Авиатор 15. Балканы

Михаил Дорин (2024)

Балканский передел территорий завершён. Некогда дружественные народы стравили между собой. Североатлантический Альянс поддержал одну из сторон конфликта и готовится нанести удар по Сербии. Маленькой и гордой стране не устоять. Сергей Родин в эпицентре войны на Балканах. И против него лучшие лётчики США и стран НАТО. Каждый вылет может стать последним.

Глава 4

Лампы на потолке несколько раз мигнули. Затхлый аромат сырости в помещении смешался с пылью, которая витала в воздухе в свете освещения. Тяжёлое дыхание знакомого мне человека, его уверенный взгляд и почёсывание небритого подбородка нарушали воцарившуюся тишину.

— Думаю, что мы переговорим с нашим… новым сотрудником сами, — сказал Виталик.

Предраг Тадич возражать не стал и покинул помещение вслед за солдатами. Я же встретился взглядом с сидящим за столом. Всегда хотел посмотреть в глаза предателю. Мне интересно как он будет реагировать на встречу с тем, кого он предал.

— А ты уже не выглядишь как десятиклассник. Но вид у тебя такой же уставший, как в первый день нашей встречи, Сергей, — тихо сказал Гаврюк.

— Дорога дальняя, — ответил я, присаживаясь на предложенный Казановым стул.

— Согласен. Где бы мы ещё с тобой встретились, как не в Сербии, — произнёс Валера, пытаясь разминать кисти рук, закованные в наручники.

Сотрудник… Похоже, что Виталик каким-то образом решил вопрос Валеры и дал ему шанс искупить вину перед Родиной.

По многим параметрам, Гаврюк прекрасно подходит для работы на Балканах. Официально считается погибшим, опыт боевых действий имеется, а после ареста ему светит смертная казнь.

Есть одно и очень большое «но» — от его рук погибли наши товарищи, а сам он собирался угнать новейший самолёт заграницу. Так что мне сложно понять, почему он сидит передо мной. В моей прошлой жизни, с ним бы не церемонилась, сразу бы пристрелили.

— Валерий Петрович, я так понимаю, вы уже подумали над моим предложением? — спросил Виталик.

— А что вы мне сделаете? Я мёртв для всех. С чего мне вас бояться?

Казанов расстегнул куртку и полез во внутренний карман.

— Хотя бы с того, что мы можем отдать вас в руки самого гуманного суда в мире. Где вы и получите то, что заслужили за свои действия, — ответил Казанов и выложил на стол несколько фотографий. — Мне очень нравится история вашей сестры — матери-одиночки 4 детей. Как думаете, проживёт ли она на зарплату уборщицы в школе?

— У неё достаточно средств…

— Боюсь, что было достаточно. Счета в банке можно и заморозить. Мы так и сделали. А ещё и нашлись крупные суммы у родителей…

— Вы этого не сделаете. Они же ветераны! — воскликнул Валера.

— Их пенсии не пострадают. А ведь ещё и матери нужны лекарства, и отцу. Плюс наступающий капитализм… самому не по себе от последствий!

Мда, методы убеждения у конторы никогда не отличались чистоплотностью. Судя по фотографиям, у Гаврюка есть ещё дорогие ему люди. Иначе бы Виталик этот фотопасьянс не раскладывал на столе.

Лицо Валеры говорило о многом. При упоминании каждого из родственников скулы дёргались, а губы он сжимал всё сильнее.

Казанов перечислил ещё брата и племянника Валеры.

Именно на крайней фотографии я узнал Пашу Ветрова. Ему здесь вручают орден «За службу Родине».

— Теперь вы не откажетесь поработать на благо Родины? Она даёт вам шанс, — закончил представлять каждого родственника Виталик.

Гаврюк молчал, но кулаки его побелели от напряжения. Виталик посмотрел на меня и хлопнул себя в лоб.

— Простите, Валерий Петрович, я совсем забыл, — сказал Виталик и достал ещё две фотографии.

На одной был запечатлён мальчик пяти лет от роду в объятиях девушки. А на другой — он же, только повзрослевший.

— Что вы задумали? — спросил Валера.

— Ничего особого. Просто ваш сын на данный момент находится в следственном изоляторе. Попал в плохую компанию, знаете ли.

— Вы подстроили?

— Нет. Но его дружок из золотой молодёжи очень даже его подставил. Парень не при делах, но кому это интересно?

— Сволочи! — вскочил на ноги Валера, ударив ногой по столу.

Фотографии упали на пол, а сам стол отъехал чуть вбок. Реакция была ожидаемой, но Виталик даже не шелохнулся. Как и я.

Гаврюк шумно дышал, а Казанов только поправил куртку и посмотрел на меня.

— Суда вы не избежите, но родственникам своим помочь ещё можете. Я закончил. Вам есть о чём поговорить, — сказал мне Виталик и отдал ключи от наручников.

Казанов вышел, а я собрал фотографии и положил их на стол. Валера вытер пот со лба, уставившись на меня.

— Осуждаешь? — спросил он.

— Нет. Презираю.

— Ну-ну. Тебе ведь теперь можно говорить. Видел тебя по телевизору на авиасалоне во Франции. Герой Советского Союза! Лётчик-испытатель! Ты когда ногой топаешь, золото не летит? — усмехнулся Гаврюк.

— Интересное сравнение с антилопой. Садись и рассказывай, чем занимался все эти годы.

Валера поднял стул и снова оказался напротив меня. Я толкнул ему ключ, чтобы он снял наручники.

— Летал. На всём, что было возможно и где никого не интересует твоя история. На всяких «кукурузниках», само собой.

— Африка?

— Не только. Мой связной в Пакистане обещал обеспечить работой в Израиле. Но ограничился только тем, что свёл меня с наёмниками и фанатиками Ближнего Востока. Деньги платили, и этого было достаточно. Большинство домой отправлял.

Мда, как в этом человеке сочетается его сущность предателя и желание помочь семье. Судя по рассказу Виталика, Валера переводил домой достаточное количество средств.

— А почему про сына никто не знал?

— Тебе это зачем? Вообще, удивляюсь, что я тебя встретил. Думал, что ты где-то в Кремле уже местечко нашёл. На тебя же надень костюм и можешь в телевизоре всей стране мозги пудрить.

— Судя по всему, вирус диссидентства на тебя тоже повлиял. Чего же тогда не перевёз родных в тот же Израиль? Сейчас границы открыты.

Валера замолчал, отвернув голову в сторону.

— Пробовал пару лет назад, когда «перестройка» началась. Никому это не надо. Родину они любят. Я уж думал, когда Горбачёв затеял все эти реформы и у родных в головах наведётся порядок.

Гаврюк отложил в сторону наручники и продолжил восхвалять новые процессы в стране.

— Перестройка остановила поток лжи, льющийся с экранов телевизоров и через все средства массовой информации. Она дала возможность свободного выезда. Теперь не нужно бегать в райком партии за разрешением на туристическую путёвку. И главное, создала политическую активность, гражданское достоинство людей. Теперь их голоса, волеизъявление действительно имеют значение.

— Про Макдональдс забыл и джинсы на каждом шагу, — заметил я. — А также сокращение армии, промышленности, обнищание населения и, возможный распад СССР.

Валера умолк. Услышав мои слова, он стал серьёзным. Похоже, за всеми сладкими речами об изменениях в стране, он забыл о возможности эту страну потерять.

— Этого не будет. Советский Союз не может рухнуть.

— Ты даже себе не представляешь, насколько он к этому близок, — ответил я, встал и пошёл к двери.

— Подожди, — остановил меня Валера.

Я повернулся к нему и посмотрел в глаза. Похоже, есть ещё у нас что-то общее. Но не могу я не помнить людей, погибших от его руки.

— Ты должен меня понять…

— Не могу. Ты людей убил, которые с нами делили один бетон. Отправляли и ждали тебя из полёта. Наши братья по крылу. Их нет, а ты теперь сидишь и рассуждаешь о политике.

— Я никого не убивал. О чём ты говоришь?

Открыл дверь и позвал Тадича с его бойцами. Достаточно на сегодня слушать бредни.

Виталик ждал меня в конце коридора. Стоял и смотрел на плакат с конструкцией МиГ-29 на сербском языке.

— А закончил бы я с тобой училище, летал бы на таком. Знал бы каждую заклёпку. Каково это вообще каждый раз подниматься в небо?

— Ты чего делаешь, Виталь? Зачем он нам? Лётчиков не нашёл во всём Союзе?

— Таких, которые являются мёртвыми для всех, нет. Ты зря так про смерть тех людей ему высказал…

Ну ещё бы Казанов прослушку не поставил. Я снял куртку и осмотрел карманы.

— Куда микрофон зашил?

— В куртке ничего нет. В той комнате местная прослушка стоит.

— Само собой. И почему же зря?

— Не от его руки погибли.

Виталик объяснил, что в Баграме гибель людей была следствием обстрела, произошедшего после стрельбы Гаврюка. Всем было легче всё свалить на него. Тем более что Валера считался погибшим.

— Не сильно это его оправдывает.

— Будь он повинен в смерти людей, я бы его сюда не притащил. Но он работал с тобой, когда вы летали на МиГ-21-81. Не доверяешь ему МиГ-29, так пускай помогает сербам с «весёлыми».

Я покачал головой и задумался. Почти 30 лет уже воюет МиГ-21. Столько войн, сколько пришлось на этот самолёт, пожалуй, ещё никому не приходилось пройти. И вот ещё одна.

— Можешь пихать его куда угодно. Для меня он как был предателем, так таким и останется.

— Намёк понял. Он тебе не помешает. Будет летать с сербами. Просто передай им свой опыт.

— Виталь, ты понимаешь, что каждый вылет на МиГ-21 для этих ребят будет билетом в один конец? На Гаврюка мне всё равно.

— Дружище, тебе удалось сбить МиГ-29 на МиГ-21. Причём не самый плохой лётчик сидел в кабине 29го. Я уверен, что какая-нибудь стратегия использования 21х у тебя есть на уме.

Мне кажется, он от меня требует почти невозможного. Но это почти. Шанс есть всегда.

— Давай закончим этот длинный вечер. Где предлагаешь остановиться? — уточнил я.

— С жильём вопрос решён. Давай я тебе ещё кое-кого представлю.

— Хватит. Достаточно на сегодня встреч.

— Да ладно тебе, — похлопал меня по плечу Виталик и повёл в сторону самолётов.

Рядом с МиГами стояли три человека, одетые в серо-зелёные комбинезоны американского образца. Нашивки были с эмблемами красного щита с белым крестом и шлемом рыцаря. На щите была изображена цифра 172 и название подразделения «Ратници». В переводе на русский — ратники.

За спиной послышались шаги. К самолётам подошёл и Гаврюк в сопровождении Предрага Тадича. Кажется, для себя Валера решил, что лучше он погибнет в бою с американцами.

— Знакомься, это твои подчинённые на время всей операции. Сколько она будет идти, трудно сказать. Надеюсь, что я не зря рвал задницу за каждого, — сказал Виталя и протянул мне список этих ребят.

Двоим меньше 30 лет, а ещё один выглядел старше меня более чем на 10 лет.

Все выглядят весьма растрёпано. Лица небритые и очень уставшие. Ощущение, что их также привели через допрос у Казанова.

— Сначала посмотри информацию о каждом, — предложил Виталик.

— Потом, — ответил я и свернул листок.

— Лучше посмотри.

— Ты думаешь, я не понял, что здесь люди не с самым законным прошлым? Если честно, мы сейчас все здесь наёмники, а это статья.

— Только у нас контракт другой. Со страной.

— Поэтому я здесь, с тобой. А не пробираюсь домой, — ответил я и повернулся к остальным. — Меня зовут Сергей Родин. Имя настоящее, можете уточнить потом у старшего нашей команды, — указал я на Казанова.

— Ты первым сел на палубу? — спросил у меня один из парней.

— И звезду Героя получил вроде.

— А ещё во Францию ездил. Ты же вообще в шоколаде должен жить, — подошёл ко мне ближе самый шустрый из мужиков.

Заглянув в листок, я обнаружил напротив каждого цифру. У первого же в списке рядом стояла надпись 064 КССР. Ещё у одного стояла цифра 147 РСФСР. Похоже, это статьи Уголовных кодексов республик Союза.

— Рустам Токаев.

— Это я, — поднял руку парень, который по национальности смахивал на казаха.

— Статья 64 — контрабанда? — уточнил я.

— Да. Три года заключения.

— На чём летал? — спросил я.

— Су-15 и МиГ-29. Пока срок не получил.

— Что ж ты такое перевозил?

Токаев вздохнул, но молчать не стал.

— Из Афгана таскал всякие штуки в промышленных масштабах.

Следующим был Вася Долгов. Невысокий, шустрый, с писклявым голосом паренёк. Фамилия почти говорящая — получил срок за мошенничество по статье 147.

А вот третий товарищ был самым молчаливым.

— Пётр Вдовин, бывший командир истребительного полка, полковник, — тихо сказал грузного вида мужик.

Номер статьи указывал на то, что он самый провинившийся из троих моих подопечных.

— Что с вами произошло, товарищ полковник?

— Статья 108.

— Да, я прочитал. Кому вы нанесли столь тяжкое телесное повреждение?

— Вам это не обязательно знать.

Значит, ещё не время, чтобы он поделился своей историей. В списке был и Гаврюк, но его послужной список я знаю досконально.

Посмотрел на личный состав моего «штрафбата». У каждого своя история, опыт полётов и боевых действий. И, судя по всему, желание вернуться домой с амнистией.

— Теперь вы знаете, кто я. Я знаю, кто вы. Цели ясны. Средства достижения — за вашими спинами. Задачи у нас сложные, но выполнимые. Каждый из нас здесь пишет историю. Новую, — произнёс я и порвал листок со статьями.

Мне это уже не нужно. Воцарилась тишина, которую никто не нарушал. Думаю, что времени притереться у нас будет ещё много.

— Хорошие средства за спиной. Просто, чтобы понимать. Мы можем кроме амнистии… — начал договариваться Вася.

— Нет, не можете, — прервал его Виталик.

— Ну, я как бы тут рискую. Если бы мы могли нам обеспечить…

— Нет, не обеспечим.

— Ну, погоди, Вито… оу… Виталий Иваныч, даже магнитофона не будет ГДРовского? — достал Казанова Вася.

Виталик вздохнул и покачал головой.

— ГДР нет. И магнитофона не будет, — спокойно сказал Казанов.

Дальнейшее общение решено перенести уже на утро.

— Сергей, на сегодня всё. Поехали со мной, — потянул меня за собой Предраг Тадич.

— Куда?

Я увидел, как Виталик распределяет между своими людьми остальных членов группы. Нет бы всех поселить в одном укрытии, так нас всех распределяют по разным местам. Возможно, остальных Казанов ещё держит под стражей.

— Я вас отвезу в надёжное место, — сказал Тадич.

— Надёжнее, чем этот подземный ангар?

— Намного. Сам бы там жил.