Цель – Мавзолей и далее… Из морока постмодернизма в окопы Донбаса

Михаил Дмитриев, 2016

Сейчас редко встретишь книгу, посвященную жизненному пути нашего современника. Видимо, еще не настали времена новых Шолоховых и Фадеевых, способных творчески осмыслить тот великий перелом, что прошел по хребту России в 90-е годы. Тем ценнее повесть Михаила Дмитриева, в которой отражены реалии прошедшей четверти века, от постперестроечных «жмурок» до крымской виктории и обороны Донбасса. Тема книги извечна как Божий мир: душа – поле битвы между добром и злом. Как смог человек, которого весь мир пытался задушить в коварных объятиях алчности и жестокости, вырваться из омута своих страстей, победить их и подняться до подвига, выше которого нет на Земле: положить жизнь свою за ближних своих. История героя этой книги подобна истории всей постсоветской России: от бандитских разборок и коммерческих гешефтов – к пробуждению патриотизма и духовному воскресению. Когда-то Николай Островский написал, как закаляется сталь. Михаил Дмитриев написал, как воскресает русский человек и совершает Поступок: с московской мостовой шагает в бессмертие вечной жизни.

Глава I

…Наступят времена, когда развращение и упадок нравов молодых достигнут последних пределов. Почти не останется нерастленных.

Серафим Вырицкий (1866–1949)

…роскошь утешает одну бедность и то с непривычки, на одно мгновение

А.С. Пушкин

«Интересно, — подумал Максим, — как оказалась эта картина в таком месте? Обычно в номерах старых отелей висят примитивные пейзажи, в новых — сюрреалистическая бессмыслица… А здесь, в люксе «Савоя» — «Ледовое побоище».

Пытаясь согнать хмель, Максим внимательно рассматривал картину. На переднем плане были изображены русские ратники: разного возраста, от старца до юнца, по-разному вооруженные и одетые, они в напряжении ждут удара несущейся прямо на них громады закованных в броню конных крестоносцев. Между русским войском и рыцарями осталась полоска льда метров в пятьдесят, уже можно различить кресты на белых одеяниях и рога на отдельных ведрах-шлемах. Армада крестоносцев заслонила собой весь горизонт. Через какое-то мгновение под серым, сырым весенним небом произойдет столкновение. Ратники в колоссальном напряжении, затаив дыхание, его ждут. Ждет и Александр Невский. Молодой полководец сидит на коне под хоругвью с изображением Пресвятой Богородицы. Весенний ветер волной развевает полотно с чудесным ликом и дышит сырым холодом в остекленевшие глаза воинов.

«Да… сильная картина… хорошо передано напряжение. Передние ряды однозначно смертники, но лучше умереть так, в бою, чем дряхлым, больным стариком на затхлой постели», — размышлял Максим. Услышав за спиной скрип двери, он оглянулся на девушку.

Она как раз вышла из ванной комнаты, где восстановила утраченный макияж и оделась. Максим еще раз оценил ее редкую красоту, а также платье, которое поначалу толком и не разглядел: черное по колено из шерстяной ткани классического кроя и вместе с тем очень кокетливое. Основной шарм этого платья открывался сзади: покрытая черно-серыми куртуазными узорами прозрачная материя изящно обнажала спину и таила в себе что-то очень притягательное и женственное. Стройные ноги девушки обтягивали плотные черные колготы, маленькая ножка была обута в черные изящные замшевые ботильоны.

В руках она держала большую смоляного цвета сумку известной дорогой марки. Максим между тем был еще в белых махровых гостиничных халате и тапках. Короткостриженый, коренастый, он принадлежал к тому типу ухоженных, следящих за собой мужчин, чей возраст не просто определить, то ли им тридцать лет, а то ли, при ближайшем рассмотрении, и все сорок.

— А ты рано собралась, — сказал Максим, — я еще хочу выпить!

— Как скажешь, мой повелитель! — ответила девушка, хорошо зная силу своих кошачьих зеленых окуляров, она томно и вместе с тем с иронией посмотрела на Максима, — желаешь выпить? Выпьем!

— С чувством юмора у тебя все в порядке! — сказал Максим. — Однако, новый менеджер меня надул. Говорил, что в теме ты недавно, а я вижу матёрого профессионала, коварную соблазнительницу и куртизанку!

— Да… да, дорогой, обзови меня еще, можешь даже отхлестать! — как бы игриво, но совершенно холодно и на автомате ответила девушка. Она привычным резким движением подтянула хомут на конце своей черной, чрезвычайно толстой косы, тем самым проверив ее на прочность, и походкой танцовщицы подошла к Максиму.

— У тебя хорошие волосы, — сказал он. Ответом на это была легкая, слегка насмешливая полуулыбка.

«Да, она привыкла играть поклонением мужчин! — подумал Максим. — Несмотря на маленький рост, она очень эффектна и интересна… красива!.. Овальное лицо, прямой точеный нос, свои — крупные, чувственные, соблазнительные губы. Белая фарфоровая кожа. А главное, глаза — зеленые и холодные! Если в такую влюбиться — смерть! Она проглотит тебя целиком и не один микрон жалости не шелохнется в ее душе большой белой акулы. Она овладеет твоим сознанием, захватит и свяжет, превратит в игрушку и вещь. Ты будешь принадлежать ее улыбке, взгляду и задыхаться под игом ее внешности. Но сколько я видел таких стриптизёрш, проституток. Ты любуешься красотой, а их мысли заняты расчетами, подсчетами денег».

Максим достал еще одну бутылку привезенного им красного сухого вина, некоторое время возился с пробкой, наконец, открыл. Они присели за столик.

— За что выпьем? — спросил Максим. — Только не надо пустой казёнщины, дежурных фраз, хочу услышать от тебя живое слово!

Девушка ему нравилась. Давно такого не было!

Максиму хотелось ее разговорить.

— А вот это, к сожалению, не по моей части, — ответила она. — Я всегда была скупа на произнесение тостов, поздравлений и проявление прочих эмоций.

Максим разглядывал собеседницу: «Чувствуется характер у этой куклы ой-ой-ой». Максим налил два бокала.

— Тогда за исполнение желаний, — сказал он.

— Не вопрос.

Выпили. Максим осушил свой бокал полностью, девушка сделала небольшой глоток и поставила бокал на столик. Максиму это не понравилось. «Хитрая, прожженная бестия», — подумал он.

— Тебе, наверное, по роду деятельности приходилось слышать от мужчин много историй? — спросил Максим.

— Было дело… Каждый третий что-то гонит!

— Я сейчас произнес тост за исполнение желаний. Может, по-твоему, быть, что у человека явных, не сиюминутных, действительно настоящих желаний, которых он жаждет всей душой — нет?!

— Всякое в жизни бывает… Это вы о себе говорите?… Вы, я понимаю, во всем разочарованы, потеряли вкус к жизни?

«Умная кукла! Прикалывается надо мной!» — пронеслось в голове у Максима.

Максим налил себе бокал до краев и полностью выпил его. При других обстоятельствах он никогда бы не завёл подобную беседу, но он был пьян и вместе с тем удручён своим загулом.

— А это обязательно? — спросила девушка, указывая на бутылку вина. — Без этого нельзя складно выражать свои мысли?

— Это из разряда сиюминутных желаний, которые поддерживают настроение, не улучшают, а поддерживают.

— Последнее, что на свете осталось! — сказала она, как бы вздохнув.

— Хорошо, оставим на время меня, моей персоне уже довольно досталось от твоего колкого язычка, поговорим о тебе. Задам вопрос, который тебе уже, наверное, тысячу раз задавали. Догадываешься, какой?

— Ну, какие могут быть вопросы?… Откуда я… зачем мне деньги… или, что я делаю в этом бизнесе. Мне задавали эти вопросы, но не тысячу раз, у меня нет такой бурной жизни.

— Ты не дура! Хотя твои коллеги в основной своей массе такие… деревья!

— Спасибо за комплимент!

— Что ты — далеко не дура, делаешь в этой теме?

— На стандартный вопрос даю стандартный ответ — работаю, потому что в данный момент другой работы для себя не вижу.

— Но ведь не совсем благородное времяпрепровождение? — спросил он.

— Какое есть! Здесь честней! Ты здесь сама себе хозяйка! На другой работе с тебя три шкуры сдерут, платят в месяц меньше, чем здесь я зарабатываю за одну встречу. Там к тебе подкатывают все кому не лень, любой вшивый начальничек, придурок — моральный урод менеджер считает, что может осчастливить своим расположением, навязав интимную близость. И такую дрянь надо терпеть це-лы-й месяц за жалкие гроши! Многие девчонки уходят из «темы», но потом обратно в нее возвращаются. Здесь честней!

«Железная логика!.. думает, что мне это надо послушать, выговориться тут. Отвечает, хочет показаться коммуникабельной, чтобы я ее еще раз выдернул, еще, еще, еще, словом подсел на нее как на наркотик.»

— А замужество? Разве это не выход?

— Может быть, для кого-то и выход. Я была замужем, человек был мне не противен, но он попрекал меня деньгами, достатком, которым меня окружил. Меня достали эти упрёки, надоело на что-то всё время выпрашивать, о любой мелочи для себя приходилось просить. Я развелась, так как поняла, что не готова к браку, а буду готовой, только когда стану хотя бы частично финансово независимой от мужика. Больше всего на свете хочу быть независимой!.. Можно выйти замуж за богатого, щедрого хоть сейчас, но для меня важны чувства! Терпеть всю жизнь рядом с собой какую-то похотливую обезьяну не собираюсь. Я не понимаю девушек, которые только и ждут, чтобы муж свинтил из дома, а когда целуют его, чтобы не было гадко, представляют лицо знакомого стриптизёра.

— Значит, ты хочешь быть независима? Копишь деньги?! Модная машина, я видел у тебя есть; барахло, часы — присутствуют. Квартира — не знаю, на неё сейчас сложно копить, особенно на большую и хорошую. Но, допустим, появится и квартира, даже вложения во что-то, приносящее доход, появятся, что дальше?

— Выйду замуж за кого хочу!

— За молоденького стриптизёра? Многие девчонки на них тратятся. Девушек из темы покупают, унижают мужчины, здесь появляется возможность отыграться на загорелых красавцах. Тем более они покорны и всё исполняют!

— На стриптизёров тратятся дуры, либо зажравшиеся жены мужей-уродов, либо девушки, находящиеся в глубоком нравственном кризисе…

— Либо из любопытства, — вставил Максим.

— Бывает из любопытства… Я стриптизёров мужчинами не считаю, хотя у меня один был. Я развожу мужиков на деньги и не позволю, чтобы мальчики-проститутки разводили меня. Мне деньги тяжело достаются.

— Тем, кто стоит на трассе, они достаются еще тяжелей.

— На трассе стоят животные, к ним и относятся как к животным!

— Ладно, оставим совсем падших… За кого ты хотела бы выйти замуж? Кем должен быть твой счастливый избранник?

— Состоятельность в материальном плане обязательна, иначе я его не буду уважать! Свои, кровью заработанные средства дарить неудачникам я не намерена!.. Чтобы тряпкой не был, слабого мужчину затопчу. Ну, и банальное — чтобы меня любил и я его!

— То есть, ты выйдешь замуж за кого хочешь и станешь жить жизнью нормальной женщины, так?

— Да, мой хороший.

Максиму не нравилось это дежурное проститутское выражение. «Мой хороший… пришли мне галоши.»

— Так, а прошлое?

— А что прошлое?

— С ним как быть?

— Прошлое останется в прошлом! Я живу настоящим и будущим.

Максим налил себе в бокал вина, выпил. Вино слегка ударило в голову. Максим понимал, что никаких внятных ответов на свои вопросы он, конечно, не получит, но ему хотелось растянуть этот вечер.

— Ты можешь забыть прошлое, но оно о тебе не забудет, — сказал он.

— Это ты мне так… чтобы я особо не расслаблялась?

— Рассчитано верно и ты, по всей видимости, добьёшься своего, но прошлое в кармане не спрячешь! И это не пустые, высокопарные слова — моя ситуация тому пример!

— Что же у тебя случилось такого ужасного?

— Особо ужасного ничего не было, как и многим в наш век приходилось время от времени идти по головам.

— Беспокоят ночные кошмары, испытываешь муки совести?! Хочешь, чтобы я тебе вылечила душу? — с забавной гримаской спросила она, — тогда представь меня в одежде медсестры. Можно купить в сексшопе костюм…

Максим смерил собеседницу тяжелым взглядом. На душе стало тошно. «Перед кем я здесь распинаюсь? — подумал он. — Она вероломна и нечиста; она девушка погибели, лживое циничное существо, у которой давно нет души; она — не человек, а лишь чудо красивой, округлой, порочной плоти. Она нагло смеется надо мной…

Взглянув исподлобья мельком на замолчавшего собеседника, девушка поняла, что перегнула палку.

— Извини, я увлеклась, дурацкое настроение сегодня… это, наверное, магнитные бури… — в знак примирения она слегка подмигнула.

— Тебе сколько лет? — спросил Максим.

— Двадцать четыре.

— Откуда ты?

— Из Белгорода.

— В Москве давно?

— Три года.

— Не мало…

— А тебе сколько лет?

— Тридцать девять.

— Я бы не дала, хорошо сохранился!

«Напугалась, сейчас льстит», — пронеслось в голове у Максима.

— Не нравится мне эта резинка — слабая! — она сняла с косы хомут, порывшись в сумочке, достала массивную с черными узорами заколку и, широко раскрыв рот, зажала ее в великолепных белых зубах. Затем свободными руками опытными движениями переделала косу в конский хвост, ловко у основания перехватив его заколкой. Эти изменения причёски имели характер какой-то гипнотической манипуляции и произвели завораживающее действие на зрителя.

— По поводу возмездия за содеянное — я согласна, — сказала она.

— Да, что ты!

— Не слышал о Стасе Рыбкине?

— Кто это — твой друг, родственник?

— С такими друзьями врагов не нужно! Стас Рыбкин — серийный маньяк, изувер, настоящий зверь, много девушек изнасиловал и замучил, родинки зачем-то откусывал. Я о нем слышала от девочек и от менеджеров. Этот Рыбкин страшно богат, у него везде связи, поэтому ему все сходит с рук. Насытившись после своих садистских зверств, он отпускал девушек и давал на лечение много денег, но если входил в раж мог покалечить или убить. Нормальные менеджеры с ним давно не сотрудничали, но находились подонки, которые за крупный куш подставляли девочек, заранее зная, что их ждет. Об этом Стасе ходила черная слава, последнее время ему стало трудно находить объекты для разрыва, поэтому его охранники таскали проституток с трассы. Все боялись нарваться на Рыбкина. И вот недавно мне звонит подруга, кричит в трубку: «Включай скорее телевизор, Стаса Рыбкина завалили!» Включаю — действительно, в новостях показывают: за границей из снайперской винтовки застрелен российский предприниматель Станислав Рыбкин. Комментарии: убийство политическое, определенные круги за рубежом не хотят проникновения нашего крупного бизнеса в отдельные экономические страны. Убийство громкое, выступают уважаемые политики… Вот так этого гада настигла расплата, причём пришла она совсем с другой стороны.

Стиснув в пальцах пустой бокал, Максим опять внимательно изучал лицо собеседницы. «Разговорилась, чтобы загладить ситуацию, — подумал он. — Красива, очень красива и она привыкла принимать поклонение своей красоте как должное. Но все же порок оставил свой след на этом лике. Я часто наблюдал его у подобных женщин. Он вроде не заметен, но время от времени нет-нет да и промелькнет в очертаниях лица, в его мимике, оставив неприятное впечатление порочной изношенности, также как и грубое пошлое слово в ее довольно-таки складной речи. С годами ветераны такой профессии и внешне превращаются в монстров, как и множество голливудских звезд. Время и кучи пластических операций делают их лица ужасными нечеловеческими, больше похожими на бесов. От наказания за содеянное не уйти никому, оно подкрадывается незаметно, но необратимо.»

Случалось, когда Максим выпивал, его тянуло к многословию, сейчас как раз был такой случай. Помолчав некоторое время после монолога девушки, Максим сказал:

— Человек может нести суровое наказание, хотя внешне со стороны людям кажется, что жизнь у него течёт стабильно и благополучно… Вот, у меня, например, — все, вроде, есть! Получил то, о чем раньше и не мечтал! Однако, жизнь — пуста! Поначалу меня очень радовали новые приобретения: парк машин, дома и прочая бутафория ласкали глаз. Но постепенно я к ним привык, сжился с этой бутафорией. Сейчас ощущаю себя в Астон Мартине также, как десятью годами раньше чувствовал в жигулях, я люблю спортивные машины, у меня их несколько. Ничего особенного не прибавилось с покупкой дорогого авто, за спиной крылья не выросли. Увеличение благосостояния не приносит полного удовлетворения. Сколько раз я наблюдал себя в моменты получения заработанных бывало с огромным трудом крупных сумм. Особой, великой радости в своей душе я не видел. Была лишь усталость! Конечно, ты испытываешь некое удовольствие от прироста денежной массы, но со временем этот процесс радует все меньше и меньше, и, наконец, превращается в бесконечно пустую игру: брать, брать, брать. Тебе кажется — достигну определенного уровня и успокоюсь, расслаблюсь, но нет — опять появляются новые цели, этапы, находятся люди, у которых денег больше и ты постоянно пытаешься выйти на новый уровень.

Недавно мне один знакомый бизнесмен, у которого состояние под полмиллиарда долларов, владеющий «лодками», домами на Сардинии, в Лондоне и прочими атрибутами сладкой жизни, жаловался на свою ущербность. Он скис после общения с олигархами первого эшелона. Никогда раньше не видел его в таком подавленном состоянии. Он жаловался и жаловался на свою судьбу. Я ему говорил: «Не гневи Бога, Он и так тебе столько дал!» — «Ты не понимаешь, — был ответ, — те люди живут настоящей жизнью, они могут влиять почти на все и могут позволить себе почти все, они — хозяева на этом шарике; мы же — лилипуты, чей удел прозябать». Было странно слушать такое от человека, который, по мнению окружающих, должен быть, если не счастлив, то хотя бы доволен своим положением. Я потом долго думал над словами этого бизнесмена, понимал, что это временная реакция от увиденного, но в его речи была своя правда — мы все одинаковые, а разные у нас только уровни достатка…

От прироста денег в человеке, особенно в русском человеке, появляются заносчивость, хвастовство, высокомерие, чванство, но не удовлетворение. Русский человек где-то в глубине души сознает, что деньги не самоцель и что они не стоят тех усилий, которые он ради них прикладывает. Зарабатывая деньги, русский стремится к чему-то большему, чем другие, более бережливые нации. Поэтому он большей частью так их безобразно и глупо тратит. Вот я гуляю уже второй день, где только не зависал, сколько я проиграл в подпольном казино и сколько пораздавал стриптизёршам — боюсь даже подсчитывать!

Человек моего достатка, но другого родаплемени, наблюдая, как я транжирил деньги, назвал бы меня сумасшедшим.

Все знают — в деньгах счастья нет, но готовы жертвовать многим, чтобы их иметь. Отсутствие полного удовлетворения от наличия денег — самая безобидная часть наказания за грехи, которые ты ради них совершил. Расплата за содеянное, как правило, многогранно.

— То есть, по-твоему, меня неминуемо ждет расплата, даже целый комплекс из наказаний? — спросила девушка.

Максим встал из-за столика. Он смотрел в окно. Эта сторона «Савоя» соседствовала с Детским миром. В его огромных окнах уже не горел свет, целая армия игрушек, погрузившись в темноту, спала легким безмятежным сном. Максиму подумалось, что он смотрит из одного мира в другой. Перед «Савоем» кипела своя жизнь, сейчас в него въезжала группа громких итальянцев. Максим любил старинные отели: «Савой», «Националь», «Метрополь». Когда-то в студенческие годы, гуляя мимо их шикарных стеклянных входов, Максим с интересом наблюдал за царящей здесь атмосферой; разглядывал подъезжающие дорогие авто, услужливых швейцаров, праздную публику и мечтал, что когда-нибудь тоже остановится в таком месте. У старинных отелей была своя история; они хранили на себе отпечаток и дореволюционной, и советской эпох, и след нуворишевских разбойных девяностых. Максиму нравились их вестибюли, рестораны, номера, коридоры, несмотря даже на то, что зачастую они были отделаны уже в новом стиле. Путешествуя по миру, останавливаясь в разных местах, Максим отдавал предпочтение отелям в виде реконструированных вил, особняков, а не коробкам из стекла и бетона.

У Максима начала болеть голова от выпитого, он устал от своего длинного монолога, но ему хотелось подвести итог беседе.

— Это хорошо, что у тебя такой живой и ироничный ум, так, наверное, интересней идти по жизни, — сказал Максим. — Рассуждая о наказании, я не про тебя в отдельности говорил, а про всех нас, кто так или иначе втянут в игру под названием «бери от жизни все…» Не согласна?… По-твоему, я попросту затерялся, юродствую и хандрю?

— Есть немного! Рассказы по поводу тленности земных благ я уже слышала. На это всегда говорила: «Не учите жить морально — помогите материально!» Свою теперешнюю жизнь особым грехопадением я не считаю. Я никому плохого не сделала, кроме как себе. Ни в чью личную жизнь я не лезу — она посмотрела на Максима. — Поэтому я думаю, что со временем буду достойна лучшей участи.

— Ты знаешь полностью счастливых людей?

— Полностью счастливые сидят в сумасшедшем доме. Я знаю людей, которые довольны собой и своей жизнью.

— Кто это — золушки, которые после долгих и гнусных мытарств вышли замуж за богатеев и даже умудрились выйти по любви? Теперь у них идиллия — их любят, они любят, рождаются дети, достаток, куча нянь?

— Таких тоже знаю… и знаю, что вы мне дальше скажете… что таких меньшинство — процентов пять от общей массы. Также знаю о высоком проценте самоубийств в нашей среде. Знаю, что многие становятся наркоманками или пьяницами, что чуть ли не каждая вторая не может иметь детей!.. Ну, что еще осталось? Да… самое главное — в этом бизнесе год летит за три, а зачастую и за пять — старость надвигается с ужасающей быстротой!

— Ты откуда такая взялась?

— Не из академии, из стриптиза. За несколько лет я увидела столько, сколько другие не увидят и за всю жизнь!

— Как-то по телевизору показывали пятидесятивосьмилетнюю проститутку — это очень печальное зрелище. Преклонных лет жрица любви имела почти сорокалетний стаж работы. Несмотря на отвратительную, затасканную дряхлость, чувствовалось, что в молодости она была хороша собой. Сейчас ее удел смешить на сцене безобразными выступлениями посетителей затрапезных ночных клубов, изображая оргазм носорога, бегемота, гориллы. Ей трудно, практически невозможно находить клиентов, мужчины шарахаются от нее, как от мерзкого существа. Она бродит возле клубов, ресторанов, пытаясь соблазнить таксистов, но в ответ слышит лишь грубую, пошлую брань. Родные давно отказались от этой женщины, для них она исчадие ада, позор. На мой взгляд, ее судьба — самое страшное, что может случиться с женщиной. Сейчас подобных старух-проституток единицы, потому что раньше общество было иным, проституции как таковой не существовало. Что будет, когда преклонных лет достигнет сегодняшнее поколение? Ведь сейчас только в одной Москве тысячи женщин продают себя. Сколько их стоит на трассах, сколько трудится в квартирах-борделях. Весь интернет забит рекламой интимуслуг. Заниматься проституцией в той или иной форме для женщины в Москве стало нормой. Вип-сутенеров показывают по телевизору, они рекламируют свой бизнес на всю страну. И девушки всё едут и едут в Москву! Работает гигантская, чудовищная мясорубка!

— А кто сформировал на них спрос?!

— Ты права! Сформировали такие развратники как я!

— Которые после платного сеанса могут поговорить о морали.

— И одновременно с этим сулим молоденьким девчонкам иллюзорное сытое счастье взамен серой голодной жизни в провинции. Это мы даём надежду попасть в разряд обладательниц машин, шуб и прочего. Хотя, как я говорил, само обладание этой бутафорией совершенно не приближает человека к счастью. Бедная девчонка завидует разодетой моднице, вовсе не подозревая, что та может быть гораздо несчастней ее. Те пять процентов довольных жизнью, о которых ты говорила, тоже условны. Просто их время еще не пришло. Ни факт, что муж не бросит, не заболеют дети или не настигнет иное горе и жизнь полетит под откос. За всё рано или поздно приходится платить!

— А ты платишь?

— Конечно.

Посмотрев в глаза девушке, Максим увидел в них явные угрюмость, безразличие и даже некую враждебность, и понял, что они видятся первый и последний раз.

— Мне пора — вдруг сказала она.

Когда Максим и его спутница, закрыв за собой дверь номера, пошли по узкому коридору к лифту, они увидели двух женщин работниц отеля. Женщины стояли около небольшого столика и о чём-то тихо, но оживленно беседовали.

— Кстати, девушки! — спросил их Максим, — откуда в том люксе картина «Ледовое побоище»?

— Не знаем — машинально ответила одна из работниц, она была помоложе и устремила свой любопытный взор не на Максима, а на его спутницу.

— Это в «Савой Гранде»? — спросила другая горничная.

— Понятия не имею как он называется, — большой номер, из которого мы вышли.

— Правильно, — менторским учительским тоном ответила горничная. — Картина эта досталась нам от серба бизнесмена, он жил в отеле почти месяц. Раньше в номере висел пейзаж, по какой-то причине он сербу не понравился и он поменял его на «Побоище». Он нам сказал, что «Побоище» купил в Даниловском монастыре. После того, как мужчина съехал, мы картины перевешивать не стали.

— Правильно сделали, — сказал Максим.

Зайдя в зеркальный пенал лифта, Максим и девушка молча спустились на первый этаж. Здесь в холле отеля они наскоро и сухо попрощались. Дама направилась к выходу, Максим подошел к стойке администратора закрыть счет.