Топ-10. Профессии

Михаил Маркин, 2023

Страницы этой, без преувеличения, шедевральной, по мнению её автора, книги – настоящий ринг. Здесь сойдутся и толстые, и худые, и мёртвые, и живые, и молодые, и старые, и мальчики, и девочки. Никаких категорий, никакого блата! Оружие участников – их достижения и успехи. Интересные судьбы очень интересных людей, представляющих различные профессии, запомнятся вам надолго. Читайте в любое время суток, себе, своим детям, родителям, друзьям, по четверостишию, по главе, целиком. Секрет Топ-10 в идеальной пропорции юмора и серьёзной информации. Всплеск мотивации, хорошего настроения и скачок знаний гарантирован каждому вне зависимости от возраста, физической и интеллектуальной подготовки. Хотя нет! Всё-таки слишком умным людям нельзя ничего гарантировать.

Выражаю отдельную благодарность тем людям, которые заранее согласились купить все три варианта книги по нескольку раз и не говорить мне об этом, — это моя любимая жена и мои любимые родители.

© Маркин М. Д., 2023

10 — нежный композитор

Виртуоз, гений, человечище, глыба!

Приветствует вас на старте, друзья.

Он абсолютно точно относится к рыбам,

К каким конкретно, сказать нельзя.

Всё гороскоп, к нему претензии и вопросы.

Астрологам надо бы оставлять пометки,

Кто будет из рыб по жизни лососем,

А кто минтаем или тигровой креветкой.

Ну а пока все «плавают» рядом —

Чак Норрис, Юрий Гагарин, Альберт Эйнштейн.

Те, кто явился на свет

с двадцатого февраля по двадцатое марта,

Записаны сразу в этот элитный бассейн.

Знак зодиака и пол — уже две большие подсказки,

Кто же десятый номер? Определились?

С кого вот-вот уже будет сорвана маска?

Гюго, Александр III, Брюс Уиллис?

Сложно… поскольку талантливых рыб-мужиков,

Как в интернете причин у боли в колене.

Перехожу от слов к делу, ну или к делу от слов,

Рассказ об акуле — Фридерике Шопене!

Родился в тысяча восемьсот десятом,

Если по-крупному, то на планете Земля.

Двадцать второго февраля или первого марта,

Зависит от настроения, ну и, конечно, календаря.

Скорее всего, Стрельцы, Водолеи и Козероги,

Как зимние знаки, к себе причисляют Шопена,

Однако, послушав музыку Фридерика немного,

Сразу поймёте — у парня весенние гены.

Начнем с деревни Желязова-Воля,

Которая в день рождения Фридерика

Самим этим фактом заслужила быть в доле

И в будущем получить о себе статейку на Вики.

Важно, что в ней жил какой-то граф Скарбек,

Важно, что ударение на первый слог,

Важно, что убираться, водить детей в садик

Сам он категорически делал вид, что не мог.

Не нужно посуду мыть и стирать труселя

Тому, кто графским делом с утра до вечера занят.

В общем, был человек по имени Николя,

Который работал у Скарбеков няней.

Вот тут и выходит на сцену красотка —

Мадам Кшижановская Текла Юстина.

Родственница графа (есть даже фотка),

Ещё одна няня, которая очень хотела сына.

Вы уже догадались, ставлю косарь,

Что Николя из деревни Желязова-Воля

Ночью пошёл в аптеку, на улицу, за фонарь,

И закрутился роман Кшижановская — Коля.

Первая встреча, звёздное небо, романтика.

Недолго думая, перешли на муа-муа.

А через девять месяцев дали имя мальчику —

О, чудо, Шопен Фредерик Франсуа!

В детстве малыш получал внимание и заботу,

Мог засмеяться и тут же заплакать с любого музона.

Мог подобрать аккорд, мелодию, ноту

Быстрее любого товара сегодня с Озона.

Он вундеркинд — писали в одной из варшавских газет.

Скучно, Шопен как минимум «польский Тиесто».

Пацан, блин, представьте, напишет уже в восемь лет

Не предложение без ошибок, а музыкальную пьесу.

Детство и юность прошли относительно гладко,

Нет смысла тратить на это бумагу,

Учился, тусил, ходил на концерты с палаткой,

Катался в Дрезден, Берлин и Прагу.

Карьеры большого артиста бурный расцвет

С тысяча восемьсот двадцать девятого года.

Ему даже нет двадцати-то лет,

Но уже есть большая любовь народа.

На следующий год покидает Варшаву

И удалённо рвётся в замес на восстание в Польшу.

Но Фредерику с родиной, как и Бузовой с Давой,

Не суждено вернуть совместное прошлое.

Восстание раздавили, получилось оно не ахти,

Руководителя взяли, естественно, в плен.

В «Штутгартском дневнике» в Париж по пути

Об этом пишет взгрустнувший Шопен.

Там Фредерик стать преподом очень хочет,

И не чего-нибудь, а фортепьянной игры,

Параллельно баллады, сонаты, этюды строчит.

Бюджетники, чтобы выжить, были тогда хитры.

Делает с полонезом, вальсом, мазуркой

Что-то до леденящего ужаса странное…

То ли поэтизирует, то ли драматизирует сутками,

Я обязательно уточню эти данные.

Тысяча восемьсот тридцать седьмой… приступ,

Расставание с невестой знать о себе дало,

Её родителям важнейшей из характеристик

Являлось, как выяснилось, «бабло».

Потом Фредерик влюбился, и снова до боли.

Причина — звучит как Шопен, но Дюпен.

К довольно зрелой энерговампирше Авроре

В эмоциях он попадает в плен.

При первой встрече он думал: «Она с приветом, —

Выглядит как мужчина и курит сигары».

Уже тогда Шопен, с его хилым иммунитетом,

Мог допереть — они не самая лучшая пара.

Примерно десяток лет отношения их

Только вредили его здоровью,

А он, как ребёнок, всё бегал за ней, как псих,

Вместо того чтобы спать и питаться морковью.

Мог бы энергию тратить на новые треки,

А не на её любовников и детишек,

Они расстались, он расстроился и уснул навеки,

В сорок девятом, ну как-то рано же слишком…

Фредерик завещал в прямом смысле —

На родину отвезти своё сердце.

Ура, нашёл, наконец-то, куда бы втиснуть

Среди его сочинений — четыре скерцо!

Мы пробежались специально по жизни гения,

Как Исинбаева, если захватит свой шест, до магаза,

Как Болт на любом своём выступлении,

Короче, большими прыжками и быстро, сразу.

Если же, вдохновившись, ещё захотелось деталей,

Придётся вернуться, и заново, без подмоги.

Спокойно проехаться по Шопену от точки в начале

И до конца его музыкальной дороги.

За это будет много эмоций взамен,

Возможность спорить в комментах к видео рьяно,

Доказывать, что не надо всегда добавлять «Шопен»

Вообще ко всему, что связано с фортепьяно.

Чего не скажешь, конечно же, о представленном материале.

Он лишь поможет вылечить мимолётную скуку.

И, в целом, понять, не вдаваясь в детали, —

Шопен и правда причастен к любому красивому звуку.