Ищите и найдете

Михаил Волконский, 1904

«Художнику Варгину была поручена часть росписи стен в строящемся новом дворце императора Павла Петровича. Собственно говоря, это сам он, Варгин, называл так свою работу, как будто порученная ему роспись была его оригиналом, а на самом деле ему приходилось довольствоваться более скромным трудом, то есть расписывать стены и плафоны по чужим картонам, так что имени его, как придворного художника, история не сохранила…»

VIII

— Вы, может быть, думаете, — заговорил Силин, — что я рехнулся; да и есть с чего, впрочем! Ведь Александр у меня один!.. Это сына моего зовут Александр, я его всегда полным именем звал и никогда не давал никаких уменьшительных! Александр — христианское имя и никаких прозвищ и кличек христианину получать не подобает. Так вот сын мой, Александр, возымел склонность, и большую, к рисованию. У него это с детства было; так все натурально изображал: цветок там и все прочее!

Силин рассказывал, нюхал табак, часто сморкался и вытирал платком глаза, то и дело наполнявшиеся слезами.

Он, видимо, бодрился и ради этого отклонялся в сторону, чтобы не разрыдаться при чужих людях.

— Я для Александра, — продолжал он, — ничего не жалею, и все-таки мы с ним решили взять учителя рисования, но недорого; состояние, слава Богу, у меня есть, но деньги зря швырять нечего. Вот и указали мне на вас, — обратился он к Варгину, — как на художника очень хорошего, который всему научит и недорого. Разузнали ваш адрес, два дня тому назад Александр пошел к вам и с тех пор не возвращался!

— Вот оно что! — сообразил наконец Варгин, какое он имел отношение к сыну совершенно неизвестного ему тамбовского помещика Силина. — Так ко мне ваш сын не приходил, — заявил он, — и я его не видел!

— Так ли это? — вырвалось у Ивана Ивановича.

— Если я вам говорю… — начал было Варгин.

Но Силин сейчас же перебил его:

— Да вы не сердитесь! Я не хочу обидное говорить, я только хочу сказать, что, может, он без вас приходил: вы-то его не видали, я вам верю, а он приходил!

Сейчас же была призвана чухонка; явилась даже сама Августа Карловна, и все в один голос, вместе с доктором Герье, подтвердили, что ни два дня тому назад, ни потом никто не приходил и художника Варгина не спрашивал.

Это произвело на Силина заметное удручающее впечатление безнадежности; он, бедный, совсем растерялся, опустил голову и, всхлипывая, стал как-то бессильно разводить руками.

— Что же, что же… что же мне делать? — выговорил он наконец.

Но ни Варгин, ни Герье не могли дать ему совета. Августа Карловна, узнавшая, в чем дело, соболезнующе глянула на Силина и вдруг сказала ему:

— Пройдемте ко мне!

Силин, чувствуя ласку в ее голосе и участие, поднялся со своего места и послушно пошел, с трудом передвигая ноги, — так он опустился вдруг и из бодрого сорокалетнего мужчины стал стариком.

— Куда это она его повела? — спросил Герье, когда они ушли.

— Верно, гадать ему на картах хочет! — догадался Варгин. — Пожалуй, это единственное средство! — улыбнулся он насмешливо.

— И самое действительное! — сказал совершенно серьезно Герье.

— Как? Вы верите гаданью на картах? — удивленно произнес Варгин. — Для доктора это как будто и неприлично даже!

— То есть, как вам сказать, — раздумчиво произнес женевец, — если вы говорите о том, что можно по фигурам, изображенным на отдельных картонах, которые мы называем картами, узнать прошлое, настоящее и будущее, то, разумеется, нет, не верю! Сами по себе карты, как их ни раскладывайте, конечно, ничего сказать не могут и ничего не способны открыть. Но я верю в нечто другое; то есть не только верю, но даже знаю и видел несомненные опыты, что это так. По картам была предсказана участь несчастной Дюбарри, никак не предполагавшей, что она умрет на эшафоте, да и самому Людовику XVI по картам же была предсказана его ужасная судьба; известны мне и более мелкие факты, с которыми я не могу не считаться. Конечно, повторяю, тут действовали не карты, а другое!

— Что же это другое?

— Вдохновение, просветление, ясновидение, высшее развитие догадки — назовите как хотите, дело не в названии; важны не карты, а субъект, то есть то лицо, которое раскладывает их. Бывают люди, удивительно способные настраивать себя, раскладывая карты, так настраивать, что на них как бы сходит вдохновение и они начинают почти бессознательно говорить то, что видят не в картах, а в своем чувстве, и тогда доходят до транса ясновиденья и, действительно, читают и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. В человеке скрыты чудесные, неизведанные силы, и кто способен даже бессознательно применять их, тот легко может показаться чародеем, хотя, в сущности, ничего необыкновенного и не делает. Карты при гадании играют чисто служебную роль для того только, чтобы настроить. На Востоке заменяют их какими-нибудь блестящими предметами, осколками стекла, например, а то и бриллиантами; у вас, в России, гадают на бобах или на кофейной гуще, выложенной на белую глянцевитую тарелку, отчего тарелка ярче блестит по контрасту с черной гущей. Блестящие предметы, если пристально смотреть на них, действуют еще быстрее карточных фигур, но суть везде одна и та же, то есть не средство для гадания, а вдохновение самого гадающего, полученное благодаря этим средствам.

— Да вы — мистик! — заключил Варгин.

— Нет, я — доктор! — сказал Герье.