Последний экипаж Белого кро…

Михаил Александрович Цыганков, 2018

Жизнь любит преподносить сюрпризы. Ты хотел пойти на военную службу, чтобы заработать деньжат и открыть гостиницу на Кубе, но вместо этого оказываешься в кресле бортстрелка летучего корабля ВКС России в составе ограниченного контингента в недавно открытом параллельном мире. Зарплата приличная, льготы тоже неплохие, перспективы радужные, но только зачем-то неведомый злодей превратил тебя в лягушку! И как с этим справится наш герой? Роман написан в жанре пародии на романы фэнтези и романы о попаданцах.

Глава 13

— Как мучается этот несчастный, — сказал, качая головой, невысокий старичок в тюрбане и расшитом звездами восточном халате, вошедший в каюту вместе с капитаном и Марафтусом — Может высокочтимый капитан даст ему немного живой воды? Прошу меня простить, о летучие ковры моей души, но я думаю, что она, несомненно, есть у вас где-то в бутылях, а?

— О нет высокочтимый Хаттаб, ибн Махмуд сын Саддама, — в один голос возразили капитан и Марафетус, — мы давно уже в пути. Испытали множество лишений, матросы моего экипажа были ранены неисчислимое количество раз, поэтому вода закончилась.

— А бутыли, бутыли где? Может, в них осталась хоть капля живительной влаги, о, амфоры моего сердца, — не унимался старичок, энергично тряся длинной белой бородой.

–Все разбились, был тяжелый бой. Прямое попадание шаровой молнии увеличенного радиуса действия. — с тяжелым вздохом сказал Марафетус.

— Что-то я не видел у вас больших разрушений, о, изумруды моих сомнений, — прищурился Хаттаб и характерным жестом взял себя за обшлага халата, в этих местах прилично затертого.

— Она была специально на живую воду натаскана, направленного действия, — пояснил капитан

Старичок, похоже, ответом не удовлетворился и закружил по каюте в поисках неизвестно чего. Я дико стонал, капитан, что-то тихо говорил Марафетусу, причем я отчетливо услышал слово «гад». А высокочтимый Хаттаб остановился перед Кейси, стоявшей с горестным лицом у моего изголовья, и впился беззастенчиво впился в нее взглядом.

— А это что за женщина с непокрытой головой, и почему в мужской солдатской одежде? — спросил он.

Тут конечно мы прокололись конкретно. Ну, кто мог подумать, что вид грустящей Кейси вызовет у дедули такое негодование, и кто он такой вообще?

— Это, без пяти минут безутешная вдова несчастного умирающего матроса, наш судовой лекарь по совместительству, — пояснил капитан. — а одежда у нее вся износилась до такой степени, что стало просто нечего одеть, и чтобы не смущать команду и соблюсти нравственность, ей пришлось одеть одежду мужа, тем более ему она больше не понадобится.

Я страшно и трагично завыл, а у старичка загорелись глаза.

— У нашего высокочтимого солнцеподобного султана Каш Каша Второго, да продлятся его дни до следующей геологической эпохи, недавно трагически скончалась любимая младшая помощница седьмой ночной подтиральщицы, поэтому во дворце катастрофический некомплект прислуги. И это в такое тревожное время, когда вокруг дворца рыщут банды Алладина, а на наши цветущие прибрежные города совершают дерзкие набеги морские разбойники Синдбада Морехода. — сказал он. — Пользуясь правом чрезвычайного и полномочного визиря по контролю границы, и руководствуясь законами военного времени, я конфискую у вас эту девицу.

«Чем это ему Кейси приглянулась?», — подумал я и дико застонал.

— О, господин, — бухнулась в ноги старику моя невеста, — Я с радостью пойду в услужение к слепящему глаза своей красотой Каш Кашу Второму, но моя религия запрещает сделать это пока жив мой несчастный муж. У нас, в церкви колотунов-вельяминистов двенадцатой ночи, это считается самым страшным грехом.

— Ну, это дело поправимое, — ласково сказал похотливый старый козел.

Он, молниеносно выхватив кинжал, сорвал с меня простыню, которую я натянул по самое горло и со всей силы ударил своим ножичком из дамасской стали в мою незащищенную грудь. Кинжал уперся острием клинка в самурайский медальон и с легким звоном, разлетелся на тысячу мелких осколков, как закаленное автомобильное стекло, а самого коварного старикана словно долбануло током. По халату побежали мелкие молнии, борода встала дыбом, а тюрбан задымился. Но кровожадный пенсионер, качаясь, все еще стоял на ногах. И тут Кейси, до сих под сидевшая на полу, одним прыжком опустилась коленями на длинные носки расшитых золотом туфель, и толкнула похотливого козла в слабую старческую грудь. Из туфель он, естественно вылетел, и с грохотом врезался в переборку. Дирижабль вздрогнул. На лицах Барма и Марафетуса застыло выражение ничем не прикрытого ужаса. А ужаснуться было чему. Старичок стал стремительно увеличиваться в размерах. Халат просто разлезся по швам, чалма, вспыхнув, осыпалась пеплом, а борода отвалилась. Вместо этого у старичка разгладились все морщины, выросли клыки, рога, когти и кожа приобрела устойчивый синеватый оттенок. Да и не старичок это уже был, а самый настоящий джинн в боевой трансформации и очень раздраженном состоянии. Глаза его горели, как две ксеноновые фары в тумане, в их свете на когтях играли очень неприятные блики, а на голом торсе вспыхивали и переливались огнями, как гирлянды на елке, сотни татуировок довольно фривольного содержания.

— Не надо было так увлекаться процедурами омоложения стволовыми клетками. — сказал я джинну.

— Молчи, смертный! — проревел он.

Разум Марафетуса резко освободился, и негр грохнулся в обморок.

— Ты, мне нужен, — продолжал реветь джинн, — протягивая ко мне лапы.

— В каком смысле? — спросил я, быстро огибая стол. — Отвали, старый извращенец!

Оружия под рукой никакого не было, и я начал швырять в него запечатанные банки и псевдо хирургические инструменты. Но они не причинили Хаттабу никакого вреда.

— Зря стараешься, я бессмертный. Ты, помет облезлого шакала, сын бешенной ослицы. — сказал он, и дальше грязно выругался. — Я Хоттаб сын Саддама, разнесу в клочья этот презренный корабль, но сначала заберу тебя с собой.

В этом даже не приходилось сомневаться, я стал популярной личностью в этом мире. Бросать больше было нечего, да и чем можно убить бессмертного джинна? Кстати, бродят упорные слухи, что Кощей Бессмертный тоже джинн, только перешедший в другую веру. Оставалась слабая надежда на самурайский амулет, я схватился за грудь, и нащупал во внутреннем кармане, что-то твердое. Это была пустая бутылка без пробки, из под коньяка подаренного мною капитану Ленгдону. Мы ее с капитаном на брудершафт и выпили. Как давно это было! Я размахнулся бесполезной пустой посудой, а джинн, хохоча, проревел:

— Напрасно стараешься, смертный, меня этим не возьмешь. Я прошел курс лечебной реабилитации и теперь могу совершенно спокойно смотреть на… — он близоруко прищурился: — «Коньяк Южнорусский. Пять звездочек…»

Дальше он читать не стал, как-то, странно крякнув, бросился вперед, и юркнул в пустую бутылку.

Пробка, внезапно нашлась в кармане брюк. Джин, занимавшийся обнюхиванием стеклотары, сначала этого не заметил, а когда обратил внимание, было уже поздно. Он очень грязно ругался на всех языках мира, включая, мертвые, угрожал, пугая меня самыми страшными пытками, а потом стал обещать все мировые блага и богатства, любовь красивейших топ моделей планеты и пожизненное освобождение от налогов. Я даже призадумался, но странную щедрость заключенного легко объяснила Кейси.

— Посмотри внимательнее на бутылку, милый, — сказала она.

Я присмотрелся, действительно внизу, над самым донышком бутылки бежала едва различимая надпись: «Все обещания действительны, если они не противоречат тридцати трем законам джинотехники»

Дирижабль сильно тряхнуло. Заскрежетала обшивка.

— Ифриты! Блин! — крикнул Барм и выскочил из каюты.

— Команда — «Газы», — заорал я, но противогаз от этого не появился.

— Успокойся, дорогой, это не газы, — сказала Кейси, вставая с пола и прижимаясь ко мне, — «иприт» и «ифрит», это, как говорят у вас — две большие разницы.

Я непонимающе уставился на нее. О джиннах я читал в арабских сказках и журнале «Магия и жизнь», а вот о ифритах — имел самое расплывчатое впечатление.

— Ифриты, — заполнила этот пробел моя невеста, — это разновидность джиннов, только более тупая, злобная и безбашенная. Они используются в основном для охраны и диверсионных действий в глубоком вражеском тылу.

— Еще они способны за пару секунд угробить любую посудину, хоть воздушную, хоть плавающую, если конечно не увидят, пустую бутылку, — сказал пришедший, наконец, в себя, Марафетус.

— Тогда нам хана, — загрустил я. — Ну почему мы с Ленгдоном так мало выпили?

— А кто сказал, что у нас на корабле нет пустой посуды? — спросил негр.

Дверь открылась, и в каюту вошел перемазанный пылью Бармалеус, держа в руках две старинные бутыли с длинным горлом, в каждой из которых, кто-то возмущенно барахтался. Мой Хаттаб, выглянув из-за этикетки, начал громко возмущаться несправедливостью и требовать, чтобы его пересадили в посуду соответствующую высокому рангу. Пол резко накренился, а дирижабль рванул вперед с такой силой, что я удержался на ногах, только схватившись за стол.

— Марафетус, на мостик! — скомандовал капитан, — Боевая тревога, запасы бутылок к бою.

Не знаю, как экипаж его услышал, но сразу же завыла сирена, а за стеной раздалось звонкое бренчание пустой стеклотары.

— Молодец! — похлопал он меня по плечу, — Не просто поймать джинна такого ранга, очень уж они устойчивые, гады. — Он протянул руку к бутылке. — Вещь очень опасная, правил обращения с плененными джиннами ты не знаешь. Давай-ка ее сюда, пока не случилось чего. Они в таком состоянии очень нестабильны.

— Не давай, — быстро сказала Кейси. Я сразу прижал бутылку к груди. — Это единственная гарантия нашего освобождения. Она мило улыбнулась капитану. — Как только ты попытаешься сделать какую-нибудь пакость, он вынет пробку!

Капитан побледнел, и кисло улыбнулся:

— Как можно думать, что я смогу… После всего, что вместе пережили. Я благородный джентльмен удачи, а не грязный работорговец.

По натуре я человек доверчивый и капитана начал уже воспринимать почти как боевого товарища. Мои сомненья заметила Кейси.

— Милый, — спросила она, — как ты думаешь, называется этот дирижабль?

— «Черная амальгама», — простодушно ответил я.

— Ошибаешься, — сказала Кейси, — в нашем Северном, да и Южном полушарии он больше известен как «Белый Кролик»!

Захотелось вынуть пробку сразу, но я передумал.

— Обе бутылки с ифритами — сюда! — скомандовал я, взявшись рукой за горлышко. — Быстро!

На лбу капитана выступил пот, он шумно сглотнул и очень аккуратно поставив на пол перед нами обе бутылки, быстро отошел к стене. Больше всего на свете я хотел выпустить джиннов сейчас, но при чем здесь Кейси? Ей умирать незачем. От злобы меня трясло изнутри. Рука все сильнее сжимала горлышко, я смотрел в глаза капитану и пытался представить, как он отдает команду уничтожить «Неспешный».

— А теперь вывешивай белый флаг и гони корабль на север, к первому военному российскому кораблю, который попадется на пути.

Сирена завыла особенно мерзко. В ее немузыкальный рев добавились глухие удары гонга.

— На Север не получится, — сказал капитан, — С Севера нас атакуют ифриты.