Небеса в единственном числе

Михаил Блехман

Роман Михаила Блехмана – о нескольких эпохах и странах. Он навеян повестью Хулио Кортасара "Другое небо". Главные герои "Небес" ищут и находят для себя это "второе небо", под которым им уютнее, чем под "главным". Роман написан от лица юной девушки, позже – молодой женщины. Она, как и её ближайшие подруги и семья, показаны в "застойную" эпоху и во времена "Перестройки". Параллельно мы попадаем в Англию викторианских времён и в Россию времён столыпинских. Вот что пишет об этой книге известный литературовед и поэт Алексей Филимонов: "Роман чудесный! В современной прозе принято показывать людей советского времени куда более плоскими и недалекими. Да в общем-то почти все писатели шестидесятники этим печально прославились: тоже изображали плакатных людей, пусть и с обратным знаком. В этой книге очень много тихих, тонких ходов, и они бесподобны – в игре языка, контрапунктах мысли, в интонации".

2

Даня заждался, хотя я, как обычно, была в числе первых.

— Ребёнок замечательный, — сказала, улыбаясь, Фаня Шулимовна. Она хвалила всех, но от этого не было менее приятно. — Спал почти два часа, и победил в соревновании кто быстрее покушает.

— Сегодня были котлеты с макаронами, — пояснил Даня.

— Это правда, — подтвердила Фаня Шулимовна. — Когда у нас молочный суп, Даня обычно занимает последнее место, вы же знаете.

— И когда манная каша, — поморщился Даня.

Я знала, но повторение в не меньшей степени мать учения, чем я — Данина.

Мы шли по улице, пахнущей сухими листьями, акустической гитары не было слышно, чебуреками не пахло, и до вокзала, от которого поезд отправлялся в далёкий морской город, было неизмеримо далеко, потому что об этом не думалось.

Мы с Даней повторили английскую считалку о девочке с завитком на лбу: когда она была хорошей, она была очень-очень хорошей, зато когда плохой — тогда просто ужасной.

— Мама, я сегодня нашёл медаль! — сказал Даня.

Я вставила что-то неважное.

— Она такая серебряная, на ней винтовка и сабля вот так, — он скрестил руки, — и написано «СССР» красными буквами. И ещё что-то написано, я не понял.

— Покажи, я прочитаю, — предложила я.

Даня вздохнул:

— Пришлось отдать Фане Шулимовне. Она говорит, может, кто-то пришёл за ребёнком и потерял.

— Наверно, — вздохнула я вместе с ним. — Жаль, хотелось бы посмотреть… Я люблю медали и монеты, особенно старинные.

— А ты не знаешь, как она называется?

Я покачала головой:

— У нас в медалях разбирается папа, он же историк.

Даня вспомнил:

— Мне Вовка ни с того ни с сего сказал: «Скажи Пенин!». Я ему сказал «Пенин», а он говорит: «Твой папа — Ленин!».

— Здорово! — сказала я. Снова убедилась в том, что до некоторых родителей новые веяния пока не додули. — У вас в садике не соскучишься. Не то что у нас в университете.

— А что тебе там, в университете, скучно?

— На собраниях скучновато. И иногда — когда домашние задания проверяешь. Они такие одинаковые, что засыпаешь на пятом или шестом. Ну, в крайнем случае на девятом. У Айвазовского есть такая картина — «Девятый вал».

От вокзала — совсем недалеко. Если, конечно, не задержаться у чебуречной или не зайти в ресторан «Астория».

Даня высвободил руку из моей, поднял красный каштановый лист и спросил:

— А папа уже дома?

Проводница опустила ступеньку — спустилась на перрон проверять билеты.

— Конечно. Подаришь ему этот листик?

Даня поднял ещё один, не хуже первого, и снова дал мне руку.

— Один тебе, другой папе.

Так же неожиданно, как Вовка сказал Дане «Скажи Пенин», я вспомнила — почему-то, — как Вадик до неприличия пристально, почти заметно оценивал вышедшую из-за стола танцевать гражданку, явно желая поделиться со мной своей оценкой, как будто меня интересуют чьи-то мнения о ком-то. Я прервала процесс разглядывания:

«Она сзади выглядит лучше, чем спереди, ты заметил?»

Вадик ответил сразу же — явно думал об этом:

«Лицо ведь невозможно обтянуть».

В почтовом ящике оказалось пусто — значит, Саша уже вернулся с работы.

Лифта в нашем доме не было, но мы с Даней привыкли подниматься на пятый этаж пешком. За это время много чего можно вспомнить. Почему-то будущее время между первым и пятым этажами не так актуально, как прошедшее. Интересно, как бы это объяснила, например, Светка? Наверно, сказала бы, что я, в отличие от неё, высоты боюсь больше, чем смотреть сверху вниз.