Глициния и кедр. Избранное

Мила Малинина

Избранное «Глициния и кедр» состоит из двух частей. В первой части стихи в жанрах японской поэзии. Это не японские танка, бусоку-секитаи, сэдока. Для русскоязычных авторов такие определения условны. Мы пишем пятистишия, шестистишия, основываясь на принципах построения японских стихов. Но основное, на что автор обращал внимание – это как можно лучше в лаконичной форме донести свои мысли и чувства, свое видение. Во второй части книги лирика пейзажная, любовная, философская, стихи для детей.

Корректор Анна Сергеева

© Мила Малинина, 2018

ISBN 978-5-4493-2932-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Избранное «Глициния и кедр» состоит из двух частей. В первой части — стихи, написанные в жанрах японской поэзии танка, бусоку-секитаи, сэдока и синтайси. Во второй части — лирика пейзажная, философская, любовная, стихи для детей. Известно, что японская поэзия покорила весь мир. Люди читают, пишут сами и хайку, и танка и современные стихи гэндайси. В сборнике в основном представлены танка. Что такое танка? Танка называют короткой песней и читаются эти стихи напевно. Танка умели слагать не только придворная знать, поэты, но и простые люди.. Лаконичность в сочетании с поэзией очень притягательна. Японские танка — это пятистишия, состоящие из 31 слога — 5-7-5-7-7. В первых трех строках (5-7-5) описывается природный образ, в двух строках (7—7) — восприятие этого образа автором. Но можно выстроить пятистишия и другом порядке: восприятие, а потом природный образ. В сборнике представлены стихи, как в канонической форме танка — 5-7-5-7-7, бусоку-секитаи — 5-7-5-7-7-7, сэдока — 5-7-7-5-7-7, так и с учетом различий между японским и русским языками. Основным принципом в написании стихов было — как можно лучше передать свои мысли и чувства. Но соблюдались правила для размера строк, количества слогов, принятые нашими авторами, — не превышать форму 5-7-5-7-7 более чем в полтора раза, т. е. в длинной строке не более 10 слогов. Редко, но бывает длинная строка в 11 слогов, но повторюсь, это очень редко. Поскольку танка лаконичны, то хорошо подходят для экспромтов. «Японская поэзия — спонтанно-сенсуальна. Это буквальное, как эхо, реакция человеческого существа на внешний мир. Японская поэзия — поэзия аффекта, как говорил академик Конрад. Это песня не как средство воздействия на слушателей, а как, прежде всего, способ выплеснуть свои чувства, чувство удивления, радости, гнева, между прочим, страха — там такие стихи тоже есть, смеха… Вообще вся палитра человеческих чувств там присутствует. Это — спонтанная, абсолютно спонтанная поэзия аффекта. Основным принципом в написании стихов было, как можно лучше передать свои мысли и чувства». ¹И автор тоже старался придерживаться этого принципа. Интерес к жанрам японской поэзии возник в 2011 году, а стихи в сборнике начинаются с 2013 г. И до сего времени автор продолжает учиться слагать танка, искать свой Путь. «Мерилами красоты у японцев служат четыре понятия — саби, ваби, сибуй и югэн.

Слово первое — «саби». Красота и естественность для японцев — понятия тождественные. Все, что неестественно, не может быть красивым. Считается, что время способствует выявлению сущности вещей. Поэтому японцы видят особое очарование в следах возраста. Их привлекает потемневший цвет старого дерева, замшелый камень в саду или даже обтрепанность — следы многих рук, прикасавшихся к краю картины. Вот эти черты давности именуются словом «саби», что буквально означает ржавчина. Саби, стало быть, — это неподдельная ржавость, архаическое несовершенство, прелесть старины, печать времени.

Понятие «ваби», подчеркивают японцы, очень трудно объяснить словами. Его надо почувствовать. Ваби — это отсутствие чего-либо вычурного, броского, нарочитого, то есть в представлении японцев вульгарного. Ваби — это прелесть обыденного, мудрая воздержанность, красота простоты. Воспитывая в себе умение довольствоваться малым, японцы находят и ценят прекрасное во всем, что окружает человека в его будничной жизни, в каждом предмете повседневного быта. Не только картина или ваза, а любой предмет домашней утвари, будь то лопаточка для накладывания риса или бамбуковая подставка для чайника, может быть произведением искусства и воплощением красоты.

«Ваби» и «саби» — слова старые. Со временем они стали употребляться слитно, как одно понятие — «ваби-саби», которое затем обрело еще более широкий смысл, превратившись в обиходное слово «сибуй».

Сибуй — это первородное несовершенство в сочетании с трезвой сдержанностью. Это красота естественности плюс красота простоты. Это красота, присущая назначению данного предмета, а также материалу, из которого он сделан. Кинжал незачем украшать орнаментом. В нем должна чувствоваться острота лезвия и добротность закалки. Чашка хороша, если из нее удобно и приятно пить чай и если она при этом сохраняет первородную прелесть глины, побывавшей в руках гончара. При минимальной обработке материала — максимальная практичность изделия. Сочетание этих двух качеств японцы считают идеалом.

Тайна искусства состоит в том, чтобы вслушиваться в несказанное, любоваться невидимым. В этой мысли коренится четвертый критерий японского представления о красоте. Он именуется «югэн» и воплощает собой мастерство намека или подтекста, прелесть недоговоренности. Югэн, или прелесть недосказанности, — это та красота, которая лежит в глубине вещей, не стремясь на поверхность. Ее может вовсе не заметить человек, лишенный вкуса или душевного покоя.»²

Являются ли эти понятия такими необычными для нас? Я бы не сказала, поскольку в стиле югэн писали Афанасий Фет, Евгений Баратынский. Хочу закончить словами нашего востоковеда Елены Михайловны Дьяконовой: «Японская культура, цивилизация несколько раз открывалась к миру и потом закрывалась. Как раковина: открывается, принимает морскую воду, потом закрывается и что-то с ней делает, затем опять открывается. Этот образ хорошо изображает происходившее с Японией. Эта страна вбирала очень многое, — индийское, китайское, было очень сильное материковое влияние. Влияние из Индии проходило через Китай, сначала насыщаясь местной культурой, а потом попадая в Японию, много взявшей и из Китая, и из Индии. Потом страна закрывалась, прекращались контакты; и с накопленным опытом, влияниями, традициями что-то происходило. Это очень интересная проблема, которой специально занимаются учёные, но пока не совсем понятно, каким образом происходил процесс „переработки“, поскольку в результате японцы создавали что-то своё.» «Школа злословия» (12 мая 2008 года)

Мы не закрываемся, как раковина. В современном информационном пространстве интернета это очень трудно, но стараемся осмыслить принципы сложения японских стихов и на основе наших художественных традиций создавать свое.

Мила Малинина

«Глициния и кедр» — это моя первая книга. Долго искала издательство, в котором хотелось бы ее напечатать, пока не познакомилась с сервисом Ridero. Создать свою книгу самому за несколько минут — это фантастика и очень интересно! Если не справляешься, тебе всегда окажут помощь сотрудники Ridero вежливо, терпеливо, с большим пониманием и участием. Я хочу выразить благодарность команде профессионалов, которые создали сервис Ridero! От всего сердца поблагодарить замечательных сотрудников, с которыми я познакомилась и общалась лично, кто помогал мне создать книгу:

Анну Богданову — менеджера службы поддержки;

Ольгу Рыбину — менеджера отдела услуг Ridero;

Полину Топоркову за помощь с корректурой текста;

Анастасию (Ridero) — администратора клиентской поддержки в верстке книги.

С уважением, Мила Малинина.

Примечания

1

«Поэзия Японии. Часть 1-я». Доцент кафедры японской филологии В. П. Мазурик Видеолекция.

2

Всеволод Овчинников. «Ветка Сакуры: Четыре мерила прекрасного», 2011 г.