Неидеальный Джон против неидеального мира

Михаил Михайлович Сердюков, 2021

Вы когда-нибудь думали о том, каково это – перфекционисту жить в мире хаоса? Нескончаемое напряжение и борьба с желанием всё исправить, разложить по местам. Бесконечный конфликт, как незаживающая рана. Джон мучается. Ему больно от того, что он видит вокруг. Он хочет всё изменить, но мир против, у мира другие планы. Джон не способен свыкнуться с законами природы. Он продолжает свою схватку с миром до тех пор, пока не влюбляется в девушку, которая не только не разделяет рвение героя, а даже напротив, ещё больше разрушает всё вокруг.Содержит нецензурную брань.

Акт 1

Рыжий Джон

Он стоял у зеркала и недовольно рассматривал мелкие волоски на своей шее. В жизни его раздражали две вещи: первая — мелкие волоски, вторая — беспорядок. Он был невыносим в своем стремлении к порядку. Для того чтобы почувствовать себя легко, ему было важно, чтобы предметы вокруг были параллельны друг другу и образовывали ровные линии. Если он требовательно относился к вещам, что говорить о волосках на собственном теле?

Выдергивал он их через день по расписанию. Ровно в восемь утра он брал стальной пинцет в тумбочке под зеркалом и с недовольным ворчанием приступал к ювелирной работе. Выдергивание каждого очередного волоска вызывало слезы.

Джон Рид, рыжий парень на вид около тридцати лет, смотрел на себя в зеркало. Его лицо было усыпано веснушками, а большие уши торчали по сторонам и напоминали два круассана. Он был широкоплечим и высоким. С таким телосложением запросто мог стать опорным игроком в баскетболе, но к спорту влечения Джон не имел.

Его небольшая квартира-студия с белыми стенами, расположенная в центре Бруклина, напоминала фотографию из каталога IKEA. Раскладной диван, рабочее место с компьютером и кресло в центре стояли так, словно хозяин провел не один час за игрой в тетрис и применил все свои навыки идеальной расстановки. Апартаменты парня походили на музей, и казалось, что здесь никто не живет. Мистер Рид любил свою квартиру, потому что в ней было все, как он хотел, чего нельзя было сказать о жизни за ее дверями.

Увольнение

Дорога до работы занимала сорок минут на метро. Это время было сложным для Джона: каждый раз он, садясь в поезд, оказывался в центре хаоса.

Офис, где работал мистер Рид, находился на пятьдесят девятом этаже известного небоскреба One Vanderbilt, недалеко от Центрального вокзала Нью-Йорка.

Когда Джон доходил до своего рабочего места, он глубоко выдыхал, словно только что вернулся с поля боя. И сегодня не было исключением.

Его рабочая зона занимала два метра в длину и два в ширину, огороженных пластмассовыми стенками. При желании можно было выглянуть из-за них и пересчитать макушки коллег. Джон никогда не выглядывал. Он не любил отвлекаться от работы.

Босс Джона Итан Лонг, невысокий мужчина с нелепой залысиной, носил квадратные очки. Когда злился, он краснел, будто съел острый перец. Сейчас Лонг подошел к столу Джона, и лицо босса покрылось алыми пятнами, а изо рта стали вылетать фразы, похожие на собачий лай. Мистер Лонг был чем-то недоволен, но Джон не различал слов — он приклеился взглядом к заусенцам шефа и их вид парализовал парня. А когда он все же смог отлепить взгляд от пальцев начальника, то тут же прицепился к небрежно заправленной рубашке и потертому ремню. Джона передернуло.

Чтобы привлечь внимание Джона, мистер Лонг выхватил линейку из органайзера и ударил подчиненного два раза по голове.

— Ты уволен! Ты меня слышишь? Ты уволен! — прокричал мистер Лонг.

Джон ничего не ответил. Он просто повернулся к своему дипломату и стал аккуратно складывать в него все, что было на столе.

— Ты даже не хочешь узнать, почему я тебя увольняю?

— Почему?

Итан давно ждал случая сказать это.

— Дело не в твоей работе, Джон. Дело в другом.

Макушки коллег повылезали из-за ограждения, они были похожи на взъерошенных сурков.

— Дело в твоей педантичности. Посмотри на себя, ты пугаешь людей, с тобой некомфортно находиться рядом. Ты не человек, ты долбаный робот. Понимаешь?

— Понимаю, — спокойно ответил парень.

— Ты даже сейчас спокоен, это бесит, Джон. Так нельзя, у тебя нет эмоций, ты бесчувственная машина, кухонный комбайн!

Мистер Лонг схватил Джона за его светло-коричневую рубашку, из-за чего она выправилась из штанов. Парень опустил взгляд. Перед ним открылась жуткая картина — рубашка неопрятно свисала поверх брюк. Джона хватил паралич. Он почувствовал, как провалился в колодец. Вокруг образовалась темнота.

— Ты показываешь самые лучшие результаты в отделе, — доносилось откуда-то издалека. — Я знаю, что если тебя нет за столом, то ты в туалете, а если тебя нет и там, то ты сидишь в углу столовой и жуешь стряпню из пластмассового контейнера. Ты всегда работаешь — обзваниваешь клиентов, раскладываешь бумаги по папкам. У тебя всегда гребаный порядок, ты только осмотрись, Джон, это бесит!

Джон плохо слышал, что говорил Итан, — он пытался выкарабкаться из колодца. В детстве, когда мелкие задиры ломали его куличики из песка, он бежал к маме, и та его успокаивала, объясняя, что рано или поздно в этом мире все будет разрушено и ему стоит понять это, а парни — простые хулиганы, желающие лишь обратить на себя внимание. Она гладила его по голове, приговаривая:

— Прояви сострадание к ним, они несчастные, и их поведение тому подтверждение. Мама не знала, что Джон тоже чувствовал себя несчастным, но при этом ничьих куличей не ломал.

Джон представил своего начальника хулиганом, который хотел немного внимания. Ему стало легче, и он перебил Итана:

— Я могу идти?

Начальник опешил. Он не знал, как на это реагировать, и не смог придумать ничего оригинальнее, чем сбросить со стола дипломат мистера Рида.

— Твоя генеральная уборка в подсобке уборщицы вчера вечером — это последняя капля, чертов маньяк! — прокричал Итан. — Ладно ты у себя на рабочем месте каждую секунду сдуваешь пылинки, ты же на этом не останавливаешься! Стал убирать у коллег на столах, а теперь и до кладовки добрался. Знаешь что, Джон, проваливай отсюда подальше и держись за километр от нашей компании.

Джону стало дурно, подступила тошнота, а в ушах раздался тонкий писк. Он зажал уши, чтобы не слышать протяжное «псссссссс». Парню нужен был свежий воздух. Оттолкнув мистера Лонга, он схватил дипломат, не подняв выпавшие из него вещи, и побежал к лифту. Мистера Рида ждали пятьдесят девять этажей ада. Его выворачивало и крутило.

Лайфхак от Джона

Никто никогда не понимал, что происходит в голове мистера Рида и какими он видит окружающие его предметы. Да и сам Джон не мог понять, как видят вещи другие, раз они способны жить в этом хаосе.

Парень научился ходить по улице, фокусируясь на мысленной точке перед собой. Через прищур создавался смазанный коридор, по которому он и двигался, чтобы не замечать мусор, неопрятных людей, кривые линии на зданиях и поцарапанные машины. Неидеальному Джону было сложно в неидеальном мире. Только миру было все равно, а ему — нет.

Идя домой по оживленным улочкам, мистер Рид мучился от приступа тошноты. Он слышал разговоры прохожих, гул машин, случайные обрывки мелодий из кафе. Если бы эти звуки были упорядочены, то Джон смог бы насладиться музыкальной гармонией, но вместо этого он сходил с ума от шума. Непрерывный поток картинок, звуков, запахов загонял Джона все глубже в неуправляемую панику.

Страсть к порядку и неприятности из-за этого

Он вырос в Уэстфилде, городке с населением в три с половиной тысячи человек. Джону было полгода от роду, когда умер его отец, а старшему брату почти два. Мать осталась одна и воспитывала их как могла. До двадцати одного года Джон жил в Уэстфилде и уехал только из-за того, что святой отец Паоло дал совет: лучший способ победить недуг — встретиться с ним лицом к лицу. Если в условиях небольшого города Джон еще как-то научился жить со своим стремлением к совершенству, то в мегаполисе особенность могла проявиться сильней.

— Клин клином вышибают, — говорил отец Паоло.

Уезжавшего из Уэстфилда Джона провожали всей улицей. Его любили за то, что, где бы он ни появлялся, возникал порядок. Джон расставлял все по местам, прибивал, выравнивал и чистил. Он работал не из-за того, что ему этого хотелось, — ему просто было больно видеть беспорядок.

— Твой отец гордился бы тобой, — сказала мама, провожая Джона.

— Возвращайся скорей, у нас будет некому навести порядок, — кинул кто-то из толпы.

Раннее возвращение домой

По пути домой мистер Рид думал о том, что святой отец Паоло, возможно, был не прав. Джон жил в Нью-Йорке уже три года, и, кроме четырех стен съемной студии и работы, он почти ничего не видел. Ежедневные выходы на улицу были сродни высадке в Нормандии в 1944 году. Джон так и не смог приспособиться к большому городу, но его все еще вела вера, его вели слова святого отца. Он искренне желал выбить клином клин, поэтому он все еще был здесь и старался привыкнуть к этому хаосу.

Перешагнув через порог квартиры, он аккуратно снял ботинки, поставил их по линии с еще одной парой обуви, сел в кресло в центре комнаты и выдохнул. Только сейчас он смог расслабиться. Его взгляд снова стал четким. Кухня со спальней были объединены, поэтому ничего не мешало пробежаться глазами по всем окружающим предметам. Все было идеально: диван стоял параллельно барной стойке, два стула за ней располагались на одной линии, цветы на подоконнике стояли симметрично. Ему стало легче. Только теперь он мог спокойно подумать о том, что с ним произошло и почему он оказался дома на восемь часов раньше.

Мысли в голове Джона зудели, как язва. Он не разговаривал внутри себя, а кричал. Он ненавидел себя. Он чувствовал бессилие перед своей одержимостью порядком.

Обычно его успокаивали цветные предметы, расставленные по насыщенности. Ему было хорошо в окружении геометрических фигур, которые он замечал в интерьере. Джону нравились чистые, свободные поверхности. Апартаменты соответствовали его вкусам, это был его храм гармонии. Но успокоиться и полностью расслабиться Джон все равно не мог. Злость на мистера Лонга заставляла держать обиду на себя.

Кайф мистера Рида

Джон испытал неописуемый восторг, когда в его руки попал самый первый айфон. Кипенно-белая коробка из плотного картона, идеальные зазоры и безукоризненный дизайн устройства позволили Джону осознать, что он не один в своем стремлении к идеалу. Кто-то тоже желал создать в мире совершенные формы, этим кем-то был Стив Джобс. Стив в глазах Джона обрел статус иконы. Он восхищался его смелостью и тягой к совершенству. «Простота предельно сложна» — так говорил Стив Джобс. Эту фразу Джон очень хорошо понимал: чтобы жить в идеальном мире, нужно создать его, и мистер Рид стремился именно к этому.

***

— Джон, сынок, — раздалось в его памяти, — зачем ты так возишься с порядком? Сегодня ты все разложил по местам, а завтра все снова будет разбросано.

Тогда Джону было одиннадцать лет. На него смотрел седеющий сосед в клетчатой рубашке. Двадцать минут назад они вместе кормили кур, а сейчас сидели за обеденным столом у дома, пока мама Джона торговала продуктами на базаре.

— Если я все разложу по местам, то мне не будет плохо.

***

Джон вспомнил свою маму и захотел, чтобы она сейчас оказалась рядом. Мистер Рид мог позвонить ей, мог пожаловаться, но не стал этого делать: не хотел нарушать ее спокойствие. Незачем было ставить под сомнение слова святого отца, что нужно пойти в свой страх, чтобы преодолеть его.

Исповедь миссис Рид

Каждую среду вместо обеда миссис Рид садилась на автобус и держала путь в церковь. Дорога занимала около тридцати минут, но Оана, так звали маму Джона, считала, что духовная пища куда важнее простого обеда. В святом отце Паоло она видела отдушину. Он, как никто, понимал ее. С ним она была искренней и могла выговориться. Ей всегда было что рассказать.

Невысокая, коренастая, ее светлые волосы едва касались плеч и всегда были аккуратно уложены. Оана Рид не любила яркие цвета в одежде, отдавая предпочтение пастельным оттенкам.

Когда миссис Рид вышла из автобуса, перед ней оказалась белая церковь со шпилем высотой с пятиэтажный дом. В здании было три витражных окна и три входа. По окончании воскресных служб открывали все три двери, но сейчас открытой была лишь одна.

Оана зашла внутрь, и ей в нос ударил запах ладана. Казалось, что в церкви никого нет, пока отец Паоло не откашлялся сзади.

— Отец Паоло, — с легкой улыбкой произнесла Оана, — давайте не будем терять времени?

— Пройдемте, — отец Паоло указал на исповедальню.

Оана Рид быстро забежала в нее и поправила за собой темные шторы. Отец Паоло не спешил. Хотя ему было около сорока, он шаркал по полу, словно немощный дед, сильно сутулясь. Холодные глаза священника обычно насквозь пронзали собеседника, а спокойная манера слушания расслабляла.

— Вы не пропускаете ни одну среду, — раздалось из-за сетчатой стены. В маленьких дырочках просматривался сгорбленный силуэт отца Паоло.

— Вы же знаете, как мне важно получить ваше благословение. Вы моя единственная надежда!

— Надежду не я должен даровать вам, а Господь Бог, Отец наш небесный.

— Да. Все верно, я прихожу обратиться к Богу через вас, отец. — Она сделала паузу. — Я совсем не переживаю за своего старшего сына Рика, но не могу найти места из-за младшего ребенка. Всегда молчит, смотрит в одну точку и спрашивает меня о таких вещах, о которых дети обычно не спрашивают. Я много работаю и оставляю его с соседом. Он холост, у него нет детей, поэтому он занимается не только Джоном, к нему приводят и других мальчиков. Они помогают ему по хозяйству, а за это Лукас присматривает за ними. Рик не стал ходить к нему. Лентяйничает. Но я не переживаю: он легко может себя занять. А вот Джону сложней. Он нелюдим, и Лукас не сразу хотел его брать, говоря, что от таких, как Джон, проку мало. Чтобы убедить его в обратном, мне пришлось совершить грех.

— Какой грех, дочь моя?

— Мне стыдно признаться, святой отец…

Уборка

24 ноября

Меня уволили. Выкинули, как дворового пса. Я злюсь на мистера Лонга, но ничего не могу сделать: он мой босс. Босс сказал — подчиненный сделал. Вот такой расклад.

Джон записал заметку в айфоне и встал с кресла. Он решил навести порядок. Мистер Рид знал, что небольшая уборка успокоит его.

В ванной комнате были аккуратно разложены разноцветные тряпки, стояли несколько тазиков, ведро и швабра. Он надел желтые перчатки, набрал воду в тазик и добавил специальное средство для предотвращения скопления пыли на полках. Полок в квартире Джона было много, и на каждой стояли книги или статуэтки любимых героев. Парень понимал, что глупо обставлять съемную квартиру, но ничего не мог с собой поделать. Ему очень хотелось, чтобы было уютно, он хотел чувствовать себя спокойно, а для этого ему нужны были детали, способные вызвать приятные воспоминания.

Ковбой Вуди и Базз Лайтер из «Истории игрушек», черепашки-ниндзя и Дарт Вейдер стояли рядом с комиксами над компьютером. На холодильнике висели магнитики с высказываниями Брюса Ли и Пауло Коэльо, а на стене — доска визуализации с вырезками из журналов, изображавшими мечты Джона. В центре этой доски была счастливая пара и небольшой дом, окруженный белым забором.

Джон протирал полку за полкой, а сам думал, что делать завтра, если на работе его никто не ждет. В голову ничего не приходило. Он вспомнил короткометражный фильм японского режиссера Косаи Сэкинэ «Всему свое место». Герой этой картины работал в супермаркете. Он, как и Джон, любил симметрию и трепетно относился к тому, чтобы в магазине все было на своих местах. В конце фильма героя увольняют с работы и он оказывается на улице, но, в отличие от Джона, он верит, что найдет свое предназначение, потому что у всего есть свое место.

Мистер Рид когда-то думал устроиться в супермаркет, расставлять продукты и всякое такое, но его испугала высокая преступность в городе. В Нью-Йорке ночью бывало неспокойно, он не хотел рисковать, поэтому стал страховым агентом. Джону было важно выяснить, из-за чего умирают люди чаще всего. И вот что он узнал: чаще всего родственники обращались за компенсацией в случае наступления смерти от падения с высоты. Джон называл это «убийство гравитацией». На втором месте — поражение электричеством, и замыкало хит-парад отравление. Вот такой рейтинг. И ни одной смерти от ограбления супермаркета.

Джон вспомнил о своем исследовании и даже подумал, не попробовать ли пойти в продавцы, но все же себя одернул. Мистер Рид преуспел в страховом деле и заслужил положительную репутацию. Если мистер Лонг, жалкий головастик, не оценил его по достоинству, то это только его проблемы.

В ближайший час Джон планировал заняться поиском работы. Злость вела его. Если по возвращении домой он чувствовал растерянность, то после уборки воспрял духом. Порядок в его квартире придал уверенности. Теперь Джону не нужно было бежать к маме за утешением. Теперь он желал, чтобы мама мистера Лонга вытерла сопли своему сыну.

***

— Твои куличи полный отстой! — крикнул Майкл.

Его дружки смеялись, наблюдая, как он давил ногами куличи. Песок рассыпался во все стороны. Джон ничего не делал, просто смотрел, как хулиган возомнил себя Годзиллой и топтал то, что он так старательно строил.

«Им просто нужно немного внимания», — говорил про себя Джон, а внутри все кипело.

— Сколько раз еще нам их сломать? Неужели ты так и не понял? Всем твоим куличам конец, даже не старайся! — прорычал Майкл.

— Ага, думает, что мы просто так оставим его в покое, — сказал толстяк Джо.

Джон не хотел ничего говорить и делать. Он просто ждал, когда парни получат свою дозу «внимания» и пойдут по делам. Джон молился, чтобы Майкл с приятелями скорей наигрался в разрушителя, а он мог начать заново строить идеальные куличи.

***

У Джона дрожали руки, он предвкушал месть. На экране горело объявление об открытой вакансии в MetLife, третьей по величине страховой компании в мире и первой в США.

— Мистер Лонг выкусит, — прошептал Джон.

Заполняя распечатанную анкету, он старательно выводил каждую букву. Он подумал, что Итан будет визжать как резаный, когда узнает, что «маньяк» устроился в MetLife.

***

— Ты неудачник, что из тебя выйдет?

— Из него выйдет отличный дворник!

Ребята засмеялись в голос.

— Дворник — самая стремная работа в мире! — определил Майкл.

— Как раз для Джона, — усмехнулся Тони.

Четверо подростков смотрели, как Джон копал яму во дворе Лукаса. Майкл с парнями тоже работали у соседа, но, когда его не было рядом, не упускали возможность зацепить Джона.

— Парни, он так старается, а мы стоим как истуканы. Ему же надо помочь?

Дружки переглянулись и принялись бить по насыпи, засыпая яму.

— Материал для куличиков, — сказал Майкл.

— Ага, будет из чего лепить твои детские пирамидки.

— Идем, парни, пускай малютка Джон немного поиграет.

Джон стоял присыпанный по щиколотку землей. Он крепко сжал зубы.

«Им просто нужно немного внимания».

Рацион Джона

Когда Джон закончил с анкетой, он сфотографировал ее и отправил на электронный адрес компании. Мистер Рид посмотрел на часы — прошла лишь половина дня. Он не знал, чем себя занять. Работа допоздна и вечерняя уборка закрывали потребность в развлечениях, а сегодня все было иначе.

Парень вспомнил, что еще не ел, поэтому взял из дипломата пластиковый бокс с обедом и, разогрев в микроволновке, поставил перед собой. Был понедельник — на него смотрели куриный бифштекс из супермаркета и гороховое пюре. Джон налил в стакан воды и, поправив пластмассовый контейнер небесного цвета, стал аккуратно отрезать кусочки бифштекса вилкой, а потом, положив в рот, тщательно пережевывать. Первым Джон предпочитал съедать основное блюдо, а только потом гарнир, так он поступил и сейчас.

На каждый день недели было свое блюдо: по вторникам — ростбиф, в среду — китайская лапша с креветками, в четверг — говяжий стейк, пятница радовала пастой «Болоньезе». Джону нравилась такая дисциплина, она разгружала голову и сохраняла спокойствие и предсказуемость.

Еще мистер Рид был страстным фанатом Уэса Андерсона, он обожал «Отель „Гранд Будапешт“», «Королевство полной луны» и, конечно, «Бесподобного мистера Фокса». В работах этого режиссера он видел выражение взглядов, схожих со своими. Равно как в случае со Стивом Джобсом, Уэс Андерсон демонстрировал симметрию и упорядоченность всех форм. «Отель „Гранд Будапешт“» успокаивал Джона, а сегодня был совсем не спокойный день, вот почему эта картина была кстати.

***

— Посмотрите, мама передала малышу вкусный обед.

Майкл с дружками подошли к Джону, когда он одиноко сидел в школьной столовой.

— Тони, проверь, что там у него?

— Майкл, сегодня вторник, поэтому ставлю свой значок с Брюсом Ли, что там ростбиф.

— Да, мамочка Джона хорошо заботится о нем, поэтому следит за рационом своего малыша.

Джон, не поднимая глаз на парней, смотрел на остатки еды в своем голубом контейнере.

— Кажется, мелкий говнюк хочет, чтобы мы оставили его в покое? — сказал Тим.

— Оставим, после того как он доест свой обед. Ему же нужно быть крепким парнем, чтобы как следует помочь дяде Лукасу. Вы же помните, олухи, что сегодня привезут кирпичи, и мне вовсе не хочется надрывать пупок, а вот пупок Джона мне совсем не жалко.

Поездка в метро

26 ноября. Утро

Я боюсь поднять голову, потому что люди, которые набились в вагон, выглядят отвратительно. Чертовы орки. У них нет стремления к аккуратности, жажды симметрии, они совсем не понимают, что делают этот мир уродливым. Они те самые волоски на шее.

Сейчас я боюсь двух вещей: поднять голову и предстоящего собеседования в MetLife. Они мне ответили. Понравилась анкета. Сто процентов их впечатлил мой стаж работы на одном месте. Я написал, что трудолюбив, и они, скорее всего, клюнули именно на это. Еще я специально отправил фотку анкеты, чтобы все сошли с ума от того, какая она элегантная. Это так важно — произвести нужное впечатление. Я выдержал одинаковое расстояние между словами, постарался, чтобы абзацы имели равное количество строк и визуально походили на прямоугольники. Моя анкета выглядит изящно, так же неотразима, как коробка от айфона.

Ребята из MetLife написали мне вечером, не стали ждать утра. Значит, я им понравился. Я бы хотел порадоваться, но противные, мерзкие людишки в вагоне раздражают меня, поэтому вместо восторга я чувствую напряжение.

Собеседование

— Генеральная уборка подсобного помещения — странная причина увольнения, вы не находите? — спросила стройная девушка.

— Нахожу, — ответил Джон. — Я люблю порядок.

— Именно поэтому ваша анкета такая гармоничная? — сказал мужчина в строгом костюме.

Парень молча кивнул. Перед ним за большим деревянным столом сидело четыре человека. Через высокие панорамные окна в пол солнечные лучи освещали современный, минималистичного дизайна офис. Джон смотрел на своих интервьюеров. Они сидели напротив него почти идеально. Для полной симметрии он хотел бы попросить девушку отодвинуться чуть дальше от соседа, но сдержался.

— Вы претендуете на место страхового агента, но мы хотим предложить вам работу иного характера.

На Джоне были кожаные коричневые туфли, коричневые брюки и светло-коричневая водолазка. Он медленно поправил рыжие волосы и вернул руку на стол.

— Почему вы одеты во все коричневое, мистер Рид?

— Вы, наверное, заметили, какой у меня цвет кожи?

Люди в кабинете улыбнулись.

— Вы считаете, что коричневый хорошо подходит под цвет вашей кожи?

— Да.

— Мистер Рид, а вы умеете что-нибудь еще, кроме заполнения страховых документов? — спросила девушка.

Среди мужчин активная дама держалась на равных. Она, как и ее коллеги, выглядела строго, острые скулы и собранные в аккуратный пучок волосы подчеркивали волевой характер.

— Я умею создавать порядок.

— И это заметно, — сказал тучный мужчина с глубокой морщиной между бровей, говорящей о его целеустремленности. Он сидел по центру стола и казался самым важным человеком, несмотря на то что говорил меньше всех. Это был мистер Хилл.

Джону нравилась обстановка в кабинете и опрятно одетые люди напротив, поэтому он не пытался держать глаза в расфокусе, как обычно. Он не переживал, что ляпнет что-то не то. Все было так, как он любит: четкие вопросы и четкие ответы. Никакой воды и неопределенности.

***

— Джони, Джони, Джони, — Майкл схватил Джона за воротник и подтянул к себе.

Его дружки скалились, как гиены.

— Мой кулак голоден, Джони.

На грунтовой дороге никого, кроме ребят, не было. Четверо парней окружили Джона. Держа тряпичную сумку с продуктами, тот думал о том, как было бы хорошо, если бы пошел ливень и молния ударила по тупой голове Майкла. Кроме чуда, ему уже ничего не могло помочь.

— Накорми своего зверя, Майкл! — крикнул кто-то из ребят.

— Мой зверь очень голоден, парни.

— Так пускай он перекусит.

Хулиганы засмеялись.

— Интересно, что скажет Джон? Хочет ли он помочь моим кулакам?

— Накорми их своими приятелями, — пробубнил Джон.

— Оу, парни, кажется, Джон насмотрелся крутых боевиков и теперь хочет показать, на что он способен.

Ребята тут же разошлись, а Майкл схватил за руку Джона и кинул его через бедро. Сумка с продуктами оказалась на земле, из нее выпали овощи и мясо, завернутое в бумагу. Джон посмотрел на сумку.

— Я все расскажу маме, — заплакал он.

— Лучше расскажи дяде Лукасу, он же твой «второй папа», — засмеялся Майкл. — Мы же все знаем, что твоя мама делает с дядей Лукасом.

— Ага, сосет его огурец, — сказал Тони.

Джон почувствовал режущую боль, словно кто-то воткнул в его грудь нож. Что было дальше, он плохо помнил, но Тони впоследствии рассказал своим родителям, что Джон озверел. Он вскочил с земли и яростно ударил несколько раз ему в лицо. Тони сказал, что в Джона будто кто-то вселился. Даже Майкл испугался и попятился, расталкивая друзей. Джон не помнил этого. Когда он очнулся, его руки были в крови, а лицо Тони походило на взбитое тесто с малиновым джемом. В этот момент задиры разбежались. А маленькому Риду было страшно, он не знал, что произошло, но по крови на руках и побитому лицу Тони догадался.

Исповедь миссис Рид. Часть 2

— Я переспала с мистером Лукасом, чтобы он приглядывал за Джоном на своей ферме, пока я на работе, святой отец.

— Это большой грех.

По лицу Оаны потекли слезы.

— Бог забрал у меня мужа, оставив меня с двумя детьми. В свои тридцать три года я не вижу ничего, кроме работы. Я просыпаюсь рано утром, а возвращаюсь поздно вечером. Мальчики предоставлены сами себе. Если бы Рик хотел общаться с Джоном, то, может быть, мне не пришлось бы делать этого, может быть, мне не пришлось бы спать с Лукасом ради того, чтобы он взял к себе младшенького. Но Рик не поддается никаким уговорам, он не хочет заниматься с братом, а любит играть во дворе со сверстниками. Я не знала, что мне делать, поэтому согласилась на условия Лукаса.

Священник молча смотрел перед собой, пока Оана Рид протирала заплаканное лицо платочком.

— Вы, наверное, меня осуждаете, но разве другие люди поступают иначе? Если кто-то живет в браке, это не значит, что между ними есть любовь. Я знаю десятки пар из нашего города, живущих вместе не из большой любви, а ради детей, не потому, что им хорошо друг с другом, а потому, что так надо, так же как и мне было необходимо заняться сексом с Лукасом.

— Вы сравниваете грех с грехом. Не следует выбирать между плохим и плохим — надо понять, как поступить правильно, и сделать все по совести. Путь человека усыпан соблазнами, и только тот, кто будет благочестив, им не поддастся. Дьявол всегда убеждает нас в безысходности ситуаций, но стать ближе к Богу сможет всякий, кто примет вызов во имя Его. Кто не станет выбирать между греховными делами, а выберет праведный путь. Прочтите десять раз молитву об искуплении грехов и возвращайтесь в следующую среду.