Женщины

Михаил Жванецкий, 2012

Читая Жванецкого, слышишь его голос, и легко представить себе, как Михаил Михайлович выходит на сцену, вынимает из портфеля стопку страничек и читает их в своей оригинальной манере: с паузами и акцентами на отдельных словах. Но когда мы сами читаем его тексты, нам открывается иная глубина знакомых фраз и многовариантность их понимания. Юмор – самая притягательная грань таланта Жванецкого. Его смех – покрова вечных вопросов и горьких истин, над которыми человек не может не задумываться. Ведь все, о чем пишет и говорит маэстро Жванецкий, – то наша жизнь. А кто еще умеет так о ней сказать?

Наш секс

Музыка. Темнота. Шёпот.

— А если мы сядем сюда, нас не выгонят? Как ты думаешь, можно?

— Я думаю, можно.

— Я боюсь, может быть, здесь сидеть нельзя?

— Я думаю, можно. Я уверен, что можно. Почему же нельзя? Нигде же не написано, что нельзя. Поэтому я думаю, что можно. Тебе хорошо со мной?

— Да. Но здесь, по-моему, нельзя сидеть.

— Можно. Я думаю, можно.

— А нас отсюда не попросят?

— Нет… Почему? Зачем нас гнать? Мы же ничего такого не делаем. Мы просто сидим.

— Конечно. Мы же ничего такого не делаем.

— А что? Ты слышала, что отсюда гонят?

— Нет.

— Я тоже не слышал. Давай посидим здесь.

— Вот увидишь, здесь нельзя сидеть.

— Давай здесь.

— Не надо. Я боюсь.

— Ты меня боишься?

— Нет.

— Не бойся. Здесь можно сидеть. Нас не выгонят.

— Здесь какой-то забор.

— Это обычный забор. Сюда свободный вход.

— Ты здесь бывал уже?

— Нет. Он не похож на забор, куда не пускают. Это хороший забор. Зато нас здесь никто не видит.

— Видят. Видят. Всюду видят. Они так ставят скамейки, чтоб было видно. Наверное, здесь нельзя.

— Можно. Я уверен, что можно.

— А музыку включить можно?

— Вот это, наверное, нельзя. А ты как думаешь?

— Я думаю, нельзя.

— А жаль, правда?

— Очень. А кому мы мешаем?

— Наверное, кому-то. Я ещё не знаю, но если включить, он сразу появится. А если мы передвинем скамейку?

— Ты думаешь, это можно?

— Я уверен, что можно. Мы же ничего такого не сделаем. А?

— Может, и сделаем, я же не знаю.

— Ну что, ну что мы сделаем?

— Я не знаю. Нарушим что-то.

— Ну что, ну что нарушим? Ну очень же неудобно сидеть лицом к свету. Правда?

— Правда.

— Передвинем?

— Передвинем… Вот видишь! Ну что с тобой такое. Зачем ты это затеял. Что, плохо было сидеть?

— Ну откуда я знал. А я тебя спрашивал. Ты сама говорила, мы ничего такого не сделаем.

— Нет, я сказала, сделаем.

— Когда ты сказала?

— Сказала.

— Значит, не надо было передвигать.

— А я и не хотела.

— Хотела.

— Это ты хотел.

— И ты хотела.

— Тише. А здесь, ты думаешь, можно сидеть?

— Можно. Здесь можно. Здесь, я думаю, можно.

— Ты же думаешь, что здесь грабят.

— А здесь можно грабить?

— Я думаю, нельзя.

— А я думаю, можно. Это же совсем другое, чем сидеть.

— А это можно?

— Можно. Я думаю, можно. А кто запретил?

— Я не знаю. Я слышала, что нельзя.

— А я не слышал, что нельзя. Значит, можно.

— Нет. Если хоть один человек слышал, что нельзя, значит, нельзя. Это точно.

— А если я слышал, что можно.

— Нет. Если один человек слышал, что можно, а другой, что нельзя, всё равно нельзя. Мама говорит, лучше думай, что нельзя — всегда будешь права.

— Да… А поцеловать тебя можно?

— Наверное, можно.

— А по-моему, здесь нельзя.

— Почему нельзя? Я думаю, можно.

— А я думаю, что нельзя.

Шелест листьев: «Можно-можно, нельзя-нельзя, можно-можно, нельзя-нельзя». Цикады, лягушки, ручеёк: «Можно-можно, конечно, можно, можно всё…»