Первая Одиссея

Михаил Деревянко, 2016

Всем известно о подвигах Одиссея во время осады Трои, о его странствиях и возвращении на родную Итаку к любимой супруге. А как он познакомился с Пенелопой, влюбился и женился на ней? Об этом и рассказывается в «Первой Одиссее» в занимательной форме на основании исторических источников. Читатели окунутся в атмосферу древней Спарты микенского периода, когда свои подвиги совершали легендарные Геракл, Тесей, Патрокл, Ахилл, оба Аякса и, конечно, Одиссей. Книга входит в исторический цикл книг о древней Спарте. Цикл состоит из трёх приключенческих повестей: «Первая Одиссея», «Ретры Ликурга», «Праздник криптий».

Песнь вторая. Елена и Пенелопа

С времён похода аргонавтов не собиралось столько вместе царей, царевичей героев, сколь прибыло их в Спарту руки Елены добиваться. Все устремились во дворец, где ждал их Тиндарей с Еленой. На входе Одиссея едва не сбил могучий юноша, спешивший лицезреть прекрасную Елену.

— Уж не жениться ли спешишь? — воскликнул сын Лаэрта, схватив нахала за плечо.

— Пока ещё не знаю, — тот впопыхах ответил, — жениться мне иль нет.

— Как ни поступишь, пожалеешь.

— Почему же?

— А вот об этом и подумай, — сказал Лаэрта сын с улыбкой хитрой.

В ответ и юноша открыто улыбнулся и, уж не торопясь, спросил:

— А что ты думаешь об этом?

— Жениться надобно.

— Зачем?

— Как повезет с женой, так буду счастлив.

— А если нет?

— То стану мудрецом.

Теперь они вдвоём расхохотались.

— Я Диомед, — назвался юноша и тут же весело спросил:

— Похоже, что и ты из рода женихов?

— Пока лишь из утробы матери своей и с острова Итака.

— Так знаю я тебя! Ты Одиссей, сын аргонавта славного Лаэрта!

— Хотелось бы наоборот.

— Как?

— Лаэрт, отец героя Одиссея.

— Ты хочешь славой превзойти отца?

— Потомки и должны быть лучше предков.

— Зачем?

— Чтоб мир наш улучшался.

— Тогда вперёд! — воскликнул Диомед. — Добьётся кто Елены, тот уже подвиг совершит!

Через порог из ясеня они ступили смело. Весь портик был заполнен женихами. Елена, на царском троне гордо восседая, приветствовала их:

— О, Одиссей и Диомед!

— Как нас она узнала? — был изумлён последний.

— А что тут узнавать? Я рыжий, ты высокий, — пожал плечами Одиссей и громко отвечал Елене:

— Дочь бога и царя! Ты прозорлива так же, как прекрасна.

— И как же? — смеясь, Елена вопросила. — Скорей скажи мне, многомудрый Одиссей.

— Пусть первым скажет Диомед.

— Что восхищен он мной, я вижу и без слов.

— По взору страстному?

— По челюсти, отвисшей до земли.

Тут смехом разразились женихи, а Диамед, и самом деле, так залюбовался Елены красотой, что рот раскрыл невольно. А та надменно говорила:

— Смелее, Одиссей. Но только ты не повторяй за всеми вслед, что я прекрасней всех из смертных. Мне надоело это слышать.

— А я так не скажу.

— Что? Разве есть прекраснее меня?

— Да вот хотя бы эта птица, — вдруг на фазана указал Лаэрта сын. Тот по двору прохаживался важно и хвост свой яркий распушил.

— Как? — вспыхнула Елена. — И чем же она лучше?

— Вы обе в ослепительных нарядах, но у фазана оперение своё, родное, а на тебе чужое.

— Так ощипи фазана, чтобы увидеть разницу меж мной и птицей.

— Чтобы сравнить, я должен ощипать обоих.

— Снимать с меня одежду позволено лишь мужу.

— Поэтому сужу я по наряду.

Елена даже с трона поднялась:

— Я вижу, ты умён не по годам.

— На ум не жалуюсь, стареть же не спешу.

— Тогда ответь мне на вопрос. Вот статуя Афины на нас взирает свысока. Как рост её измерить?

В задумчивости поднял взор свой Одиссей на лик богини и от ослепивших его солнечных лучей зажмурился. Он опустил глаза и тень увидел на земле от статуи.

— Так что же ты молчишь? — с иронией Елена вопросила.

— Я жду.

— Чего? Когда устану ждать я?

— Жду часа, как тень моя сравняется со мной.

— И что тогда?

— Тогда тень статуи сравнится с ней самой. Измерив тень, получим рост Афины.

Крик восхищения по портику пронесся. Всем женихам был задан вопрос этот. Никто из них не снизошёл до тени и столь мудрой простоты. Ответ достойным признала и Елена:

— Ты мудр.

— Мудры лишь боги, а мы к их мудрости стремимся, но часто спотыкаемся и шишки набиваем.

— И этот мудр ответ. А как с отвагою и силой?

Окинул взглядом Одиссей героев, великих ростом и могучих силой. Лаэрта сын, хоть тоже был не мал, но рядом с ними выглядел мальчишкой.

— Они нужны, когда беда нагрянет в дом.

— А ум?

— Чтобы беду в дом не пустить.

— Ответ, достойный мудреца, но силу, ловкость и отвагу покажешь свою завтра. Ведь сам ты говоришь, что разум может ошибаться и не всегда способен предотвратить несчастье.

И в знак согласья и почтенья склонился молча Одиссей и место Диомеду уступил. Пришлось по вкусу многим женихам, как вёл беседу Одиссей с Еленой. Приветливо все улыбались и дружески стучали по плечу, как бы своим его признав. Лишь Менелай сурово сдвинул брови. Он видно посчитал, что Одиссей опасен. А Патрокл приветливо шепнул Лаэрта сыну:

— Ох, ловко срезал ты Елену. Так лань охотник быстроногую сбивает. А то замучила она всех нас вопросами коварными и с подковыркой. Скорей бы нам на состязанья, где мы себя во всей красе покажем.

В тот день соревноваться не пришлось. Царь Тиндарей устроил пир в честь женихов, и Одиссея провели в покои для гостей омыться и сменить одежду с дороги дальней. Служанка молодая воду принесла, и видно было, как она смущалась. А ноги омывая Одиссею, таз умудрилась опрокинуть, разлив на камни воду. Тут девушка и вовсе растерялась, забормотала извинения, но добродушно улыбнулся Одиссей:

— И как тебя зовут?

— Климена, — чуть слышно молвила служанка и взор потупила.

— Не делай же того, чего не ведаешь, — гость назидательно изрёк, — ты не Климена, и вовсе не служанка.

— Как догадался? — непроизвольно вырвалось у Лжеклимены.

— Отвечу я, когда себя ты назовёшь.

— Сам догадайся, — озорно вдруг блеснула та глазами. — Всё говорят, что ты умён не по годам. Вот это я сейчас проверю.

Раздумывал недолго Одиссей:

— Ты Пенелопа, дочь царя Амикл Икария, брата Тиндарея.

— Как ты узнал?

— Мне боги подсказали.

— Причём здесь боги? Сам ты догадался. И знать хочу я, как?

— Всё очень просто, — сдался Одиссей, — царевну невозможно спутать со служанкой: она и говорит, и ходит, и даже ноги по-царски моет гостю.

— И ноги облила ему по-царски, — едва заметно улыбнулась Пенелопа.

— Вот именно! Служанка б воду не разлила. Работа эта ей привычна, а ты всё делала впервые и потому неловко и нерасторопно.

— Так ты считаешь, что я и вымыть ноги гостю не могу?

— Посмотрим, — рассмеялся сын Лаэрта, — попробуй еще раз.

— Не царское то дело.

— Но ты сама пришла мне ноги мыть. Кстати, зачем?

— Гостей так много, что служанок не хватает, — поспешно отвечала Пенелопа и, таз серебряный водой наполнив, вновь стала ноги Одиссею омывать, однако тот за мысль надёжно ухватился и вслух стал рассуждать:

— Нет, нет, всё это неспроста. Скорей всего, тебя прекрасная Елена подослала.

— Сама я вызвалась к тебе идти, — вздохнув, призналась Пенелопа.

— И для чего?

— Понравилось, как ты Елене отвечал. Хотелось убедиться, так ли ты умён на самом деле?

— И как?

— Раскрыв меня, свой ум ты проявил.

— Ты здесь с согласия Елены?

Взор Пенелопа отвела:

— Да, глупо утверждать иное.

С водой таз опрокинув, вскочил поспешно Одиссей и с жаром Пенелопу вопросил:

— Так, может, выбрала меня Елена?!

Не торопясь, отёрла руки Пенелопа:

— Ну, вот и весь твой ум красою ослеплен, как очи ярким солнцем.

Пристально Одиссей взглянул на Пенелопу, глаза прищурив:

— Ты, думаешь, что я попал под её чары?

— Нет смертного, кто устоит перед красой Елены. Дочь Громовержца соблазнит любого.

— Но только не меня!

— Пустое.

— Любое я тогда твоё желание исполню.

— Клянись Афиной.

— Клянусь, но помощь мне нужна.

— И чья?

— Твоя.

— Я не могу обманывать подругу и сестру.

— Да и не нужно, правду говори.

— И наших тайн я не раскрою.

— Я знаю их и так.

— Так чем же я могу тебе помочь?

— Когда я выиграю спор, моё желание исполнишь.

— Нет, этого не будет никогда.

— Чего? Иль спор не выиграю я, иль не исполнишь ты моё желанье?

— Без первого второму не бывать.

— Да, — подхватил тут Одиссей, — за первым следует второе, и я молю богов, чтоб так и было.

— Ну, что же, мне пора, — вздохнула Пенелопа.

— Елена ждёт? — лукаво усмехнулся Одиссей.

— А хоть бы так. Тебе то что?

— Ох, не скажи.

И золотой кувшин взяла она с водой прозрачной:

— Давай, я все-таки помою твои ноги.

— Нет, царской дочери я не позволю. Елене так и передай.

— Я так и поступлю.

Тут сам омылся Одиссей и полотенцем белым вытерся, которое ему вручила Пенелопа. Он пригласил её присесть, чтобы продолжить разговор, но та лишь покачала головой:

— Мне пора.

— Постой! Ты так и не узнала, как догадался я об имени твоём.

— А что тут сложного? Царевен здесь не так уж много.

Взяв таз серебряный и золотой кувшин, царевна вышла, а сын Лаэрта о чем-то долго размышлял, откинувшись на кресле и в потолок мечтательно глядя.