Боксёрские байки от Михал Михалыча. Непридуманные истории Главного тренера

Михаил Завьялов

Весёлые, увлекательные и мудрые истории из жизни великого тренера по боксу, заслуженного тренера СССР Михаила Завьялова и его друзей.

Столица Колымского края

Не знал я тогда, что в последующей жизни мне ещё не раз придётся в корне всё менять. Влезать в незнакомые деловые, человеческие и географические области, снова и снова начинать всё с нуля. Магадан для такого отсчёта был идеален. Центр Колымы, центр золотодобывающей промышленности, центр ГУЛАГовских лагерей, «двенадцать месяцев зима, остальное — лето». Всё это Магадан.

Ну что вам рассказать о Магадане?

Там вьюги и бураны летом в ссоре,

Там тундра — в фиолетовом тумане

И серое неласковое море.

Там летом сыплют снежные заряды,

Там русла рек сложны и многолики,

Там стланика зелёные наряды

Пестреют красной россыпью брусники.

Там не живут без спирта и без меха,

Романтика — в простой житейской прозе.

И, кто б ты ни был, раз уж ты приехал,

Тебя там не оставят на морозе.

Там ценят силу, ум и чувство чести,

Там всё понятно до последней точки.

Там люди выживают только вместе,

Поскольку пропадут поодиночке.

Юлия Ермак

С Евгением Бурмистровым, — первым воспитанником, который стал мастером спорта

Город встретил меня снегом и крепким ветерком, а магаданцы — непривычной гостеприимностью. Машина подъехала прямо к трапу самолёта. Из аэропорта, заскочив на пару минут в гостиницу, мы сразу же отправились во Дворец спорта, где мне был показан зал, предназначавшийся для бокса. Огромный, высоченный, светлый, с балкончиком для зрителей — по своим размерам зал напоминал мне настоящий авиационный ангар. В таких хоромах мне ещё не приходилось ни тренироваться, ни тренировать.

На следующее утро меня принял мэр Магадана Анатолий Карпов. Рассказал, как он представляет себе развитие бокса в городе, внимательно меня выслушал и одобрил план моих начальных действий, обещал всяческую помощь. Сам завёл разговор о квартире, сказал, что придётся подождать пару месяцев, пока в центре города будет сдан новый дом, который, кстати, был в двух шагах от Дворца спорта. Прощаясь, Карпов попросил передать привет Соколову и я понял, что Леонид Фёдорович имел обо мне с мэром подробный разговор.

Первые месяцы в Магадане были спрессованы донельзя. Мой рабочий день был ненормированным. К полуночи я едва добирался до гостиничного номера и от усталости просто валился с ног. Заниматься приходилось всем и сразу: обустройством зала, включая изготовление ринга; агитацией «за бокс» в крупных рабочих коллективах; отбором подходящих ребят из массы молодых парней, ринувшихся записываться в секцию. А главное — с утра и до вечера в нашем боксёрском пристанище я проводил тренировки.

Уже через несколько месяцев я провёл свой первый городской турнир. Для Магадана это был настоящий праздник, так как бокс «вживую» здесь практически не видели. Кстати, насчёт «вживую» точнее и не придумаешь, ведь на просторах СССР телевидение в начале 60-х существовало только в пределах Садового кольца и Невского проспекта.

Во время турнира я познакомился с тамошними почитателями бокса. Одним из них был художник Магаданского музыкально-драматического театра Яков Высоцкий, отец знаменитого советского боксёра-тяжеловеса Игоря Высоцкого.

В прошлом Яков сам неплохо боксировал и даже в довоенные годы выиграл Спартакиаду народов СССР, но война коренным образом изменила все его планы. В Магадан, на вольное поселение, он попал после того, как бежал из немецкого плена.

Как рассказывал сам Яков, на фронте он был тяжело ранен и попал в плен. Девять раз бежал, восемь раз его ловили. На девятый ему всё-таки удалось добраться до дома, а там опять арест. СМЕРШевцы спросили: «Почему не застрелился?! Ведь обязан был!» И в Магадан, на всякий случай… Яков никогда и никого не обвинял. Всё понимал. Говорил, что только Сталин во всём виноват, а остальные просто у него в подчинении. Его реабилитировали только в 1977 году, и они почти сразу же уехали из Магадана куда-то под Владимир. Об этом мне уже рассказывал его сын, Игорь, которого позже мне довелось тренировать в сборной СССР.

А тогда, в 63-м, Яков Высоцкий стал моим первым добровольным помощником. Он помогал оформлять боксёрский зал, изготавливал афиши, вместе со мной проводил тренировки и судил соревнования. После моего отъезда из Магадана именно Яков возглавил Федерацию бокса города.

Вообще, рассказывать о столице Колымского края и его жителях можно очень долго. Впоследствии, вспоминая те три года, что я прожил в Магадане, я понял, что не встречал более спокойного в криминогенном отношении города. Там жили разные люди с разными судьбами. Но, самое основное, — они не были равнодушными к тому, что происходило в их городе. Если они видели, что начинают происходить какие-то непонятки, то обязательно вмешивались. В Союзе было принято считать, что Магадан кишит уголовниками, отупевшими от жизни на зоне, а я скажу, что это не так. Как там, у Владимира Высоцкого:

Быть может, кто-то скажет: «Зря!

Как так решиться — всего лишиться!

Ведь там — сплошные лагеря,

А в них — убийцы, а в них — убийцы!..»

Ответит он: «Не верь молве

— их там не больше, чем в Москве!»

Магадан считался одним из самых читающих городов. Среди осуждённых было много сосланной интеллигенции, да и просто людей, приезжавших туда на заработки. У многих по два высших образования за спиной. Конечно же, были и бандиты, которые после отсидки оставались там на постоянное поселение. Судьба сводила меня с разными людьми.

Помню, познакомился я с эстонцем Оскаром Пыльдемао, который отсидел пятнадцать лет. Я поинтересовался — «За что?» И он рассказал мне, как его, молодого 18-летнего парня, немцы забрали в разведшколу. Он не понимал, какая власть у него в республике. Знал только одно — идет война, а его забирают в армию. Политическая безграмотность и явилась основой его приговора.

Мне запомнился рассказ Оскара о том, как в разведшколе их учили приёмам рукопашного боя. Эти приёмы были бесхитростны, но очень эффективны в применении.

— Можно, зажав в кулаке спичечный коробок, ударить нападающего по горлу, — рассказывал эстонец, — при правильном ударе соперник отлетит, и будет долго пытаться вдохнуть. Если он замахнулся ногой для удара, необходимо довернуться и бить атакующего под колено, а когда он упадёт — добивать.

«Плюнь в глаза, сыпани песку или табака из кармана, перебрось нож из одной руки в другую, поймай за палец и сломай его, — учил их инструктор в разведшколе. — Глядя в глаза, бей в голень. Кинув в руку кошелёк — бей в пах. Сцепился в клинче — вгони противнику ключ в ухо. А захватил сзади — всади ручку между рёбер под лопатку. Убей!!! И если ты готов убить — ты уже наполовину победил», — гласила памятка, выданная каждому будущему диверсанту.

Оскар на всю жизнь запомнил эти уроки и эти приёмы. К счастью, ему так никогда и не довелось применить их при выполнении диверсионного задания. Но в зоне эти знания не раз спасали ему жизнь.

Знавал я и академика, работавшего истопником у начальника Дальстроя, беседовал и с людоедом, который после отсидки сапожничал во Дворце спорта. Его высказывания о том, какие части тела у человека вкуснее, шокировали меня. «Противно только в самом начале, потом даже хочется…», — совершенно спокойно рассказывал он мне. Да, всякие люди там встречались…

Конец ознакомительного фрагмента.