Наместник ночи

Мила Нокс, 2018

Первая книга новой фэнтези-серии «Миднайт» писательницы Милы Нокс, автора популярного цикла «Макабр». Франциск Фармер упрямо ищет Дверь в волшебный мир. Он точно знает, что Дверь существует, ведь у него есть ключ, который когда-то дал ему таинственный незнакомец. Франц уверен: именно там, в волшебном мире, он найдет лекарство для смертельно больного брата-близнеца. Но Франциск и не подозревает, что мир за Дверью – это Миднайт, мир Полуночи, принадлежащий самой Смерти. А значит, волшебство в нем не обязательно будет добрым. Что ждет вставших на смертельно опасный путь по Стезе? Как им победить трех хранителей золотых печатей? И кто на самом деле этот загадочный и жуткий Мертвый Принц – наместник Полуночи?

Глава 4 о том, что сказок не существует

Взамке противно заскрежетал ключ, дверь содрогнулась от стука:

— Завтракать!

— Черт… — пробубнил Франц, ворочаясь под пуховым одеялом. — Так хочу еще поспать…

«Мать снова запирала нас на ночь. Успела взять у Мюриель ключ?» Не то чтобы он сомневался — хоть близнецам было уже по тринадцать лет, мать всегда так поступала, но все-таки Франциск надеялся, что Делайла не последует своему правилу здесь.

Видимо, тетка Мюриель тоже была не прочь держать их под замком. Франц снова недовольно заворочался, как вдруг утреннюю хмурость будто рукой сняло, и мальчишка подскочил и затряс близнеца.

— Фил! Слышишь? Ну хватит спать, уже утро. Давай сейчас спустимся к завтраку. Я хочу тебе кое-что показать. Да просыпайся же ты!

Растолкав брата (тот выглядел отчего-то еще бледнее, чем по приезде — или это был отсвет мертвенно-голубых обоев?), Франциск достал ключ и рассказал все, что случилось ночью: и про странный сон, и про открывшуюся надпись.

— Мм… — промычал Филипп, протирая голубые глаза. — Кризалис? Что это?

— Не знаю…

Голос Франца дрожал от возбуждения, а тело будто превратилось в пружину — так и хотелось прыгать, скакать, куда-то мчаться.

— Я думаю, это волшебное слово, которое открывает дверь.

Брат откинулся на спинку кровати и пронзил Франциска долгим, пристальным взглядом.

— Франц…

Тон был осторожным, но прохладным. Франциск досадливо цокнул языком. Только не это! Ну уж кто-кто, а Филипп должен понять! Просто должен, хотя бы потому, что они братья!

— Ты читал на ночь одну из своих книг со сказками?

— Нет, — отрезал Франц.

— Послушай…

— Нет, это ты меня послушай! — с раздражением перебил Франциск. — Я уже столько раз тебе говорил!

— А я столько раз говорил тебе, — вздохнул Филипп. — Сказки — на то и сказки.

«Нет! Прошу тебя, только не это!» Франц сжал в кулаке ключ. Конечно, Филипп не хотел с ним ссориться — он всегда действовал мягко и вдумчиво, не в пример ему — и так в лоб не стал бы противоречить. Но от этого недоверчивого тона становилось противно. Говорит с Францем будто с маленьким ребенком! Так и остальные говорили, едва мальчик заикался о волшебном ключе. Ладно мать или Мэри, но Филипп… Филипп, который верил ему всегда!

— Пожалуйста, — начал Франц мягче, — послушай. Нет, просто выслушай. Я ведь не знал, что на ключе есть надпись. Сколько раз я показывал его тебе! Были там буквы? А?

Филипп помедлил, но все же нехотя качнул головой. Обнадеженный, Франц продолжил:

— Вот! И как бы я мог узнать, что под ржавчиной что-то написано? Как? Сам подумай! И тут во сне я вижу надпись на ключе! Я просыпаюсь, соскребаю ржавчину, и что же? На ключе действительно написано то самое слово! Разве это не волшебство, а?

Франц умоляюще глядел на брата, но тот молчал.

— Я уверен, что это волшебное слово, которое открывает дверь, — продолжил Франц с напором разогнавшегося локомотива. — И я уверен, что когда найду эту дверь, то смогу ее открыть. На этот раз смогу! Знаешь… — Он заговорщицки огляделся. — Мне кажется, я нашел и место, ну, то самое. Вчера я что-то слышал по дороге, когда мы проезжали мимо реки, а после этот сон. Фил, я думаю… — Франц задержал дыхание от волнения. — Я думаю, Дверь где-то здесь.

Повисла тишина. Комнату заливал зеленоватый июньский свет — солнце еще только поднялось над горизонтом. В саду тенькали синицы, где-то под крышей угукали голуби. И все было бы хорошо, если бы не холодный взгляд Филиппа.

— Франц… — Брат помедлил, прежде чем продолжить. — Ты уже не маленький. Мне кажется…

«Не продолжай! Прекрати! Остановись!».

–…тебе пора начать жить реальной жизнью.

Франциску показалось, будто близнец влепил ему пощечину. Впрочем, лучше бы действительно ударил, чем сказал такую чушь.

Очень болезненную чушь.

Франц почувствовал, как волна гнева поднимается из глубин живота. Еще чуть-чуть, и он не сдержится — и тогда, возможно, вновь поругается с близнецом, ведь Франциск никогда не умел брать себя в руки.

— Послушай меня, — начал он сквозь зубы. — Ты тогда не видел ничего. Ну, когда у тебя была лихорадка. Ты ничего не соображал. Даже меня не узнавал. После того случая ты еще две недели валялся в отключке, и клянусь, если бы он появился у тебя перед самым носом, ты бы все равно ни черта не заметил! Но я — слышишь? — я видел!

— Простое совпадение. — Филипп сузил глаза. — В дверь наверняка вставили вшивый замок за полшиллинга, и от твоих ударов он вылетел. А потом ты дотащил меня до улицы, и нас подобрал кэбмен. Все так и было, Франциск. Никто не видел… этого… этого твоего…

— Я ВИДЕЛ! — закричал Франц, ударив себя кулаком в грудь. — Клянусь, я видел!

Он был готов заплакать. Почему, ну почему никто ему не верил?

— Он спас тебя, Филипп! Он! Тебя! Спас!

— Меня спас ты, — тихо проговорил брат. — Ты, Франц.

От нежного взгляда, которым одарил его брат, внутри Франциска что-то содрогнулось. «Младший боготворит старшего» — так всегда говорили вокруг. Франц слышал это краем уха, но всегда презирал такую болтовню. С чего бы его боготворить? Он дурак, сам это знает. Может, не такой уж плохой. Но все же Филипп куда лучше… Но сейчас, когда брат смотрел на него вот так, Франциск понял значение тех слов.

«Фил, не надо… Я не такой. Это не моя заслуга. Поверь. Это не я тебя спас».

На глазах Франца выступили слезы.

— Если бы… — покачал он головой. — Если бы это было так… Но что я мог, Фил? Что? Я только кричал и звал на помощь, и все. И тогда появился он, дал мне волшебный ключ, которым я открыл тот чертов замок, а он вытащил тебя. И напоследок сказал, что когда-нибудь я смогу открыть Дверь — если только буду верить. Если я не потеряю этой веры и буду стремиться найти проход, то однажды обязательно найду путь в его волшебный мир. Однажды я… мы с тобой…

Франциск протянул руку и крепко сжал бледную ладошку Филиппа.

— Однажды мы туда попадем. Я обещаю. Тогда ты увидишь, что я говорил правду. Он хороший. Он добрый. Он поможет нам, и все это… — Франциск обвел рукой комнату, подразумевая и дом, и равнодушную мать, и злую тетку, и мертвых бабочек под кленом, и даже, быть может, весь мир. — Все это сгинет. Понимаешь? Не будет этой Мюриель. Не будет никаких замков на дверях. Не будет бедности. И этих косых взглядов. Понимаешь? Мы станем свободны. И наконец-то счастливы.

В глазах Франца дрожали слезы.

Он надеялся еще кое на что, и Филипп прекрасно это знал.

Брат вытянул ладонь из рук Франциска и, отвернувшись, посмотрел в окно. За стеклом разгорался новый день — счастливый и солнечный, каким его увидит большинство людей. Но не Филипп.

— Брат… — тихо прошептал он. — Однажды ты поймешь, что волшебства не существует… И «все это», что ты имел в виду, — единственное, что тебе останется, когда…

Франциск с болью сглотнул.

— Я не спущусь к завтраку, — завершил Филипп и тяжело вздохнул.