Ян Гус. Его жизнь и реформаторская деятельность

Михаил Михайлович Филиппов

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Предисловие

Среди религиозных реформаторов Гус занимает особое место. Лютеранские писатели считают его прямым предшественником Лютера; православные богословы признают Гуса почти православным; даже среди католических авторов находится немало таких, которые относятся к Гусу с величайшим уважением: достаточно сказать, что о героизме Гуса пишет с величайшею похвалою папа Пий II, известный в литературе под именем Энея Сильвия.

Очевидно, что во всех суждениях о Гусе главную роль играет не его учение, а его жизнь и еще более его героическая смерть. И это вполне справедливо.

Учение Гуса имело огромное значение для своего времени, но не в нем заключается главная причина обаяния его личности. Нравственное мужество, стойкость в защите своих убеждений — вот в чем следует видеть значение Гуса, которое надолго переживет оставленные им фолианты.

Считать Гуса, как это делают иные историки, последователем какой-либо односторонней философской, религиозной или даже узконационалистической доктрины — значит не понимать ни его личности, ни той роли, которую он сыграл в истории. Широкая терпимость, требование безусловной свободы мысли и убеждения, требование полного согласования учения с жизнью, слова с делом — вот что характеризует Гуса и отличает его от многих религиозных, социальных и национальных реформаторов. Спор о том, было ли учение Гуса возвращением к преданиям восточной церкви или же предвестием протестантизма, мы считаем не только нерешенным, но и совершенно праздным.

Несомненно, что Гус глубоко изучал и уважал многих восточных богословов, как изучал и чтил английского философа и богослова Виклифа. Но, во-первых, при всех заимствованиях у Гуса есть столько своего собственного, что считать его только учеником или предшественником других деятелей — значит умалять значение его личности; во-вторых, жизнь Гуса важнее всех написанных им книг. А эта жизнь и особенно ее мученический конец сближают Гуса не с восточными и западными богословами, а скорее ставят его в один разряд с такими деятелями и мучениками идеи, как Сократ и Джордано Бруно.