Жизнь на вкус. Vol.1

Мила Коротич, 2005

Никогда не знаешь, кто с тобой рядом, кто он на самом деле и как повлияет на твою историю. Или ты – на его жизнь. Но то, что мы друг с другом связаны в этом мире – это точно. Да так, что ангелы нам завидуют. И раз году открывается Переход… Весь авторский гонорар за книгу идет в фонд детского хосписа "Дом с маяком".

Счет 1:0. Жизнь на вкус

В большой, хорошо знакомый город лучше всего приезжать ночью. В этом случае все становится необычным и новым. Знакомые и будничные предметы, незаметные днем, вдруг предстают в совершенно ином качестве, приобретают редкую значимость, пусть даже мнимую, а может быть, истинное лицо, не замечаемое в ярком дневном свете. Словно открываются у человека другие глаза.

Днем все внимание захватывают, оттягивают на себя люди. Или даже не люди, а тот шлейф забот, что тянется за каждым. Люди и их дела кишат вокруг. Их так много, что вскоре они уже надоедают своим присутствием. Появляется усталость, интерес сменяется апатией. Все раздражают всех.

Ночью виден сам город, его лицо и тело из улиц и зданий. Интересная штука происходит ночью: человек становится редким событием на улице. В темноте люди чувствуют себя неуверенно, робко и жмутся друг к другу. Пусть даже вокруг светло как днем и ночь прошита светом фонарей, но нет солнца, значит — темно. Ночью каждый прохожий — событие. Загадка, происшествие! Каждый становится интересным и опасным под темным небом ночного города. Каждый сияет, как драгоценный камень в куске руды.

Двадцать четвертого декабря ночь была желтой. Снег пошел, как только остановился поезд с востока. С Далекого Востока, прибыл на Ярославский вокзал.

На перроне уже переминались с ноги на ногу встречающие, истомленные ожиданием, придавленные ночным небом, убаюканные электрической темнотой, жмущиеся друг к другу. Кто-то курил, деланно безразлично глядя по сторонам, кто-то находился в состоянии временного ступора, кто-то беспокойно вглядывался в дальний конец перрона, откуда появился поезд. Ночное прибытие поезда людей не пугало, но и не радовало. В городе не бывает настоящей ночи. Все: и люди, и поезд, и снег — были здесь по делу. Все ждали. Все жались друг к другу, но не признавались в этом. Все кого-то ждали, но когда из вагона номер девять вышел мужчина в серой куртке и без багажа, никто из ожидавших на перроне не поспешил ему навстречу. Тогда к его ногам упали первые белые хлопья.

Человек улыбнулся им, надвинул поглубже вязаную шапку, засунул руки в карманы и пошел к метро, не отвечая на зазывные оклики таксующих шоферов. Снег устилал ему дорогу. Человек озяб.

Было еще не очень поздно, где-то около полуночи. В метро человек согрелся. Хмурые серые пятна — дежурные милиционеры — ни разу не остановили его, чтоб проверить документы. Хотя вполне могли бы, если бы захотели. Его внешность к тому располагала. Темные волосы, выбивавшиеся из-под шапки, смуглая кожа, короткая борода, синие глаза. Не славянский тип. Правда, выражение лица… Его трудно описать. Больше всего к нему подошло бы забытое слово"кроткое". Может, поэтому его и не останавливали. Человек знал, куда едет, и потому ехал, как хотел. Когда он вышел на одной из станций"зеленой"ветки метрополитена, снег старательно выбелил дорогу перед ним. Человек мягко ступил на небесное кружево.

До полуночи оставалось еще около получаса. Звезд не было видно — им не сравниться с электрическим светом неона. Снежные тучи то закрывали луну, то убегали в сторону центра Москвы. Ветер с запада пригонял все новые и новые, тяжелые, полные снега. Бледная луна казалась не к месту поставленным тусклым старым фонарем, нарушающим симметрию уличного освещения. Резко похолодало.

Половина двенадцатого — детское время для большого города, даже МакДоналдс еще работает. Светящиеся теплом витрины в такую погоду выглядят особенно привлекательно. Продрогший человек бесшумно вошел в маленькую кафе-кондитерскую, с большим стеклянным окном в раме из рождественских лампочек. Первыми его заметили хрустальные колокольчики на двери.

На их голос обернулся сонный охранник — по виду ровесник вошедшего, только одетый в строгий костюм. Затем и девушка в форменном розовом платье подняла глаза на позднего посетителя. Розовое не слишком шло к рыжим волосам, но подчеркивало зелень глаз.

— Закрыто, — буркнул охранник, преградив вошедшему дорогу своими серыми плечами. Он весь был серый: костюм, волосы, глаза. Цвет кожи тоже имел землистый оттенок — слишком много сигарет. Даже имя у него было соответствующее — Сергей.

— Мы до двенадцати работаем, — возразила розовая девушка у стойки.

— Уже без пятнадцати, — настаивал охранник.

— Только половина, — сопротивлялась официантка. В кафе пахло шоколадом и свежевымытыми полами. — Проходите, пожалуйста.

Сергей угрюмо посторонился. Человек прошел к буфетной стойке по блестящим плитам линолеума. Снял шапку. Расстегнул куртку. Присел на высокий барный стул. Положил озябшие руки на столешницу. Ни звука. Все движения — словно в воде. Ни шороха шагов, ни свиста молнии на куртке. Мужские кисти были наполовину скрыты вытянутыми рукавами джемпера домашней вязки, но виднелись красивые сильные пальцы. Официантка отметила это машинально, она не собиралась разглядывать вошедшего. Но так вышло, что больше в кафе смотреть в тот момент было не на что. Только потом девушка перевела взгляд выше, на лицо человека. Он смотрел на нее спокойно и по-доброму."Не русский", — подумала девушка.

"Бомж, — подумал Сергей. Но сам себе не поверил. Бомжи по-другому пахнут. — Молодой бомж, — поправил он себя, но по-прежнему остался недоволен сравнением. — Понаехали тут". Вслух он буркнул:

— Сейчас натопчет, сама будешь мыть, — и вышел покурить.

— Ну не ты же, — огрызнулась в ответ девушка и положила перед посетителем меню, улыбаясь:

— Извините его, пожалуйста, он хороший, просто у него кризис среднего возраста. Что вы будете брать? — и сквозь улыбку зыркнула в сторону двери. Серега удивительно умел портить настроение.

— Присядьте со мной, — услышала официантка и повернула голову на звук. — Присядьте со мной, Лена, — донеслось из-под примятых черных волос. Посетитель говорил с ней.

— Этого нет в нашем меню, — засмеялась от такой фамильярности смущенная девушка, на белой коже румянец проступил мгновенно, а потом сообразила, что ее имя черными буквами отпечатано на бейджике. Чтоб скрыть смущение защебетала:

— Хотите, я вам сделаю кофе по-ирландски, вмиг согреетесь. Или мокко — он у меня выходит замечательно.

Человек так и не открыл меню:

— Вы весь день на ногах, устали, а еще бежать на вторую смену. Ноги, наверное, гудят. Присядьте хоть на минутку.

Это была правда. Все до последнего слова. От удивления Лена даже не спросила, откуда человек знает про вторую смену в соседнем ночном клубе. Продавать"текилу с бедра"с двенадцати до трех ночи. Чтоб потом купить на свои бедра еще одни джинсы типа тех, которые ей выдавали в клубе бесплатно, как униформу. Глупость этой мысли почему-то раньше не ощущалась так ясно, так выпукло. А посидеть спокойно минутку и в голову не приходило. Но хотелось."А фиг ли!"подумала она. И сделала это. Вот так, просто обошла буфетную стойку, вышла на территорию незнакомца, на ходу снимая белый передник, кинула его на витрину с пирожными и села на соседний стул. И почувствовала облегчение, скрестив ноги в серых кроссовках. Облегчение не только в ногах. Она даже засмеялась, как в детстве. И ничего плохого не случилось.

— Хорошо делать то, что хочется, когда это нужно? — спросил сидящий напротив.

— И не говорите, — засмеялась Лена. — Только редко можно себе это позволить. — Она поднесла палец к губам, задумалась мгновение. — Вы знаете, вы — первый человек в кафе, кто предложил мне сесть в конце смены. И это так… так в тему! — И снова засмеялась, но вспомнила о своих служебных обязанностях. — Так я вас таки слушаю, — ее мама была из Одессы.

— Кофе-гляссе, как вы любите. Две порции.

Лене не хотелось вставать, но…

— Я сам сделаю, если позволите.

"Меня уволят", — только и успела она подумать. Но две чашки ароматного напитка с пеной и айсбергами из мороженного уже были здесь. Она не заметила, чтобы он вставал. Ей было просто хорошо, хорошо сидеть рядом с этим странным приятным человеком. Лене было… как она могла определить свои чувства? Наверное, радостно. Большой бумажный стаканчик был у нее в руках. У мужчины на усах белело мороженное.

— Нужно заботиться друг о друге. Хотя бы во имя высшей справедливости, — он поднял стаканчик, предлагая тост.

— И делать то, что хочется! — ответила она, ей правда этого хотелось. Они чокнулись, а она с грустью почему-то подумала:"Надо проверить выручку в кассе".