Тайна Озера

Мира Кьярр

Тайны… Сколько же тайн хранят в себе древние озёра и вулканы. Война и несовершенство мира привели юную Элдурун на берег озера, которое является тайным мостом между мирами, мостом между прошлым, будущим и настоящим. Озеро вернёт Элдурун в прошлое, проведёт через испытания и подарит жизненную тропу, о которой она всегда мечтала…

Глава вторая

ЗЫБКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Элдурун тяжело пробуждалась под мягкое потрескивание углей в очаге. Тьма, царившая вокруг, не позволяла ей открыть глаза, а потому, зарывшись в бархат своих волос, она пыталась снова погрузиться в сладкий сон. Ей было уютно и тепло на ложе из меха, и покидать столь блаженное царство совсем не хотелось. И не хотелось расставаться с волшебством сна, что одурманил её горячим томлением, и чей вкус она всё ещё ощущала на своих губах. Прекрасный мужчина, страстный скандинав, тайная грёза её девичьего сердца явился ей самим совершенством, и Элдурун было жаль, что её безумное приключение закончилось столь быстро, мимолётно затронув её истерзанную душу.

Почувствовав ноющую боль в ногах, Элдурун тяжело перевернулась, наткнувшись на чьё-то горячее тело. Это заставило её сморщиться от неудовольствия и открыть глаза. Сознание всё ещё не желало возвращаться в бесцветный мир, а потому странная обстановка, которую она едва ли могла различить, ничуть её не встревожила. Деревянный высокий потолок со свисающими паутинами, множество разнообразного холодного оружия, развешенного на стенах, чудесный мягкий мех, которым она была укрыта, и непривычный аромат соломы, смолы, воска и мужского пота. И только почувствовав чьё-то прикосновение к своей коже, она испуганно села на ложе.

Её чарующий сон не закончился. С ужасом Элдурун оглядывалась по сторонам, пытаясь осмыслить произошедшее. Она всё ещё находилась в странном средневековом доме, а рядом с ней лежало горячее, дышащее древним могуществом, тело молодого скандинава. Она не проснулась близ озера под дождём или в своей комнате в особняке, и не могла понять — почему… Неужели сон всё ещё продолжался? Или то, что вчера поведал ей Фаннгейр — правда? Всё было столь реалистично, но непостижимо для неё, что сознание Элдурун металось в смятении, а душу охватила паника.

Она посмотрела на Фаннгейра и тут же резко отвернулась от жгучего стыда. Он лежал рядом с ней абсолютно обнажённый и неприкрытый шкурами. В зябкой прохладе постепенно охлаждающегося дома, его тело буквально источало живительное тепло, словно в нём была заключена сила солнца. Элдурун чувствовала, как её лицо опаляет бесстыдное и мучительное любопытство, а дыхание предательски учащается. Она нерешительно повернула голову и украдкой вновь взглянула на Фаннгейра. Его тело предстало перед ней во всей красоте и мужественности, заставив её глупо улыбнуться и стать пунцовой. Элдурун желала любоваться им и дальше, но стоило Фаннгейру шевельнуться, как она испугано подскочила и бросилась прочь из дома.

Раннее утро выдалось холодным после продолжительного ночного дождя. Небо, затянутое тяжёлыми сизыми облаками, не пропускало тепла солнечных лучей. Пространство в густом, непроглядном тумане, что словно излучал перламутровый свет, тонуло в зыбкой мгле рассвета. Оказавшись в одной рубахе на свежем воздухе, Элдурун пробрала дрожь. Холод успокоил сладкий трепет её души, остудил нестерпимый жар совести. Постепенно дыхание успокоилось, но тело безумно сотрясало так, что зубы жалобно лязгали друг о друга. Не выдержав объятий равнодушного холодного утра, Элдурун юркнула в дом.

Фаннгейр проснулся и ждал её, сидя на ложе. Когда она увидела его в первозданной красоте, то, застыв на месте, закрыла лицо руками, вспыхнув с новой силой. Губы скандинава тронула хитрая улыбка. С дерзким бесстыдством, совершенно не смущаясь своей наготы, он лениво поднялся и, взяв покрывало, прошёл к Элдурун. Как и накануне, он заботливо укрыл её теплом, но от неожиданности его близкого присутствия, она изумлённо вскрикнула и шарахнулась в сторону. Её взгляд устремился на великолепие его тела, потом в озорные, искрящиеся смехом, глаза. Понимая, что Фаннгейр едва сдерживается, чтобы не рассмеяться, и откровенно забавляется её смущением, гордо демонстрируя мужское естество, Элдурун кинулась к ложу, погрузившись в мех с головой. Услышав его раскатистый хохот, она осмелилась выглянуть из-под покрывала. Не сдерживая издевательского смеха, Фаннгейр прошёл к сундуку, где лежала его одежда. Он неторопливо натягивал штаны, пока взгляд Элдурун был устремлён на его тугие ягодицы.

— Ты как ребёнок, — насмешливо произнёс Фаннгейр. — Словно никогда нагих мужчин не видела.

— Не видела! — воскликнула Элдурун, откидывая покрывало и задыхаясь от возмущения. — У нас не принято разгуливать без одежды перед женщинами! А я… меня… ко мне никто не прикасался! Ни разу! Даже не целовал…

— Значит, вчера ты сказала правду? — хитро спросил он, присаживаясь у очага, чтобы вновь развести огонь. — Я первый, кто лишил твоих губ невинности?

Его лукавый взгляд обжёг Элдурун, и она сердито отвернулась.

— Ты сам ещё дитя, — тихо проворчала она.

— Я уже давно не ребёнок, Элдурун.

— И каков же твой возраст?

— Двадцать зим прошло…

— Ха! — заносчиво воскликнула Элдурун. — Ты всего на год старше меня! До мужчины тебе ещё явно далеко!

Фаннгейр посмотрел на неё, как на ненормальную.

— Мальчик становится мужчиной по прошествии двенадцати зим. С этого возраста он имеет право принимать участие в битвах, торговых делах и в походах.

Его голос прозвучал так поучительно, что Элдурун не нашлась, что ответить. Она забыла, что находится во времени древних скандинавов, а тогда всё было несколько иначе, чем в двадцатом веке.

— Почему ты всё ещё здесь? — спросил Фаннгейр. — Вчера ты сказала, что покинешь меня, как только уснёшь. Или маленькой гостье настолько понравился мой поцелуй, что она решила остаться?

Элдурун укоризненно на него посмотрела.

— Я не могу, — только и сказала она.

— Что не можешь?

— Уйти… Я не знаю, почему ещё нахожусь здесь и не просыпаюсь…

Фаннгейр печально качнул головой.

— Когда же ты поймёшь, что это не сон, а реальность…

Положив мясо, ломоть хлеба и сыр на тарелку, он прошёл к Элдурун и сел подле неё на ложе.

— Вот, поешь, — сказал Фаннгейр.

Элдурун с благодарностью приняла завтрак. Пока она медленно поглощала пищу, Фаннгейр пристально смотрел на неё.

— Объясни мне, пожалуйста, что происходит, — нарушила она невыносимое молчание тихой просьбой.

— Ты ничего не понимаешь?

Элдурун качнула головой. От неё вдруг повеяло грустью, что коснулась мягкой ладонью и Фаннгейра.

— Как я тебе уже говорил, ты перенеслась из своего времени в моё.., — начал он, но Элдурун перебила его.

— А какой сейчас год?

— 940.

— Десятый век… Но это невозможно… Как я могла перенестись к тебе?

— Вот этого я не знаю, это ведь ты совершила переход.

— Но я тоже не знаю, как это получилось! — Элдурун обиженно замолчала, медленно вкушая пресное, немного обугленное мясо и кислый сыр с чёрствым хлебом. Но потом продолжила: — Ты говорил, что меня напророчили тебе…

— Да.

— И.., — нерешительно начала она. — Это была… троллиха?

— Да, — кивнул Фаннгейр, замечая явное неверие и насмешку в глазах Элдурун. — Почему ты не веришь?

— Потому что тролли бывают только в сказках. В моём времени есть только… обычные люди.

— К твоему времени их действительно не останется. Йора последняя троллиха из своего народа.

— Как ты с ней познакомился?

— Она воспитала меня. Сколько себя помню, она всегда была рядом и заменила мне мать. Она воспитала меня, научила грамоте.

— Вот как… Значит, ты воспитывался троллихой, — губы Элдурун тронула озорная улыбка. — Тогда понятно, почему ты повёл себя так бесстыдно!

Фаннгейр усмехнулся.

— В твоём времени так себя не ведут?

— О, нет! В моём времени мужчины весьма благородны и почтительны к женщинам.

— В моём времени тоже, — пожал плечами Фаннгейр.

— То, как ты повёл себя со мной, не было почтительным…

— Мне просто понравилось тебя дразнить.

Элдурун не сдержала глупой улыбки.

— Нас учили, что скандинавы были кровожадными и насиловали женщин в походах, — задумчиво протянула она.

— В походах, да, — согласился Фаннгейр. — Тогда мужчины становятся «викингами». Но к своим женщинам мой народ относится с почтением. Наши женщины имеют равные права с мужчинами, бо́льшую свободу, чем у других народов. К женщинам нельзя относиться грубо и всячески унижать, это наказуемо.

— Это утешает… Значит, я могу надеяться на то, что ты не будешь груб со мной и не изнасилуешь меня?

Фаннгейр сурово взглянул на неё из-под нахмуренных бровей, словно своими словами она оскорбила его.

— Я уже говорил, что не причиню зла, — в его голосе послышалась твёрдость стали. — И не прикоснусь к тебе, если ты сама того не захочешь.

Элдурун виновато потупила взор.

Фаннгейр поднялся и прошёл к столу. Налив в кружку мёда, он вновь подошёл к ней, протягивая напиток. Она отрицательно качнула головой.

— Если я выпью, то снова опьянею.

— Чего же ты хочешь?

— Воды.

— Хорошо, я принесу тебе.

Фаннгейр надел рубаху, плащ, сапоги, и вышел из дома, оставив Элдурун одну. Она отставила тарелку с недоеденной пищей в сторону и откинулась на ложе.

Как странно всё произошедшее для неё! И как тоскливо стало на душе от осознания этой реальности. Она перенеслась в десятый век, но не знала, сможет ли вернуться обратно в своё время. И, что ещё важнее, не знала, хотела ли вообще возвращаться. Там надвигалась война, она временно оставила учёбу, которая ей не нравилась, и строгих родителей, что не давали ей дышать, душили болезненной заботой. Но, не смотря на это, они по-прежнему были дороги её сердцу, и Элдурун беспокоилась о них, как и о бабушке. Что теперь будет с ними, если она не вернётся? Так девушка и лежала, тяжко и противоречиво размышляя до тех пор, пока Фаннгейр не вернулся.

Всунув кувшин с водой ей в руки, он небрежно сказал:

— Я отправляюсь за дичью, вернусь только вечером.

— А что делать мне? — забеспокоилась Элдурун.

— Не знаю. Займи себя чем-нибудь.

— Чем?

— Я не знаю. Но прошу тебя не выходить из дома или, хотя бы, не уходить далеко от дома. В горах небезопасно, да и в долине тоже.

Взяв лук и колчан со стрелами, Фаннгейр вышел за дверь, вновь оставив Элдурун в тоскливом одиночестве на целый день.

Первое время она сидела на одном месте, вздрагивая от любого шороха, но потом освоилась. Осмотрев каждый дюйм в доме, она прибралась, стала поддерживать огонь в очаге, и бесцельно бродить близ дома, любуясь красотами раскинувшейся вдали пустоши и возвышавшегося позади вулкана Хейнгидля.

Близилась ночь. Свирепый ветер гневно разгонял грязную пену облаков, очищая глянцевую ткань чернильного неба, на котором весело мерцали огоньки звёзд. Со звериным воем он порывисто налетал на стены дома, сотрясая и пытаясь разрушить. С жалобными стонами стены храбро выдерживали его натиск, не поддаваясь силе природы.

Завернувшись с головой в мех, Элдурун сжималась в комок, прислушиваясь к диким воплям ветра и мерному пению огня. Он плясал неспешный величественный танец, отбрасывая причудливые тени, которые оживали бесплотными существами. В момент её сосредоточенного созерцания вернулся Фаннгейр, сильно хлопнув дверью. Она подскочила на ложе и, увидев его, бросилась к нему с искренней радостью, что отобразилась на её лице нежной улыбкой.

— Наконец-то! — воскликнула она. — Я уж думала, ты никогда не вернёшься!

Фаннгейр внимательно на неё посмотрел, и его губы медленно расплылись в обворожительной улыбке, озаряя прежде суровое лицо.

— Ты ждала меня, маленькая гостья из будущего? — сладко пропел он.

Элдурун зарделась и поспешно отвернулась.

— Просто мне было страшно оставаться одной в этом мрачном доме.

— Мой дом не мрачный, — усмехнулся Фаннгейр.

— Всё равно здесь мне не по себе…

Он прошёл к столу, положив на него тушки мёртвых уток и белых куропаток.

— Ты голодна?

— Нет, я съела у тебя всё, что ты оставил мне утром.

— Это мало. Ты слишком худая, тебе нужно больше есть. Удивительно, как тебя ветер ещё не сносит.

От подобной критики Элдурун слегка опешила, но Фаннгейр невозмутимо начал ощипывать тушки. Она села напротив и стала внимательно за ним наблюдать.

Он работал с привычной уверенностью, быстро, чётко, без лишних движений, а разделавшись с тушками, стал потрошить их и обжаривать на вертеле. Иногда он хитро поглядывал на Элдурун, но не проронил ни слова, пока готовил ужин. И лишь когда мясо аппетитно подрумянилось, Фаннгейр нарушил молчание.

— Расскажи мне о своём времени, — попросил он.

— Что?.. — не сразу поняла Элдурун, очнувшись от созерцания скандинава.

— О своём времени. Или ты уже забыла, пока находишься здесь, рядом со мной?

Его глаза блеснули озорным огоньком, а губы ласково улыбнулись, словно приглашая Элдурун в тепло души. Несомненно, гостья из будущего нравилась ему и то, что она была сотворена для него самими богами, отзывалось в его душе всполохами нежных чувств, ранее ему не знакомых.

Элдурун улыбнулась и, подсев ближе к нему, заговорила:

— В моём времени сейчас идёт война. За несколько лет до моего рождения уже произошла первая мировая война, но вот сейчас идёт вторая мировая. Такая же кровавая и страшная. А может ещё хуже…

— Мировая война? — удивлённо вскинул брови Фаннгейр. — Это как «мировая»? Всем миром воюете что ли?

— Да, так и есть. В первой мировой участвовало 38 стран. Сейчас идёт война куда страшнее… Я жила в Рейкьявике, но переехала к бабушке в эту долину, потому что в нашу страну вторглись англичане…

Фаннгейр насмешливо покосился на неё.

— В Рейкьявике? В том жалком посёлке?

— Это сейчас он жалкий посёлок, — обиделась Элдурун. — А в двадцатом веке он разрастётся в большой город. По твоим понятиям просто колоссальных размеров.

— Ну, ладно, я тебе верю, — с той же иронией кивнул Фаннгейр. — Что ещё интересного в твоём времени?

— В моём времени больше нет нужды ездить на лошадях. Вместо них у нас машины, такие большие железные повозки, которые ездят сами по себе. Точнее, при помощи человека, который её ведёт. А ещё мы не пользуемся свечами, вместо них у нас.., — Элдурун запнулась, не зная, как объяснить человеку из десятого века понятие электричества. — Свет. Ну, его не разжигают как огонь, он проходит по таким… эм… шнурам, которые проводят заряды, как у молнии. И тогда появляется свет, и в любое время можно зажечь или потушить его без труда.

— Ты же сказала, что его не разжигают, как огонь.

— Да, но я не знаю, как тебе объяснить это явление, я сама плохо в нём разбираюсь.

— Ты рассказываешь такие небылицы…

— Конечно, это для тебя небылицы. Ты ведь живёшь в десятом веке, охотишься, чтобы добывать пищу, сражаешься мечом и разъезжаешь на коне, живёшь здесь без всяких удобств!

— У меня хороший дом и есть всё, что нужно, — пожал плечами Фаннгейр. — А в твоём времени больше не охотятся, чтобы прокормиться, и не сражаются мечами?

— Нет, у нас повсюду есть лавки, где продают всё, что душе угодно. Одежду, любую еду… Хотя ещё остались любители поохотиться. И в моём времени воюют при помощи другого, более смертоносного оружия. Оно выбрасывает металлические снаряды из длинных стволов. Внутри оружия сгорает порох, и тогда снаряды выбрасываются и могут поразить врага даже на большом расстоянии.

— Что такое порох?

— Это такая смесь, она горит и взрывается, бум! — Элдурун красноречиво подскочила с диким взглядом, изображая взрыв.

Фаннгейр насторожённо на неё покосился.

— Я не понимаю, — наконец сказал он.

С глубоким вздохом, Элдурун вновь опустилась подле него.

— Ты видел, как извергаются вулканы? — спросила она тоном учительницы.

— Видел.

— Вот примерно так же из наших оружий извергаются снаряды. Это и называется «взрываться».

Фаннгейр понимающе кивнул, переворачивая вертело.

Они сидели как два старых добрых друга, не видевшихся много лет. Вечер наполнился ароматом поджаренного мяса, сердечной теплотой и нежностью. Впервые за долгое время на душе Элдурун расцвели цветы счастья. Здесь она почувствовала себя настолько естественно, что её прежняя жизнь в далёком двадцатом веке показалась совершенно дикой и невозможной.

— Расскажи о своей жизни, — попросил Фаннгейр вновь. — Как ты жила в своём времени? Есть ли у тебя жених или муж, дети, семья?..

Элдурун усмехнулась.

— Нет, я не замужем и не имею жениха.

— В твоём возрасте уже пора выбрать себе мужа.

Она слегка опешила.

— Нет, в моём времени необязательно выходить замуж так рано.

— Рано? — Фаннгейр посмотрел на неё, как на неразумное дитя. — Твой возраст самый подходящий для замужества…

— Нет! В моём времени так не принято. Я только недавно начала учёбу в университете. Сначала я выучусь, начну работать. Быть может, когда-нибудь я и найду себе мужа, но не сейчас, нет.

— Что такое «университет»?

— Это такое здание, где обучают особым знаниям, чтобы потом можно было трудиться и зарабатывать монеты.

— У нас люди трудятся и зарабатывают монеты без особых знаний… А что твоя семья?

— Моя семья состоит только из отца, матери и бабушки.

— И она живёт в этой долине, — утвердительно кивнул Фаннгейр.

— Да. В этой долине не населенный пункт, но есть несколько домов и церковь с кладбищем.

— Церковь? Христиане поселятся здесь?!

— А, ну, да, ты же ещё не знаешь… Через пятьдесят девять лет наш народ примет христианство.

— Немыслимо…

— Но это так.

Фаннгейр разочаровано покачал головой. Он убрал с огня немного обуглившиеся тушки и, положив их на глиняные тарелки, протянул ужин Элдурун.

— Завтра я вновь уйду в горы, нужно собрать руду, чтобы потом продать её в посёлке, — сказал он, смачно откусывая ещё горячее мясо.

— Я иду с тобой, — решительно заявила Элдурун.

— Нет, в горы я тебя не возьму, — отрезал Фаннгейр.

— Нет, возьмёшь! Я не останусь больше здесь одна на целый день! Я с ума сойду! Так что ты от меня не отвяжешься.

Её голос прозвучал столь твёрдо, что брови Фаннгейра от удивления поползли вверх.

— Это не прогулка, Элдурун, — сказал он серьёзно. — Я буду трудиться.

— Я тебе не помешаю.

— Ты в седле плохо держишься. От такой долгой поездки у тебя вновь будет болеть всё тело.

— Придётся научиться терпеть, коль я застряла здесь. Но ты больше не посмеешь оставить меня одну.

Сделав глубокий вдох, Фаннгейр кивнул. На непреклонность и решительность Элдурун ему нечего было ответить.