Черно-красная муть

Мила Сербинова, 2021

Любовь способна ослепить и уничтожить личность, но она, как Высшее Божество способна и вознести к облакам, на вершину надежд и иллюзий. В романе «Черно-красная муть» разворачивается почти сказочная история любви грациозной балерины Яны и ее бойца – боксера Валеры, сердце которого ранили своей жестокостью самые близкие люди. Смогут ли главные герои сохранить свою любовь или ее погубит окружающий нас жестокий мир, полный соблазнов, обмана и насилия? Преемственность поколений, семейные тайны и драмы, измены и убийства. Все это происходит на фоне окрашенного в зловещие тона исторического прошлого. История, ставшая трагедией и трагедия, воплотившаяся в жизнь… В какие цвета люди раскрасят свое будущее? Герои романа «Черно-красная муть» пытаются разобраться в собственных чувствах и найти ответы на многие жизненно важные вопросы.

Быть как стебель и быть как сталь

В жизни, где мы так мало можем…

— Шоколадом лечить печаль,

И смеяться в лицо прохожим!

Марина Цветаева

Глава первая. Боец и балерина

Яна смотрела на беспощадно бьющего боксерскую грушу Валеру, восхищаясь его спортивной яростью, силой и ловкостью, хотя ее изнывающее от любви сердце не позволяло забыть, каким он может быть нежным и ласковым, когда остается наедине с ней. Но на ринге Валера был просто зверь, готовый разорвать противника на части. Яна не переставала удивляться контрастам противоречивого нрава своего возлюбленного. Взмокший от физического перенапряжения длинноволосый брюнет Валерий одновременно завораживал брутально-сексуальной внешностью, как у героя американского боевика, но было в нем что-то и от шекспировского Ромео, трогательно-нежного и слишком чувствительного для мужчины.

Яна встретила Валеру на дне Красного моря, когда она по-глупости, слишком далеко заплыла, не думая ни о возвращении к берегу, ни о ждущем ее в отеле отце. Она плыла, как русалочка из сказки Ганса Христиана Андерсена, позабыв обо всем, что не составляло единую с ней морскую стихию. Но, внезапно, Яна потеряла контроль над монотонно-засасывающим в бездну морским течением, ее ноги свела судорога и она беззвучно стала приближаться к морскому дну. Ее длинные волосы запутались в кораллах, а тело навсегда бы стало средой питания и обитания придонных морских обитателей, если бы не появился Он, — ее спаситель в образе дайвера, спрятавшего лицо под маской.

Именно он, Валерий, воскресил из мертвых зеленоглазую девушку, похожую на Морскую принцессу. Валера, издали заметив, что девушка не справляется с течением, бросился на помощь утопающей. Он вовремя успел поднять Яну на поверхность воды. Девушка была без сознания, но, казалась еще живой. Валера снял маску, чтобы лучше разглядеть свою морскую находку.

— Охренеть, блин, какая девочка! — прошептал он, отодвигая от лица девушки прилипшие к нему длинные пряди черных волос.

Чтобы привести девушку в сознание, Валерий слегка ее пошлепал по бледным щекам. Она на миг приоткрыла затуманенные глаза, что-то невнятное простонала и, обвив руками шею своего спасителя, снова отключилась. Валера попытался сделать ей искусственное дыхание, хоть как-то растормошить и вернуть из сна, граничащего со смертью. Наконец, она очнулась, задыхаясь от кашля и отплевываясь едкой морской водой.

— С возвращением! — выдохнув с облегчением, воскликнул Валера, крепко удерживая непонимающе смотрящую на него девушку. — Давай, поплыли вместе! Вот так, хорошо! Держись за меня и все будет хорошо…

— Я что, утонула? — хриплым от кашля голосом на чистейшем русском языке спросила девушка.

— Ого! Да она тоже русская! — обрадованно подумал Валера. — Такая глазастенькая! И вправду на русалку похожа! Хорошенькая! Ей бы пошел рыбий хвостик!

— Ну, типа того! Разве можно так далеко заплывать?! — с укоризной сказал он. — Если бы я тебя не вытащил, ты бы сейчас где была?!

— Ты меня спас… — наконец, стало до Яны доходить, что с ней произошло. — А ты кто?

— Морское чудовище, — рассмеялся Валера. — Поплыли в мое логово?!

До конца так и не пришедшая в себя Яна рассеянно кивнула. Желудок сводили спазмы, горло горело от соленой воды, а голова кружилась и казалась невесомой, словно воздушный шарик. Слова этого парня не пробивались до ее сознания, но ее успокаивало ощушение силы, исходящее от его натренированного спортом тела и насмешливых черных глаз. Она крепче обхватила его шею, полностью доверив свою жизнь спасшим ее рукам, и закрыла глаза, погрузившись в какое-то странное полусонное состояние, когда все вокруг слышишь и воспринимаешь реальность, но не принимаешь в ней никакого участия.

Валерий, поддерживая свою морскую находку, активно погреб, но не в сторону едва видного берега, а к небольшой яхте, бросившей якорь в полумиле от места, где они находились. Он в облегающем костюме дайвера, с аквалангом за плечами, и похожей на морскую обитательницу девушкой на руках, осторожно поднимался на борт яхты.

— Вижу, брат, ты удачно поохотился! Что, русалку поймал?! — присвистнув от восхищения, спросил Артур, помогая Валере вскарабкаться на палубу. — Они, оказывается, существуют?! Да… Ты везунчик! Ха-ха-ха!Она живая, или ты сумел найти только дохлую?

Артур смеялся с Валеры, подумав:

— Как Валерка умудряется найти приключения на одно место даже на дне моря?! А девчонка-то ничего! Я бы ее так…

— Что уставился?! Лучше помоги мне привести ее в чувство! — нетерпеливо потребовал Валера.

Яна, уцепившись холодными руками за шею Валеры, неподвижно лежала у него на руках, прижавшись щекой к его плечу. На секунду она приоткрыла глаза, вздохнула и вновь погрузилась в беспамятство сна.

— Красивая! А что с ней? — спросил Артур, ухмыльнувшись брату, растерянно стоявшему на палубе с девушкой на руках.

— Да, ничего страшного! Испугалась, устала, да еще и морской воды наглоталась. Вот ее и вырубило, — не отрывая взгляд от девушки, ответил Валера. — Думаю, отоспится и все будет в норме.

Яну положили на кровать в капитанской каюте, то есть в каюте Артура. Она выглядела такой жалкой и беззащитной, но одновременно и трогательно-красивой. Промокшая насквозь девушка: лицо бледное, губы испуганно сжаты, а с волос капает вода.

— Слушай, она тут все намочит! Нужно твою русалку просушить и переодеть, — на полном серьезе предложил Артур.

— Точно! Я сам должен был догадаться! — ответил Валера, стягивая с себя неудобное и бесполезное на суше снаряжение дайвера.

Оставшись в одних плавках, он подошел к неподвижно лежащей на кровати девушке.

Артур принес из ванной несколько полотенец. Промакнув длинные черные волосы девушки, они с Валерой одно из полотенец подложили ей под голову. Затем Артур обтер махровым полотенцем все тело девушки. Оставалось только ее раздеть, то есть избавить от прилипшего к телу мокрого купальника. Артур с Валерой многозначительно переглянулись.

— Что завис, Валерка?! Стяни, наконец, с нее купальник! — подтрунивал над старшим братом Артур. — В первый раз, что ли девушку раздеваешь? Или за шесть лет все навыки растерял?

— Заткнись! — рявкнул на него Валера. — Давай, лучше, ты.

— Не очкуй, Валерка! Она тебя в полицию не потащит и обвинять ни в чем не станет, зуб даю! Не бойся! Да, ты же спас эту девчонку! Какие к тебе могут быть вопросы?! — абсолютно серьезно заявил Артур. — Да она тебя должна на коленях благодарить! И не только… Ха-ха-ха!

Валера криво усмехнулся и, ничего не ответив, резкими движениями сдернул с девушки купальник. Яна лежала совершенно обнаженная перед двумя жадно глядящими на нее мужчинами, не подозревая ни о том, где находится, ни о двух парах черных глаз, обжигающих ее тело нескромными взглядами.

— Может… Она ведь без сознания и ничего даже не заметит… — неуверенно предложил Артур.

— Ну, ты и изврат! — воскликнул Валера, хотя его собственные мысли ушли недалеко от мыслей брата. — Ты никрофил, что ли?

— Ну, признайся, брат, ты ведь подумал о том же, о чем и я!? — развязно покачивая бедрами, спросил Артур, толкнув Валеру в бок. — Начинай, ты же старший брат! А я пока посмотрю… А потом продолжу…

Отработанный до автоматизма хук слева убедил Артура закрыть рот. Он обиженно схватился за больную челюсть.

— С ума сошел?! Из-за какой-то девки бить родного брата! Да ты ведь даже имени ее не знаешь! — крикнул он, вытирая кровь с губы. — Псих!!!

— Ты прав, я не знаю ее имени, но она моя! Это я ее нашел и спас! — прорычал Валера, с нескрываемой ненавистью глядя на брата. — Теперь эта девушка будет принадлежать только мне, слышишь?! Если ты до нее хоть пальцем дотронешься, я тебя…

— Что, убьешь?! — несмотря на боль, нахально ухмыльнулся Артур.

— И не мечтай! Я лично оторву все твои причиндалы и скормлю их твоему же псу! Из тебя выйдет смазливая девка! — без тени юмора ответил Валера.

— Ну, значит, у нашей мамы будет две дочки! Ха-ха-ха! — дерзко рассмеялся в лицо брату Артур. — Все знают, что делают в тюрьме с такими сладкозадыми качками, как ты…

Новый удар, на сей раз в нос, заставил его взвыть от боли. Заливая кровью футболку и капая на палубу, Артур выскочил из каюты, а Валера нагнувшись к лежавшей на кровати девушке, осмелился лишь едва заметно прикоснуться губами к ее губам, а затем, заботливо прикрыв ее простыней, бесшумно вышел из каюты. На палубе спиной к нему стоял Артур, продолжая бороться с кровотечением. Он из-за плеча косо взглянул на Валеру, который принципиально сделал вид, что не замечает брата.

Минут пятнадцать спустя, Артур сам подошел к Валере.

— Знаешь, кажется, мы оба наговорили друг другу лишнего, — примирительно произнес он.

— Это точно! — согласился Валера. — Но, ты меня услышал, правда? Эта девушка моя! Ее мне подарило само море, а я верю в Судьбу!

— Поздравляю, брат! Ты влюбился! А вот мне никто не делает подарки! — хмыкнул Артур, продолжая прикладывать салфетку к разбитому носу.

— Я тебе подарил свободу! Тебе этого мало?! — с иронией спросил Валера. — Вообще-то, с тебя должок!

— Да… Я помню и очень благодарен тебе, но ведь это дело прошлого! — избегая взгляда брата, ответил Артур.

— Знаешь, я очень почувствовал твою благодарность. Все шесть лет я ее чувствовал, каждый день! — хищно вцепившись руками в плечи Артура, прорычал Валера. — Время возвращать долги, брат!

— Ты что-то конкретно имеешь в виду? — насторожился Артур.

— Да. Я не хочу жить с предками в Новосибирске или где-то ютиться по чужим углам. Я тут подумал и решил… Хм! Я решил переехать в Питер. Я хочу жить в твоей трешке, причем, совершенно один! — с усмешкой ответил Валера. — Хотя, нет! Не один, а с ней!

Он махнул рукой в сторону капитанской каюты со спящей внутри девушкой.

— Да, но где же тогда я буду жить?! — спросил ошалевший от такого заявления Артур.

— Понятия не имею! — весело ответил Валера, положив тяжелую руку на плечо Артура. — Найди себе что-нибудь, а свою трешку на Ленинградке можешь считать выплатой компенсации за причиненный моральный ущерб. Хе-хе! Считай, брат, что легко отделался! Кстати, свою громадную псину забирай с собой. Терпеть не могу овчарок!

— Куда же мы с Братком подадимся?! Валерка, ты совсем озверел? Выгнать родного брата на улицу, да еще и вместе с псом. Бедный Браток! Тебе его не жалко? — продолжая потирать челюсть, спросила Артур.

— Не дави мне на жалость, Артур! За все надо платить! За свободу, за счастье, за любовь… Ты хочешь все и сразу?! Полный рожок счастья, словно это мороженное? Не слишком ли ты много хочешь, Артурчик? — с издевкой в голосе спросил Валера.

— А почему бы и нет?! Ведь каждый человек заслуживает счастье? — возразил Артур.

— Конечно! Только не забывай, что с каждым годом порции счастья становятся все более диетическими, — усмехнулся в ответ Валера.

Именно об Артуре думал Валера, отрабатывая удары в спортзале. Боксерской груше удалось почувствовать всю силу его братской любви. Его переполняла ярость, которая, казалось, сочилась сквозь поры кожи, тонкими струйками пота сползая по гладкой мускулистой груди. Валера вышел из тюрьмы всего десять месяцев назад, а попал он туда именно благодаря своему инфантильному братцу, который совершенно переставал себя контролировать, когда его воображение распаляла очередная девчонка, особенно в сочетании с алкоголем и наркотиками. Шесть лет Валера расплачивался за то, чего никогда не делал. Шесть лет он отбивался от моральных уродов, пытавшихся его опустить по законам Зоны. Валере с его обвинением по 131 статье даже на минуту нельзя было забывать, где он находится и чего стоит опасаться. Валера, конечно, сопротивлялся, как мог, но пара даже самых натренированных боксом кулаков не способна обеспечить стопроцентную защиту. Валера был зол на весь мир, предавший его и бросивший на растерзание этим уркам. А по чьей милости он оказался за решеткой?! Конечно же, из-за брата!

— Выйду отсюда живым, убью суку! — истекая ненавистью, думал Валера, оттачивая за станком навыки шлифовки дерева в душной тюремной мастерской. — Артурчик трахнул какую-то обдолбанную малолетку, а расплачиваюсь за все почему-то я!

В тот раз Артур, по своему обыкновению, затеял в загородном доме родителей крутую вечеринку в стиле Великого Гэтсби. Выпивка, наркотики, девчонки на любой вкус и заядлые тусовщики под стать самому Артуру. На свою беду, Валера в тот вечер принял предложение брата «хорошенько оттянуться». А кончилось все тем, что Артур затащил в постель очередную понравившуюся ему «телочку». Все бы ничего, но девчонке было всего четырнадцать лет, а Артуру двадцать один. Родители отвязной малолетки оказались состоятельными людьми с положением в обществе и связями. Они не снизошли до самосуда, но потребовали самое строгое наказание для насильника их «невинной» доченьки. Сама девчонка не помнила, с которым из братьев спала, но четко знала, что это был сын хозяина дома. С помощью денег уладить вопрос не удалось. Отец девчонки стал в позу, требуя торжества закона и справедливости.

Судмедэкпертиза подтвердили факт изнасилования несовершеннолетней девушки, хотя обвинение строилось больше на ее словах и свидетельских показаниях других гостей вечеринки, нежели на реальных фактах. Никаких образцов ДНК, однозначно доказывающих вину Артура, не имелось, но отец девочки был непримирим — один из братьев Камазовых должен пойти по этапу. Осталось только определить, кто именно: Валерий или Артур? До выяснения деталей преступления под стражу заключили обоих. Валера молчал, как партизан, а перепуганный Артур все время плакал, как ребенок, и ныл, что он этого не выдержит. Валеру просто убила реакция собственных родителей. Отец с матерью в один голос умоляли его взять вину на себя, сознаться в изнасиловании незнакомой девушки и спасти младшего брата. Все эти шесть лет в голове Валеры звенели слова отца:

— Ты станешь убийцей своего брата, если не сядешь вместо него! Он сам не ведал что творил. Мы же семья, сынок! Мы обязаны насмерть стоять друг за друга! — с важным видом произнес отец. — Ты же не хочешь сломать жизнь своему брату?

— Да мне же десяточка корячится! — не веря своим ушам, воскликнул Валера. — Папа, как ты можешь мне такое предлагать?! Я ведь тоже твой сын! Мою жизнь ты, значит, не боишься сломать?! Тебя беспокоит только твой безмозглый Артурчик! Вляпался, так вот, пусть сам и расхлебывает!

— Ах, Валера! Какой же ты бездушный! — упрекала его мама.

— Спаси Артурчика, Сынок, умоляю! Я найму лучших адвокатов, так что ты получишь минимальный срок, — «успокоил» Валеру отец. — Я никаких денег не пожалею! Клянусь! Ты получишь по-минимуму. Только сознайся…

— Артур ведь такой слабый, такой ранимый мальчик. Он в тюрьме и года не протянет! Валерочка, милый, ты же такой сильный! Ты боксер и сумеешь там выжить, а у Артурчика даже шансов нет! — ныла мама, поливая его руки слезами.

Под напором семьи, ради родных людей, Валера согласился признать себя виновным в изнасиловании той девушки. Приговор судьи прозвучал, как контрольный выстрел в голову! Шесть лет! Каково оно, в двадцать два года на шесть лет оказаться запертым в колонии, да еще по позорной 131 статье?! Да лучше бы он убил кого-нибудь! За эти бесконечно растянутые во времени шесть лет Валера возненавидел трусливого подонка Артура и родителей, которых он справедливо считал предателями.

Может, Валере стало бы легче, если бы он узнал, что его мама двадцать три года назад закрутила бурный роман с каким-то парнем, бросившим ее на пятом месяце беременности. Ее родители, располагая кое-какими финансовыми и прочими возможностями, сумели уладить деликатную проблему своей легкомысленно доченьки. Валера не помнил деда, но мама говорила, что ее отец был директором того самого завода, на котором работает и папа Витя. Так вот, директор завода, подсуетившись ради счастья своей дочери, сумел сделать взаимовыгодное предложение одному перспективному работнику завода, Виктору Камазову, пообещав обеспечить предприимчивому молодому человеку карьерный рост и комфортную жизнь.

Валера, разумеется, ни о чем даже не подозревал. Он не мог пожаловаться на плохое отношение со стороны отца или недостаток родительского внимания. С мамой у него сложились куда более прохладные взаимоотношения. Но, естественно, мужчина, которого Валера всю жизнь называл папой, куда больше любил родного сына Артура и легко прощал ему «ошибки молодости», а для мамы сам Валера являлся ходячей ошибкой молодости. В итоге, «любовь» близких сопроводила Валеру на нары, пока его младший брат продолжал беззаботно прожигать жизнь, проматывая родительские денежки.

Только на ринге Валера мог выплеснуть хоть малую толику накопившейся в душе ярости и обиды на самых близких людей. Лежа в тюремной больнице после «неудачного падения с лестницы», которым Валера объяснил тюремному руководству свои сломанные ребра и отбитые почки, он поклялся себе никого близко не подпускать к своим чувствам. Валера пришел к несложному выводу:

— Родных людей не бывает, а вокруг одни предатели! Людей нужно использовать, а не любить!

Родители и брат ему крепко задолжали, друзья ему не нужны, а женщин нужно использовать по прямому назначению, не напрягая себя чувствами и обязанностями — решил Валера.

Весь, спрятавшийся за решетку, внутренний мир Валеры перевернулся, когда он увидел погибающую в море девушку. Там, в тюрьме, ему самому не раз казалось, что он камнем идет ко дну, вот только спасать его было совершенно некому, а что еще хуже, ни у кого даже не возникло бы такого желания. Как только стал известен судебный приговор, подружка Валеры его бросила, в добавок, наговорив ему кучу обидных слов. Все друзья тоже от него отвернулись. Институт так и остался неоконченным, а ведь оставался всего год! Видимо, не судьба ему стать адвокатом!

— Выйду на волю, закончу свой юрфак. Адвокат с уголовным прошлым?! Да у меня от клиентов отбоя не будет! — со спасительной самоиронией думал Валера, лежа на нарах.

В своей жизни за чертой «после», с клеймом бывшего уголовника, Валере оставалась лишь одна дорога — спорт. Бокс из увлечения молодости стал его спасением, призванием и последним профессиональным пристанищем. Прошлое не отпускало Валеру и, занимаясь в спортзале, он снова и снова обрушивал накипевшие в душе эмоции на спортивный снаряд для бития.

Яна, затаив дыхание, смотрела на своего героя, своего спасителя, отрабатывающего удары в петербургском спортивном клубе. Она обожала наблюдать за тем, как Валера тренируется, а также старалась не пропустить ни одного его поединка. В нем было столько неуемной агрессии и нерастраченной страсти. Странным казалось присутствие похожей на статуэтку изящной девушки в пропахшем потом спортзале, но Яна настаивала, что хочет быть рядом с ним на его тренировках, а Валера не мог ни в чем отказать своей зеленоглазой русалочке.

Валера фантастически ее возбуждал, до испуганного трепета в кончиках пальцев и колючих мурашек по спине. Особенно остро Яна это ощущала, когда он тренировался, как сейчас. В нем проглядывало что-то дикое, неукрощенное и от того еще более заманчивое. Ее сердце сладостно замирало в предвкушении ожидаемо-умопомрачительного ночного марафона любви. Он ураганам врывался в нее каждую ночь, закручивая в вихре объятий и унося в другой мир, звенящий эхом от томных вздохов и протяжных стонов. Как любовник Валера не проявлял особой изобретательности, но именно его первозданная мужская сила в сочетании с трепетно-нежным отношением к своей возлюбленной, делала его для Яны мужчиной ее жизни.

Яне никогда не забыть, как она среди ночи проснулась совершенно голая в каюте, на яхте, медленно покачивающейся в такт волнам. Последнее, что она помнила, это разноцветные кораллы, приближавшиеся к ней вместе с морским дном. Вокруг шныряли шустрые разноцветные рыбки, приплывшие полюбоваться на глупого примата, посягнувшего на их исконную территорию. Потом удушье и темнота… На миг пришло просветление и показался свет солнца. Яна оказалась на поверхности воды, ее крепко держали чьи-то руки, а еще запомнились теплые ласковые глаза цвета южной ночи, но затем все вокруг вновь залила чернота. Сейчас она как-будто не спала, но ее опять окружала темнота ночи, а еще слышался тихий плеск волн за бортом.

Что тогда испытала Яна? Неуверенность? Страх? Радость, что чудом избежала смерти? Наверное, всего понемногу. А еще она помнила лицо своего спасителя — похожего на дельфина черноглазого парня в костюме аквалангиста. Мысли по одной стали возвращаться в ее ноющую от боли голову:

— Как я оказалась здесь? Да и где я? Почему вокруг никого не слышно? А папа?! Он же с ума сходит от беспокойства! Нужно возвращаться в отель!

Яна, не найдя вокруг никакой одежды, закуталась в простыню, которой была укрыта и, по старой балетной привычке, ступая на кончиках пальцев, вышла на палубу. Небольшая двухпалубная парусная яхта, арендованная в порту Шарм-эль-Шейха братьями Камазовыми, показалась Яне совершенно пустынной. Обойдя всю палубу, Яна, наконец, заметила поуобнаженного человека в шортах, стоящего на самом носу яхты, медленно плывущей в режиме автоматического управления. Он смотрел лишь вперед — на отражавшиеся в зеркальной морской ряби бриллиантовые звезды. Почувствовав на себе взгляд, мужчина резко обернулся. Будь Валера суеверным, как его брат, он, наверное бы подумал, что пред ним предстало привидение или некое волшебное существо, вынырнувшее из морской пены. Едва касаясь ногами палубы, к нему медленно приближалась изящная девушка, задрапировавшаяся в белую простыню. Ее прямые длинные черные волосы и огромные глаза цвета моря блестели в свете серебряных бликов луны. Валера, затаив дыхание, смотрел на странное видение, пока оно не произнесло все еще хрипловатым голосом:

— Я вас узнала! Вы мой спаситель?!

— Еще не известно, кто кого спас, — подумал Валера.

— Меня зовут Валера, — улыбнулся он, шагнув навстречу девушке.

— Какой у него красивый рельефный торс, — подумала Яна, глядя на идущего навстречу босоногого мужчину.

— Валера… — мечтательно повторила она. — Красивое имя! А меня зовут, Яна.

— Яна?! — почему-то удивился и немного разочаровался Валера. — Я думал, вас зовут… ну, не знаю. Ариэль, например, как принцессу-русалочку, или, в крайнем случае, Марина. Я думал, ваше имя обязательно должно быть как-то связано с морем. Вы сами словно часть моря…

— И потому море меня чуть навсегда не забрало к себе?! — рассмеялась Яна.

Услышав голоса, из второй каюты верхней палубы вышел Артур.

— О, наша русалочка собственной персоной! — нагло ухмыляясь, произнес он.

— Не обращайте внимания. Это всего лишь мой младший брат, — презрительно скривившись, ответил Валера.

Подойдя к Артуру, он прошипел ему на ухо:

— Когда же ты, скотина, успел нажраться?! Сгинь отсюда! Ты мне мешаешь!

— Я тоже хочу познакомиться с нашей русалкой! — настаивал Артур, заметно покачиваясь на в общем-то неподвижной палубе.

— Если не свалишь отсюда, я тебя собственными руками вышвырну за борт! — угрожающе прошептал Валера. — Не советую путаться у меня под ногами! А ну, пошел в свою каюту! Я сказал, быстро!

— Вы младший брат Валеры? — спросила Яна, вмешавшись в диалог братьев, грозящий снова перерасти в драку.

— Я младше Валерки всего на один год, — поспешил ответить заметно пьяненький Артур.

— К этому еще шесть лет добавь! — вырвалось у Валеры.

У него действительно руки чесались выбросить за борт эту нагло ухмылявшуюся сволочь.

— Артур, тебе лучше пойти и отоспаться, — как можно сдержаннее произнес он, впившись ногтями в ладони сжатых кулаков. — Поговорим утром на трезвую голову…

— Я Артур, — проигнорировав угрозы Валеры, ответил он. — Рад, что с вами все в порядке.

— Яна, — улыбнулась девушка в простыне. — Так вы Артур, брат моего спасителя? Я рада познакомиться с вами обоими. Мальчики, вы такие симпатичные и внешне очень похожи!

Валеру очаровало, что несмотря на необычность ситуации и свое странное одеяние, Яну совершенно не беспокоят комплексы. Вокруг ночь, открытое море, она одна на яхте с двумя незнакомыми парнями, да к тому же на ней из одежды лишь простыня, обернувшая ее стройную фигурку и, как древнегреческая тога, элегантными фалдами спадающая к маленьким босым ступням. Валера обратил внимание на то, что девушка общается спокойно и раскованно, как будто в такие ситуации попадает чуть ли не каждый день.

— Она не стесняется и не боится… Кто она? Чем занимается? Она так легко знакомится и общается с новыми людьми… Она слишком молода… и так грациозно двигается… Может, она танцовщица? Стриптизерша?! — мысленно спрашивал себя Валера. — Да, нет! Не может быть!

В целом, Валера не был далек от истины. Яна действительно танцевала, но не в стриптиз-клубе, как он подумал, а в молодежной балетной труппе. Она с успехом осваивала программу «Искусство балета» в Академии Русского балета имени А.Я. Вагановой, мечтая стать артисткой балета, но в перспективе планировала продолжить образование и окончить актерское отделение соответствующего петербургского или московского вуза, чтобы помимо сцены, блистать и на киноэкранах.

Яне две недели назад исполнилось восемнадцать лет. Поездка в Египет стала подарком родителей на ее совершеннолетие, но они не рискнули отпустить юную девушку одну, без сопровождения, в далекую африканскую страну, хотя Яна уже два года самостоятельно жила и училась в Санкт-Петербурге. Мама Яны в это время была слишком занята делами по управлению их семейным бизнесом — овощеводческим хозяйством «Красна-Кубань» в Краснодарском крае, поэтому с дочерью в Египет поехал ее папа, Роман Викторович Скворец.

Яна с отцом приехали в Египет всего на две недели, но эта поездка полностью изменила жизни обоих. Когда Яна утром вышла из отеля, она на прощание чмокнула в щеку отца, пьющего на террасе кофе, пообещав немного поплавать и вернуться не позже полудня. Многолюдная суета на пляже ее всегда раздражала, поэтому она решила отплыть подальше от берега. Несмотря на то, что Яна отлично плавала, она не рассчитала собственные силы и не учла мощь морского течения. Когда она начала понимать, что ее затягивает к коралловому рифу, а толща воды над головой все больше отдаляет от нее светящийся наверху солнечный диск, перед глазами промелькнула череда картинок из прошлого, настоящего и того, чего она ждала, но чему, видимо, так и не суждено случиться. Беззаботное детство в окружении садов и овощных плантаций ее родителей; жужжащие ульи среди цветущих лугов под знойным солнцем Кубани и вкус полевого меда; лучезарная улыбка мамы, от которой в любое время года вкусно пахло хлебом и солнцем; немногословный и очень серьезный папа, но Яна-то знала, какой он добрый и как любит их с мамой; а затем, школа, друзья, расставание с тихим домашним мирком и отъезд к папиной сестре, тете Даше, в Краснодар, где Яна могла заниматься своим любимым балетом и музыкой. После окончания девятилетки, Яна поехала в Питер и поступила в хореографическое училище. Папа снял ей комнату в коммуналке, старался почаще приезжать и поддерживал материально. Первое серьезное выступление на сцене молодежного клуба, трепет и восторг от сцены, первые овации и цветы. Это пьянящие безумие и ощущение полета от успеха, ради которых стоит терпеть нескончаемые часы репетиций и в кровь истертые ноги! Балет являлся смыслом ее жизни, ее миром, и вот, она в восемнадцать лет должна навсегда с ним расстаться?! Ей придется уйти из жизни, так и не взойдя на большую сцену, не сыграв свою звездную партию, не встретив свою первую любовь и еще столько всего не сделав в этой жизни… Жаль!

Валера спас Яну, подарив ей новую жизнь, а, может, и найдя на дне Красного моря спрятавшуюся от него собственную душу, отныне воплотившуюся в прелестной зеленоглазой балерине. В тот первый вечер на яхте Валера вытолкал назойливого Артура назад в каюту и, оставшись наедине с Яной, проговорил с ней почти до самого рассвета. Удивительно, что чем больше он узнавал о спасенной им по воле Судьбы девушке, чем глубже проникал в ее внутренний мир, тем больше поражался самому факту существования подобных людей на нашей планете. Неужели такое воздушное создание может дышать одним воздухом с ничтожествами вроде его брата Артура или предавшими родного сына родителями, которые не так уж и обрадовались, когда он после тюрьмы возвратился в отчий дом? Неужели Яна может, даже танцуя, ходить по земле, изгаженной людишками, вроде тех, с кем он поневоле познакомился на Зоне, и общение с которыми, как бы он не возражал против этого, изменило его самого далеко не в лучшую сторону. Валера после того, как его унизила и бросила подруга Эля, с которой он всерьез подумывал связать свою жизнь, стал считать всех женщин одноразовым расходным материалом. Любви они точно не заслуживают, да и само слово любовь теперь стало звучать для Валеры оскорбительно-цинично.

Как сумела зеленоглазая русалка перевернуть все в его душе и сознании?! Валера сам не понимал, но он не мог наглядеться на эту девушку, часами слушая ее приглушенный мягкий голос, пропитываясь ее мыслями и идеями. Яна сама сделала первый шаг навстречу их любви. Это произошло неожиданно, но было так ожидаемо! Яна, прервав себя на полуслове, обняла Валеру за шею и, став на цыпочки, дотянулась губами до его горячих губ. Она скользила руками по его густым жестким кудрям, как художник, обводила трепещущими пальцами резко выступающие на фоне ночных отблесков света черты лица, за несколько часов ставшие такими родными… Яна хотела заглянуть в остававшиеся для нее тайной черные глаза Валеры, но он пытался спрятать лицо в ее блестящей и все еще соленой от морской воды макушке.

— Ты меня будешь любить? — шепотом спросила Яна.

— Я… Я тебя полюбил, как только увидел. Наверное, именно тогда… Там, на дне моря, среди кораллов, ты была так прекрасна и ты уплывала… навсегда… Я не мог этого допустить! Яна, как думаешь, ведь наша встреча не случайна? — спросил Валера, надеясь услышать в ее ответе эхо собственных мыслей.

— Таких случайностей не бывает! — уверенно заявила Яна, крепче к нему прижавшись. — Наша встреча произошла по воле Вселенной, я в этом уверена!

— Ты хочешь… Думаешь, я… Мы можем? — неуверенно спросил Валера.

— Возьми меня на ручки, — подсказала Яна. — Мне так спокойно и хорошо рядом с тобой. Валера… М-м-м… Ты такой сильный!

Валера не заставил просить себя дважды. Он подхватил на руки тонкую фигурку девушки в простыне, словно ребенка, закутанного в пеленки, и отнес ее в капитанскую каюту. Их любовь и страсть, необъятная как море, такая же ласковая и непредсказуемая, обрушилась на каждого из них стихией, сметающей на своем пути все прежние чувства и даже воспоминания о них. Это было что-то гораздо более значимое, чем просто секс, нечто волнующее и несравнимо яркое по ощущениям. Это оказалось настоящим откровением — тем глубоким чувством, в котором Валера успел разочароваться, а Яна так и не сумела поверить в его существование. Валера и Яна открыли для себя новую Вселенную под названием Любовь!

Глава вторая. Знакомство с будущим тестем

Валера и Яна, держась за руки, вошли в холл отеля. Отец Яны уже ждал их. Он настороженно окинул взглядом беззаботно смеющуюся дочь и ее лохматого, загоревшего провожатого с жестким выражением лица и вызывающе рельефными мускулами. Парень в шортах, грошовых шлепках и черной майке с открытыми плечами одним лишь своим видом внушил Роману антипатию.

— Что делает этот неандерталец возле моей юной жемчужины? — возмущенно подумал он. — Так что получается? Моя Яночка познакомилась с этим приматом и веселилась с ним весь день и… всю ночь, а я тут с ума сходил, разыскивая ее?! Что-то не очень похоже на мою дочь, хотя, живя в Питере, она сильно изменилась. До чего мерзкая физиономия у этого парня, к тому же он заметно старшее Яны! Лет на десять, если и не больше! Да еще эти черно-красные татуировки на плечах! Какие-то иероглифы и непонятные восточные символы на руках и шее, а на груди из выреза майки выглядывает оскалившаяся морда леопарда. Жуткий тип! Он что, из якудзы? Хотя, на японца, вроде не похож, но и на русского не особо смахивает. Неужели моей дочери нравятся такие жесткие типы?! Никогда бы не подумал! Да он похож на латиноамериканского наркоторговца из тупого боевика! Ладно, с ним я еще разберусь!

Валера с опаской встретился взглядом с суровыми серыми, как сталь, глазами отца Яны, но отводить взгляд в сторону не стал. От его жгучих немигающих глаз Роману стало не по себе. Он передернул плечами, переключив внимание на дочь.

— Папочка, как я рада снова тебя увидеть! — крикнула Яна, бросившись отцу на шею.

— Господи, Яночка! Девочка моя, да что случилось то?! — спросил Роман, обнимая дочь, которую в какой-то момент уже перестал надеяться увидеть живой. — Где ты пропадала?! Я чуть не умер от сердечного приступа, пока ты не позвонила мне. Расскажи мне, наконец, что у тебя случилось? Где ты пропадала всю ночь и с кем? И кто этот смуглый парень рядом с тобой?

Роман так извелся за эти сутки! А еще тот безмозглый египетский полицейский, который на ломаном английском пытался его убедить, что если девушка пропала в море, то она непременно утонула. Других вариантов ведь быть не могло!? Но Роман отказывался верить в то, что его красавица Яночка могла так нелепо погибнуть. Она же плавает, словно рыбка!

Пока Роман не услышал голос Яны в телефонной трубке, он думал что его Яночка просто забыла своего старика, загуляв с какими-то новыми друзьями. Он был огорчен и обижен столь возмутительным поведением дочери. Но, могла же она предупредить его?! Просто позвонить! Он ведь не очень строгий отец и, наверное, понял бы ее ночную отлучку. Наверное…

— Лишь бы с ней все было в порядке! — как заклятие повторял Роман.

Он почти не сомневался в этом, но в голову все равно лезли страшные мысли. Роман так и просидел до семи утра, не отрывая покрасневших глаз от телефона. Не помогали ни водка, ни валерьянка. Оставалось только ждать, теряясь в догадках, что с его Яночкой и на кого она променяла своего отца. За окном светало и нервы Романа понемногу начали сдавать. Надежда сменилась паникой, грозящей безумием.

— Где же ты, доченька? — в отчаянии крикнул он рвущийся из сердца вопрос, нисколько не заботясь о покое спящих соседей.

Яна в это время изнывала от блаженства в объятиях своего спасителя, слегка позабыв об отце или до конца не оправившись от шока после всего с ней произошедшего. Она сейчас могла думать только о Валере, наслаждаясь его страстью и начиная понимать, что значит любовь и как сильно она отличается от лишенных чувств отношений, которые лишь ненадолго могут скрасить серую повседневность жизни, но не способны обогатить ее многоцветным буйством эмоций. Яна полюбила Валеру и для нее это оказалось волшебным открытием!

Их первая ночь откровений начала растворяться в свете нарождающейся зари, но влюбленные не желали этого замечать и хоть на минуту выпускать друг друга из объятий. Когда солнце взошло, им все же пришлось одеться и выйти на палубу. Яна нашла свой, ставший сухим, купальник, но Валера, опасаясь, что его разгоряченная возлюбленная схватит простуду, настоял на том, чтобы она надела что-нибудь сверху. Порывшись в вещах Артура, он нашел синюю льняную рубашку, которая забавно смотрелась на тонюсенькой девушке, доходя ей почти до колен, а рукава оказались намного длиннее ее рук. Заботливо подвернув рукава и обхватив таллию Яны тонким кожаным ремешком, Валера остался доволен ее экипировкой.

— Вот так намного лучше! — произнес он, поправляя ее мягкие, пропахшие морем волосы.

Они в обнимку прогуливались по палубе сонно двигавшейся по волнам яхты и не могли наговориться. Яна рассказывала о себе, своей семье, красоте щедрой природы родной Кубани, описывала большой деревенский дом с увитым розами палисадником и фруктовым садом. Валера словно видел собственными глазами все, о чем говорила Яна. Он представлял себе яркие цвета и ароматы насыщенного кипучей жизнью юга и ему в эту минуту больше всего на свете хотелось вместе с Яной оказаться в том чудесном краю.

Валера решил с самого начала быть до предела честным с Яной. Рассказав ей все о себе, он, словно прыгнул в глубокий омут, даже не зная, есть ли там вообще дно. Нужен ей, такому неземному созданию, бывший уголовник, отсидевший за изнасилование несовершеннолетней?! Валера впервые в жизни испытал настоящий страх. Он не боялся получить пером в бок на Зоне, не боялся самых свирепых противников на ринге, он привык не бояться ни Бога и Дьявола, но сейчас ему стало умопомрачительно страшно от мысли, что Яна презрительно скривится и уйдет, а может, в силу хорошего воспитания или из благодарности, продолжит с ним общаться, но как жемчужная раковина, навсегда захлопнет для него свое сердце. Услышав возмутительно грустную историю жизни Валеры, Яна удивила его еще больше. Она подошла к нему и нежно поцеловала в лоб, проведя руками по волосам.

— Бедненький… Как же тебе было тяжело?! За что они так с тобой? Слушай, а твои родители точно твои родные родители? Может, ты чего-то не знаешь о своем рождении? — спросила она, покачав головой. — Ну, не могут так поступать родные люди! Я не верю, что так может быть! Да, мои мама с папой отдали бы все на свете ради меня.

— А ты ради близких на что готова?! — бросив на Яну насмешливый взгляд, спросил Валера. — Ты бы пожертвовала ради них шестью годами своей жизни?

— Ну, наверное… — неуверенно произнесла Яна. — Мои родители никогда бы не потребовали от меня такой жертвы, я в этом уверена! Да и мне не позволили бы геройствовать себе во вред.

— Представляю, как они обрадуются твоему новому дружку-уголовнику, — мрачно заметил Валера.

— Конечно, обрадуются! Ты же спас меня! Да они для тебя ничего не пожалеют! Кстати, нам нужно побыстрее вернуться на берег. Представляю, как там папа с ума сходит от беспокойства! Наверняка, он уже всех на уши поставил и меня повсюду ищут! — воскликнула Яна, нервно схватив Валеру за руку. — Валера, а позвонить отсюда можно?

— Да… У Артура есть спутниковый телефон, — нахмурившись, ответил Валера.

До этой минуты он ощущал себя вместе с Яной словно затерявшимся в фантастической стране, не указанной на карте, или на необитаемом острове, но сейчас настало время возвращаться к людям. Валера по личному опыту знал, что ничем хорошим для него это не закончится. Он молча пошел к каюте, в которой после вчерашней одиночной попойки отсыпался Артур. Обшарив его карманы, Валера нашел спутниковый телефон и принес его Яне. Она набрала номер отеля, дождалась соединения с отцом, а услышав родной голос, радостно взвизгнула. Роман изводил себя наихудшими подозрениями, но оставался в номере отеля, надеясь, что именно туда придут вести о его исчезнувшей в море дочери. К счастью, все закончилось хорошо.

Услышав голос Яны, он произнес лишь одно слово:

— Жива!

— Папочка, не переживай! Со мной все нормально! — пыталась успокоить его Яна.

— Слава тебе, Господи, жива! — повторил Роман, перекрестившись.

Отойдя от первого шока, он обрушил на дочь уйму вопросов. Валера, стоявший в паре шагов от Яны, слышал лишь ее ответы на вопросы и упреки отца.

— Да… нет! Я сейчас на яхте у друзей. Что? Как оказалась? О, это долгая история… Папа, я когда вернусь, все тебе расскажу, обещаю! Что? Когда вернусь?

Яна вопросительно посмотрела на Валеру, не зная, что ответить отцу и сколько времени потребуется для того, чтобы она вновь оказалась на пляже их отеля в Сома-Бэй.

Валера моментально понял, что ее интересует и, покачав головой, показал вначале три, а затем четыре пальца, что означало морскую прогулку под парусом на средней скорости в течение ближайших трех с половиной часов.

— Папочка, не ругай меня, прошу! Ты же не знаешь, что со мной случилось?! Нет! Сейчас все нормально! Я буду, наверное, часа через… четыре. Да, не переживай ты так! Да? Мама звонила?! Надеюсь, ты не напугал ее? Ха-ха! Ничего не сказал? И правильно! Ну, хорошо! Ладно, папуля, пока!

Выдохнув с облегчением, Яна вернула Валере телефон.

— Спасибо! Знаешь, когда предки слишком опекают, это тоже не подарок! — рассмеялась она, обняв Валеру и прижав голову к его загоревшей груди. Валера, ты же проводишь меня до отеля?!

— Куда же я денусь? — недовольно пробурчал Валера, внутренне сжавшись при мысли о знакомстве с отцом Яны. — Мы сейчас же развернемся и поплывем назад, к берегу.

— Ты не хочешь познакомиться с моим папой?! — невинно округлив глазки, спросила Яна, при этом лукаво улыбнувшись. — Валера, ты настолько робкий мальчик, что боишься моего папочку? Ха-ха-ха! Да ты не бойся! Запомни, его зовут Роман Викторович! Он только кажется строгим, но вообще-то папа очень добрый и хороший, сам увидишь. Только, Валера, прошу тебя, пообещай мне одну вещь!

— Смотря какую?! — недоверчиво ответил Валера, чувствуя, что его заманивают в какую-то ловушку.

— Мой папа человек прямой. Он начнет тебя сердечно благодарить за спасение своей дочечки, но, Валера, если он станет тебе предлагать деньги, ты на него не обижайся, ладно? — с мольбой в глазах сказала Яна, эффектно, словно на сцене, прижав руки к сердцу. — Понимаешь, мы люди южные и многие вопросы только так и решаем. Это искренняя благодарность. Прошу тебя, прими ее…

— Мне не нужны ничьи деньги! — с вызовом воскликнул Валера, возмущенно отпрянув от Яны. — Во-первых, у меня в Новосибирске остались далеко не бедные должники, а во-вторых, я хороший боксер и сам смогу заработать на жизнь, причем честно, без договорных боев.

— Должники в Новороссийске? Это ты про своих предков, что ли? — усмехнувшись, спросила Яна.

— А ты догадливая! — мрачно улыбнулся Валера.

— Ты станешь мстить своим родителям? — скептически скривившись, спросила Яна. — Лучше забей на них и живи собственной жизнью! Они и так тебе конкретно подпортили аж шесть лет жизни. Не позволяй им отравлять твои мысли местью до конца их дней. По-моему, это глупо. Ты что, граф Монте-Кристо? Ха-ха! Не делай глупости!

— Ты же у нас такая умная… — проворчал Валера, а затем неожиданно резко крикнул. — Да ты хоть представляешь, что мне пришлось пережить по их милости?! Да, я глупый! Я полный идиот, раз пошел у них на поводу ради их любимого сынка! А, может, мне отбили мозги в тюрьме или на ринге?! Или я свихнулся, когда меня… Эх! Я дурак, согласен! Но я не успокоюсь, пока не отмщу за все, что вытерпел из-за своей семейки! Они у меня все умоются слезами!

— Ты меня пугаешь, Валера, — тихо произнесла Яна, плотнее закутавшись в рубашку Артура, как будто ей стало зябко. — Ты, значит, решил отмстить родителям? А брату ты тоже будешь мстить?

— Несомненно! Ему, в первую очередь! — уверенно заявил Валера. — Ты видела Артура?! Что о нем скажешь?

— На первый взгляд, очень симпатичный. Он напоминает мне одного моего знакомого, Игоря, — загадочно улыбнулась Яна. — Его все считают очаровашкой, а он внутри пустой, как бамбук. Прикинь, я тоже как-то пару раз повелась на его обаяние….

— Что?! Ты спала с таким идиотом?! Но… — начал кипятиться Валера.

— Тсс… Валера, я не знала, что на свете бывает любовь. Я не знала тебя! Несколько экспериментов и ничего не значащих романов только убедили меня в том, что нет ничего важнее танца и сцены. Ну, так я думала до встречи с тобой! Понимаешь, это, как пробники духов… Надеешься в них найти что-то приятное, особенное, теплое и родное, но очень скоро понимаешь, что это не твое, — задумчиво произнесла Яна. — Все это было в прошлой жизни, которая осталось там, на дне Красного моря, а моя нынешняя жизнь принадлежит только тебе. Если я тебе изменю, ты имеешь полное право убить меня, а если ты не убьешь, я сама себя не прощу.

— А если допустить мысль, что я конченый идиот и посмею изменить тебе? Что тогда? — задал провокационный вопрос Валера.

— Ты разобьешь мне сердце, а может, и убьешь меня этим, — прошептала Яна и отвернулась от него, чтобы он не увидел ее наполнившиеся слезами глаза.

— Прости! Я говорю глупости! — пылко воскликнул Валера, развернув ее к себе лицом, и крепко прижав к груди. — Яна, я нашел тебя не для того, чтобы потерять. Я никому не позволю нас разлучить! Слышишь? Никому!

— Ты такой горячий и кажешься очень искренним, — заметила Яна, поцеловав Валеру. — Я так не хочу даже на время расставаться с тобой! Валера, у нас ведь впереди еще много таких же страстных ночей, правда?

— Вообще-то, это была только разминка, — самодовольно ухмыльнулся Валера, долгим поцелуем впившись в ягодно-яркие и такие же сладкие губки Яны. — Ты еще не раз убедишься в моих возможностях…

— Правда?! Валера, ну не надо… Прошу… Ты меня снова заводишь, а нам пора возвращаться к людям. Папа ждет! У нас с тобой еще столько времени… — многообещающе вздохнув, сказала Яна, слегка отстранившись от него.

Валера занялся управлением яхтой, а Яна пошла в каюту принять душ и привести себя в порядок. Артур продолжал крепко спать, когда яхта бросила якорь в отдалении от пляжа, так что до берега влюбленным пришлось добираться на надувной лодке.

— Крутой отель выбрал твой папочка, — заметил Валера, разглядывая ухоженную территорию с бассейнами, беседками и кафе, прилегающую к пятизвездочному современному отелю. — Здесь, похоже, хорошо. До Хургады рукой подать, но нет такой суеты, как там. Мы с Артуром расположились в небольшом отеле Хургады. Там тоже собственный пляж, но слишком многолюдно. Я хочу поехать в Марса-эль-Алам. Там лучшие места для дайвинга и офигенно красивые рифы. Это около 300 км от Хургады. Поедешь со мной?

— Поеду! — не задумываясь, ответила Яна.

— А ты легкая на подъем! Мне это нравится, — улыбнулся Валера, обняв Яну. — Ты к дайвингу как относишься?

— Теоретически, хорошо, — ответила Яна, тоже обняв его. — Но сама пока не пробовала.

— Так попробуешь! Тебе понравится, обещаю! Тебе же не страшно после всего, что произошло? — с тревогой взглянув на Яну, спросил Валера.

— А чего мне бояться?! Ведь ничего не произошло! Я даже не утонула! — удивленно произнесла Яна. — Представляю, если бы я боялась танцевать после каждого падения… Ха-ха-ха! Да и коралловые рифы я не успела как следует рассмотреть. Ты меня слишком рано вытащил. Ха-ха-ха!

Подходя к отелю, Валера неуверенно схватил Яну за руку.

— Может, мне лучше в другой раз познакомиться с твоим папой? — спросил он, в эту минуту искренне желая сбежать назад на яхту.

— Трусишка! — рассмеялась Яна. — Не очкуй! Папа не кусается! Идем! Смелее!

И вот Яна с Валерой стоят в холле отеля перед невысоким полноватым мужчиной с проплешинами на лбу и уставшим лицом. Он вопросительно смотрит на них и Валера без труда догадывается о направлении его мыслей. Первое впечатление Романа Викторовича о нежданном спутнике его дочери лишь подтвердило опасения Валеры, который и так все понял: ему не место рядом с Яной! Так, во всяком случае, считает ее отец, хотя он еще не знает, кого нужно благодарить за счастье снова обнять дочь.

— Почему он мучает Яночку своими назойливыми вопросами? А на меня как косо смотрит! Мог бы из вежливости и поздороваться, — раздраженно подумал Валера.

— Вот, слава Богу, Яна жива и здорова, хотя и явилась с каким-то хмурым парнем! Что этот тип делает возле моей девочки?! — действительно недоумевал Роман.

— Папуля, ты не поверишь… Я чуть не утонула, а Валера спас меня! — на одном дыхании выпалила Яна, снова взяв своего героя за руку.

— Что?! — не поверил своим ушам Роман. — Так ты и вправду могла погибнуть?! Но как же так?! Ты же отлично плаваешь!

— Течение оказалось сильнее меня! Если бы не Валера, мы бы сейчас здесь точно не разговаривали, — с улыбкой сказала Яна. — Какое счастье, что Валера увлекается дайвингом, правда, папа?!

— Ох! Молодой человек… Валера, я не знаю, как и благодарить вас! — растроганно произнес ее отец, протянув руку парню, не сумевшему с первого взгляда произвести на него приятное впечатление. — Как вы, наверное, догадались, я отец Яночки, Скворец Роман Викторович.

— Очень приятно! Валера, то есть Валерий Викторович Камазов. Яна мне много рассказывала о вас. Прошу, не стоит меня благодарить. Да что уж там… Разве я мог проплыть мимо, встретив среди коралловых зарослей такую красавицу?! На морском дне я с девушками еще не знакомился! — пошутил Валера, крепко пожимая руку Роману Викторовичу.

— Давайте, все вместе пообедаем! Лично я после своего морского путешествия ужасно проголодалась! — воскликнула Яна, схватив одновременно под руки папу и Валеру.

— Отличная идея! — одобрил отец. — Я передам администратору отеля, что ты нашлась, а то тебя, понимаешь, все тут ищут… Полиция с ног сбилась. Шутка ли?!

— Хорошо, папа! Вы с Валерой пока немного пообщайтесь, а я поднимусь в номер и переоденусь, — лучезарно улыбнувшись обоим, сказала Яна и скрылась в лифте.

— Так вы, молодой человек, увлекаетесь дайвингом? — спросил Роман Викторович, прикидывая, какую сумму нужно дать этому парню, чтобы он остался доволен и навсегда исчез из жизни его дочери.

— Я ныряю с аквалангом для развлечения. А вообще, я боксер, — оскалившись в улыбке, ответил Валера.

— Надо же, как интересно… Позволю себе заметить, что для боксера у вас слишком гладкое лицо, — поджав и без того тоненькие губы, сказал Роман. — Я имею ввиду, что у вас на лице нет ни шрамов, ни следов переломов, как это часто бывает у профессиональных спортсменов…

— А я хороший боксер! — дерзко заявил Валера, самоуверенно хмыкнув и вздернув широкий подбородок.

От этого невысокого, слишком респектабельного и интеллигентного человека с острыми глазками-булавками ему стало невыносимо душно.

— Если от первого же диалога с будущим тестем меня так ломает, что же будет потом?! — с тревогой подумал Валера. — Ну, ничего! Я не отступлю! Бой, так бой! Ради Яны я многое готов стерпеть, даже ее плюгавого папашу, задирающего перед мной свой короткий нос!

— Или же вы не слишком усердствуете на ринге, — насмешливо предположил Роман, начавший с душе бурлить гневом от наглости этого парня, пусть даже спасшего его дочь.

— Ну, мои шрамы не бросаются в глаза. Например шрам от ножа на спине или его брат-близнец от заточки на боку. Могу показать! — продемонстрировав крупные белые зубы, предложил Валера.

— Да он издевается?! — возмущенно подумал Роман.

— Не стоит… Это где же вас так?! Полагаю, не на ринге?! — с иронией спросил Роман.

— В тюрьме! — шокировал своего собеседника Валера простым, коротким ответом.

— В тюрьме?! И, позвольте узнать причину, по которой вы угодили за решетку? И как долго вы там пробыли? — спросил Роман, в глубине души надеясь услышать рассказ о трагическом недоразумении, вроде смертельного ДТП или, в худшем случае, о причастности спасителя своей дочери к какому-нибудь финансовому преступлению.

— Оступиться ведь может каждый… — пытался себя успокоить Роман.

— Я шесть лет отмотал от звонка до звонка! Меня закрыли по 131 статье. Хе-хе! Ну, это за изнасилование несовершеннолетней, если вы, типа, не в теме. Надеялся, что хоть годок скостят, но пришлось чалиться весь срок, — пояснил Валера, нарочно шокируя Романа Викторовича своим тюремным жаргоном. — Вот, на Новый год откинулся. Тусил с брательником полгода! Мы объездили нашу необъятную Россию-матушку, а еще были за бугром: в Турции, Испании, Италии, Таиланде, а сейчас вот, и в Египет смотались. И ведь не зря! Хе-хе! Теперь я встретил Яну и от нее я ни ногой! Мы с Янкой будем жить в Питере в квартире моего брательника.

Валера откровенно издевался, шокируя благопристойного отца Яны, у которого действительно на миг в глазах потемнело от обрушившегося на него словесного потока. Валера принципиально не хотел стараться произвести на Романа Викторовича хорошее впечатление, поскольку не верил, что такое в принципе возможно с его уголовным прошлым.

— Ведь бывшему зеку хорошие манеры все равно не помогут?! Папаша у нее вон какой хмырь! — думал Валера, с едва скрываемым смехом глядя на перекошенное лицо будущего тестя. — Он бы сейчас искренне обрадовался, будь я вором или мошенником. Даже на убийцу он смотрел бы с большей любовью. Ха-ха-ха! Вот умора!

— Ну, знаете… У меня нет слов, Валера! Вы так спокойно об этом говорите?! Вы изнасиловали девочку?! Надеюсь, вы хоть все осознали и раскаялись? — изменившимся голосом спросил Роман.

— А мне не в чем каяться! — коротко и жестко ответил Валера, от чего у Романа пробежал холодок по спине и пересохло в горле.

— Боже мой, с кем связалась моя голубка?! — в отчаянии подумал он.

— Валера, вы так уверенно говорите о совместном будущем с Яной! А она-то знает о… ваших планах на будущее? — спросил Роман, не веря, что подобный тип всерьез может нравиться его дочери.

— Пока нет, но, Яна согласится! — уверенно заявил Валера, нагло подмигнув Роману. — Я уж постараюсь! Ну, вы, как мужчина, понимаете меня, да? Яна любит меня! Я-то знаю!

— Яна еще очень молода и не знает жизни. Она может не видеть разницы между любовью и благодарностью, — покачав головой, произнес Роман. — Она слишком горяча! Знаете ли, южный темперамент!

— О, это я успел заметить! — многозначительно ухмыльнулся Валера.

— А вы уверены, что Яночка до конца отдает себе отчет в том, э… Вы ведь такие разные! Какое у вас может быть совместное будущее?! Валера, поймите меня правильно! Я отец и единственное, что меня заботит, это благополучие Яночки. Вы не находите, что между вами слишком мало общего, — настойчиво продолжил гнуть свою линию Роман. — Вам не суждено быть вместе! Вы быстро устанете друг от друга, а я не хочу, чтобы моя девочка в таком юном возрасте разочаровалась в любви и в мужчинах. Вы понимаете меня?

— Что-то, не особенно! Не-а, не въезжаю! — продолжил ломать комедию Валера.

— Я искренне благодарен вам, Валера! Вы вернули нам Яночку… Я лишь желаю, чтобы вы оба были счастливы. А вместе вам не быть счастливыми! Что может вас осчастливить? Например, сумма с шестью нолями вас удовлетворит? — напрямик спросил Роман.

— Это что, вы дочку всего за лям продаете? — насмешливо спросил Валера.

— Ну почему же один лям? Сколько вы хотите? Смелее, Валера! Я состоятельный человек! Сколько вы хотите? Пять, десять миллионов? Сколько мне вам дать денег, чтобы вы оставили Яну в покое и жили своей собственной жизнью, причем, не в Санкт-Петербурге, а в любом другом городе, где пожелаете. Я готов выслушать и обсудить любые ваши требования, — с профессионализмом опытного бизнесмена предложил Роман Викторович.

— Вот как?! Очень интересно, но только не для меня! — отрезал Валера, криво усмехнувшись. — Вот мой брательник Артур, стопудово, согласился бы, но я ни на какие миллионы не променяю Яну. То, что мы встретились, это Судьба, так что мы с вами, дорогой Роман Викторович, по-любому породнимся, нравится вам это или нет! Хе-хе-хе! Мне нужна только Яна, ясно?!

— Может, вы все же подумаете? — в отчаянии спросил Роман. — Разве вам не нужны деньги?! Вы же не хотите снова вернуться в тюрьму?! Без средств к существованию теперь для вас все дороги кривые… Подумайте хорошенько!

— Не о чем мне думать! — огрызнулся задетый за живое Валера. — И, кстати, я не нищеброд какой-нибудь! Мои предки при крупном бизнесе в Новосибирске и еще неизвестно, кто кого может купить?! Яна говорила, вы овощи выращиваете? Наверное, это прибыльное дельце, раз вы так щедро швыряетесь миллионами?! Ха-ха-ха!

— Я, молодой человек, агроном, кандидат биологических наук, а в данный момент являюсь хозяином крупного по региональным масштабам, преуспевающего овощеводческого хозяйства «Красна-Кубань», — с чувством собственного достоинства произнес Роман, от злости прикусив нижнюю губу. — Не слышали?

— Не-а, не слыхал! А что за название?! Почему «Красная Кубань»? Вы что, такой идейный? Ну, типа, коммунист, что ли?! — откровенно иронизировал Валера, умирая в душе от смеха при виде сконфуженной и шокированной физиономии Романа Викторовича.

— Скорее, наоборот, но политика здесь не при чем. «Красна-Кубань», молодой человек. «Красна» изначально означало не цвет, а «красивая», как «красна-девица», ясно? — с важным видом спросил Роман, проведя краткий курс ликбеза для умственно отсталых. — А еще я выращиваю только красные овощи собственных селекционных сортов. Это и делает наш бренд уникальным.

— Надо же! И что же вы выращивает? — полюбопытствовал Валера,

— Я сейчас похож на Шрека, знакомящегося со старым королем, отцом Фионы, — улыбнулся он собственным мыслям.

— Чего это он оскалился? Вот мы с Яной влипли… — пронеслось в голове Романа.

— Что выращиваю? Да, всего понемногу но, в основном, помидоры и перцы, — ответил он, широко улыбнувшись показавшейся в дверях лифта Яне.

— Перцы?! Это круто! — продолжил прикалываться Валера. — Я и сам крутой перец! Узнаете меня по-лучше, может еще полюбите, как родного сына. Я с удовольствием буду называть вас «папой»!

Валера снова подмигнул Роману Викторовичу и шагнул навстречу Яне. Его красавица переоделась, надев воздушное платье кремового цвета с развевающейся от движений короткой юбчонкой. Платье ей очень шло, делая ее похожей на вкусный десерт с вишенкой посередине. Валера смотрел на Яну, восхищенно затаив дыхание, а Роман, перехватив его взгляд, всерьез задумался о том, что же все-таки нужно сделать, чтобы отвадить этого уголовника от своей девочки?!

Обед на открытой террасе ресторана с видом на море внешне прошел вполне спокойно, но Роману трудно было сдерживать себя при виде исподтишка дразнящих друг друга под столом влюбленных.

— Неужели Яночка всерьез влюбилась в эту гориллу? — снова спрашивал он себя.

Ответ был очевиден, но так не хотелось верить собственным глазам! То, как Валера пожирал жадным влюбленным взглядом хрупкую фигурку Яны, казалось, насквозь ее прожигая своей страстью, доводило Романа до отчаяния. В отличие от мудрой и спокойной Риты, спокойно относящийся к любовным интрижкам дочери, Роман оказался маниакально ревнивым отцом. Он вспомнил, как вышвыривал многочисленных школьных приятелей дочери, как бушевал, когда застал шестнадцатилетнюю Яну целующейся в саду с каким-то приезжим парнем из Ставрополя. Была бы его воля, он бы, словно сказочную принцессу, спрятал свою дочь в самой высокой башне и посадил дракона охранять ее. Он сам готов был исполнять роль сторожевого дракона, но свободолюбивая Яна с молчаливого одобрения матери, такой же своевольной бунтарки, всегда ускользала от его пристального родительского контроля.

Девочка безнаказанно вытворяла все, что ей вздумается, пока жила в Краснодаре у его сестры, а перебравшись в Питер, вообще стала неуправляемой. Родителям не в чем было обвинить Яну. Она по-своему была благоразумна, не ввязывалась в неприятности, избегала плохие компании, не употребляла наркотики, да и гигиене половой жизни мама ее своевременно обучила. Так что Роману не в чем было упрекнуть дочь, но как принять тот факт, что она связалась с этим Валерой?! Роман эгоистично ревновал свою доченьку ко всем парням, боясь, что полюбив другого мужчину, она позабудет отца, но видеть в роли претендента на место зятя какого-то бывшего зека было выше его сил!

Роман чувствовал себя загнанным в угол, не зная, что предпринять. Он рвался позвонить жене и все ей рассказать, но это означало бы, что как отец, он расписывается в собственном бессилии. Гордость не позволила Роману просить совет у жены, хотя даже после двух десятков лет брака он ее все еще очень любил, считая необыкновенным созданием, по-прежнему неподвластным ему и от того еще более обожаемым.

— Яна вся в мать! Себе на уме! Такая же гордячка и красавица, — думал Роман, глядя на сияющее счастьем личико своей девочки.

В дочери Роман видел свою Риту, когда той было примерно столько же, сколько сейчас Яне. Он студентом-практикантом приехал в Краснодар из Ростова, а встретив зеленоглазую девушку, продававшую на местном рынке мед, навсегда оставил ей свое сердце в залог любви, которая не померкла даже спустя два с лишним десятилетия. Роман прекрасно понимал, что значит кого-то любить больше себя самого и собственной жизни, боготворить и обожать изо дня в день, из года в год.

Больше всего Роман бы желал видеть свою Яночку счастливой, и встреть она человека, любящего ее также, как он любит ее мать, отец лично повел бы ее под венец. Но Роман прекрасно знал, что мужчин к его кукольно-хорошенькой балерине притягивают куда более приземленные пошленькие желания, да и Яна не такая романтичная мечтательница, как ее мама. Она смелая, дерзкая, любопытная и жадная до ощущений современная девушка, а свое сердечко предпочитает беречь собственными силами, не доверяя его никому. Для Яны любовь никогда не являлась какой-то самоцелью, жизненным ориентиром или химерой. Она оказалась слишком честолюбива и куда больше личного счастья ее интересовали профессиональные успехи. Так было, пока не появился этот Валера. Но, с другой стороны, ведь именно ему все обязаны спасением Яны! Роман растерялся, не зная, как поступить. Он принял единственное разумное решение — серьезно и откровенно поговорить с дочерью.

После обеда Яна вместе с Валерой пошли прогуляться, а Роман решил вернуться в свой номер и немного отдохнуть после тревожной бессонной ночи. Он крепко спал, пока Яна с Валерой резвились в номере другого отеля в Хургаде. В свете дня Валера мог в подробностях рассмотреть свою гибкую балерину, любоваться ее изящной шеей и точенной спиной, ласкать упругое податливое тело с аккуратной остроконечной грудью и умопомрачительно длинными стройными ножками. Утомленные любовью, они заснули в приятной прохладе номера, а когда проснулись, за окном уже смеркалось.

— Мне нужно возвращаться к папе, — прошептала Яна, перебирая между пальцами черные пружинки волос Валеры.

— Еще совсем рано! — запротестовал Валера, боясь, что отец сумеет настроить Яну против него и она остынет к своему новому возлюбленному. — Останься, прошу! Я боюсь…

— Чего ты боишься, глупенький? — наматывая на пальцы его непослушные кудри, спросила Яна. — Я думала, ты смелый…

— Я боюсь потерять тебя! — очень серьезно произнес Валера, обхватив руками похожее на сердечко личико Яны и заглядывая в ее глаза, зеленые и переменчивые, как настроение моря.

— Неужели, она и вправду настолько любит меня, чтобы сопротивляться отцу?! — недоверчиво подумал Валера, надеясь в ее глазах найти ответ на жгущий душу сомнениями вопрос.

А она смеялась! Яна дерзко смеялась страхам своего возлюбленного, с полудетским эгоизмом не замечая, что он чувствует и как изводит себя переживаниями! Валера не нашел слов, способных что-либо возразить ее смеху и выразить всю палитру его чувств. Он резко схватил Яну поперек талии, повернул к себе спиной и обрушил на нее весь поток свой страсти, подпитывающейся страхом, неуверенностью в себе и завтрашнем дне, а также отчаянной яростью, ставшей его неизменной спутницей в течение ближайших шести с половиной лет жизни. Уж в постели с девушкой Валера точно не испытывал каких-либо комплексов! Отчаянно протяжный крик Яны стал очередным подтверждением данной истины.

У Валеры перехватило дыхание при взгляде на ее влажные вишневые губы и нереально яркие, светящиеся изнутри счастьем, изумрудные глаза, с блаженством смотрящие на него.

— Как она прекрасна! — подумал он, обводя пальцами ее маленькие твердые соски.

— Яна, пообещай мне, что мы не расстанемся! — наконец, нашел он подходящие слова. — Я не сомневаюсь, что твоему папе я очень не понравился. Пока ты переодевалась, мы с ним немного поговорили. Я рассказал ему о тюрьме и не особо удивился его реакции. А вообще, все произошло даже намного хуже, чем я предполагал! Хотя, я понимаю Романа Викторовича. Будь у меня такая чудесная дочь, я бы, наверное, тоже не обрадовался, увидев рядом с ней бывшего зека. Он любит тебя и хочет защитить, но ведь я тоже тебя люблю! Яна, никому и ничему не позволяй разлучить нас! Это единственное, о чем я тебя прошу!

— Да, с чего ты вообще взял, что я стану кого-то слушать?! Пусть даже отца! Валера, я давно уже не маленькая девочка, живу самостоятельно и не спрашиваю ни у кого разрешения, что мне делать, как жить и с кем спать! — возразила Яна, возмутившись, что ее любимые мужчины готовы перегрызть друг другу глотку, но при этом даже не удосужились поговорить с ней и узнать что хочет она. — Я сегодня же поговорю с папой и расставлю по местам все точки!

— Отличная идея! — поддержал Валера, поцеловав ее. — Я хотел бы еще поговорить с тобой о нашем будущем. Это какое чудо, что мы оба связаны с Питером. Ты там учишься, а я буду жить в квартире Артура… Надеюсь, вместе с тобой! Ты же не против? Я надеюсь…

— А твой брат куда денется? — перебила его Яна.

— По-барабану! Пусть снимает квартиру или валит к одной из своих подружек! — рассмеялся Валера.

— Так тебя можно поздравить с военным трофеем? — лукаво улыбнувшись, спросила Яна.

— Ну, типа того! Я же говорил, у меня кредитоспособные должники. Так что, пусть Артурчик радуется, что я его в море не утопил! А, может, все же надо было, а? — полушутя спросили Валера. — Как скажешь?! Тебе решать! Казнить или помиловать? Куда поставим запятую?

— Да, пусть живет! Я не кровожадная! — расхохоталась Яна. — Знаешь, мой дедушка любит повторять: «Пьяного не толкай, пьяный сам упадет». Если твой брат такая гнида, его по законам Сансары настигнет наказание, где бы он ни был. Не в этой жизни, так в следующей!

— Думаешь? — недоверчиво спросил Валера. — Может, ты и права… А ты, оказывается, еще и философ!

— Вообще-то да, немного, — скромно согласилась Яна. — Мне интересна буддистская философия, а еще я читала Блавацкую, Рериха, Кастанеду… Точнее, слушала аудиокниги, пока махала ногами у станка. И, знаешь, что я поняла? Духовный мир намного глубже и богаче, чем мы думаем! Все мы гости на этой земле…

— Яночка, ты мне зубы не заговаривай! Я восточную философию и без тебя знаю! Не зря же я целый год жил и тренировался в Таиланде?! Ответь лучше, ты переедешь в нашу трешку на Ленинградском проспекте? — нетерпеливо перебив ее, спросил Валера.

— Трешка? На Ленинградке? И ты еще спрашиваешь?! Это же хоромы после моей съемной комнатушки в коммуналке! — слегка присвистнув, воскликнула Яна, радостно бросившись на шею Валере, немного смутившемуся от ее реакции.

Он, конечно же, обрадовался, что Яна сразу, не ломаясь, приняла его предложение жить вместе, но всерьез задумался, дело в любви или желании улучшить квартирные условия?

— Да нет! Яночка меня любит! Просто она еще слишком юна и не научилась правильно демонстрировать свои чувства. У нее на многое абсолютно детская непосредственная реакция! Главное, что мы будем жить вместе, ну а если Яночка не против, то скоро и поженимся. Вот бы венчаться в Исаакиевском соборе! — размечтался Валера.

Нехотя выпустив из объятий Яну, Валера решил хорошенько выспаться. В смежном номере послышался звон от падения какого-то металлического предмета, а затем нецензурная брань.

— Ага, это Артур вернулся и, похоже, снова нажрался! — ухмыльнулся Валера, повернувшись на бок и звучно зевнув.

Пока Валера крепко спал, Яна темпераментно выясняла отношения с отцом. Роман честно выложил все, что думает о ее спасителе и об их отношениях. Яна поверить не могла, что папа может быть таким злым и неблагодарным.

— Папа, ну что ты такое говоришь?! Валера спас меня! Ты недоволен этим фактом? Да ты же ничего не знаешь о его жизни, папа! — воскликнула Яна, достав из холодильника запотевшую бутылочку ледяной минералки и приложив ее к пылающему лбу.

— Зато ты знаешь! Он наврал тебе Бог знает что, а ты и повелась! Да у твоего Валеры на лбу написано, кто он. А какое у него образование? Девять классов? Я от него кроме тюремного жаргона человеческих слов не слышал! — продолжил возмущаться Роман.

— Вообще-то, Валера почти окончил юрфак и окончил бы, если бы не его брат! Вот ты бы стал ради брата вместо него сидеть в тюрьме? — задала провокационный вопрос Яна.

— К счастью, у меня кроме сестры никого нет! — усмехнулся Роман.

— Хорошо! Папа, а вот если бы я кого-нибудь убила, ты бы взял вину на себя? — продолжила фантазировать Яна.

— Наверное, да… — после некоторой паузы ответил Роман, с интересом взглянув на дочь.

— Как же моя девочка выросла?! — изумленно подумал он, вспоминая, что еще совсем недавно он заплетал ей косички и возил по выходным на аттракционы в Краснодар. — Откуда столько странных мыслей в ее миленькой головке?! А, вправду, если бы Яна, не дай Бог, кого-то убила или что-нибудь натворила, что бы я сделал? Само собой, спасал бы свою девочку! Других вариантов ведь и быть не может! Мне уже за сорок, полжизни позади, а Яночка еще толком и не начинала жить!

В результате подобных размышлений Роман медленно произнес:

— Яночка, ты самое дорогое, что есть у меня в жизни! Ты и твоя мама! Ради вас я бы что угодно сделал и отправился хоть в тюрьму, хоть в ад! Если Валера ради брата пошел на такую жертву, я преклоняюсь перед его благородством! Но тогда почему его собственная семья от него отвернулась?! Если его родители, как он говорит, люди не бедные, со связями, тогда почему они бросили своего сына на произвол судьбы?! У меня лично осталось много вопросов к твоему Валере! Может, я что-то в нем не разглядел при первой нашей встрече? Я заметил только режущий слух блатной жаргон и даже удивился, что он может, как нормальный человек, есть ножом и вилкой. Яночка, у меня появилась идея! Давай мы с ним попробуем снова узнать и увидеть друг друга! Пригласи Валеру завтра на ужин. Давай сходим в тот ресторанчик в Хургаде, ну, в котором мы были в первый вечер нашего приезда сюда!

— Вот это разговор нормального человека! — улыбнулась Яна. — Конечно, папочка, я передам твое приглашение Валерке! Он думает, что ты хочешь меня увезти и разлучить нас! Но, ведь все не так, правда? Ты же не станешь разлучать меня с возлюбленным? Не забывай, Валера спас мне жизнь!

— Забудешь такое, как же! — ответил Роман и, подойдя к дочери и обняв ее. — Я лишь забочусь о твоей безопасности, Яночка! Я боюсь, что твой спаситель втянет тебя в какие-нибудь неприятности или разобьет тебе сердечко. Да если он посмеет обидеть мою девочку, ему не поможет даже то, что он боксер!

Яна невольно хихикнула, живо представив схватку папы и Валеры с его кулачищами.

— Спорим, когда ты лучше узнаешь Валерку, вы подружитесь?! — рассмеялась Яна. — Папа, давай спать!

— Я днем уже выспался, — ответил Роман. — Так что, лучше я подышу воздухом на террасе.

— Как хочешь! Спокойной ночи, папочка, — сказала Яна и ушла в смежный номер.

Яна долго вертелась с боку на бок, но сон не шел к ней. Она не могла отвлечься от мыслей о Валере, его мужественном лице и сильном теле, способном доставить ей столько новых волнующих ощущений. Ее сердце сладостно заныло от воспоминаний о его обжигающих черных глазах и нежных руках. Яна томно потянулась, обняв подушку. Ее первый любовный опыт сводился к дружески-сексуальным отношениям с одним очень симпатичным петербуржцем, Пашей, который казался искренне влюбленным в юную зеленоглазую балерину, но через два месяца бурного романа, он так же легкомысленно упорхнул к другой девушке, в которую влюбился не менее пылко, чем в Яну.

В толпе поклонников своей красоты и пока еще не всем очевидного таланта Яна выбрала нескольких заслуживающих ее внимания парней, но отношения с ними больше сводились к знакомству с петербургской жизнью и развлечениями, а не к любви. Мрачноватый в своей красоте величественный северный город очень понравился Яне, но ей так не хватало южного солнца и тепла! Особенно тоскливо и одиноко становилось зимой, но Яна была умной девочкой и очень быстро поняла, что даже самые горячие объятия без любви не смогут согреть в дни плохого настроения и промозглой стужи. Исключительно из любопытства, Яна отважилась на несколько довольно смелых сексуальных экспериментов, но все это ее не впечатлило. Тусовки и любовники мешали Яне заниматься тем, что ей по-настоящему нравилось — танцами. Она ведь ради балета, а не тусовок, приехала в Северную столицу?!

— Ну что же ты сразу не сказал моему отцу всю правду о своем тюремном заключении?! Тоже мне, Монте-Кристо, блин! — с упреками накинулась на возлюбленного Яна, прибежав утром к нему в отель. — Конечно, папа был против того, чтобы я встречалась с насильником малолетних! А какую реакцию ты от него ждал, интересно?! Дружеского похлопывания по плечу?

— Да, так бы он мне и поверил! В тюрьме все невиновны! Ты разве не знаешь? — горько усмехнулся Валера.

— У тебя появится возможность реабилитироваться в глазах папы, — усмехнулась Яна. — Папа приглашает тебя на ужин. Зайди за мной в районе восьми вечера. Мы с папой будем тебя ждать в холле отеля. Только надень что-нибудь поприличнее, ладно?

— Слушаю и повинуюсь, моя Морская владычица! — с поклоном произнес Валера, а в его глазах плясали огоньки едва сдерживаемого смеха. — Яна, ты такая смешная, когда строишь из себя взрослую!

— Я взрослая! — упрямо вздернув остренький подбородок, сказала она, бросив обиженный взгляд на Валеру. — Ты не смеешь говорить со мной, как с маленькой девочкой. Я…

В ответ он откровенно расхохотался. Такая хорошенькая, но требовательная и властная маленькая женщина с осанкой и грацией царицы. Она была забавна и прекрасна своим первозданным детским эгоизмом. Ничуть не задумываясь о чувствах других людей, не напрягая себя чьими-то переживаниями, очаровательно жестока, но не со зла, а потому, что ее такой создала природа. Сама непосредственность! Загадочно улыбаясь, Валера медленно подошел к Яне и сжал ее в своих объятиях, перекрыв поток возмущенных слов страстным поцелуем. Через несколько минут он уже ласкал ее изогнувшееся навстречу любви и новым ощущениям обнаженное тело.

— Как же ты прекрасна, моя малышка! Моя русалочка! — подумал Валера, прильнув губами к ее тонкой шейке.

Яну немного разочаровывало в Валере то, что он редко говорил ей нежные слова и делал слишком мало комплиментов. Он восхищался ею мысленно, позабыв древнейшую истину, что женщина любит ушами. Но что значат слова по сравнению с действиями влюбленного мужчины?! Ближе к полудню Яна ушла, напоследок напомнив:

— Увидимся в восемь и чтобы при полном параде!

Валера стоял около регистрационной стойки отеля в ожидании Яны и ее отца.

— Не слишком же они торопятся! Уже начало девятого, — с досадой подумал Валера, нервозно взглянув на большие настенные часы.

Дверь лифта в очередной раз открылась и, наконец, показались они — Яна в великолепном шелковом длинном платье цвета морской волны, фантастически гармонировавшем с ее зелеными глазами. Платье скользило по ее точенной фигуре и казалось, сейчас стечет с нее блестящими шелковыми струйками. Роман Викторович в элегантном сером костюме из тонкой натуральной ткани и белой рубашке с парой расстегнутых верхних пуговиц производил солидное впечатление делового человека на отдыхе.

Отец Яны приподнял правую бровь, приятно удивленный произошедшей с Валерой перемене. В черной рубашке, заправленной в черные брюки, подпоясанные дорогим кожаным ремнем того же цвета, и в обуви безупречного качества, Валера стал похож на героя любимых им с детства боевиков. Черный цвет подчеркивал его брутальную сексуальность, а тонкая ткань одежды идеально облегала мощную атлетическую фигуру. Особый шик придавала Валере прическа. Напомаженные до блеска кудри он собрал в хвост, став похожим то ли на бессмертного Горца, то ли на морского пирата. По восхищенным взглядам проходящих мимо девушек Валера понял, что выглядит неотразимо и это придало ему недостающую уверенность в себе.

— Скромно, дорого и со вкусом! — заметил Роман, нагнувшись к самому уху Яны.

— Он бесподобен, правда? — восхищенно ответила Яна.

— Посмотрим, — усмехнулся в ответ ее отец.

— Добрый вечер, Валерий! Рад снова увидеть спасителя своей дочери! — первым начал разговор Роман, протянув Валере руку для рукопожатия.

— Добрый вечер! Я тоже рад нашей встрече, Роман Викторович! — ответил Валера, крепко пожимая горячую мягкую руку отца Яны.

— У него руки, как из камня, но почему-то прохладные. Он что, так волнуется? О, Господи, неужели этими лапищами он прикасается к моей нежной девочке?! — подумал Роман, внутренне содрогнувшись от откровенных мыслей, которые нарисовало его воображение.

— Яночка, ты сейчас и вправду стала похожа на Морскую владычицу, — произнес Валера, обратившись к своей возлюбленной в ярком платье, вдоль которого ниспадали пряди ее прекрасных длинных волос. — Цвет морской волны тебе очень к лицу и чудесно гармонирует с оттенком глаз.

— Благодарю за комплимент. — слегка улыбнувшись, ответила Яна, восхищенно глядя на своего преобразившегося возлюбленного, которого полностью одетым она почти не видела.

— Загадочный брюнет во всем черном… В этом есть что-то инфернальное, захватывающее до мурашек, — шепнула она Валере, когда они садились в типичное для Хургады красно-синее такси (RadCab).

Выбранный Романом дорогой ресторан в европейском стиле с ненавязчивой музыкой, средиземноморской кухней и тонкими французскими винами являлся приятным исключением среди большинства шумных заведений с жирной острой едой, дешевыми дурманящими коктейлями и пошловатыми развлечениями вроде всевозможных конкурсов и караоке. Ни Роман, ни Яна, не понимали подобного рода веселье для развязных отдыхающих в шортах и прилипших к потным телам майках, чавкающих шлепанцами по танцполу и напивающихся до свинского состояния.

Именно в подобные места Валеру тянул Артур, независимо от того, в какой стране они оказывались. Валеру раздражала пошлость во всех ее многоликих проявлениях: в чрезмерной роскоши, преувеличенной сексуальности, неуместном юморе или, напротив, несвоевременной серьезности и стремлении поумничать. В родном Новосибирске он всего этого вдоволь насмотрелся. Куда больше ему пришелся по душе интеллигентный Санкт-Петербург с его пикантным душком болот.

На сей раз, вечер прошел на удивление мирно. Роман Викторович дипломатично избегал разговоров о прошлом Валеры. Отец Яны был приятно удивлен манерами и кругозором молодого человека и не раз выражал ему благодарность за спасение дочери. Он, кажется, начал понимать, что нашла Яна в этом крупном парне, но некоторая настороженность в отцовском сердце по-прежнему оставалась.

— Время расставит все по своим местам, — вздохнув, философски подумал он, вспомнив, как его высокообразованные родители поначалу восприняли в штыки идею сына жениться на простой деревенской девчонке из кубанской казачьей станицы. — Главное, чтобы Яночка была счастлива! Похоже, моя маленькая балерина и вправду влюбилась в своего бойца, а он без ума от нее! Эх, молодость!

Глава третья. Двойной обман

Роман проснулся от хриплого, приглушенного крика спавшей рядом жены. Его Рита, такая спокойная и уравновешенная днем, ночами словно перемещалась в другое измерение, полное кошмаров или, как сказал недавно психолог, подавленных воспоминаний. Она кого-то звала, плакала и кричала, просила ее отпустить, а проснувшись, совершенно ничего не помнила. За двадцать с лишним лет совместной жизни Роман почти привык к тайной жизни подсознания своей жены Риты, но обнаружив после свадьбы эту странную нервную особенность новобрачной, он, конечно же, очень удивился и даже немного испугался. Ему поначалу казалось, что в его молодой жене прячется от дневного света какой-то другой человек. Она разговаривала во сне, звала по имени незнакомых людей, упоминала названия мест, вне сомнения, находящихся в Ростове, но чаще бубнила что-то невнятное.

Сам Роман родился в Ростове-на-Дону, где и жил до женитьбы на Маргарите и переезда в Белореченск. Конечно же, он хорошо знал свой город, особенно его исторический центр. Ему было удивительно слышать знакомые с детства названия улиц, магазинов и кинотеатров от девушки, которая, судя по ее словам, в Ростове была всего один раз, в позапрошлом году, когда приехала на свадьбу подруги. Откуда его милая Кубаночка, как он назвал Риту, могла знать о ростовском «рае для сладкоежек», кондитерском магазине «Красная шапочка» на улице Энгельса, которой только в год их свадьбы — в 1992 году, вернули дореволюционное название Большая Садовая, или о гастрономе «Плевен». Роман с детства знал все эти наименования. Он помнил, как мама покупала ему ненавистную синюю школьную форму в Детском мире «Солнышко», как они с мамой ходили за овощами в «Ягодку» и как больше часа простояли в очереди за сладким солнечным молдавским виноградом в «Донской чаше». Рома вспомнил, как ему досталось от отца за то, что он с друзьями сбежал с уроков в кино, чтобы посмотреть какую-то французскую комедию с Луи Дефинесом в «Родине», а возле этого кинотеатра был магазин «Пионер», в котором он купил свой первый лобзик. Рома вырос, но выжигание картин по дереву так и осталось одним из его немногих увлечений, перешедших из детства во взрослую жизнь. Он двадцать три года прожил с родителями в их двухкомнатной квартире на Московской улице около Центрально рынка, который по-привычке в народе называли Старым базаром. В детстве Рома мог часами без толку слоняться по старым улицам Ростова, по его паркам или исследовать набережную Дона, он знал в центре города каждый переулок и закуток.

— Мама, пойдем в «Шапочку». Я хочу «Мишек косолапых» и «Птичье молоко» в коробочке, — улыбаясь, сказала Рита с забавной детской картавинкой. — А еще я хочу корзиночки из «Интуриста».

Роман невольно улыбнулся, вспомнив собственное беззаботное детство. Он еще не забыл волшебно вкусный аромат конфет и шоколада, витавший в «Красной шапочке» в любое время года. Как-то раз он потратил на конфеты все деньги, которые ему дала мама для покупки продуктов. Вместо молока, колбасы и хлеба десятилетний Рома притащил домой полные кульки конфет из «Шапочки», а чтобы мама его не ругала, он купил ее любимые шоколадные «Трюфели» в блестящих серебристых с красным фантиках, букетом собранных на макушке. Как любой ростовчанин, Роман знал, что при гостинице «Интурист» имеется собственная кондитерская, в которой можно было купить навынос самые вкусные в городе пирожные. Особенно ему нравились воздушные безе с высокой короной из масляного крема, усыпанной грецкими орехами. Это все были вкусы и воспоминания его детства, о которых сохранились лишь воспоминания, но причем здесь Рита?

— Мама, я схожу в «Карпаты» за хлебом и кефиром. Можно, я куплю себе мороженное? — спрашивала у кого-то во сне Рита.

Что за Карпаты? Любой решил бы, что у девушки не все дома, но Роман-то знал, что «Карпаты» — это ростовский гастроном на пересечении улицы Энгельса и переулка Островского.

Если во время такого глубокого сна Роман пытался разбудить Риту, она очень пугалась, а потом долго не могла успокоиться и заснуть. Он даже попробовал разговаривать с ней во сне и, что интересно, она иногда ему отвечала.

— Девочка, а сколько тебе лет? — спросил Роман, пытаясь понять, что на самом деле происходит с его женой.

— Восемь годиков, — тоненьким голоском ответила она.

— Девочка, а как тебя зовут? — поинтересовался он.

— Уля, — невнятно произнесла Рита и, повернувшись на другой бок, стала спокойно спать, перестав бормотать.

— Уля? Может, это прозвище? — предположил Роман.

Рита иногда казалась Роману инопланетянкой. Что он о ней знал? Девочка родилась в семье кубанских казаков в одной из станиц Краснодарского края, до пятнадцати лет почти никуда не уезжала из родного села, а после смерти матери они с отцом переехали в Белореченск. Став взрослой девушкой, Рита редко покидала пределы Краснодарского края, иногда гостила у родственников отца в Краснодаре, а каким образом ее детство могло быть связано с Ростовом, для Романа оставалось необъяснимой тайной.

Если бы ему тогда, сразу после свадьбы, кто-нибудь сказал, что в мирное советское время с людьми могут происходить такие чудовищные истории, он бы ни за что не поверил. Правда вырвалась на волю только год назад, когда отец Риты, Георгий Борисович Красильников, серьезно заболел. Врачи сокрушенно разводили руками, оставив ему на завершение земных дел не более полугода. Вот тогда-то Георгий и решил облегчить совесть. Он откровенно рассказал единственной дочери Рите историю ее появления в его семье. Рита, естественно, была в шоке. Когда она обо всем рассказала Роману, он удивился ничуть не меньше, но теперь, узнав правду, ему очень многое стало понятно.

— Риточка, дочка, поди сюда, прошу тебя, — беспомощно лежа на кровати, попросил исхудавший Георгий, протягивая руку дочери. — Нам нужно поговорить, родная!

— Папа, может, ты не будешь тревожиться по пустякам, а поговорим мы потом? — предложила Рита, которой врач строго-настрого запретил тревожить отца после операции на сердце.

— Я боюсь, что это потом может так и не случиться, — грустно улыбнулся старик. — Я и так слишком долго ждал. Это важно, моя маленькая, да только боязно мне…

— Чего ты боишься, папа? — удивилась Рита. — Тебе нужно беречь силы и восстанавливаться после операции, а ты почти ничего не ешь, мало спишь и все время дергаешься неизвестно из-за чего,

— Вот именно, что мне есть из-за чего, как ты говоришь, дергаться! — воскликнул Георгий. — Риточка, малышка, я, прежде чем предстану перед Господом, обязан покаяться в том, что совершил много лет назад. Как говорится, бес попутал. Рита, ты не простишь меня, знаю, но я все равно расскажу тебе, как оно было…

— Папка, ты о чем? — еще больше удивилась Рита, подумав, что, наверное, у отца после анестезии и обезболивающих немного съехала крыша.

— Сядь сюда, дочка! — сказал Георгий, отодвигаясь, чтобы освободить место на кровати для Риты.

Рита послушно присела на край кровати отца, взяв его за руку.

— Папа, я слушаю внимательно. Что ты хотел сказать-то? — спросила она, с тревогой вглядываясь в его затуманенные старостью и воспоминаниями глаза.

— Рита, доченька, я так виноват перед тобой… Прошу, выслушай меня не перебивая! Я много лет мучился от того, что совершил, но я хочу поведать тебе все как на духу. Даже если ты меня возненавидишь, я не стану тебя осуждать, клянусь, милая! — не замечая собственных слез, сказал Георгий, крепче сжав руку Риты.

— Папа, что с тобой? Ты меня пугаешь… — невольно напрягшись, сказала Рита, — Расскажи мне, наконец, все что ты так давно, как говоришь, скрывал от меня.

— Рита, прости, но я не твой отец! В смысле, отец, конечно, но не родной. Мама тоже была тебе не родная. Я тебя просто-напросто украл, встретив посреди улицы! Никогда мне не забыть тот день! Это было в Ростове в 1980 году… То было 13 августа… Я мчался, словно за мной сам черт гнался! Считай, так оно и было, — горько усмехнулся Георгий. — Что, шокирована? Прости, но все было именно так!

— Да что ты такое говоришь, папа?! — спросила Рита, у которой возникло чувство, что земля под ногами превращается в крошку и стремительно просыпается в какую-то бездну, увлекая ее за собой. — Это ведь не может быть правдой?!

— Рита, ты всегда была смелой и умной девочкой! Имей храбрость принять правду! — тяжело дыша, воскликнул Георгий, пытаясь привстать с кровати. — Я украл тебя! Ты выбежала на перекресток так неожиданно… Это было… Эх, я уже и не помню названия тех улиц! Это где-то в центре Ростова, на одном из переулков, которые спускаются к набережной. Я не успел затормозить и… прости, сбил тебя на своем «Запорожце». Ты упала на мостовую и сразу же потеряла сознание… Вообще-то, странно, что тогда вокруг никого не было. Я, наверное, решил, что это судьба! Пока не набежала толпа, я погрузил тебя в машину, положив на заднее сидение. Вначале я собирался отвезти тебя в больницу. Было ведь очевидно, что у тебя вывих и перелом ручки, но я подлая тварь, Рита! Да-да, тварь! Прости, но я в тот день не отвез себя в больницу! Я повез тебя к себе домой. Лена не находила себе покоя. Мы оба словно сошли с ума…

— Я сама сейчас сойду с ума, если ты мне все как следует не объяснишь! — нервным движением выдернув руку из руки отца, воскликнула Рита.

— Мы с Леной в тот день потеряли нашу Риточку. Это я во всем виноват… Я соорудил эти проклятые качели, обмотав веревками толстую ветвь старой яблони! Откуда мне было знать, что она может надломиться и убить мою девочку?! Лена и так слегла с нервами после того, как годом раньше утонул наш младшенький. Нашему сыну Борьке было всего семь годков. Эх, беда-то какая! Пошел наш малец с мальчишками купаться на речку, да и утонул. А наш старшенький, Витек… Эх, что уж там греха таить? Он родился малость поврежденный умом, да и не только. Лена… Мы с Леной решили оставить его в роддоме. Так он и жил в специальном интернате для таких же обиженных Богом горемык, пока не умер в двадцать два года. Вот так-то! — погрузившись в тягостные воспоминания, произнес Георгий, совершенно не замечая ничего вокруг, в том числе и онемевшее от шока лицо дочери.

Рита хотела что-то сказать, спросить, издать хоть какой-то звук, но на ее застывшем побледневшем лице не дрогнула ни одна мышца. Она молча сидела на кровати рядом с едва живым стариком и расширившимися от ужаса глазами не мигая смотрела на него, не в силах даже пошевелиться. При Рите никогда не говорили о других детях в их семье. Оказывается, у нее были братья?! Почему из этого делали тайну? Она хотела спросить, но не посмела вернуть отца из прошлого неловким вопросом, а Георгий продолжил свой рассказ:

— Чем мы разгневали Господа, что он покарал всех наших детей? — вздохнув, произнес Георгий. — Одна лишь Риточка грела нам душу. Красавица, сообразительная и ласковая, как котенок. Какой бес заставил меня соорудить эту проклятую качель? У Риты были толстые черные косы и большие серые глаза. Ей тогда только исполнилось девять лет… Я никогда не забуду ее хриплый крик и окровавленное платьице… Она, словно ангелочек, лежала на траве со сломанной, свернутой набок шейкой.

— Боже… Какой ужас… — вырвалось у Риты.

— Вот именно, ужас! А еще ужаснее было то, что потеря последнего из наших троих детей наверняка убила бы мою Леночку. После того, как утонул Боря, она и так сдала! У нее стало пропадать зрение, она почти ослепла. Лена дни напролет лежала в постели и редко выходила из комнаты. Врачи говорили, что все это у Лены от нервов и со временем может пройти, а может, и нет. Никакие таблетки не помогали. Ее прежнюю лучезарную улыбку я мог видеть только когда Лена общалась с Риточкой, а ведь она даже лица ее толком разглядеть не могла. Я, как больного ребенка, кормил Лену с ложечки, сам хлопотал по дому и заботился о Риточке. Я понимал, что Леночка не переживет смерти нашей дочурки. Я смотрел на бездыханную Риточку, а думать мог только о Лене и не знал, как помочь нашему горю. Я завернул мою малышку в простыню и спрятал ее тельце в погребе, а сам поехал в Ростов. Да-да, я вел себя как сумасшедший! — усмехнувшись, сказал Георгий, наконец, заметив полные ужаса глаза сидящей рядом побледневшей женщины. — Не смотри на меня так, умоляю! Я примчался в Ростов, чтобы посоветоваться со знакомым невропатологом, как мне быть с Леной, как рассказать ей все или, наоборот, вообще ничего не говорить. Я боялся сказать Лене правду, но ведь ей все равно пришлось бы узнать. Но я так и не доехал до врача, а нашел тебя, мое маленькое сокровище, и повез домой. Я вылечил тебя и сказал, что ты упала с качелей и ударилась головой, потому мало что помнишь. А ты, моя бедняжка, все просилась домой и звала своих родителей. Ты возмущалась, когда тебя называли Ритой, говоря, что тебя зовут Ульяной Паловской и ты живешь в Ростове на Подбельского.

— Боже… Папа, но как же так?! Я ведь ничего не помню из раннего детства… Должна же я хоть что-то помнить? Сколько мне тогда было? — сквозь слезы спросила Рита, начавшая уже сомневаться не только в собственном имени, но и своем существовании. — Я Ульяна Паловская? Мне это имя ничего не говорит. Может, ты что-то путаешь?

— Нет-нет! Ты Ульяна Паловская, а может, Павловская. Ты сама так себя называла. Я говорю, как понял твои слова. Наверное, это уже не важно… Прости меня, если сможешь, Риточка, то есть Ульяна! — в который уже раз сказал Георгий, в душе нисколько не веря, что его поступок мог иметь оправдание. — Уж и не знаю, как теперь называть тебя…

Не важно, что с того проклятого дня прошло больше тридцати лет. Георгий все эти годы ни о чем не забывал и даже не пытался себя простить. Да и можно ли такое простить?! Вырвать чужого ребенка из родной среды, навсегда разлучить с его родителями, навязать нескладно придуманную историю о падении с качелей и частичной потере памяти. Бедная девочка металась, как зверек в клетке, зовя своих родителей, но ее пичкали успокоительным и говорили, что все это ей чудится и является следствием полученной травмы головы. Она в бреду звала родителей, упоминала какие-то имена и названия. Со временем девочка начала верить тому, в чем ее так рьяно убеждали, позабыла родной дом, Ростов, папу с мамой, и даже свое настоящее имя. Она стала откликаться на имя Маргарита, очень привязалась к новому папе Георгию и с жалостью относилась к вечно болеющей маме Лене, такой доброй и такой грустной.

— Пойми меня или прокляни, но увидев на своих руках девочку, невероятно похожую на нашу Риточку, я словно обезумел. Я решил спасти мою Лену, да и что уж там греха таить, себя тоже, выдав тебя за нашу девочку. Тельце Риточки я ночью похоронил под той самой злосчастной яблоней. Ты так была похожа на нашу дочку, что даже соседи ничего не заподозрили. Тот же рост, тот же цвет волос, один возраст и даже фигурка похожа. Единственное, что тебя отличало от Риточки, это цвет глаз. У нее они были очень светлые, дымчато-серые, а у тебя зеленые, как морская вода. Я сказал, что у тебя повышенная чувствительность глаз к свету и заставил тебя ходить в золотистых солнцезащитных очках.

— Да-да, я помню эти мерзкие очки! Как же они меня бесили! — сказала Рита, вернувшись мыслями в свое детство и вспомнив скучную деревенскую школу, в которой она умудрилась поругаться не только почти со всеми учениками, но и с учителями.

Злые дети называли ее ушибленной на всю голову и вертели пальцем у виска. Рита передернула плечами от омерзения, вспомнив, как она чувствовала себя в детстве очень неуверенной в себе, невзрачной тощей девчонкой, от чего-то все время простужалась и была только рада лишний раз не ходить в школу, а отсидеться дома и пить чай с малиной.

— Нет, все, что сказал папа, просто в голове не укладывается! Так ведь не бывает?! Я не я? То есть, я считалась другим человеком!? А как же мои родные родители? Они что, вообще не искали меня? — думала она о заполненных пустотой, лишенных воспоминаний годах раннего детства.

— Я ведь ветеринар. Мне что сломанное копытце теленка лечить, что ручку ребятенку. Я вылечил тебя, мы с Леной окружили тебя заботой и любовью. Прости, если что не так, но мы старались быть тебе хорошими родителями, как могли старались… — сказал старик, с мольбой в глазах глядя на плачущую рядом женщину, которую после всего сказанного он не осмеливался назвать дочерью. — Лена все равно была немного не в себе. Она звала Риту, а увидев тебя, бывало, начинала биться в истерике и говорить, что ты не ее дочь, а бывало, она подолгу гладила тебя по голове и расчесывала гребнем твои длинные черные волосы. Тебе это нравилось… Прошло около двух лет, прежде чем ты перестала проситься в Ростов, звать своих родителей и лишь ночью, во сне, ты кричала и умоляла отпустить тебя домой.

— Как вы могли?! Это ведь так бесчеловечно, жестоко и гадко! — вытирая слезы, крикнула Рита. — Как мне теперь жить со всем этим?!

Ее голова кружилась от мыслей, каждая из которых казалась еще страшнее и нелепее предыдущей:

— Да, как мне жить?! Кто я? Я, оказывается, не Рита! Тогда кто? Ульяна Паловская? Но это чье-то чужое имя. Я давно не девочка! Какое теперь имеет значение, как звали меня в детстве. Единственные родители, которых я знаю, это папа Георгий и мама Лена. Я взрослая сорокалетняя женщина. Я Маргарита Георгиевна Скворец! Это единственное, что сейчас важно. У меня самой взрослая дочь Яночка, любящий муж Роман, и вполне счастливая, налаженная жизнь. Стоит ли спустя столько лет ворошить прошлое? А вдруг Роман разлюбит меня, если узнает, что я это не я? А как рассказать обо всем Яночке? Нет, ей я пока ничего не скажу, а вот Роме попытаюсь все объяснить.

Рита снова, как и в детстве, почувствовала себя потерявшимся ребенком, очутившимся под опекой совершенно чужих людей.

— Неужели никогда ничего так и не изменится?! — в отчаянии подумала она. — Я так и останусь потеряшкой по жизни?

— Бедная моя девочка! Прости… Хотя, о каком прощении я говорю?! Мы с Леной… Нет, я поступил, как последний эгоист! — не смея поднять глаз на приемную дочь, произнес Георгий. — Лена тогда показалась мне снова счастливой, ожившей… Казалось, она окончательно уверовала, что ты и есть наша дочь Рита, но я обманывал себя. Леночка ведь очень ранимая и добрая женщина! Она каким-то непостижимым образом все поняла, но ничего не стала говорить, только подолгу стояла под той самой яблоней и что-то шептала, глядя в землю. Стояла и беззвучно плакала… Лена ни словом меня не упрекнула, а тебя полюбила, как родную дочь. Ты ведь не можешь в чем-либо упрекнуть маму… то есть Лену?

— Нет, конечно! — горячо воскликнула Рита. — Помнишь, как я переживала, когда мамы не стало. Хорошо, что мы потом переехали в Белореченск, ты занялся пасекой, а я поступила в техникум. В той деревне я бы, наверное, и вправду спятила.

— Лена тебя очень любила! — как будто не услышав слова дочери, повторил Георгий. — Знаешь, что самое ужасное? Я искренне верил, что она настолько слаба разумом от нервного потрясения после смерти Бори, что поверит, будто ты и есть ее Рита, а она оказывается, все прекрасно поняла. Она знала, что ее Риточки уже нет с нами, а тебя она просто полюбила, как прекрасного ребенка, которому нужны родительская любовь и доброта. Я пытался обмануть ее, а сумел обмануть лишь себя!

— Боже! Все это просто чудовищно! Настолько же нереально, насколько и ужасно! Папа… Я ведь все равно могу так тебя называть? — неуверенно спросила Рита. — Я не знаю и не хочу знать о других своих родителях! Я очень любила маму, то есть Лену… Тебя, конечно, тоже… Я полюбила этот край, наш старый дом в Белореченске. У меня прекрасная семья и я ни на что не променяла бы свою нынешнюю жизнь с Романом. Я не представляю себя живущей в шумном городе без наших садов, полей, жужжащей пасеки и нашего с Ромой чудесного дома. Я не знаю, что сказать, папа… Наверное, ты поступил неправильно, украв меня у моих близких, но ведь я именно здесь стала счастливой и нашу Кубань не променяю ни на что на свете! Теперь ведь только здесь мой дом! Но как рассказать обо всем этом Роме и Яночке? Что мне делать, папа?

— Конечно, ты моя доченька, моя Риточка, — ласково произнес Георгий. — Послушай меня, Рита, попытайся все же найти своих родных родителей. Это просто совет глупого старика. Ты не обязана меня слушаться. А еще обязательно расскажи обо всем мужу и дочери. Они все поймут, я уверен, но сомневаюсь, что смогут простить меня. Да я и сам себя никогда не прощу!

— Не говори так! Папа, прошу тебя… — прошептала Рита, прижав к щеке руку Георгия.

— Эх, доченька, что же я наделал-то?! Я разрушил твою жизнь… — продолжил сокрушаться Георгий. — Может, со своими родителями ты бы смогла выучиться и стать кем-то другим. Кто знает, может ты стала бы большим человеком, ну, политиком, ученым или бизнес-леди, а не малообразованной дочкой ветеринара.

— Так я и есть бизнес-леди! Рома начал строительство консервного завода, которым буду заниматься только я. Так что я стану директором! Не зря же я выучилась на бухгалтера?! Буду всеми командовать и подсчитывать доходы! — смахивая слезы, рассмеялась Рита. — Ты же будешь гордиться своей дочкой?

— Ох, моя маленькая! Какой же я старый дурак! — улыбнулся Георгий, обняв ее. — Ты правда простила меня?

— А что мне остается? Что бы не произошло много лет назад, но мой отец ты… Других близких у меня нет. Только ты и Ромка с Яной. Мне никто больше и не нужен. И зовут меня Рита! — решительно сказала она, встав с кровати отца. — Папа, ты слишком переволновался от всех этих воспоминаний. Забудь обо всем! Тебе нужно больше отдыхать. Помнишь, что говорил твой врач?

— Да-да! Никаких волнений, я помню. Только волнуйся или нет, а конец все равно один и ждать уже не долго, — с грустью заметил Георгий. — Я, наверное, посплю маленько…

Рита вышла из комнаты отца и, даже не пытаясь сдержать хлынувшие слезы, побежала в сад. Она остановилась возле той самой старой яблони, которая укрывала в своих корнях прежнюю обладательницу ее имени.

— Так вот почему тебя до сих пор не спилили?! — вслух произнесла она, обвив руками толстый ствол почти сухого дерева, на котором не видели плодов как минимум, лет десять.

Рита села на землю, прислонившись спиной к позеленевшему от мха стволу полумертвой яблони и горько навзрыд заплакала.

— Вот так, живет человек и ничего о себе толком не знает! Я даже не представляю, как рассказать обо всем Роме. Что я ему скажу? Здравствуй, дорогой! Мой отец похититель чужих детей, да и не отец от мне вовсе, как и я не Рита! Ха-ха! — сквозь слезы рассмеялась Рита своим невеселым мыслям. — Господи, подумать страшно, а если бы кто-нибудь вот так разлучил меня с моей Яночкой! Я бы этого точно не пережила! И Рома тоже. Папа чудовище! Его поступку нет оправдания! Но я же не злюсь на него? Ни в чем не упрекаю? Так мне и не в чем его упрекнуть! Лучшего отца представить себе сложно!

Несмотря на бурлящие в душе противоречивые чувства, Рита не могла вычеркнуть из жизни все то хорошее, что сделал для нее Георгий. Как забыть об их поездках к морю и в горы, как вышвырнуть из памяти счастливые годы, проведенные с отцом в Белореченске?! Но ведь это были годы счастья, украденные им у чужих людей! А была бы она счастлива, живя со своими биологическими родителями? Что они за люди, чем занимаются, да и живы ли они еще? Столько вопросов возникло в ее перевернувшемся с ног на голову мире!

Рите нужно было побыть одной, хорошенько все обдумать и выплакаться. Поводов для слез добавилось, когда Георгию стало хуже и его после сердечного приступа увезли на скорой в краснодарскую больницу. Рита набралась храбрости и все, как есть, рассказала мужу. Роман, к удивлению жены, воспринял чудовищную историю ее похищения совершенно спокойно. Он как-будто даже совсем и не удивился, вслух не стал осуждать Георгия, но посоветовал уберечь от стресса Яночку. Роман так и не осмелился рассказать Рите о том, что они едва не потеряли свою единственную дочь в Египте, как и то, что она связалась со странным молодым человеком и переехала жить в его квартиру.

— Нечего засорять девочке мозги своими проблемами! Она и так только начала привыкать к петербургской жизни, — строго сказал он, положив конец сомнениям жены. — Придет время, и она все узнает, а сейчас у нее вообще голова другим занята.

— Сколько лжи из самых благих побуждений! — усмехнулся цинизму происходящего Роман, всегда любивший пофилософствовать. — Вот и Яночка слишком рано повзрослела, постигнув науку лжи и притворства. Представить страшно, сколько у моей девочки к восемнадцати годам скопилось недетских секретов! А какие скелеты в шкафу спрятаны у Риты? Я с ней познакомился, когда ей было семнадцать лет и она казалась таким чистым, светлым созданием, хотя и с норовом необъезженной кобылицы. А что скрывает ее подсознание о детских годах, если она во сне так страдает? Еще неизвестно, сотворил зло или благо Георгий, вырвав девочку из ее окружения и привезя в этот благодатный край клубники и меда? Эх, я тоже хорош! Мама так меня и не простила за то, что я бросил свою невесту и тайком женился на Рите. Я виноват перед Ниной, очень… Мы же с детства были как родные и наши родители были уверены, что мы поженимся. Я тоже так думал, пока не встретил Риточку. А Нина так и не вышла замуж. Общественная активистка с выстроенными на руинах железными жизненными принципами! Живет с родителями, ведет унылую жизнь растоптанной любовью одинокой женщины, делает успешную карьеру в районной администрации и находит десятки поводов, чтобы не возвращаться вечерами домой.

Роман взглянул на Риту влюбленными глазами, как в дни их первых встреч. Он вспомнил, как черноволосая красавица стояла у прилавка на рынке Краснодара и разливала по маленьким баночкам мед из белого бидончика. Заметив пристально смотрящего на нее светловолосого парня, она отвлеклась и пролила майский мед себе на руку. Рома совершенно ничего не видя вокруг кроме манящей сладкой улыбки девушки, с очень серьезным видом подошел к ней и попросил дать попробовать мед. Девушка протянула ему ложечку с медом, а Рома, сам удивившись собственной наглости, поднес к губам ее руку и с нее слизнул душистый нектар. Девушка смущенно отдернула руку, а он, со вкусом меда на языке, восхищенно смотрел на ее сверкающие от гнева зеленые глаза и возмущенно сжатые алые губы. Роман не верил в любовь с первого взгляда, пока не встретил ее и не узнал, что у нее вкус майского меда. Вот так он все эти годы и смотрит влюбленными глазами на свою Риту, ближе которой для него нет человека на земле. Время идет, Рита стала очень привлекательной, по-взрослому красивой и обаятельной женщиной, но для влюбленного Романа она так и осталась веселой дерзкой девчонкой, пропахшей цветочным ароматом меда.

— Даже слезы тебя не портят! — нежно прошептал Роман, поправив выбившуюся из ее прически прядь волос. — Бедняжка, на тебя столько всего свалилось. Пока мы вместе, все у нас будет хорошо! Вот увидишь! Не расстраивайся, моя Кубаночка.

А еще Роман спросил:

— Рита, надеюсь, ты не станешь искать своих родителей, ну тех, ростовских? По-моему, с тебя хватит переживаний.

— Нет, конечно, — поспешно ответила она, но его реакция ей не понравилась.

— Рома чего-то боится? Он не хочет знать всю правду обо мне? А сама я хочу? — подумала Рита, не находя однозначного ответа на свой вопрос.

Проходили месяцы, а Рита все не могла выкинуть из головы откровения отца. Ее как магнитом тянуло в Ростов. Хотелось пройтись по его улицам, хотя там многое, включая прежние названия улиц, сильно изменилось со времен ее детства. Как-то раз Рита не смогла сдержать порыв и тайком от мужа приехала в Ростов. Она весь день бесцельно блуждала по заснеженным центральным улицам города, заглядывала во дворы и подворотни старых домов, нервно вглядывалась в чужие окна, надеясь хоть что-то вспомнить, но к 2014 году так мало сохранилось от прежнего Ростова. Другая страна, новая эпоха, ушедшие в историю и сохранившиеся лишь в воспоминаниях наименования. Это был новый Ростов с яркими витринами бесполезных магазинов, непостижимыми архитектурными монстрами из стекла и бетона, зачем-то построенными по соседству с величественными старинными зданиями, повсеместно возникшей на тротуарах разноцветной плиткой вместо неровного асфальта. Рита не нашла улицу Подбельского, о которой говорил Георгий, подумав, что папа, наверное, что-то напутал, но расспросы прохожих позволили ей узнать, что теперь этот переулок, как и до революции, называется Соборный.

— Как-будто я в интернете не могла это узнать?! На что я, дурочка, рассчитывала приехав в Ростов и вот так, наугад, блуждая по Старому городу? — корила свое легкомыслие Рита, не заметив внимательно смотрящую на нее пожилую женщину.

Откуда Рите было знать, что гулявшая с собачкой элегантная дама в шляпке является близкой подругой ее свекрови. Анастасия Дмитриевна не раз показывала своей подруге Светлане фотографии семьи сына и, конечно же, о своей невестке Рите говорила без особой теплоты. Светлана сразу же узнала Риту и, естественно, первым делом позвонила подруге, которая ее попросила незаметно проследить за своей невесткой.

— Эта женщина похожа на привидение, — с недоумением глядя на растерянную Риту, подумала Светлана. — Очень миловидная, но в ней нет лоска. Какая-то она неуверенная и, похоже, себе на уме. Наверное, именно это так раздражает в невестке Анастасию. То ли дело ее дочь Даша! Такая умница и красавица!

На правах близкого друга семьи Скворец, Светлана была посвящена во все их семейные тайны. Старшая сестра Романа выучилась в Москве, удачно вышла замуж за человека с головой и правильными связями. Сейчас Дарья владеет в Краснодаре сетью кафе и ночным клубом. Одна беда — Бог не дал ей детей, так что единственной надеждой на продолжение их рода являлась Яночка. Светлана вздохнула, вспомним о своем навсегда потерянном для нее ребенке.

Рита бесцельно шагала по скользкой плитке Соборного, дошла до главного городского храма, ненадолго туда зашла, а затем вновь той же дорогой вернулась к Большой Садовой. Для Светланы самой большой загадкой осталось то, что по пути эта странная женщина зашла в подъезд того самого дома, в котором они с Никитой и дочкой жили первые семь лет их совместной жизни, пока молодая семья не переехала из коммуналки в отдельную трехкомнатную квартиру на проспекте Буденновском. Рита задумчиво постояла несколько минут глядя вверх, на лестницу, а затем решительно развернулась и, не оглядываясь, пошла к остановке на пересечении Большой Садовой и Буденновского. Увидев, как Рита села в такси, Светлана схватилась за телефон и рассказала подруге обо всем, что увидела. Анастасия в ответ лишь пожала плечами, кляня тот день, когда ее сынок встретил эту хваткую деревенщину и разбил сердце несчастной Ниночке.

Сидя в такси, Рита готова была заплакать от обиды и злости на саму себя.

— Какого черта меня понесло в этот Ростов? Я же его терпеть не могу! То ли дело Краснодар с его зелеными улицами и пышными парками! — раздраженно подумала она. — Только время зря потратила! И на кой ляд, спрашивается, я зашла в тот провонявший кошками подъезд старого трехэтажного дома? Обычный в меру облупленный особняк дореволюционной постройки, поделенный на коммуналки. Духота и старые камни! Тоже мне, центр города! Да я бы умерла, если бы хоть год здесь прожила.

Рита не нашла ни одного знакомого местечка, не увидела ничего, что могло бы навеять хоть какие-нибудь образы из прошлого. Уставшая и нервозная, она на поезде вернулась домой. Отказавшись от ужина и ничего не объяснив мужу, Рита легла спать, а Роман всерьез задумался, уж не завела ли его благоверная себе любовника?

— Может, я уже стар для нее? Рита вон какая! Стройна, хороша собой, даже волосы не красит… Ни одной седой волосинки! Не то, что я. Поседел, полысел, пузо отъел, да и в постели, что уж там говорить, не супермен. До сих пор стыдно за тот раз, да и не только за прошлый… Я старше моей красавицы всего на пять лет, а многие думают, что на все пятнадцать, — маясь от бессонницы, подумал Роман, терзая себя вопросами, на которые не находил ответы. — А что, если у Риточки и вправду кто-то появился?! А если она от меня уйдет? Я же умру без моей медовой Кубаночки! Почему моя Риточка так отдалилась от меня, почему все мне не рассказывает, как прежде? Что она скрывает от меня? У нас ведь никогда не было друг от друга тайн!

Роман через одеяло обнял спящую, как ему казалось, жену и, уткнувшись лицом в ее шелковистый затылок, все же заснул, а Рита еще долго лежала без сна, прокручивая в голове сегодняшний день. Как бы она сейчас хотела растормошить Ромку и все ему рассказать, но он крепко спит, посапывая ей в ухо.

— Наверное, Рома прав, что не хочет перемен. Он же не советовал мне ехать в Ростов, не хотел, чтобы я искала своих биологических родителей. А я упрямая, как овца! Мне только попробуйте что-нибудь запретить! Назло сделаю все наоборот. Вот и Янка вся в меня! Такая же упертая, только мозгов у нее побольше! Ну, вот чего я добилась, поехав в этот чертов Ростов?! Все, больше туда в жизни не поеду! Даже если вымрут все родственники и друзья Ромки, все равно не поеду! — зло подумала Рита и, высвободившись из объятий спящего мужа, тихонько встала с кровати, накинула теплый халатик и спустилась на первый этаж.

Рита в одиночку пила сладкий чай в полутемной кухне и думала о том, что кого бы она ни послушала, Георгия, советовавшего найти своих первых родителей, или мужа, боявшегося любых перемен, она все равно будет неправа. Почему? Да потому, что все это желания близких ей мужчин, а не ее собственные. А чего она хотела? Над этим вопросом стоило хорошенько подумать!

Глава четвертая. Искушение

Яна наряжала елку в большой белой гостиной. Игрушки и гирлянды уже висели на местах. Осталось только накинуть серебристый дождик и водрузить на ее макушку рождественского ангела.

— Через четыре часа новый год, а я еще даже с елкой не разобралась! — упрекнула себя Яна, нервозно потирая исколотые вечнозеленой красавицей руки. — С ума сойти! Это уже третий наш с Валеркой совместный Новый год. Снова проваляемся всю ночь на диване перед теликом и будем пить шампанское. Ха-ха! Это уже стало семейной традицией двух лентяев. Никаких гостей и шумных застолий! Только дома и только вдвоем! Надо же, 2016 год… Что он нам принесет? Только бы Валерка снова меня не доставал предложением руки и сердца, как в прошлый Новый год! Он что думает, если меня захомутать брачными узами, в наших отношениях что-то изменится? Или я стану послушной женой-домоседкой? Пусть даже не надеется!

Яна улыбнулась наивности своего возлюбленного. За два с половиной года совместной жизни в петербургской квартире на Ленинградском шоссе Яна с Валерой многое успели пережить. Проживание под одной крышей, наверное, самое большое испытание для любви. Бытовые мелочи вроде разбросанных повсюду вещей, незакрытых тюбиков с зубной пастой или немытой посуды, скопившейся в раковине, вызывают вспышки далеко не тех чувств, ради которых влюбленные начали жить вместе. Мелкие ссоры и крупные скандалы, крики и слезы, но хуже всего изматывающая обе не в меру темпераментные натуры игра в молчанку, — через все это прошли Яна с Валерой, но любовь всегда выходила победительницей из любых сражений, превращая каждое примирение в неповторимый вулкан страсти. Со временем Яна и Валера научились более мирно сосуществовать вместе, разделив квартирное пространство на личную территорию для каждого из них, а гостиную превратив в место, предназначенное для отдыха, общения и, конечно же, любви.

В дверь позвонили. Спрыгнув с табуретки, Яна побежала к входной двери. Глянув в дверной глазок, она слегка отпрянула, неуверенно пожав плечами. За дверью стоял Артур. Валера ей строго-настрого запретил впускать своего брата, если тот явится в его отсутствие.

— Да, ну что за бред! Не впускать родственника, да еще в канун Нового года! Наверное, пришел поздравить нас, — подумала Яна и открыла дверь.

— Привет, подруга! — развязно произнес Артур, скалясь в улыбке и распахивая навстречу Яне объятия.

— Привет, Артур, — сухо ответила Яна, не сдвинувшись с места. — Вообще-то Валера запретил тебя впускать.

— А ты позволяешь ему что-то запрещать или разрешать?! Что-то ты не особо похожа на послушную девочку! — рассмеялся Артур, сделав шаг навстречу Яне.

— Ха-ха! Это точно, потому я и открыла тебе, — рассмеялась в ответ Яна.

Артур приблизил к Яне свое лицо и по-медвежьи ее обнял. Он был изрядно пьян. На трезвую голову он наверняка не рискнул бы сунуться к брату.

— Фу… Не дыши на меня, Артур! Ты начал отмечать по дальневосточному времени, что ли? — смеясь, поморщила носик Яна, позволив все же расцеловать себя в обе щеки.

— Угу! А ты в своем красном костюмчике похожа на спелую вишенку. М-м-м… Так бы и съел тебя, ягодка, — плотоядно облизнувшись, произнес Артур, войдя в прихожую.

— Размечтался! — оттолкнув его, воскликнула Яна. — Шел бы ты отсюда по-хорошему, пока твой брат тебя с лестницы не спустил, как в прошлый раз!

— Я, это… Зашел поздравить вас с Валеркой. Его нет дома, да? Можно, я подожду брата? — спросил Артур, явно не собираясь уходить. — Мне нужно кое-что сказать ему. Пустишь меня в дом?

— Ну, ладно… Заходи, — нехотя сказала Яна, пропуская Артура в прихожую.

Артур неуверенно стоял посреди прихожей, а комья снега, упавшие с его подошв, расползались по полу мокрыми разводами. Заметив это, Яна потребовала:

— Снимай лучше куртку и разувайся, а то ты тут все намочишь!

— Только куртку снять? — нахально скользнув глазами по обтянутой тонким трико фигурке Яны, спросил Артур.

— Штаны тоже снимай и сразу на выход! С голой жопой погуляешь на десятиградусном морозе, вмиг протрезвеешь и уже точно ничего не захочешь! Все отмерзнет! — рассмеявшись, дерзко пошутила Яна.

— А ты стервочка! Хотя, красивые девчонки все стервы! Ха-ха-ха! Яна, вот скажи четно, я по-твоему, как? Я красивый? — неожиданно спросил Артур, расстегивая куртку и стягивая с ног ботинки.

— Ничего так, — пожала плечами Яна. — Не урод, это уж точно! У тебя что, с девчонками проблемы?

— Ну, типа того. Прикинь, как предки урезали мне финансирование, на меня телочки почти перестали западать! — пожаловался Артур, приглаживая такие же черные кудри, как и у Валеры, только намного более короткие. — Скажи мне, что тебе больше всего нравится в моей внешности?

— Ну, не знаю… Мне нравятся твои волосы, и глаза у тебя красивые, когда, хм… не красные. У тебя лоб Бетховена! — иронично улыбаясь, заметила Яна.

— Ты что, сравниваешь меня с собакой? — обиженно спросил Артур, вспомнив старую комедию про смешную семью с огромной псиной.

— Нет, Бетховен был умным песиком! — насмешливо сказала Яна, конечно же, изначально имевшая в виду не собаку, а известного композитора.

— Я люблю собак! У меня живет здоровенный дог по имени Ланселот. Это Валерка мне его подарил после того, как мой Браток попал под трамвай. Ну, ты ведь и так все знаешь про мою овчарку?! — спросил так ничего и не понявший Артур.

Яна в ответ кивнула, а он продолжил:

— Братку было всего семь лет. Ланселот… Какое-то дурацкое имя для собаки, правда?

— От чего же дурацкое? По-моему, очень даже остроумно. Артур и Ланселот… Ха-ха-ха! Валерка жжет, как обычно! — рассмеялась Яна.

— Валерка, после того, как откинулся, сам стал как бешеный пес! На всех кидается с кулаками. Родного брата выгнал из его же квартиры! Совсем озверел! — пожаловался на брата Артур. — На хрен он мне подарил этого дога? И даже не щенка, а годовалого пса! Глупый кобель, да еще и размером с лошадь!

— Не переживай, все доги сердечники. Говорят, что они дольше семи лет не живут. Так что больше шести лет тебе ждать не придется. Шесть лет… Это ведь не много, правда?! — вмиг став серьезной, едко заметила Яна.

— А ты злая! — косо взглянув на Яну, сказал Артур.

Он не был в своей прежней квартире больше двух лет. Вопреки желанию брата, требовавшего убраться из Питера, Артур приобрел себе скромную двушку в новом микрорайоне Санкт-Петербурга. Эта «норка в человейнике», как Артур называл свое новое жилье, конечно же, не шла ни в какое сравнение с квартирой на Ленинградке. Он обошел комнату, разглядывая белые стены со спрятавшимися за стеклами фотографиями. Артура перекосило от вида улыбающихся лиц Яны и Валеры.

— Не слишком ли много счастья для двоих?! Не квартира, а черт знает что! Превратили комнату в музей какой-то! Смотреть тошно! — криво усмехнулся он, с завистью глядя на искрящиеся счастьем лица брата и его подружки. — Они что, только и делают, что путешествуют?! Что, бабла много? Если некуда девать, могли бы и поделиться!

— Ох, как вы тут все клево переделали! — с насмешкой заметил Артур. — А я, вот, застрял в своем Парнасе. Уродский район! На Питер совсем не похоже. Оттянуться вообще негде! Лучше бы я к предкам в Новосибирск вернулся, чем тут так жить! Нужно было свалить отсюда, когда Валерка выпер меня из моей же квартиры. Вначале он бесился, что я вообще остался в Питере, но потом забил на это. В последнее время мы иногда даже видимся. Хотя, зачем я это тебе говорю? Валера ведь все тебе рассказывает? Так ведь, Яночка?

— Именно так! У нас нет друг от друга секретов, — жестко ответила Яна, которую раздражал завистливый взгляд и тошнотворный перегар Артура, который продолжал медленно обходить по периметру комнату, вглядываясь в фотоснимки.

— Это где они? Где-то в Мексике, что ли? Даже на пирамиду вскарабкались, вот бараны! Как ее? Мачо-Пик… Блин! Да, по хрену, как она называется! — раздраженно подумал Артур. — Ага, в Париже были?! Это уже прикольно! Ха-ха! Как оригинально! Целоваться на фоне Эйфелевой башни еще никто ведь не додумался! Хм… А сколько они на морях заграничных и в горах побывали?! Везет Валерке!

— Вы много путешествовали, — вслух заметил Артур, перейдя к другой стене с полками, на которых красовались трофеи Яны и Валеры. — А здесь братец колошматит на ринге очередных бедолаг. Ха-ха! Молодец Валерка, нашел себе занятие по душе!

Внимание Артура привлекла фотография, на которой Валера торжествующе держал поднятую судьей руку, а в кровь избитый противник с перекошенным от боли лицом еле стоял на ногах, цепляясь за судью, чтобы не упасть. Артур взял в руки фотографию, чтобы получше ее рассмотреть на свету, а перевернув, на обороте прочитал строки, написанные ровными и округлыми, как жемчужины, буквами:

Белый стих, раскрашенный кровью,

Чистый ринг, заляпанный вновь.

Бурый след, оставленный нелюбовью,

Черный миг, забытый как боль.

— Кто это написал? Ты, что ли?! — спросил он, с любопытством взглянув на Яну. — Не знал, что ты сочиняешь стишки… Ха-ха! Стишки, как снежки… А, знаешь, мне нравится! Прикольно! И так точно! Надо же, написать: «Бурый след, оставленный нелюбовью…». Это точно про Валерку.

Видимо, утомившись изучением истории чужого счастья, Артур нахально развалился на диване, поудобнее подложив под голову подушку.

— Яна, принеси, пожалуйста, что-нибудь попить. Что-то во рту пересохло, — попросил он, изобразив на лице милую улыбочку.

Яна нехотя пошла на кухню и вскоре вернулась со стаканом минералки. Артур, беря из ее рук стакан, как-бы ненароком коснулся ее руки, скользнув пальцами вдоль тонкого запястья. Яна отдернула руку, облив Артура водой.

— Вот дурак! Сам виноват. Теперь сиди, как опоссум! — воскликнула она, со смехом глядя на потемневшие от влаги штаны Артура.

— Да, ладно тебе! Я же ничего не сделал! Раньше Валерка, бывало, делился со мной своими девчонками, а я с ним своими. Ну, ты же знаешь об этом, раз у вас нет друг от друга секретов! — ехидно ухмыляясь, сказал Артур и заговорщически подмигнул.

Яна об этом, разумеется, ничего не знала. Она помрачнела, подумав:

— А сильно ли мой Валера отличается от своего брата? Он как прирученный леопард, который будет ручным котенком, пока его что-то не разозлит. А что тогда? Я пока на себе ни разу не почувствовала всю его ярость, но бывает, от него у меня дрожь по спине пробегает. Не человек, а дикий зверь! Не удивлюсь, если когда-нибудь он вцепится мне в горло…

— Конечно, я знаю о его шалостях, а он о моих, — спокойно соврала она.

— И много шалят русалки? — игриво спросил Артур, снова взяв Яну за руку и потянув ее к себе. — Посиди со мной, прошу.

Яна с двойственным чувством насмешливо смотрела на Артура. Небольшая небритость в сочетании с развязной манерой общения делали его сексуально привлекательным и отталкивающим одновременно, как что-то опасное и вредное из длинного перечня запрещенного к употреблению, а потому особенно соблазнительное, провоцирующее на измену собственным клятвам и шатким принципам. Как мужчина, чисто внешне, Артур безусловно был привлекательнее Валеры. У него более тонкие черты лица, изящный рот, черные бархатные глаза, в которых иногда вспыхивают лукавые огоньки. Артур тоньше Валеры и выше ростом, у него мягкие ухоженные руки и, в отличии от местами пугающе сурового брата, он включает обаяние с помощью пошловатых двусмысленных шуточек и откровенных намеков, что многим нравится, но на этом перечень его преимуществ перед братом и заканчивается. Человек, за словами которого никогда не прячется искренность, чья душа похожа на вязкий битум, залитый в пустой, красиво раскрашенный флакон! Яна, не переставая улыбаться, вонзила острые коготки в руку Артура, заставив его взвизгнуть от боли.

— Сдурела что ли? Больно ведь! — плаксиво сказал он, облизнув раненную руку. — Дикая кошка!

— Ты вообще зачем сюда явился, Артур? — спросила она, как будто ничего и не произошло. — С братом пообщаться? Валера придет через час, а может, и раньше. Если хочешь, включи телик, а мне нужно украшать елку. Посиди тут. Заодно и штаны высушишь. Хи-хи-хи!

Артур без всякого интереса щелкал каналы, а Яна, стоя на табурете со стеклянным ангелом в руках, пыталась дотянуться до верхушки ели, почти доходящей до потолка.

— Давай, помогу, — услышала она за спиной мягкий, хрипловатый голос возникшего позади Артура.

Он неожиданно обеими руками схватил ее за талию и усадил к себе на плечо.

— Я тебя держу, не бойся, — сказал Артур, крепко прижав к себе оказавшуюся беззащитной в его руках Яну.

Голос Артура и прикосновение его горячих рук к ее бедрам, ощущавшееся даже через трико, вызвали у Яны непрошеную сладкую дрожь во всем теле, а взволнованное сердце прибавило скорость ударов, заставив ее чаще дышать. Яна занялась украшением макушки ели, расправляя гирлянды и развешивая дождик вокруг воцарившегося на вершине ангела, когда вошел Валера. Он остолбенел, застав пикантную картину, но ни Яну, ни брата, по сути, ему не в чем было упрекнуть, а красавица ель их совместными усилиями выглядела настоящей королевой приближающегося праздника. Осторожно поставив слегка раскрасневшуюся Яну на землю, Артур протянул руку брату. Валера нахмурился, явно не обрадовавшись приходу Артуру, но выгонять его, как в прошлый раз, он не стал. Нехотя пожав руку брату, он даже предложил ему выпить.

Пока Яна на кухне занималась готовкой ужина, братья могли за рюмочкой обсудить свои непростые отношения.

— А вы тут неплохо устроились. Квартиру не узнать! Здесь просто музей чемпионов! — шутя, сказал Артур, обведя взглядом комнату. — Покажешь, что у вас в других комнатах?

Действительно, самую большую из трех комнат Яна с Валерой превратили в некое святилище своей любви и профессиональных достижений. Как показал неудачный опыт первого года совместного проживания боксера и балерины, даже самая большая взаимная любовь не способна преодолеть преграды и ограничения, диктуемые выбранной каждым из них профессией, если не идти на взаимные компромиссы. Яна и Валера поняли, что они смогут профессионально развиваться, при этом сохранив свою любовь, только при наличии у каждого из них собственного пространства, предназначенного для тренировок, отдыха и восстановления сил, возможных только в одиночестве. После темпераментно прошедшего семейного совета они пришли к единогласному решению: их трешку на Ленинградке необходимо переделать таким образом, чтобы у каждого из них была своя комната, оборудованная всем необходимым для работы и отдыха, а большую гостиную они преобразуют в уютное любовное гнездышко с широким диваном, домашним кинотеатром и располагающей к блаженному безделью удобной мягкой мебелью.

Теперь Яна могла сколько ей требуется заниматься у станка, делать головокружительные фуэте и совершенствовать танцевальные движения в идеально приспособленной для этого комнате с зеркальными стенами и безупречным напольным покрытием. Только в одном из уголков студии скромно приютился узкий диван, предназначенный для непродолжительных передышек между изнуряющими репетициями балетных партий, а также комод с чистой одеждой и маленький холодильник, наполненный бутылочками с прохладной минеральной водой и фруктами.

Комната Валеры меблировкой мало отличалась от репетиционной Яны. Все те же диван, комод и холодильник, только посреди мини-спортзала имелся настоящий боксерский ринг с брусьями, а к потолку были подвешены разного калибра и плотности боксерские груши, которые можно было с помощью специального механизма передвигать по комнате в соответствии с пожеланиями хозяина дома. Полка с боксерскими перчатками, шлемами и защищающими зубы капами, шведская стенка, турник, и пара тренажеров для тренировки различных групп мышц, дополняли обстановку готового к самоистязанию железного человека, не щадящего себя ради блистательных минут победы на ринге.

Нередко Валера приглашал для домашних состязаний своих друзей боксеров. Если находилось свободное время, посмотреть на «дружеские бои», приходила и Яна в прилипшем к телу мокром трико с полотенцем на шее. Похожий на полет бабочки над сценой танец кажущейся невесомой балерины давался ничуть не легче, чем эффектная отправка в нокаут соперника на ринге. Случалось, что Валера перед боями ночевал в своей «мужской берлоге», как он называл домашний спортзал, действуя в соответствии со строгими запретами своего тренера:

— Никаких баб перед боем! Копи злость и не растрачивай свои силы ни на что, а главное ни на кого. Иначе на ринге вместо Черного барса будет ручной пушистик.

Черным барсом Валеру прозвали не напрасно. Он честно заработал репутацию беспощадного бойца на ринге, а его соперников за глаза называли самоубийцами, хотя не так уж много противников Черного барса было доставлено с ринга в больницу. Бокс есть бокс!

Лишь в гостиной Яна и Валера приобретали свой подлинный облик, перевоплощаясь из вымученных до седьмого пота узников своих профессий в нежных влюбленных, готовых день и ночь дарить друг другу свою страсть и нежность. Все проблемы было решено оставлять за пределами созданного посреди квартиры маленького рая. Единственным напоминанием о том, кем являются и чем занимаются владельцы необычно обставленной квартиры, являлась стена со стеклянными полками, украшенная личными наградами Валеры и Яны, а также необычными симпатичными сувенирами, которые каждый из них привозил из тех городов и стран, куда их заносили спорт и искусство. На стене семейной славы среди множества фотографий с запечатленными мгновениями триумфа на сцене или на ринге, спортивные кубки и медали Валеры соседствовали с наградными грамотами и дипломами Яны.

Звездная пара решила специально оставить стены в их общей комнате белыми, как и их отношения, начавшиеся с чистого листа после нелегкого совместного преодоления общих проблем и ошибок. Лишенные ярких красок стены постепенно заполнялись фотографиями, отобразившими незабываемые моменты в жизни каждого из них, а также множеством совместных снимков из разных уголков мира, куда Валера с Яной ездили в непродолжительные просветы времени между тренировками, репетициями, гастролями и соревнованиями. Они сумели наладить безоблачную жизнь, основанную на взаимном доверии, понимании и принятии жизненных установок своей второй половины.

Конец ознакомительного фрагмента.