RETRO

Михаил Колесов

Включенные в сборник рассказы и очерки, написанные в литературном стиле «non fiction», представляют собой некое возвращение в еще недавнее, но уже далекое прошлое страны, которой сейчас нет. В них автор стремился воспроизвести атмосферу «советского образа жизни». Написанные позже очерки и эссе, фактически, о том же прошлом, которое напоминает о себе сегодня. Книга представляет интерес, прежде всего, для современной молодежи, которая хотела бы понять смысл жизни предшествующего поколения.

© Михаил Колесов, 2021

ISBN 978-5-0053-1023-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Термин «Ре́тро» (лат. Retro — «назад», «обращённый к прошлому») имеет двойное значение. Первое — прошлое, которое было совсем недавно, но уже ушло безвозвратно. Второе — забытый стиль в искусстве («ретростиль»).

О «советском прошлом» существует большая литературная библиография, которая создала, благодаря канонизированному методу «соцреализма», определенный литературный имидж «советского образа жизни», (успешно закрепленный кинематографом). Но «советская» литература осталась в той эпохе, которой она принадлежала. И почти никто из советских «классиков» не перешагнул рубеж нового времени. Ретроспективный взгляд на «советское время» в современной литературе — это сегодня пока terra ignota.

И здесь возникает вопрос: можно ли сегодня писать о прошлом, например, в популярном стиле ретроспективной «фэнтези» (как пишут современные «исторические романы»)? Вероятно, можно… и такие произведения найдут своего читателя. Однако к реальному опыту прошлого эта литература не имеет никакого отношения. Можно сочинить любой сюжет на тему «ретро», но нельзя воспроизвести не пережитый опыт прошлого. Такому автору не поверит читатель. Между тем современная беллетристика интересна, прежде всего, своей психологической достоверностью, достоверной мотивацией действия и характеров. А понять смысл авторской идеи можно лишь в соответствующем временном контексте. Сегодня очевиден запрос в литературе на «правду времени»…

Но тут возникает проблема адекватности литературной формы, которая обращена к современному читателю. Эстетика литературной формы (как и искусства в целом) в контексте современной культуры меняется настолько стремительно, что уловить этот темп чрезвычайно трудно. Как следствие такого «непопадания в тренд» — издержки «литературного рынка». Однако рыночный «спрос» никогда не был критерием литературности произведения. Здесь, как заметил одесский классик: «либо популярность, либо вечность».

Рассказы и очерки автора написаны в стиле «ретро» как адекватной литературной форме его времени. Представляемый сборник является продолжением книги автора «Меньшиковский дворец». Обе книги охватывают, в основном, период от 50-х годов до конца прошлого века. Автор стремится показать своему читателю, как это было… А было иногда не так уж плохо, как могло бы быть. Но не все было настолько хорошо, насколько представляется сегодня некоторым «советофилам». Здесь, как и вообще в жизни, точка зрения зависит от личного опыта человека.

Один день в Севастополе

Рассказ в стиле ретро

Когда отец узнал, что я ушел со «стройки», он был раздосадован.

— Куда ты теперь пойдешь? Где ты сейчас найдешь другую работу? — ворчал он.

— Найду, — ответил я, хотя понимал, что отец прав. Найти так просто в нашем поселке другую работу было нереально.

Мать потом посоветовала:

— Поезжай в Севастополь, может быть, удастся там устроиться на завод.

Дело в том, что в Севастополе были старые друзья моих родителей, бывшие сослуживцы по Дальнему Востоку. Они жили в районе Малахова кургана. К ним на квартиру я и заявился на следующий день.

Приняли меня радушно и посоветовали обратиться на рядом находившийся Морзавод.

В отделе кадров завода я был встречен благожелательно.

— Действительно, — сказали мне, — молодые ребята нам нужны.

— Но сколько тебе лет? — спросил инспектор.

— Семнадцать, — правдиво ответил я.

Настроение у инспектора заметно изменилось.

— Мы тебя не возьмем, — неожиданно сказал он.

— Почему? — удивился я.

— Потому что через полгода тебя заберут в армию, а нам, чтобы тебя допустить к станку, нужно еще несколько месяцев обучать. Так что посуди сам, какой интерес нам тебя брать.

— Что же мне делать? — удрученно спросил я. — Может быть, вы мне что-нибудь посоветуете?

— Нет, парень, в нашем городе тебя не возьмут ни на один завод, разве что на стройку, — прямо сказал инспектор. — Отслужишь в армии и приходи к нам, мы тебя возьмем с удовольствием.

Было ясно, что инспектор прав, но такая перспектива меня, конечно, не устраивала.

С отвратительным настроением, понимая, что мне придется возвращаться домой, я вышел из заводоуправления и побрел к Малахову кургану. Там на площади был деревянный пивной ларек, у которого стояло несколько мужиков. Подойдя к ним, я занял очередь за каким-то молодым парнем. Мы взяли по кружке пива, и отошли в сторону. Парень оказался моим ровесником. Он учился в каком-то ПТУ.

— Ты откуда? — спросил он.

— Из Гурзуфа.

— А что здесь делаешь?

Я ему рассказал о своей неудаче.

— Приходи к нам, — предложил он, — у нас, как раз, идет дополнительный прием.

— — Я подумаю, — мне было сейчас безразлично. — Может быть, завтра зайду.

После того, как мы выпили по второй кружке, он предложил.

— Давай, погуляем по городу. Ты когда был здесь последний раз?

— Шесть лет назад.

— Ну, сейчас город совсем другой. Я тебе покажу много интересного.

— Пойдем, — согласился я. Мне все равно до вечера делать было нечего.

— А деньги у тебя есть? — спросил мой новый приятель.

— Да нет, с собой не так уж много.

Я не сказал ему, что мы находимся рядом с домом моих знакомых.

— Ладно, — небрежно бросил он, — что-нибудь придумаем.

Мы почему-то пошли не вниз к вокзалу и к центру города, а углубились в улицы, прилегавшие к Малахову кургану. Это была окраина города, застроенная, в основном, частными домами. Но среди них попадались каменные многоквартирные дома в два-три этажа, очевидно недавно построенные.

Когда мы подошли к одному из таких домов, мой приятель мне сказал:

— Это дом, в котором я живу с матерью. Но она никогда не дает мне ключ от квартиры, потому что мы с ней в плохих отношениях. Ее сейчас дома нет, она должна быть на работе. Ты поднимись на второй этаж, позвони в дверь квартиры. Если она вдруг откроет, спроси меня. Если никто не подойдет, возвращайся сюда.

— Хорошо, — ответил я, — не обратив сначала внимания на то, что он не назвал номер квартиры. Я без труда вычислил квартиру и на мой звонок никто, действительно, не ответил. Подойдя к приятелю, я сказал ему об этом.

— Ничего, я знаю, где у нее лежат деньги. Сделаем так. Видишь вон то окно, которое открыто. Когда я залезу в это окно и махну тебе рукой, заходи в подъезд и подходи к двери квартиры, я тебе открою.

Он забрался быстро по дереву на уровень второго этажа и по узкому карнизу влез в окно. Было видно, что он проделывает это не впервые. Я подошел к двери, которая уже была открыта. И оказался внутри обычной двухкомнатной квартиры. Мой приятель передвигался по ней уверенно, однако деньги он искал довольно долго. И почему-то не ответил на мой вопрос:

— Где твоя комната?

Когда я ему предложил, зайдя на кухню: «давай, поедим немного», — он крикнул из комнаты:

— Некогда, поедим в городе.

В конце концов, деньги он нашел, ничего больше не взяв.

Мы захлопнули дверь квартиры, и вышли на улицу. Мой приятель был в возбужденном настроении.

— Ну, теперь мы можем погулять, — весело воскликнул он.

Мы отправились в центр города. Севастополь, действительно, с того времени, когда я его увидел первый раз, очень изменился. Почти полностью был восстановлен центр: улицы, площади, дома. Работали магазины и кинотеатры. Несмотря на то, что день был рабочим, повсюду было очень много людей. Преобладали, конечно, черный и голубой цвета формы офицеров и матросов, которые строем и поодиночке заполняли улицы города. Казалось, что в городе мужская часть населения только военная. В этой уличной среде я ощущал себя кем-то посторонним, случайно здесь оказавшимся.

Мы прошли по улице Ленина к Приморскому бульвару, затем по Большой морской подошли к Историческому бульвару и поднялись на холм. Открывшаяся панорама города была потрясающая. Мы долго сидели на бруствере бастиона и разговаривали.

Потом мы покупали мороженое и всякую съестную мелочь. Наконец, зашли в один из гастрономов на Большой морской, в котором я впервые попробовал черный кофе… с коньяком. Оглядывая небольшую кампанию за несколькими столиками-стойками зала, я понял, что этот напиток весьма популярен среди местной молодежи. Мой приятель предложил мне пойти в ресторан. Но, уже заподозрив неладное, я отказался. Это ему не понравилось и настроение у него явно испортилось.

Я уже догадался, что в той квартире, в которой мы побывали, он не жил, хотя, возможно, он в ней бывал. Чувства мои по этому поводу были весьма странные: с одной стороны, я понимал, что произошла заурядная квартирная кража, но, с другой, — обыденность случившегося вызывала ощущение какой-то нереальности. Казалось, что этого со мной произойти не могло. У меня было такое впечатление, как будто я видел себя на экране, сидя в зале кинотеатра. Говорить об этом с моим приятелем я не хотел не потому, что я боялся этого симпатичного и щедрого парня, а потому что не хотел узнать, что он — вор.

Мы распрощались достаточно сдержанно, хотя договорились, что завтра встретимся, чтобы пойти в его училище. Но я уже принял решение, что возвращаюсь домой.

Выйдя из троллейбуса на остановке «Матрос Кошка» у Морзавода, я неожиданно услышал, что заговорил радиорепродуктор, который, оказывается, был подвешен на столбе. Все находившиеся на остановке тоже удивленно подняли головы и… насторожились.

— Внимание всем! Работают все радиостанции Советского Союза! Через несколько минут будет передано важное сообщение…

Повторив несколько раз это предупреждение, комментатор сообщил о запуске космического корабля с Юрием Гагариным на борту.

— Советский человек в космосе! Ура! — кричали все вокруг меня.

Было 12 апреля 1961 года.

«Литературная газета +Курьер культуры. Крым-Севастополь» №20 (92). 25 октября 2018