Канин

Михаил Васильевич Гудаев, 2018

В этой книге я попытался собрать воедино материалы о полуострове Канин, расположенном на севере Архангельской области. Читатель найдет здесь много полезной и интересной информации об этом крае, его истории и развитии, коренном народе, ненцах, с давних пор кочующих сюда, в Канинскую тундру, на лето, со стадами оленей с более южных районов области. О рыбаках поморах постепенно заселившихся сюда на постоянно жительство из деревень северных и южных берегов Белого моря. Если по южной части полуострова информации можно найти уже довольно много, то по северной приходилось собирать по крупицам. Мало кто знает, что на севере полуострова в середине двадцатого столетия была создана крупная рыбопромышленная база, которая снабжала рыбой и другой морской продукцией полстраны. Здесь подробно рассказано о поселении Шойна, севернее которого по полуострову расположен только Канинский маяк и дальше на север Баренцево море и Северный ледовитый океан. Автор книги жил в этом поселке с 1948 по 1984 г.г.

Мезенские пришельцы

Чудь — аборигены, а славяне — пришельцы

Ученые умы говорят, что в давние времена существовало на территории Европейского Севера Руси древнее государство под названием"Биармия". Бассейн реки Мезень входил в состав этого древнего государства. Постепенно"Биармия"превратилась в хорошо известное из русских летописей"Заволочье".

Принято считать, что до заселения русских в этих местах обитали лишь чудь да племена самояди. Эти племена вели преимущественно кочевой или бродячий образ жизни, занимались оленеводством, рыбной ловлей, охотой.

С незапамятных времен Новгородские ватаги охотников легкой добычи проникали с Северной Двины на Мезень. Здесь можно было просто разбогатеть на морских и пушных промыслах.

Суровость климата и удаленность нижней Мезени (ныне территория Мезенского района) не сразу привлекли сюда постоянных поселенцев.

Документы свидетельствуют, что наиболее интенсивное движение русских с низовий Северной Двины по зимнему берегу в сторону Мезени происходило где-то в XVI веке.

Среди переселенцев были не только потомки новгородцев. Бурная история средневековой России выталкивала на окраины большие массы людей. Люди бежали на Север от татарского порабощения, в поисках спасения от опричнины, из разоренного Иваном Грозным города Новгорода. Людей гнали из родных мест разорительные пожары, моровые поветрия и голод. Кто-то в Смутное время спасался от польско-литовско-шведских интервентов.

Аборигены этих мест, как могли, противились наступающим пришельцам. Чудь заволочская, на протяжении многих веков свободная от всякого влияния религиозных верований, сопротивлялась христианизации и"уходила под землю" — сама себя, закапывая живьем в глубокие ямы. Вероятно, частью чудь была вытеснена и выбита славянским населением. Но частью чудь, скорее всего, все же, обрусела после крещения, как это стало со многими соседними угро-финскими племенами.

"Чудь да чудь, так ещё и самоеды"

Следует помнить, что к тому времени на Мезенских и Канинских землях уже обосновались одни пришельцы — это ненцы. Ещё до появления первых оседлых поселений славян на нижней Мезени возник очаг торговли между приезжими торговцами и кочующими ненцами.

Центром торговли русских с кочевой самоядью на нижней Мезени была Лампожня, ещё не постоянное поселение, а временное пристанище для съезжавшихся на ярмарку торговцев. В платежной книге Двинского уезда 1560 года в Лампожне показаны всего три двора — поповский и два крестьянских.

В первой половине XVI в. новгородские бояре Окладников, Филатовы и Кузнецовы поселились в устье реки Мезени и создали Слободу. Однако эти земли ненцы использовали для своих стоянок, когда приходили с Севера торговать в Лампожне.

Самодийские племена, уже обосновавшиеся на этой территории, тоже начали борьбу за владение этими землями с новыми пришельцами. В 1545 году самоеды Канинского и Тиунского (Тиманского) берегов пожаловались царю, что «русаки» начинают заселять их исконные земли. Иван Грозный прислушался к просьбе и своей грамотой подтвердил права коренного населения на эти земли.

И всё-таки в 1552 году «Сокольня слободка Окладниковы» была выведена из владений самоедов и «приписана к Двинскому уезду. В 1770 году по указу Императрицы Екатерины Второй Окладникова слобода и соседняя Кузнецова слобода были объявлены городом Мезенью.

Мезенские поморы и Канинские ненцы

Итак, встретились два народа славяне и ненцы. Встреча двух народов произошла на территории нынешних Мезенского и Пинежского районов, полуострове Канин, где они живут, и посей день.

В отличие от большинства известных в истории человечества переселений народов, эта встреча не только не стала столкновением и враждой двух культур, а наоборот положила начало добрососедству, выдержавшему испытание столетиями.

Поморы, расселяясь на берегах нынешнего Мезенского района и полуострова Канин, не покушались на тундру, выбрав в качестве своего"поля"море, а ненцев пришедших в Канинскую и Мезенскую тундру не очень интересовали морские промыслы.

В культурах обоих народов нашлось немало ценного, чем можно было поделиться с соседями, или наоборот перенять для собственной пользы.

Поморы снабжали ненцев металлическими изделиями, тканями, продуктами морских промыслов, ненцы обеспечивали поморов олениной, пушниной, оленями для передвижения по тундре.

Но взаимоотношения не ограничивались формальным товарообменом. Взаимопроникновение культур было гораздо шире и глубже. Традиционная славянская одежда оказалась непригодной для жизни и деятельности в суровых климатических условиях.

И если посмотреть на рисунки и фотографии, сделанные в 18 — 19 веке, то видно, что конструкция промысловой одежды — совик, пимы и т.п. заимствована у ненцев.

У ненцев же частично заимствована и система сохранения продуктов (например, Канинский засол — оптимальный для сохранения пищевой ценности в условиях Заполярья, строганина). Поморы, в свою очередь принесли в рацион ненцев крупу, муку, хлеб, овощи.

Шёл взаимообмен способами и охоты, и рыбной ловли. Силки, или силья на тундровых куропаток перенятые у ненцев по сих пор ставят жители поморских сел во время зимней охоты. Поморы же научили ненцев промышлять капканами, ловить рыбу рюжами и другими орудиями ранее им не знакомыми.

Даже культура охоты была общая — во время весенних и зимних перелетов дичи охотники не били первых трех птиц стаи — вожаков, которые должны были довести стаю до места и на следующий год привести обратно.