Молчание Апостола

Михаил Вершовский, 2016

Скандально известный профессор символогии Джон Лонгдейл с трибуны научной конференции во всеуслышание объявил, что намерен поведать всему миру о невероятном открытии, которое способно обрушить устои современного христианства. Однако озвучить сенсацию профессор не успел: в тот же вечер он был жестоко убит. А в тысячах километров от Лондона, на острове Патмос, совершено жуткое массовое убийство паломников: с тел несчастных были срезаны огромные лоскуты кожи. Скотленд-Ярд связывает оба преступления с сэром Артуром МакГрегором, которому профессор назначил встречу незадолго до своей гибели, а также с ассистентом профессора француженкой Эли. Чтобы спасти свою жизнь и свободу, молодым людям приходится разгадывать запредельно сложные ребусы, а тайна убитого профессора, к которой они вплотную приблизились, оказалась настолько шокирующей, что могла обрушить не только христианство, но и весь мир…

Глава 8

— Слава Иисусу Христу!

— Во веки веков! Аминь! — Генерал сделал короткую паузу. — Вопрос pro forma, Тадеуш, но ты звонишь с незарегистрированного, надеюсь?

— Одноразовый, с предоплатой, куплен в каком-то магазинчике. На это ума и опыта у меня хватило.

— Прости, не хотел обидеть. Тогда главное: что удалось вытянуть из МакГрегора?

— Абсолютно ничего, Адольфо. Он понятия не имеет, что такое крифиос, не говоря обо всем остальном.

— Не имеет или не имел, Тадеуш? Я услышал «не имеет». Он что, еще жив?

— Да. Брат Максимус остался с ним, чтобы… Но за ним явно следили. В подвал, где они были вдвоем, ворвался, если верить Максимусу, невысокий тип, может, и женщина. Этот субъект ослепил нашего бойца перцовым спреем и сбежал вместе с пленником.

— Топорная работа, Тадеуш.

— Извини, Адольфо, нас здесь не так много, чтобы перекрыть все входы и выходы наших схронов.

— Прости и ты меня, Тадеуш, но я не могу прислать к вам на помощь стражников швейцарской гвардии и полицию его святейшества.

Оба помолчали.

— Подведем черту, ваше высокопреосвященство. МакГрегор должен быть устранен. Во что бы то ни стало.

— Генерал, но в чем же смысл? Зачем проливать кровь без особой пользы? Ведь он совершенно ничего не знает!

— Зато знаем мы! Нам известно, что крифиос, возможно, не только он, находится в особняке МакГрегора. Значит, рано или поздно этот баронет или кто угодно еще может найти то, что найдено быть не должно.

— Но, генерал…

— Именно, Тадеуш, генерал. Который отдает не подлежащий обсуждению приказ: Артур МакГрегор должен быть устранен. Быстро и эффективно.

— А как же «кто угодно еще»?

— Вам, похоже, захотелось пошутить, ваше высокопреосвященство? Однако это вовсе не шутка. Чтобы исключить опасность случайного доступа к крифиосу, особняк на Ланселот-плейс должен сгореть. Дотла. Чтобы выгорело все, до подвала включительно. Удивляюсь, как я давным-давно не пришел к такому простому решению.

— Это все, генерал?

— Телефон в Темзу. По новому разовому сообщить, что приказ в отношении МакГрегора выполнен. И как именно. После чего новый одноразовый — тоже в Темзу. Это уже будет половина всего.

— Половина?

— Вы уже успели забыть об особняке на Ланселот-плейс, ваше высокопреосвященство. Успеха вам, и слава Иисусу Христу!

— Во веки веков! Аминь!

Телефон умолк.

Кардинал Кшыжовский стоял на мосту Путни. Он питал к нему особую слабость. Эта арочная конструкция, переброшенная через Темзу, чем-то напоминала ему мосты Рима.

Кшыжовский осмотрелся, не увидел никого, кто был бы ближе чем в пятидесяти метрах, и разжал пальцы. Сотовый телефон тихо булькнул и погрузился в воды Темзы. Кардинал на всякий случай схватился за голову наигранным жестом отчаяния. Но нет. Никто не обратил внимания на случившееся. Что ж, слава Господу нашему.

— Джеймс, вам надо ставить памятник, — сказал Артур. — Камин разожжен, жилище прогрето. Надпись на памятнике будет гласить: «Лучшему дворецкому Британии».

— Я предпочел бы «Шотландии», сэр. И если уж памятник, то, если можно, еще не сейчас.

Артур расхохотался.

— Ну что вы на это скажете, милая Эли? Этот горец в карман за словом не полезет.

— Как и любой настоящий горец, сэр, — бесстрастно заметил дворецкий.

— Джеймс! — позвала Робертсона Эли. — А не трудно ли вам будет плеснуть мне — нам — еще по чуть-чуть бренди?

— Нет ничего проще, мэм, — с улыбкой, поднявшей его густые бакенбарды торчком, ответил дворецкий, шагая к бару.

Через несколько секунд два бокала и бутылка бренди стояли на столе, за которым расположились Эли и Артур. Ловким профессиональным движением Робертсон наполнил бокалы на треть и словно из воздуха материализовал изящное фарфоровое блюдечко с дольками лимона.

— Артур, и где водятся такие волшебники? — сверкнув белоснежными зубами, поинтересовалась Эли.

— В горах Шотландии, Эли. Это еще что! В юности, как мне рассказывали, он бегом загонял по холмам оленя.

— А слышали бы вы, мэм, как я играю на волынке, — мечтательно произнес дворецкий. — Особенно An Eala Bhàn…

— «Белая лебедь», — перевела Эли. — Одна из моих любимых мелодий. Не делайте удивленных глаз, Артур. На каком языке я отдавала вам команды в том подвале? Ну да, я знаю гэльский, с полдесятка древних языков и примерно столько же европейских. Как вы сказали: если бы за каждую страницу проработанных учебников мне давали бы пинту пива…

— Наоборот, Эли, наоборот. — Артур рассмеялся. — А какой пышечкой вы при этом стали бы!..

— Ну уж нет, — отрезала Эли. — Меня моя фигура вполне устраивает.

— Меня тоже, — торопливо вставил Артур.

— Консенсус достигнут, — сказала Эли. — Бренди выпит… почти. Не пора ли нам вернуться к делам, очень даже насущным?

— Прошу прощения, Эли, — сказал Артур. — Но, взглянув на ваши ручки, я вспомнил…

— Только теперь шутки в сторону, — нахмурившись, отреагировала Эли. — Да и комплименты тоже. Артур, ваше, а может, и наше положение очень серьезно, и…

— И вот что я вспомнил. Бандитов в подвале было четверо. Но на руках двоих из них, включая монсеньора, были черные шелковые перчатки.

— Монсеньора?

— Старший этой четверки. Он предложил называть его так. Я не спорил. Тем более что и остальные головорезы так к нему обращались.

— Второго в перчатках тоже титуловали «монсеньор»?

— Нет. Тот вообще молчал. Громилу, который должен был меня зарезать, звали брат Максимус. И еще одно имя я запомнил: брат Дидимус. Изощреннейший мастер пыток. Уж этого субъекта я вряд ли забуду.

— И это все, кого вы помните?

— Нет. Был еще босс всей этой шайки. В подвал он не спускался. Его тоже называли монсеньором, но серьезно и уважительно, обращаясь к нему только изредка. Он сидел в машине рядом с водителем.

— Ну что ж, Артур, — сказала Эли. — Для начала не так уж мало. Дай нам Господь немного времени, нароем и еще что-нибудь.

Артур поднялся, прошел к вешалке в прихожей и достал из кармана пальто смятую бумажку, в которую когда-то была завернута статуэтка Иштар.

— А это что такое? — осведомился он. — Почему вы хотели, чтобы мы забрали бумагу с собой?

— Вы удивитесь, — медленно произнесла Эли. — Но профессор Лонгдейл взял с меня слово, что в случае непредвиденных обстоятельств эта бумага попадет в руки к вам.

МакГрегор приподнял брови.

— Не статуэтка? Именно обертка? — Артур положил бумажку на стол, разгладил ее ладонью и увидел кое-что весьма любопытное. — Что это за чертовщина? — воскликнул он.

На бумажке был текст. Он состоял из трех абзацев на разных языках: английском, французском и…

Первые два Артур прочитал, едва пробежав по ним взглядом. Это была инструкция по пользованию гелем для рук.

Третий абзац смотрелся какой-то тарабарщиной. Некоторые буквы были Артуру знакомы: «с», «е», «о» и еще с полдесятка, но остальные…

— Что такое? — Он подвинул бумажку Эли. — Это на русском?

— Нет, на тарабарском, — хмуро буркнула она. — Будем ломать голову?

— Если и будем, то недолго. — Артур улыбнулся. — Я, знаете ли, являюсь одним из самых востребованных составителей кроссвордов, шарад и прочих задач, требующих немалой эрудиции, трижды чемпионом Соединенного Королевства и победителем двух конкурсов газеты «Нью-Йорк Таймс». А ведь кроссворды там!.. При этом я еще и очень скромен. Итак, к делу. Известно, что буквы в английском и русском разнятся существенно, а посему пройдем-ка в кабинет. — Он встал и направился к дверям.

Эли, пожав плечами, двинулась за ним с таинственной бумажкой в руке.

МакГрегор сел за компьютерный столик, подвинул к себе ноутбук и протянул руку за тарабарской бумажкой. Он положил ее рядом с ноутбуком и внимательно посмотрел на первые строки абзаца, написанного кириллицей.

«Ещ5 Фкегкб?!ьг ифкщтуегу ЬфлПкупщкгюу Вуфк Ышк1 Ш рщзу ершы зфзук цшдд пуе ещ нщг…»

Далее что-то в том же роде.

— Это хоть что-нибудь значит по-русски? — спросил баронет.

— Абсолютно ничего.

— Так я и думал. Раскладки английской и русской клавиатур тотально разнятся. Скажем, традиционная английская раскладка называется «qwerty» — по первым буквам первого ряда. Ныряем в «Гугл». Русская раскладка клавиатуры — прошу: «йцукенг», по тому же принципу. Уже тепло. Бросаем на принтер.

— Так что тепло? — недоуменно спросила Эли.

— Это значит, что нормальная русская клавиатура не фонетична в сопоставлении с английской. Иначе говоря, чтобы напечатать «t», на английской нужно нажать клавишу «t». Но при печатании буквы «т» по-русски клавиша будет совсем другой.

— Какой?

— Картинка на всезнающем «Гугле» уверяет нас, что, печатая на русской клавиатуре с языком, переключенным на английский, нам для буквы «t» необходимо нажать четвертую клавишу в первом ряду, то есть «е». Дальше, как видите, все просто: берем в «Гугле» картинку параллельной русско-английской клавиатуры. Ну вот, красота, да и только. Желтеньким цветом на клавишах — кириллица, то есть русский, белым — английский, куда более знакомый нам. Так. Принтер выбросил картинку. Теперь уступаю место вам.

— И что я должна делать?

— Печатать по-английски то, что лежит перед вами на тарабарском. Для начала напечатать заглавную русскую «Е». Чтобы буква была заглавной, нужно нажать Shift, а уже потом нужную клавишу.

— Послушайте, Артур, надеюсь, вы не начнете объяснять, что такое клавиша, — сердито выпалила Эли.

— Миль пардон, мадемуазель, миль пардон. И в мыслях не держал вас обидеть. Но информация никогда не бывает лишней.

— Ладно. Работаем. Не уверена, что из этого что-то получится…

Shift. Клавиша «Е», в результате давшая английскую «T».

— Ну вот. В том же духе и дальше. Теперь клавишу, где желтым написано «щ».

Довольно скоро Эли научилась находить требуемые буквы кириллицы, и на экране стал появляться текст на латинице, причем английский!

«Артуру, девятому баронету МакГрегор.

Дорогой сэр! Надеюсь, эта бумага попадет к вам…»

— Вот это уже не кажется мне полной бессмыслицей, — заявил Артур. — Но давайте дальше!

«Я кое-что приготовил для вас на случай, если мне не удастся самому этим воспользоваться. Уж вам-то, я уверен, нетрудно будет это найти, несмотря на некоторую загадочность моего послания. Предмет, о котором идет речь, укрыт в бывшей Вересковой деревушке. Координаты укрытия найдете в западной части монастыря, в гардеробе внука палача тамплиеров. Обратите внимание на дату венчального платья его супруги.

Внимание! Строя координаты и шифр, сейчас и впредь даты записывайте по-американски, т. е. месяц-день-год. Часть шифра находится не так уж далеко от места, где вы найдете координаты, на внутренней поверхности большого звонка, названного то ли в честь боксера, то ли инженера-литейщика. Вторая, она же последняя, часть шифра — на основании грот-мачты девушки в короткой рубашке».

— И что мы будем делать с этой новой чертовщиной? Гардеробы, звонки, тамплиеры, девушка с какой-то мачтой! — воскликнула Эли. — Это же просто бред!

— Нисколько. — Артур усмехнулся. — Единственное, что удивило меня, так это то, что профессор — да покоится он с миром там, где обитают ученые-атеисты, — не сделал задачу поинтереснее. И почему, кстати, он решил, что именно я запросто разгрызу его ребус-орешек?

— Ответ на этот вопрос известен даже мне. Лонгдейл некогда был студентом вашего покойного деда, профессора МакГрегора. Позднее тот не раз оказывал Лонгдейлу материальную помощь в его экспедициях.

— Значит, он решил, что вытряхнуть пару монет из еще одного МакГрегора будет несложно. Но, простите, дорогая, я прервал вас.

— Со слов Лонгдейла я знаю, что профессор с гордостью и даже некоторым удивлением рассказывал о феноменальных способностях своего внука…

— То есть о моих? — наигранно удивился Артур.

— Ваших, баронет, ваших. Профессор МакГрегор утверждал, что нет такой головоломки, которую его внуку не удалось бы разгадать. Он приводил пару-тройку примеров. Лонгдейл, смеясь, рассказывал, что найти ключ к решению этих очень непростых загадок не удавалось никому из студентов.

— Ничего удивительного, — скромно произнес Артур. — Ведь среди них не было меня. Но сейчас на кону загадка, придуманная вашим мэтром. Выглядит не слишком головоломно…

— Для меня этот текст выглядит тотальной абракадаброй, — заявила Эли.

— Это только на первый взгляд. — МакГрегор улыбнулся и позвал: — Джеймс!

Робертсон возник как из-под земли. Артур быстро набросал коротенькую записку и вручил ее дворецкому.

— Съездишь к Пуффи Кобэму, это адрес. Я ему позвоню. Привезешь то, что он тебе вручит. Туда и обратно. И скоренько.

— Я езжу ползком лишь тогда, когда ваша светлость мне это приказывает, — обиженно отозвался Робертсон, взял записку и исчез.

Артур снял трубку радиотелефона, набрал номер.

— Будьте добры, виконта Кобэма. Пуффи! Старый черт, а я тебя и не узнал. Арти МакГрегор, кто же еще? Прости, что так рано, надеюсь, не разбудил. Пуффи, сколько лет, сколько зим! Последний раз, помнится, мы встречались на годовщине выпуска. Тогда ты вылил себе на голову чашу пунша, а потом вытер физиономию о жилет Попрыгунчика Фортескью. Старина Пуффи!.. — Пауза. — Только не старайся казаться глупее, чем ты есть. Конечно же, звоню я не для того, чтобы напомнить тебе о купании в пунше. Слушай, мне нужен один документец. Твой. Да не паспорт. У меня и свой есть. Нет, совсем другой. Ты ведь у нас шишка не мне чета. Угадай: есть у виконта, может понадобиться баронету, но у него этого нет. Считаю до ста двадцати. Почему так много? Да ведь быстрее тебе не сообразить. — Пауза, потом раскатистый хохот Артура. — Чувства юмора ты не потерял. Да, угадал. Именно этот документец. Ну, на такой случай ты всегда можешь сказать, что потерял или украли. Вот и лапушка, Пуффи. Дворецкого я уже отправил. Да ты его знаешь: старина Джеймс Робертсон. Сунь в конверт, отдай ему. И не переживай ты так. Не банк же я с твоей корочкой брать собираюсь. Давненько мы, кстати, не сидели в доброй компании, а, Пуффи? Сейчас у меня дело на день-два, а потом и сообразим. Кстати, слышал? Нашего Фортескью, чей жилет или манишку — да и какая разница! — ты попользовал в качестве полотенца, прочат в кабинет! Ну, уж какой там будет портфель, дело десятое. Но посидеть бы нам надо, пока он до премьера не взлетел. А то ведь потом уже не по рангу. Пока, дружище. И спасибо за выручку. — Артур прекратил разговор.

— Мне показалось, будто я только что прослушала диалог из «Дживза и Вустера», — сказала Эли. — Пуффи, пунш на голову… Элита великой Британии!

— Беда в том, что не совсем, — откликнулся Артур. — Видите ли, милая Эли, титул баронета звучит внушительно, но не делает тебя пэром, а значит, и членом палаты лордов. А балбес Пуффи — виконт. Он наделен правами пэрства с рождения.

— И вам, баронет, отчего-то позарез понадобилось стать пэром. Моя догадка верна?

— На все сто. Да вы же читали записку Лонгдейла.

— И практически ничего из нее не поняла.

— Но это же до невероятия просто! На месте бывшей Вересковой деревушки ныне находится аэропорт Хитроу^[17]. Лонгдейл, как вы мне говорили, прилетел из Афин, значит, речь идет об «Эгейских авиалиниях». Их самолеты прибывают к терминалу номер один. Значит, там и находится камера хранения, где Лонгдейл поместил свой таинственный предмет. Теперь дело за малым. Надо всего лишь выяснить номер ячейки и шифр.

— Девица с грот-мачтой?

— Не так сразу, Эли. Давайте не будем спешить. Тем более что ваш профессор сыграл не вполне по правилам. Что это? «В западной части монастыря»? Под этим набором слов не слишком глубоко скрывается Вестминстер. Но это же махина с множеством исторических, религиозных и политических зданий и центров. Значит, нам с вами придется танцевать от тамплиеров. Так всегда и случается во всех нынешних исторических триллерах. Палач тамплиеров — не вопрос, речь, конечно, о французском короле Филиппе Красивом. Но что такое «гардероб внука палача»? Во-первых, мы знаем, что это в Вестминстере, во-вторых, речь о личных вещах или даже сокровищах «внука палача».

Тогда выбора нет: речь идет о знаменитой Башне сокровищ Эдуарда Третьего Плантагенета. Мне доводилось разок бывать в ней. Не особо приметная снаружи трехэтажная башня, построенная специально для хранения личных ценностей короля и его супруги. Внутри она впечатляет гораздо больше. Думаю, обратив все, что там находится, в деньги, можно было бы оплатить внешний долг Соединенного Королевства. Туда можно попасть и с экскурсией, но это делается заранее.

— Значит, посещение башни переносится?

— Ни в коем случае, Эли. У нас на это нет времени. За мной — за нами — идет охота, вам ли это не знать. Значит, наша задача: выяснить, кто и почему охотится, как нейтрализовать угрозу. Кстати говоря, собрав кусочки лонгдейловского пазла воедино, мы отправимся на поиски таинственного предмета. А ведь вы наверняка голодны. Может быть, сначала хороший сытный завтрак?

— Хороший, сытный и долгий — в следующий раз, Артур. Но вот от сэндвича с крепким — очень крепким — кофе я бы не отказалась. Всю ночь меня словно трясли в гигантском шейкере: ваше похищение, убийство Лонгдейла, полиция… Кофе!.. Но ведь Джеймс уехал по вашему заданию.

— С такой задачей прекрасно справится и горничная.

Сэр Артур нажал кнопку селектора, стоявшего на небольшом столике рядом с компьютерным столом, и одними губами произнес:

— Кухня.

— Слушаю вас, сэр, — ответил тихий, усталый голос из спикера.

— Лилит, тебе не трудно было бы сделать пару сэндвичей с… — Он вопросительно взглянул на Эли.

— С сыром и зеленью, — мгновенно ответила она.

— Один с чеддером и зеленью и один с ветчиной. Ах, да, и кофе, будь добра. Вам?

— Очень крепкий, сладкий, со сливками.

— Ты слышала, верно, Лилит?

— Да, сэр.

— Ну а мне как всегда. Черный, без сахара, но тоже крепкий.

— Будет через пять минут, сэр.

— Дворецкий? Горничная? Вот что значит жить красиво. — Эли подмигнула хозяину дома.

— Еще кухарка и садовник. Я баронет или нет? Баронет. Богач? Настоящий, спасибо предкам. Уж на пару сэндвичей моих денег как-нибудь хватит.

Через пять минут миловидная девушка, одетая так, как одевались горничные, наверное, в начале XX века, негромко постучала о косяк открытых дверей кабинета.

— Все на подносе в столовой, сэр. Или вы предпочтете, чтобы я принесла это сюда?

— Нет-нет, Лилит, благодарю. Мы пройдем к большому столу.

Пока горничная стояла в дверном проеме, Эли внимательно рассматривала ее. Та почти не поднимала глаз, скрестив руки на черном переднике. Ровные мягкие черты лица, слегка поджатые губы, стоит как по линеечке, само воплощение скромности. Большие глаза, заметные круги под ними — признак физической измотанности. С общим обликом девушки это как-то не вязалось. Зато голос!.. Тихий, с нотой печали и одновременно мелодичный.

Эли искоса бросила взгляд на Артура. Да или нет? Есть между ними что-то? Вряд ли. Уж больно похожа она на воспитанницу пансионата. Пожалуй, даже с небольшим перебором.

Артур и Эли поднялись, чтобы направиться в столовую.

Лилит поклонилась и так же, с руками на переднике, спросила:

— Я вам еще нужна, сэр?

— Нет, спасибо, дорогая. Мы управимся за десять минут. Ты свободна.

Девушка удалилась мелкими семенящими шажками.

Эли покачала головой и сказала:

— Интересная юная особа. Я и не думала, что таких еще производят. Где вы ее разыскали? И до чего неподходящее имя: Лилит^[18]. Расскажите о ней!

— Эге! — отозвался Артур, наливая кофе в чашки и подвигая Эли сахарницу и молочник с подогретым молоком. — Если бы вы знали хоть сотую часть всего! Однако рассказать о ней и ее фантастически непростой жизни мог бы лишь один человек. Увы, он давно скончался.

— Диккенс?

— Достоевский.

Дожевывая сэндвич, Артур достал из кармана домашней бархатной куртки начатую пачку сигарет и вопросительно взглянул на Эли. Та уже доедала свой мини-завтрак.

— Ради бога, прошу вас. Какой же кофе без сигареты, — отреагировала она.

Артур протянул пачку ей. Она отрицательно помотала головой и достала словно из ниоткуда синюю пачку «Голуаз».

Артура передернуло.

— Как вы их курите? Это же убийство!

— Как и любой табак. А курю я их вот так. — Она подождала, пока Артур щелкнет «Ронсоном», и продолжила: — Сначала в себя. — Затяжка была сделана с явным наслаждением. — Потом из себя. — Эли выпустила облако сизого дыма.

— Оригинально, — заметил МакГрегор, попыхивая своей сигареткой.

За окном у тротуара мягко заурчал двигатель «Роллс-Ройса». Артур подбежал к окну, раскрыл его и увидел, как в окошко автомобиля высунулась рука Джеймса с поднятым большим пальцем.

— Готово.

— Значит, в дорогу? Уже одеваюсь, — откликнулась Эли.

Сев в машину, Артур поднял стеклянную перегородку и вскрыл небольшой желтый конверт, который доставил ему дворецкий. Там была какая-то книжечка в кожаной обложке размером с водительские права, бывшие в ходу до эпохи пластиковых карточек.

— Можно? — спросила Эли, взяла документ, открыла его. — Бог мой! Да вы похожи!

— В этом и весь смысл. — Артур улыбнулся. — А ведь приятно прокатиться на машине с членом палаты лордов, согласитесь.

— Безусловно. Если нас не прихватят на этом мелком мошенничестве.

— Вообще говоря, это уголовное преступление. Но не прихватят. Почему, кстати, вас удивило наше сходство? У него должно было быть три уха или?..

— Нет, просто по телефону вы все время повторяли: «Пуффи, Пуффи». Вот я и решила, что это будет такой розовощекий поросеночек. А здесь вполне пристойный джентльмен.

Артур расхохотался.

— А ведь вы угадали. В Кембридж он и пришел эдаким поросеночком, с округлым животиком и походкой вперевалку. Но наша alma mater и неизбежная в Кембридже гребля все-таки сделали из него человека. К третьему году он уже участвовал в регате с Оксфордом. К четвертому году учебы нас с ним порой путали: тот же цвет волос и глаз, тот же овал лица, вдобавок и пузцо исчезло. Так что, Эли, позвольте представиться: виконт Кобэм, к вашим услугам.

— Не очень впечатляющий сертификат, дорогой виконт.

— А это не сертификат, а всего лишь удостоверение личности. Пропуск. Проехать там да сям, попасть туда, вот как мы сегодня. А сертификат — о, это нечто, настоящее произведение искусства. Тисненое золото на лучшей бумаге, все положенные гербы, печати и подпись ее величества. У Пуффи такая штука в дорогой рамочке красуется в гостиной.

— А как его зовут, вашего Пуффи? Не могу же я к вам на людях так и обращаться: «Пуффи, дорогой, ты опять потерял нашего мопсика?»

— Разумно. Но вот, видите, написано: «Джеффри Кобэм». Можно просто Джефф. Несложно запомнить. Так же, как и то, что вы — Элеонор.

— Почему? Еще проще. Эли — Элеонор. Ведь, назови вы меня Эли вместо напыщенного Элеонор, никто не среагирует. Может, так и будем делать, все-таки привычнее?

— Согласен. Но добавлять «дорогая» при этом обязательно.

— Возражений нет.

Небольшой черный «Форд» свернул с Блю Энкор-лейн на Форт-роуд и через пару миль выехал к берегу Темзы. Слева от него высились краны и строения порта Тилбери, но не порт был его целью.

Водитель заглушил двигатель, выбрался из машины и пешком двинулся к воде. Одет он был неброско и к месту: джинсы, высокие ботинки, свитер, утепленная джинсовая куртка и вязаная шапочка. В двухстах метрах от него на воде покачивался катер, точнее, его корма. Нос уже был вытащен на песчаный берег.

Мужчина махнул рукой. Человек на катере, одетый как обычный лондонский докер, ответил ему тем же. Водитель «Форда» направился к небольшой посудине.

Дойдя до нее, он дождался, пока шкипер катера спрыгнул на землю. Они обнялись.

— Слава Иисусу Христу, брат Дидимус! — произнес шкипер.

— Во веки веков, аминь, брат Франциск, — отозвался приехавший.

— Рад видеть вас в добром здравии, брат, — сказал шкипер.

— И я рад нашей встрече. Заказ приехал?

— Доставлен в лучшем виде.

Шкипер сделал знак рукой, и на берег с борта катера спрыгнул матрос с продолговатым плоским чемоданом, который он бережно прижимал к груди.

— Брат Франциск, понятно, что мы не будем рассматривать заказ прямо здесь, на берегу. Кто знает, какие видеокамеры порта куда направлены и какова их разрешающая способность. А уж дома я поиграю с привезенным вволю. Пока просто скажите, что привезли.

Брат Франциск слегка удивленно пожал плечами.

— В точности то, что было заказано, брат. «M40A5» с глушителем, десятикратная оптика «Unertl». Да что я вам рассказываю, вы же эту игрушку как родную знаете.

Брат Дидимус довольно хмыкнул.

— Ночная оптика? — спросил он.

— Как положено, съемный вариант «AN/PVS-22».

Дидимус протянул ключи от машины матросу, продолжавшему прижимать плоский продолговатый чемодан к груди.

— Будь любезен, брат…

— Роберто, — с готовностью откликнулся тот.

— Будь любезен, брат Роберто, положи кейс в багажник моего «Форда». Постарайся засунуть его поглубже, под заднее сиденье.

— Есть! — отрапортовал тот.

— Мы не в армии и не в легионе. С богом. Брат Франциск, игрушка, из тех, что поменьше, тоже в кейсе?

— Конечно, брат Дидимус. И тоже в соответствии с заказом. SIG Sauer GSR. Версия «Скорпион», с глушителем и ночной оптикой. — Его вдруг передернуло.

— Что-то не так, брат Франциск?

— Страшная машинка. Просто представил себе… пуля калибра одиннадцать с половиной миллиметров, да еще, не дай господь, в живот!..

Дидимус рассмеялся.

— Главное, помнить задачу, брат. А задача в том, чтобы мы, а не в нас. Но вы правы, машинка серьезная. Еще в легионе, помнится, стрелял я из такой в местного полицейского в одной жаркой стране. Попал точно в плечо. Рука отлетела вмиг. Я глазам своим не поверил. Серьезная машинка. — Он обнял собеседника. — С богом, дорогой брат. И как там у вас — семь футов под килем?

— А нам больше и не надо, с такой-то посудинкой. Храни Господь, брат.

И Франциск зашагал к видавшему виды катеру, а Дидимус отправился к автомобилю по мелким бурунам песка. Они пересеклись с братом Роберто, так же церемонно обнялись, пожелали друг другу опеки Господней.

Проверив, как уложен кейс, Дидимус набросил на него байковое одеяло в пятнах машинного масла, закрыл багажник и сел за руль. Через пять минут он уже свернул с Форт-роуд на Блю Энкор-лейн и двинулся в сторону города.

— Come together, right now over me^[19], — внезапно раздалось не слишком мелодичное пение баронета МакГрегора.

— Что с вами, дорогой виконт? — удивленно спросила Эли.

— Эх, молодо-зелено, — отозвался Артур. — Если вы не узнали пешеходный переход^[20], то посмотрите хотя бы на название улицы.

Эли посмотрела и пожала плечами.

— Ну, хорошо. Эбби-роуд. Но ведь еще не Вестминстер.

— Теперь скажите, что название The Beatles вам тоже ничего не говорит, и мы сегодня же оформляем развод, виконтесса.

— Слово вообще-то знакомо, — произнесла Эли с издевкой. — Но вот эпоха… Это что-то из позапрошлого века или восемнадцатого?

— Из каменного, — буркнул Артур, изображая обиду.

— Мне очень жаль, виконт, но я изучала историю, то есть те времена, когда люди уже умели писать, а не доисторические эпохи. — Она рассмеялась. — Но все-таки мне больше всех остальных нравится Because из того же альбома. Очень приятная, мелодичная вещь.

— Ладно. На сегодня развод отменяется. То есть пока, до поры до времени.

Перегородка между шофером и пассажирами с жужжанием открылась.

— Мы подъезжаем, сэр.

«Роллс-Ройс» подкатил к пропускному пункту. Джеймс остановил его так, что сидевший справа Артур оказался прямо у окошка, в котором сияла розовощекая физиономия полицейского. Баронет МакГрегор распахнул корочку члена палаты лордов виконта Кобэма. Полицейский взял под козырек, а левой рукой нажал кнопку подъема шлагбаума.

— Удачи, сержант, — ласково, как и положено высокой особе, произнес Артур, когда машина двинулась.

— И вам доброго дня, милорд, — донеслось вслед.

— Здесь сворачивай налево, Джеймс. Не будем же мы ставить машину у парламента. Воспользуемся платной стоянкой у Вестминстерского аббатства.

Так они и сделали.

Выбравшись из машины, Артур осмотрелся. Аббатство он видел далеко не первый раз, и не оно было его целью. Однако где же эта Башня сокровищ? Ведь он в ней как-то даже был. Но Вестминстер… Это огромный город сам по себе. Заблудиться в нем не сложнее, чем в каком-нибудь Париже.

Внезапно в поле зрения Артура попал человек в темно-синей форме с эмблемой охранной фирмы на рукаве. МакГрегор двинулся в его направлении, помахивая рукой.

— Сэр! Одну минутку, сэр!

Человек обернулся и пошел навстречу Артуру.

— Чем могу быть полезен, сэр?

— Мы пытаемся найти Башню сокровищ короля Эдуарда Третьего. Не очень высокая трехэтажная готическая башня, мне в ней доводилось бывать. Но как добраться до нее отсюда? Вам знакомо это строение?

— О да, сэр. Но сдается мне, сегодня она закрыта для экскурсий.

— Вот ведь невезение!.. Жена приехала всего на один день, у нас возник небольшой спор, и я хотел показать ей кое-что из гардероба королевы Филиппы Геннегау. Ее наряды ведь тоже там, в башне.

— Вы совершенно правы, сэр. И по части гардероба, и по части невезения.

— Они не сделают исключения даже для члена палаты лордов? — Артур достал из внутреннего кармана волшебную корочку и раскрыл ее.

— О, милорд, думаю, для вас исключение можно сделать. Идите прямо по этой аллейке около сотни ярдов, потом сверните направо и через полсотни ярдов — налево. Ошибиться будет невозможно, тем более что башня вам знакома. Я тем временем предупрежу охрану. — Он еще раз взглянул на пропуск и достал из чехла рацию. — Болтон! — Потом этот человек посмотрел на Артура и поинтересовался: — Сколько времени вы хотели бы там провести?

— Бог мой, минут пятнадцать-двадцать, не более. Нас интересует вполне конкретный предмет.

— Болтон!

— Слушаю, сэр, — задребезжала мембрана рации.

«Везет! — подумал Артур. — Нарваться сразу на старшего, который вдобавок принял морду старины Пуффи и мою собственную за чистейшую монету».

— Можете идти к башне, милорд, вас будут ждать.

Удаляясь, Артур и Эли слышали, как шеф охраны отдает распоряжения Болтону. Следуя полученным указаниям, они вышли к башне за какие-то десять-двенадцать минут. Полноватый охранник — видимо, тот самый Болтон — уже стоял на ступеньках, ведущих в башню, и крутил головой, высматривая высокородных гостей.

Увидев приближающуюся пару, он бросился им навстречу.

— Виконт Кобэм! Виконтесса! Я — охранник Болтон. Мой шеф мистер Шоу сообщил мне о вашем прибытии. Прошу вас.

Поравнявшись с Болтоном, Артур протянул ему руку, которую тот принялся трясти так, словно во всей славной Англии до сих пор не видел живого аристократа и не удостаивался чести пожать руку титулованной особы.

Потом Болтон пропустил их вперед и, сопя, сказал:

— Мистер Шоу говорил, что вы интересуетесь какой-то конкретной вещью. Это верно?

— Вы совершенно правы, Болтон. Венчальным платьем королевы.

— Тогда на самый верх нам не нужно. Гардероб на втором, то есть здесь же. Марли! — позвал Болтон. — Это смотритель музея. Ну же, Марли!

— Чего тебе? — отозвался хриплый голос сверху.

— Спустись сюда. У нас важные гости.

— Неужели ее величество?

— Пэра Англии, члена палаты лордов вам будет недостаточно, мистер Марли? — невероятно аристократичным голосом отозвался Артур, произнося в нос едва ли не каждый звук.

Раздался топот башмаков по ступенькам, и перед гостями возник смотритель, маленький, рыжий, в толстенных очках и клетчатом пиджаке.

«Отчего бы и нет, — подумал Артур. — Ведь сегодня неприемный день».

Его бакенбарды дали бы серьезную фору дворецкому Джеймсу Робертсону.

— Смотритель музея Пол Марли к вашим услугам, господа, — он церемонно поклонился.

— Дорогой мистер Марли! — МакГрегор, он же виконт Кобэм, не стал терять время на официальные представления. — У нас с супругой возник серьезный спор. Конфликтом я его, правда, не назвал, но… Скажите, у вас как-то помечаются даты, когда тот или иной, скажем так, экспонат попал в сокровищницу?

— Не только когда попал, но и откуда, ваша милость! Эти данные представлены и на табличках у каждой из выставленных вещей. Вас интересует что-то конкретно?

— Да, Марли. Нам хотелось бы видеть платье, в котором королева Филиппа Геннегау шла под венец.

— Это здесь же, милорд, на этом же этаже. Будьте добры проследовать за мной. — Смотритель подпрыгивающими шажками двинулся вдоль рядов платьев, костюмов, камзолов и прочих предметов одежды, спрятанных в защитные стеклянные футляры. — А вот и оно, — Марли сделал широкий дугообразный жест рукой, словно сам только что сшил драгоценное платье.

— Какая безвкусица, — шепнула Эли на ухо Артуру.

— Отчего же? Вам оно пришлось бы к лицу, — отозвался он.

Эли, однако, была права. Показаться в таком платье на улице было бы очень забавно. Длиннющее, белое, сверкающее отделкой из драгоценных камней, с полою длиной едва ли не в два ярда…

Ага. Вот и табличка. Она гласила:

«Подвенечное платье супруги короля Эдуарда III. В этом платье она венчалась 24 января 1328 г. Платье было изготовлено в мастерской мэтра Жермо и доставлено во дворец 10 января 1328 г. Тогда же внесено в реестр сокровищницы Его Величества».

— Подумайте только. — Смотритель всплеснул руками. — Двадцать третьего декабря будущая королева прибыла в Лондон, а двумя неделями позже этот шедевр уже был готов для королевского венчания в соборе Йорка. Какие были мастера!

Артур приподнял бровь. Главным его предметом в Кембридже была история, но этот рыжий карлик по части исторических дат разбил его наголову.

— Французы… — с оттенком гордости в голосе шепнула Эли.

— Какая безвкусица, — так же шепотом повторил он ее прежнюю оценку и добавил уже вслух, обращаясь к Марли: — Могу ли я записать обе даты? У вас найдется какой-нибудь обрывок бумаги?

Веснушчатая рука смотрителя сунулась в карман пиджака и вынырнула с блокнотом и авторучкой.

Он протянул их МакГрегору и сказал:

— Прошу вас, милорд. После просто оторвите страницу с записью.

Артур записал обе даты. Кто знает, какую из них имел в виду Лонгдейл? Потом член палаты лордов вернул авторучку и блокнот их владельцу и протянул ему руку.

Марли почтительно, с полупоклоном пожал ее и произнес:

— Для меня это такая честь, ваша милость!

— Марли, вы упомянули о дате приезда королевы в Лондон. Вы что, помните все даты, связанные со здешними экспонатами? — не отнимая руки, спросил Артур.

— О да, милорд. Для меня это дело принципа.

— В таком случае, познакомиться с вами — это честь для меня, любезнейший мистер Марли.

Уже оказавшись снаружи и отойдя от башни на приличное расстояние, Эли не выдержала и прыснула.

— Каков гном! Конечно, будь он плейбоем с сотнями миллионов фунтов в кармане, на кой черт бы ему все это знать.

— Плейбой с миллионами, но отнюдь не в кармане, окончил Кембридж, дорогая Эли. Основная специальность — история. Но не история того, когда и каким Жермо, — он нарочито произнес это на карикатурно-французский манер: «Жегмо» — сварганена какая-то чудовищная тряпка, — сердито отозвался Артур. — Так вот, юмористы. Вопрос на засыпку. В чем юмор на уровне косметических салонов в браке этих двоих?

— Вы об Эдуарде Третьем и его невесте Филиппе Геннегау?

— Да.

— Просветите, виконт.

— Вы не находите ни щепотки юмора в том, что внук Филиппа Красивого женится на правнучке Филиппа Лысого?

Эли захохотала, но тут же прикрыла рот рукой. К ним подходил шеф секьюрити мистер Шоу.

— Виконт, виконтесса, надеюсь, все прошло так, как вам было нужно? — поинтересовался он.

— Да, мистер Шоу, — ответил Артур. — Не могу выразить словами, как мы благодарны вам за вашу помощь.

— Пустяки, — с поклоном отозвался тот. — Всегда к вашим услугам. Вот, на всякий случай. — Он протянул псевдовиконту свою визитку с номером мобильного телефона.

— Благодарю, — сказал Артур. — Надеюсь, до встречи. — Он протянул руку, которую мистер Шоу почтительно пожал.

Джеймс дожидался их, попыхивая классической шотландской трубочкой с узким мундштуком.

— К Биг-Бену вы отправитесь пешком, сэр? — поинтересовался он.

— Нет. Подъедем с некоторой помпой, — ответил Артур. — И в башню пойду я один.

— С чего это вдруг? — вспыхнула Эли.

— У англичан странные законы и правила. Иностранцы вообще не допускаются в башню, а подданные короны могут попасть туда только по предварительной заявке, поданной членом парламента. Кроме того, Эли, там нет лифта. Вам пришлось бы подниматься по тремстам тридцати четырем ступеням. Соответственно, столько же и назад. Но сейчас к ним придет не заявка, а самый настоящий член палаты лордов. Не имеют права отказать. И время, вы сами знаете, нас поджимает.

— Тогда зачем его тратить на этот чертов колокол?

— Я пытался вам объяснить по дороге, но вы были увлечены красотами столицы былой империи.

— А если повторить, хотя бы в двух словах?

Артур достал письмо Лонгдейла, переведенное с тарабарского, и прочитал короткий фрагмент вслух:

— «Часть шифра находится не так уж далеко от места, где вы найдете координаты, на внутренней поверхности большого звонка, названного то ли в честь боксера, то ли инженера-литейщика».

— И?..

— Вы вряд ли являетесь любительницей пива, виконтесса.

— Это правда. И?..

— В противном случае вы знали бы, что половина споров в пабах состоит в том, в чью честь назван Большой Бен: то ли конструктора и литейщика сэра Бенджамина Холла — Бен номер один, который руководил установкой колокольчика, — то ли чемпиона Англии по боксу в тяжелом весе тех же времен Бенджамина Конта — Бен номер два. Вы поняли меня?

— Да, — буркнула Эли и прижалась носом к окошку «Ройса».

Они действительно подкатили к башне с помпой. Джеймс в форменной шоферской фуражке буквально вылетел из-за руля, чтобы открыть самозваному виконту дверцу.

Тот выбрался из машины и зашагал по ступеням ко входу, у которого стояла королевская охрана в медвежьих шапках.

— Виконт Кобэм, — небрежно бросил Артур, махнув раскрытым пропуском перед носом гвардейцев. — Мне нужно осмотреть Большой Бен на предмет его готовности к предстоящим международным торжествам.

— Каким, сэр? — неосторожно поинтересовался младший из двоих гвардейцев.

— А это, сэр, вас совершенно не касается, — заявил визитер, упирая на «сэр».

Пока оба гвардейца пребывали в легком нокдауне, Артур шагнул в распахнутые двери. Войдя внутрь, он сунул парламентский пропуск старшему инспектору башни и объяснил ему свою задачу. Тот настоял на том, что поднимется вместе с виконтом.

Длинноногий МакГрегор шагал через две ступеньки. Пожилой инспектор едва поспевал за ним. Однако, оказавшись на площадке с гигантским колоколом, оба дышали с трудом. Подъем действительно был утомительным. Артур от души пожалел человека лет шестидесяти, которому приходится совершать такое несколько раз в день.

Виконт с озабоченным видом обошел колокол, похлопывая по его поверхности ладонью, потом остановился и обратился к инспектору:

— Мне нужно видеть и внутреннюю поверхность.

Тот молча сделал жест, мол, прошу вас, но не тронулся с места.

Артур нырнул под край Биг-Бена, но понял, что поторопился. Там было довольно темно.

Он вылез наружу и, смущенно улыбаясь, обратился к спутнику:

— Простите, у вас не найдется фонарика?

Тот так же молча вынул из инструментального пояса, утыканного всякой всячиной, от отверток до гаечных ключей, фонарик на светодиодах и протянул его проверяющему.

Артур снова полез внутрь. Белый прямоугольничек бумаги, приклеенный крепким скотчем, МакГрегор увидел почти сразу. Двигаясь гусиным шагом, вприсядку, он добрался до него, постучал по поверхности колокола, чтобы создать хоть какой-то шум, и одним движением оторвал записку. Он уже видел, что на бумаге написаны цифры. Значит, это было то, за чем Артур явился сюда.

Сунув записку в карман, он вынырнул из-под Большого Бена, вернул фонарик его владельцу, деловито отряхнул руки и лацканы пиджака.

— На мой взгляд, — сказал визитер, — все в порядке. Полный отчет будет отправлен вашему начальству.

— Как скажете, — буркнул инспектор, и они двинулись вниз.

Увидев выходящего из дверей Артура, оба гвардейца от неожиданности взяли на караул.

— Вольно. — Он лениво помахал ладонью. — Я все-таки не принц Уэльский. — С этими словами Артур бодро сбежал по ступеням к машине.

Джеймс снял фуражку и в почтительном полупоклоне уже открывал заднюю дверцу.

Примечания

17

Heathrow — по-английски «вересковый ряд».

18

В каббалистических легендах — первая жена Адама. После разрыва с ним стала ночным демоном, убивающим младенцев и доводящим до полного бессилия спящих мужчин. То же, что суккуб в средневековой мифологии.

19

Припев композиции The Beatles «Come Together» из альбома «Abbey Road».

20

На обложке альбома, о котором речь, битлы цепочкой пересекают Эбби-роуд по зебре пешеходного перехода.