Особо охраняемый объект

Михаил Нестеров

Чем крупнее бриллиант, тем длиннее шлейф смерти, тянущийся за ним. Когда арабский миллионер Анвар Эбель приобрел сверкающий «Шаммурамат» – погибли его жена и дочь. Анвар отомстил их убийцам и продолжает мстить всему миру, финансируя террористические группировки. Он еще не подозревает, что в его окружение внедрились агенты российского ГРУ – красавица Тамира и ее напарник Михей. Примечательно, что их куратор – полковник Красин, играет в свою игру. Его цель – самый большой в мире бриллиант, омытый потоками крови…

Глава 5

ТРЕБУЕТСЯ ДЕВЯТНАДЦАТИЛЕТНЯЯ…

1

Ленарт не умел спокойно входить в помещения. Он не открывал, а толкал двери. Он не стучал в них, а грохотал. Он не перешагивал через порог, а перепрыгивал.

Он взял с места в карьер, едва занял место за своим рабочим столом.

— Знаешь майора Тартакова из профильного отдела военной контрразведки?

— Я помню его, — отозвался Красин. — Ему сорок с лишним, выглядит на полста с небольшим. — Полковник усмехнулся и щелкнул себя по горлу. — Продвижению по службе помешало бухло. У кого-то карьерная лестница была устлана ковровой дорожкой, у кого-то огорожена металлической сеткой, за которой претенденты грызли друг другу глотки. У нашего же майора лестница была уставлена бутылками и стаканами, килькой и черным хлебом. Вот так он и засиживался на каждой ступеньке.

Красина понесло, как Остапа Бендера. Собственно, он повторял слова матери, обращенные к отцу, который с пятидесяти граммов слетал с катушек.

— Какой прок в том, что ты бросишь пить на месяц? Не успеешь освободиться от тяги, почувствовать прелесть здорового образа жизни, чтобы сказать себе: «Господи боже, на фига я годами глотал эту дрянь?»

Вадим округлил глаза: «Ты кончил?»

— На кой хрен нам нужен этот алкаш? — ответил разгоряченный Сергей на немой вопрос напарника.

— Этот алкаш твой коллега.

— Чего? — нахмурился Красин.

— Тартаков никогда не вел дела, но через его руки прошли десятки интересных дел, — напомнил Ленарт. — А это не одно и то же. Как и ты, он совмещал две должности — аналитика и прогнозиста. Думаю, за небольшое угощение он сможет подкинуть идею насчет исполнителей, поделиться связями, которые вывели бы на искомого человека.

— Он все еще на службе? — удивился Красин.

— Дали пинка под зад в сентябре прошлого года. Он накануне отставки под машину попал, ребра, ногу сломал.

— Алкаш-инвалид?

— А что?

— Ничего. Неплохую идею ты мне подкинул.

— Но ты клюнул на нее?

— Это лучше, чем ничего. Еще идеи, кандидатуры есть?

— Скорее нет, чем да.

— Спасибо и на этом.

Красин надолго задумался. Он научился отключаться от внешнего мира в любой обстановке. Сейчас Ленарт и Поляков что-то обсуждали, горячо жестикулируя, но Сергей не слышал их. Это дело изначально не изобиловало шансами на успех. Вот и теперь появился шанс в образе Тартакова — остромордого, хитрого… и выпить не дурака. Сергей рассмеялся над краткой характеристикой на майора.

Мало — помалу Красин вспоминал не самого майора, а разговоры вокруг него. Год или два назад он услышал: «Тартаков пропил законное место наверху. У него облик майорский, а мозги генеральские».

Красин хмыкнул.

— Вадим, подсуетись насчет встречи с Тартаковым.

— На встречу пойдешь ты или я?

— Ты у нас добывающий орган, не забыл?

Вадим, зная «ментовские» методы старшего группы, выбрал местом встречи недорогое кафе на Мытной.

Красин переоделся в кабинете. Сняв костюм и повесив его в шкаф, надел джинсы, плотную рубашку. Табельный пистолет запер в сейф. Пощелкал пальцами, подзывая Ленарта.

— Подкинь-ка деньжат. Тартаков может свалиться с одной рюмки, но вдруг ему для продолжения банкета понадобится ведро?

Сергей не сразу поехал на встречу, а завернул домой проверить, не потек ли гибкий шланг для холодной воды, который он заменил вчера вечером. Открыв мойку, пошарил рукой и нащупал шланг. Холодный, но сухой. Включил электрочайник. Через минуту выключил: собрался же в кафе.

Красин был холост и не планировал завести семью. Общения ему хватало на работе, женскую ласку он получал из случайных знакомств. Он не считал себя неуживчивым, но больше трех месяцев его связи с женщинами не продолжались. Месяц или два мог обходиться без слабого пола, особенно в то время, когда работы было невпроворот и он не всегда ночевал дома.

Дом — это святое, был уверен Сергей. Если даешь кому-то ключ для интимной встречи, ты разрушаешь его ауру, и дом становится мертвым. Даже обилие друзей в выходные и по праздникам оставляют в душе дома незаживающие рубцы.

Еще одна непростая тема — родители. Сергей довольно поздно освободился от их опеки, а попросту — разругался с ними по какой-то мелкой причине. Но это был период головокружительной карьеры: в двадцать пять он уже майор и обладатель двух дипломов о высшем образовании; близко к завершению громкое дело о терроризме, и впереди маячит еще одна звезда. Он вхож в кабинеты к высшим руководителям службы; о работе отдела нередко упоминали в прессе. Он походил на машиниста поезда, а свое начальство сравнивал с пассажирами спальных вагонов. Впрочем, ему быстро надоела тема — кто кого тащит и кто на ком зарабатывает очки. Уже через год его популярность опустилась ниже уровня инфляции — так назвал это неизбежное падение сам Сергей. Случилась еще одна вспышка активности — когда ему присвоили полковника. Он с неделю купался в лучах подзабытой славы, а потом снова влез в рутину.

Та неделя примирила его с родителями. Мать поздравила его по телефону и спросила: «Хорошо отметил полковничье звание?» — «Не знаю, мам, — ответил он. — Пленку еще не проявляли». Вечером он с огромным букетом цветов для матери и бутылкой минеральной воды для отца навестил родителей. Мать долго смотрела на «блудного сына», потом сказала: «Эх ты, Дима Горин…» Его карьера не была похожа на карьеру киношного персонажа в исполнении Александра Демьяненко в далеком 1961 году, но в одном мать оказалась права: он выбрал свой нелегкий путь. И он неуклюже постарался объясниться: «Я такой, какой есть. Если бы я не был собой, кем бы я был?»

Он не любил копаться в своем прошлом — все мысли о будущем. Когда долго не мог заснуть, призывал видения из прошлого и плескался в них, пока не засыпал.

Однажды ему приснился сон: он на берегу лагуны, спрятанной внутри атолла. Позади — бунгало, окруженное живой изгородью. Табличка с надписью: «Остров свободы». Это его остров. Обросший, с длинными волосами, он купается в кристальной воде, под водой целуется с обнаженной креолкой. А под конец сна, очутившись на краю атолла, видит вдали самое страшное — очертания приближающегося парохода под названием «ЦИВИЛИЗАЦИЯ». Его сон походил на сюжет фильма «Синьор Робинзон», но это был его сон, его выбор, его интересы.

Сергей пробыл дома около часа. Успел посмотреть блок новостей, подмести пол, убрать кровать, полить цветы, позвонить новой знакомой, сказать ей обыденное: «Вечером я заскочу к тебе?…»

2

На предложение Красина: «Ну что, опрокинем по рюмочке?» — Тартаков кивнул. Он пришел в старых джинсах, тонком шерстяном свитере. Принес с собой запах довольно приличного одеколона, и вообще он выглядел пристойно. Однако не мог скрыть синюшных припухлостей под глазами и болезненного озноба — он часто подергивал плечами.

Обстановка в кафе располагала к откровенному разговору. Низкий потолок, словно замаскированные по углам светильники, спаренные столики. Именно эта деталь вызвала на губах Красина улыбку. Он подумал о том, что можно легко погасить ссору, стоит лишь отодвинуться от собеседника вместе со столом.

Он начал беседу с прилипшей фразы:

«Требуется девятнадцатилетняя… с восточными чертами…»

Он умел излагать в любой форме. Мог затянуть разговор, не давая собеседнику заскучать, мог объясниться в двух словах. Майор в этом плане оказался круче молодого полковника и понял его с полуслова.

— Я знаю, кто вам нужен.

— Я тоже.

— Погодите. — Майор остановил полковника мягким жестом руки. — Я сотни раз давал рекомендации таким, как вы. Я сидел на анализе много лет, даже все мои кабинеты располагались рядом с нужниками. Если я сказал, что знаю, кто вам нужен, это означает, что мне известно его имя. Что вам известно о секретном проекте ГРУ «Организованный резерв»?

Майор подался вперед, и Сергей с близкого расстояния увидел его блеклые, будто принадлежащие сумасшедшему глаза. Сейчас он один в один походил на каннибала Лектера. Красину даже показалось, что их разделяет пуленепробиваемое стекло, а голосовую связь обеспечивают отверстия в прозрачной перегородке. Красин мысленно отдал должное майору, который невольно разыграл эту сцену, ведь полковник пришел к «маньяку» за советом, а тот, зная ответ, сам начал задавать вопросы.

Красин чуть заметно покачал головой: «Нет, этому майору уже никогда не выбраться из этих кафе, схожих с забегаловками. Он отбывает в них пожизненный срок».

Тартаков принял прежнее положение. Смочив горло добрым глотком пива, приступил к главному:

— Ровно десять лет назад в Министерстве обороны было принято решение взять шефство над беспризорниками. Своим личным приказом министр обороны создал рабочую группу, руководство которой возложил на шефа главка по воспитательной работе. Разведывательное управление предоставило базу, чтобы создать новое учебное заведение по типу суворовских училищ. Уволенные офицеры, инструкторы военной разведки стали преподавателями у подростков. ГРУ легально объявило о занятиях по военно-прикладным видам спорта. И пока беспризорники занимались спортом на военной базе, к ним присматривались опытные инструкторы, отбирали лучших подростков для обучения по программе спецназа. Спустя год группа подростков — юноши и девушки в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет — выводится из единой системы образования Вооруженных сил как отдельная школа. Она стала называться «Инкубатором». И там начала функционировать диверсионная школа. Этот проект военной разведки и получил название «Организованный резерв».

— Я слышал о проекте ГРУ, — кивнул Красин, подосадовав на себя, на свою память, которую до сей поры считал непогрешимой. Он даже припомнил, в бумажку какого содержания был завернут сыр:

«Совместно с Администрацией Президента Российской Федерации, Правительством России Министерство обороны проводит акции для детей-сирот под девизом „Вам жить в ХХI веке“. Цель акций — усилить воспитательную работу с несовершеннолетними гражданами страны».

— Беспризорников отлавливали и сажали в камеры, — продолжил майор, словно подслушал мысли собеседника. — За ними приезжали покупатели от военной разведки и прямо в отделениях милиции производили первые отборы кандидатов. И чем дальше, тем мельче становилось сито. В «Инкубатор» попадали единицы, курсантов заставляли вкалывать на пять. И так каждые два года.

— Вам приходилось работать с выпускниками «Инкубатора»? — спросил Красин. — Они проходили по какому-то делу? Были задействованы в операциях? Расскажите, что вы о них знаете.

— «Организованный резерв». — Майор Тартаков произнес эти слова не без доли брезгливости. — Первые эмоции при воспоминании о нем связаны с грязной историей годичной давности. Речь идет об устранении генерала-предателя от военной разведки. Он работал в российском посольстве в Риме, являлся военным атташе и резидентом ГРУ. Погрязший в коррупции, причастный к хищению денег из бюджета Минобороны, он не решился вернуться на родину. Он опередил тех, кто хотел видеть его на скамье подсудимых, — контрразведку, и тех, кто видеть его не хотел, — генералитет ГРУ. Последние мечтали обзавестись отрезком от веревки, на которой он вздернется, или наглотаться дыма из трубы крематория, в который они сами вкатили бы его гроб на колесах. Перебежчику итальянские власти предоставили статус политического беженца, спецслужбы поселили его на роскошной вилле с винным погребом. Я в последний раз произнесу это слово — «генералитет» и на этом завяжу, — неожиданно заявил Тартаков.

Красин пожал плечами и сказал:

— Ладно.

— В общем, — продолжил майор, — под напором генералитета стран НАТО наш доблестный генерал заявил прессе о намерении издать книгу, в которой пойдет речь о преступлениях военной и политической верхушки России. Но книгу сначала нужно было написать. По самым скромным подсчетам, она из-под пера генерала могла появиться месяца через три-четыре. Нам стоило поторопиться. Руководителем спецоперации по обезвреживанию генерала назначили полковника ФСБ в отставке Матвеева. Он обладал уникальной способностью планировать сложнейшие операции и подбирать кандидатов на реализацию в сжатые сроки. Были еще кандидатуры, но статус отставного полковника, не состоящего на службе в правоохранительных органах, лучше остальных подходил на эту роль.

— Почему?

— Потому что его в случае провала операции можно было подставить. ФСБ располагала материалами, доказывающими связь Матвеева с агентом хорватской разведки Иво Фалкони, а тот был причастен к международной преступной группировке. Связь между российским и хорватским разведчиками была очевидной потому, что Матвеев по заданию своего руководства переправлял через хорватского агента в Италию людей с сомнительным прошлым, настоящим и будущим, причем не зная интереса своей службы. А когда перед отставкой Матвеева попросили передать хорватского агента управлению контрразведывательных операций, Матвеев ответил отказом.

— Причина?

— Более чем популярная в нашей фирме: отказался не сам Матвеев, а его агент, которого не устроили условия сделки. Для нас в сто раз важнее был осведомитель, нежели Матвеев.

— Ясно. Что дальше?

— Разрабатывая план по устранению генерала-предателя, Матвеев был вынужден воспользоваться старыми связями. Поскольку его поджимало время, но больше всего давило руководство службы, для исполнителей он запланировал эвакуационный коридор через таможенный пункт в Венеции, откуда по нескольку раз в день уходят паромы в Грецию, «летают» «Ракеты» в Хорватию.

Тартаков допил пиво и заказал еще, подозвав бармена. Продолжил, когда тот вернулся за стойку.

— Матвеев определил две группы — разведывательную, поскольку местопребывание генерала было законспирировано и тщательно охранялось, и диверсионную. Разведчиков он нашел среди выпускников «Инкубатора» и легально переправил восемнадцатилетних спецназовцев в Италию. За две недели они собрали столько информации, пользуясь своей молодостью как маскировкой, что ее за глаза хватило группе ликвидаторов. Однако командир основной группы лопухнулся на паспортном контроле аэропорта Чампино. В дело вмешался случай. Матвеев получил приказ задействовать в качестве основной группы — разведывательную, то есть подростков. Сразу скажу, что задание они выполнили. Правда, как это часто случается, без жертв со стороны пацанов не обошлось. Эта история занимательна и другими, не менее интересными подробностями. Итак, кто вам нужен.

К этому времени майору Тартакову, выражаясь языком тети Вали, пора было попрощаться с ребятами, однако он не отказался от очередной рюмки и выпил ее одним глотком.

— Во-первых, это Тамира Эгипти. Ей девятнадцать. Она наполовину турчанка. Родилась в Питере. Отца-турка убили скинхеды, кажется. Следствием это не было установлено. Мать спилась, пропала. В Москву Тамиру увезли какие-то парни. Бродяжничала, воровала, сидела на игле. В «Инкубатор» попала после очередного, будем говорить, ежегодного послания Минобороны к ментам. После двухгодичного обучения по программе спецназа она, можно сказать, аттестовалась, а можно сказать, дипломировалась по специальности «техник средств оптического, тепловизионного наблюдения, фотографирования». Одним словом, специалист по электронике, системам слежения и наблюдения. Отличный стрелок. Владеет приемами рукопашного боя. Во-вторых…

— Нам нужна только девушка.

— Знаете, что на это вам скажет Матвеев?

— Я еще не решил этот вопрос. Возможно, встречи с Матвеевым не будет.

— Так вы хотите узнать, что вам скажет Матвеев, когда вы обратитесь к нему? — настырно повторил майор.

— Не знаю, — потихоньку стал сдаваться Красин.

— Так вы хотите узнать, что вам скажет Матвеев? — Тартаков пошел по кругу, его язык заплетался все больше и больше.

— Просветите меня.

— Он скажет: «В розницу не торгую». Тем более у Наймушина, командира разведгруппы по кличке Михей, роман с Дикаркой — так кличут Тамиру.

— Роман? — скривился Красин. — В каком веке вы родились?

— В прошлом. Считайте их — парня и девушку — одним целым. Только Матвеев сможет разорвать их для вас. Если даст на то согласие. Я опишу ему вашу внешность и назначу встречу. Выбор за вами.