридической конторе. Опустошив рюкзак от учебников, Кирилл закинул туда сменную одежду, небольшую коробочку кефира и булочку, взятую из хлебницы. Забрал с антресоли деньги и записку от мамы: «Сынок, вот тебе денежка, купи билет и что-нибудь поесть. Не забудь закрыть дверь. Мы с папой тебя любим».

Выйдя из квартиры, сначала закрыл дверь на ключ, потом решил проверить, все ли выключил. Открыл дверь, проверил: все выключил. Закрыл дверь. Отлично. Заново. Ступеньки. Домофон. Двор. Автобусная остановка. Троллейбус номер 66. Вот и он, железнодорожный вокзал. Каждый раз, когда он приближался к нему, у Кирилла внутри возникало чувство, наполнявшее его трепетным ожиданием чего-то замечательного.

Так получилось, что в городе у него был только один друг. Все остальные были не отсюда: с кем-то он познакомился на концерте, с кем-то в походе, кто-то привел своих друзей — в итоге собралась компания, и уже долгие годы они были вместе. Виделись редко, раза два в месяц, но дружили очень крепко. В большинстве своем, их отношения имели больше характер семейный, нежели дружеский. Потому каждое его нахождение на вокзале рождало в памяти множество теплых воспоминаний о разных поездках, приключениях, передрягах и настоящем счастье. Но в этот раз он не знал чего ожидать. Даже скорее знал, но ничего не чувствовал — ведь самое, наверно, главное, чтобы на другом конце кто-то ждал.

Проехав пару станций и прослушав металлические реплики машиниста, Кирилл, включив музыку в наушниках уснул. Проснувшись через час, из-за остановки, он подумал, что это его станция и быстро выскочил из вагона, волоча по полу наушники. Но как только прошипела фраза «осторожно, двери закрываются», и стеклянные окошки с надписями «не прислоняться» со скрипом затворились, Кирилл осознал, что вышел совсем не там. Он приблизительно знал, где находится. До его деревни оставалось пару станций, поэтому отправился пешком.

Катя. На вид ровесница Кирилла. Худая, кареглазая, с аккуратными губами, тонкими пальцами, в бордовой толстовке поверх которой носила черное пальто.

Катя жила в Москве. Ее отец был строителем, а матушка держала свой буфет. Последние два года Катя училась на домашнем обучении. И как только звон будильника ознаменовал новую пятницу, а весеннее солнце уже залило комнату ликующим светом, внутри все начало перемешиваться. Ехать в деревню не было никакого желания, но так надо и ничего с этим не сделаешь. Катя легко поднялась, собрала волосы в пучок и стала готовить завтрак. Закинула хлеб в тостер, залила чайник водой из-под крана и направилась в душ.

Вернувшись, съела пару бутербродов с авокадо, выпила кружку чая с сахаром, и стала собираться. Закончив со сборами, немного полежала с книгой на диване, прочитанное не усваивалось+, предстоящая поездка не давала покоя. Она отчаянно хотела как-то отвлечься и включила фильм, да и тот вдумчиво посмотреть не получилось.

Лежа все на том же диване, решила, что пришло время музыки: из динамика телефона зазвучала Земфира. Вроде полегчало. Это довольно парадоксально, когда тебе и так не по себе, грустные песни, словно помогают это пережить, а не делают хуже. Чувствуешь особую связь между тобой и исполнителем, будто он то же самое ощущает прямо сейчас.

Вот уже через мгновение Катя начала одеваться. Родители все еще спали в свои законные выходные. Оделась, закинула на спину рюкзак, закрыла тяжелую, металлическую дверь с глухим хлопком, от которого проснулась Катина мама.

Позже она обнаружит записку на своей тумбочке:

«Мамочка, я чуть раньше ушла, нужно зайти к Ларисе и забежать в аптеку. Обещаю, со мной все будет в порядке. Не переживай. Целую».

Катя спустилась на один этаж и нажала на кнопку звонка. Дверь открыла худая, курносая блондинка, в ярко красной футболке с приторным запахом духов. Это была Лариса. Она часто прогуливала школу, потому было не удивительно, что Катя её застала дома.

— Ну, привет.

— Здравствуй, Ларисочка. Я хотела тебе отдать твою электронную книгу, спасибо тебе огромное.

— С ней все в порядке?

Лариса не любила читать, ей была не важна эта электронная книга, но от своей мамы она переняла гадкую черту всех за всё осуждать.

— Да, конечно, я была предельно аккуратной.

— Ну, ладно, ты зайдешь?

— Если только ненадолго.

Катюша быстро выскочила из своих кед и в белых носочках фирмы «Вилсон» по холодному линолеуму направилась вслед за Ларисой в комнату. Они дружили с детства. Лариса была вредной девочкой. Когда они еще маленькими смотрели вместе мультики, она не хотела делиться местом на стуле с Катей, забирала у нее игрушки и не делилась конфетами. Казалось бы, вовсе незачем с такой дружить. Однако когда случалось горе с Катей, Лариса ни на шаг не отходила от подруги. Однажды, в первом классе она даже подралась с мальчишками, которые обзывали Катю.

Они уселись на кровать, и Лариса спросила:

— К бабушке?

— Ага.

— Ты уверена, что тебе стоит ехать?

— Да, думаю, уверена.

— Посмотрите на нее, «думает она», а если нахлынет, что будешь делать?

— Все будет в порядке, не переживай.

— Ну, ладно, смотри сама, — сомневающимся голосом ответила подруга.

И тут Лариса начала рассказывать про всех мальчиков, которые на нее смотрят, и как она отбивается от регулярного мужского внимания. Катя кивала с заинтересованным выражением лица, но сама даже не слышала подругу: она погрузилась в мысли, разве что время от времени посматривала на настенные часы. Настало время прощаться и уже через мгновение они снова стояли у порога.

— Будь там аккуратнее, а не как всегда.

— Хорошо, Ларисочка, я буду стараться.

Девушки попрощались, обнявшись.

Катя спустилась по лестнице, считая ступеньки — привычка с детства. Вход в метро. Эскалатор. Вагон. Аптека. Капли для глаз. Заново. Вход в метро. Эскалатор. Газета «Московская правда». Вагон. Выход. Вот и он, железнодорожный вокзал. Внутри была горечь, во рту была горечь, в воздухе была горечь. Купила билет. Дождалась своей электрички, села в третий вагон, и уперла свой взгляд в окно. А по ту сторону стекла пролетали деревеньки, ели, голые деревца, столбы да речки. Она очень внимательно и настороженно рассматривала мелькающие пейзажи. Ехать было долго — через какое-то время девушка достала из рюкзака сборник Бродского, подаренный покойной тетей, и, видимо, оттого имевший такую ценность. Казалось немного странным, что она взяла именно его, но отбросив эти мысли, Катя погрузилась в чтение. За окном только начинало вечереть, весенние поля светились в солнечном свете, и тут же исчезали за столбами высоких елей.

Кирилл шел по зебре железной дороги, наступая старыми кедами на каждую вторую шпалу. Он с некоторым ребяческим озорством напевал себе под нос детскую песенку про бычка. Вечер, не смотря ни на что, был прекрасен. Да и жизнь, в общем-то, тоже. Рядом, сопровождающие его с двух сторон стены лесной гущи, ещё не ожили после зимней спячки, и потому парня окружала густая тишина, которую время от времени разрывали электрические реплики, раздающиеся волной и исчезавшие эхом за горизонтом. С гулом проносящаяся электричка вынудила юношу сойти с рельс, он стоял и смотрел на мелькающие окна, в которых прорезывались рельефы тусклых лиц. В этот момент состав с пронизывающим скрипом, словно напильником по зубам, остановился, и Она, выпрыгнув из вагона, схватила его за руку и повлекла за собой, а Кирилл, ничего не понял, но помчался вместе с ней.