Безумный Макс. Том 4. Генерал Империи

Михаил Ланцов (2020)

Позади два года Первой Мировой войны, которую наш современник, лейтенант ВДВ Максим Баранов, смог изменить до неузнаваемости. Безумный рейд по Восточной Пруссии. Налет на Берлин. Оборона Штеттина. Захват Рима. Встречное танковое сражение под Флоренцией. Это уже совсем другая война… и другой мир… Впрочем, точка пока не поставлена. В России произошел переворот. Убита царская семья. Утвердилось Временное правительство во главе с Керенским. Созывается Земский собор для определения пути развития России. История неумолимо пытается вернуться в свою колею и пойти задуманным маршрутом. Наш герой хочет остаться в стороне. Но не выходит — он стал слишком заметной фигурой на политической арене, и его неминуемо втянут в вихрь потрясений назревающей Гражданской войны. Сумеет ли «Безумный Макс» предотвратить ее, спасти Россию от великих потрясений? Сумеет ли сохранить Империю?

Пролог

1916, 6 июня. Верона

Максим подошёл к домику, где держали под охраной Кайзера. Подождал, пока ему откроют дверь. И вошёл внутрь. Молча прошёл по небольшой комнате и поставил на стол корзинку.

— Что это? Зачем? — поинтересовался Вильгельм, насторожённый необычным поведением Меншикова.

— Николая Александровича убили, — тихо произнёс Максим, раскупоривая бутылку вина.

— Что?! — ахнул Вильгельм, подавшись вперёд. — Как убили? Когда?

— Вчера. Взорвали. И его, и супругу, и брата, и сына, и дочерей…

— И Татьяну Николаевну?

— Нет, её, к счастью, нет. Она в Штормграде сидела, вот и убереглась.

— Боже…

— Полагаете? — поинтересовался Максим и отпил вина прямо из бутылки.

— Нет. Нет. Что Вы? — замахал руками Вильгельм. — Конечно, нет. Это явно происки Лукавого.

— У вас, христиан, явно какие-то проблемы с логикой.

— Что? Но почему? — переспросил Вильгельм, которого царапнул оборот «у вас, христиан». То есть Меншиков себя к ним не относил и был иной веры. Но какой? Он вполне посещал храмы и совершал христианские ритуалы. Впрочем, как и другие. Вильгельм с содроганием вспоминал тот мини-курган из отрезанных голов. А принесение в жертву быка на Капитолийском холме? Ни один здравомыслящий христианин такое делать не станет. Но кто он тогда? Какому Богу молится? Уж не Светлому ли будущему или ещё какому-нибудь экзальтированному мракобесию идеалистов?

— Если Бог всемогущий, то как он мог допустить успешный бунт против него? Смешно. Совершенно очевидно, что в рамках христианской парадигмы он манипулировал примитивным подростковым протестом Люцифера, вынудив его заняться делами, за которые никто бы добровольно не взялся. Развёл как ребёнка. Что и не удивительно. Они несоизмеримые сущности в плане своих интеллектуальных возможностей. Так что, если судить по концепции, прописанной в Священном Писании, — во всём промысел его. И в добре, и во зле. Даже в птичке, которая обосрала жениха, спешащего на собственную свадьбу. И судя по той войне, что сейчас происходит, назвать христианского Бога всеблагим у меня язык не поворачивается. Исходя же из тех проказ, что он регулярно совершает, можно добавить — чувство юмора у него очень странное. Чёрное и весьма дурное. Садистское, я бы сказал. Нет в нём ни света, ни добра. Одна лишь сплошная коричневая субстанция. Но он власть. А значит, — он любит нас. И для нас нет бога, кроме Алл… кхм… Иисуса там или Яхве. Кто вам больше нравится? На мой взгляд, все эти благие словечки — обычная болтовня, за которой прячется кровь, боль и безнадёга…

— Вы серьёзно? — спросил Кайзер, посмотрев на Максима с немалым удивлением. Такой трактовки он ранее не встречал. Тем более он не ожидал её услышать от человека, с уважением общавшегося с папой Римским. Странно. Очень странно. И необычно. Впрочем, судя по тому, что он слышал и видел, иной раз ему в голову закрадывались мысли: человека ли? Слишком он вёл себя нетипично.

— Нет, конечно, я пришёл сюда развлекать Вас забавными шутками. Жаль только, клоунский колпак не нашёл и лицо гримом не раскрасил. Впрочем, речь не о том. Мне нужна Ваша помощь.

— Вам?! Моя?! — ещё сильнее удивился Вильгельм.

— Николая Александровича убили. И я хочу знать — кто. Исполнителей, скорее всего, всех перебили, чтобы концы в воду. Но вот заказчики этого грязного дела вполне живы. Уверен: это сделали не Ваши люди. Но они могут мне помочь найти виновных.

— Это не так-то и просто…

— Согласен. Но это и в Ваших интересах.

— В моих? Отчего же?

— Если я найду и покараю тех, кто убил Николая Александровича, возможно, их коллеги не станут трогать Вас и Вашу семью. Испугаются. Вдруг я и за Вас стану мстить. Родственник, как-никак. Месть ведь не приносит удовлетворения. Нет. Она уберегает от новых бед, заставляя задуматься перед тем, как совершить очередную глупость.

— Вы говорите страшные вещи. Но я подумаю над Вашими словами.

— А пока думаете — напишите супруге, чтобы постаралась подключить к этому вопросу всех, кто ей ещё верен. Уверен, что при пособничестве кое-каких наших высокопоставленных лиц ваш Генштаб уже обновил сеть агентов в России. И мне неинтересно, кто они. Плевать. Главное — найти заказчиков. Всех до единого. Чтобы никто не ушёл от возмездия. Это для нас общее дело, так как убийство Императора касается не только Романовых… но и Гогенцоллернов, над которыми также сгущаются тучи.

— Я не уверен, — покачал Кайзер головой.

— Зато уверен я. Помните — ещё в 1915 году я Вам говорил об этом?

— Я помню. Но вы не просите о помощи, — вновь покачал головой Кайзер. — Вы пытаетесь заставить её оказать. Я помню рассказы Виктора-Эммануэля. Вы обещали своими руками отрезать головы его детям. Мне тоже станете угрожать, если я откажусь?

— Я сказал — Вы услышали, — с раздражением произнёс Меншиков. — Думайте сами. В конце концов, выяснить, кому было выгодно убивать Николая Александровича, я могу и сам. Заказчики и так очевидны, так как попытались воспользоваться плодами своего преступления без всякого стеснения и осторожности.

— Будете им мстить? Не боитесь убить невиновного?

— Грехом больше, грехом меньше, — пожал плечами Максим. — Мне всё равно в христианский ад нет дороги.

— Отчего же?

— Уезжая из Рима, я прихватил целую пачку индульгенций.

— Но их же запретили выдавать.

— Всем, кроме папы. А он мне их собственноручно оформил.

— Неудачная шутка, — скривился Кайзер, словно от кислого яблока. — Не стоит глумиться над верой.

— Это — не шутка, — с нажимом произнёс наш герой и молча вышел, оставив на столе Кайзера корзинку с вином, сыром и фруктами да початую бутылку вина. Максим сделал свой шаг. Теперь оставалось прорасти брошенному зерну.

Меншиков вышел на крыльцо и с огромным желанием сдержал желание закурить. Очень уж хотелось. Сигарету. А лучше сигару. Но нельзя. Тем более перед людьми. Он ведь дал обет, и нарушать его публично было плохой затеей.

Игра становилась всё острее. Первая мировая война оказалась слишком тяжёлым испытанием для Европы. И закономерно привела к локальным государственным кризисам. Что будет дальше? Получится ли отсидеться в Великом княжестве? Или его не оставят в покое? Не станет ли это смертельной ловушкой? Слишком много вопросов навалилось на простого, в сущности, человека. А теперь на нём ещё и судьбы многих других людей, что доверились ему. Что здесь, что в Великом княжестве Вендском. Десятки, сотни тысяч, которые могут сгореть в горниле Гражданской, если её допустить. Тот ещё психологический груз. Можно было бы, конечно, относиться к этому вопросу попроще — наплевав. Но Максим так не мог. Поэтому хмуро потёр лицо и пошёл спать. Утро вечера мудренее. Да и устал он что-то. Голова уже совсем не соображала…