Лавка «Цветы Камелии»

Мила Вант (2024)

Каждая ведьма знает, что если ты приехал в Мортвилль — самый загадочный и мрачный городок, запрятанный на отшибе всех ныне известных координат мира, то случиться может всё, что угодно — даже то, что казалось надежно забытым. Но Терра Флоухёрд не обычная ведьма, а неправильная — ведь дары пра-пра-пра-и-еще-тысячу-раз-прабабки Камелии давно покинули ее, как и сама Терра — Мортвилль. Однако, получив письмо о том, что ее мать «выехала колдовскими тапками вперед», девушке предстоит вернуться в родной город, чтобы похоронить внезапно скончавшуюся родительницу, принять в наследство семейную эзотерическую лавку «Цветы Камелии», разобраться с собственным (не смотря ни на что — колдовским) происхождением и, что самое главное, отчаянно попытаться не влюбиться снова в чертового Лиама Салливана! Вторая часть цикла «Сны Мортвилля».

Глава 4. Татуировки

Давненько я не просыпалась дома. В последний раз не яркое солнце, что обычно появляется в самом своем тусклом наряде лишь в таких городах, как Мортвилль, будило меня на моей же кровати целых десять лет назад.

В этот раз, спустя года, я снова заснула в своей старой спальне. Хотя, по логике вещей, могла бы занять спальню Присциллы. Но меня до сих пор не покидало ощущение, что все происходит словно не по-настоящему. Да и Лавка, вероятно, будет против моего обоснования в спальне матери. Или же я себя накручиваю. Или же пока сама не хочу занимать главную комнату квартиры.

Короче… Дело к ночи.

Еще лежа в кровати, я огляделась. Вчера вечером я не особо обратила внимание на то, насколько моя комната… прежняя. Такая, какой я её оставила, сваливая в Луисфорд. Окно выходило на запад, откуда открывался вид на огромный Центральный Парк. Совсем далеко, если вглядеться, можно заметить крышу фамильного особняка основателей города — четы Свампвичфильд — несколькими годами ранее там произошел большой взрыв на Хэллоуинском праздновании. Поэтому пока здание и прилегающий сад находился на реконструкции. За особняком расположилось большое семейное кладбище и широкая полоса леса. Пока еще там везде лежал утренний туман, но если сегодня нежданно-негаданно распогодится, то, возможно, можно даже будет увидеть блеск реки Морт.

В целом, моя комната вмещала в себя не столько мебель, сколько хлам. Помимо кровати, двух тумб, трех-дверного шкафа и письменного стола со стулом, комната была завалена книгами, сухоцветами, старыми альбомами, минералами, что я вечно тащила с базара, речными ракушками из местной речушки, фотографиями и шмотками. Присцилла не убирала здесь — словно ждала, что я могу влететь в эту комнату в любой день и громко заявить о правах собственницы. Мол, «родителям вход запрещен», не смотря на то, что мне далеко не семнадцать лет, и все в этом духе.

Наконец наглядевшись на весь этот бардак, я встала с кровати и прошлепала босыми ногами в ванную комнату — вчера я изрядно разволновалась и не приняла ни ванную, ни душ, ни на душу (чего покрепче). Поэтому учитывая, что сегодня я поеду в морг, причем поеду не одна, мне требовалось разбудить тело не только горячим кофе, но и горячим душем.

Теплые потоки воды приятно заструились по коже, пробуждая мое измученное и уставшее тело, совершенно не выспавшийся мозг и сознание. Если бы еще температура воды держалась так, как нужно, без типичных для старого водонагревателя перепадов, цены бы такому душу не было.

Слушать прогноз погоды, попивая крепкий кофе, не потребовалось — я и так знала, что на улице еще немного и будет минусовая температура. Что-что, а вот ведьмино чутье все еще было со мной. Например, почувствовать будущее (лишь слегка), краешком глаза увидеть мысль собеседника, до ужаса «отэмпатить» любого прохожего, а также — разговаривать с не живым. Например, с таким, как Лавка.

Хотя, нашу семейную лавку скорее можно было отнести к колдовским артефактам. Ведь, размер не так важен, как их суть. Задачей лавки было держать силы товаров в пределах стен, а рассудок покупателей в порядке. Помимо прочего, она защищала владельцев и посетителей от потусторонних сил, от плохих пожеланий, кошмарных заговоров и иных, не входящих в число позитивных, намерений.

Каким образом Лавка стала артефактом — загадка. Но еще в детстве мы с Присциллой, а до этого она со своей матерью, как и бабушка со своей и так далее, вплоть до нашей первородной Камелии отдавали дань уважения Лавке — окуривали её травами, вовремя чистили и никогда-никогда не приглашали в самые ее глубины чужаков.

Лиам Салливан, разумеется, не в счет. Этот парень еще с выпускного класса стал моим приятелем. Впервые я привела его в «Цветы Камелии» в 16 лет, примерно за год до своего бегства в Луисфорд. Заранее договорилась с Лавкой: сказала, что со мной придет друг. И она согласилась пустить Лиама внутрь.

Понятное дело, в нее всегда заходили клиенты, что желали купить то настойку от кошмаров, то набор для вещих снов. Но Лавка была не просто нашим домом. Она была буквально частью нас. Это не означало, что сердце ведьмы и колдовской артефакт навсегда были неразлучны, сколько… такая разлука могла стать болезненной.

Поэтому, если мы хотели впустить кого-то в наше сердце, то Лавка воспринимала этого человека уже совершенно иначе.

А еще Лавка умела подслушивать. Поэтому сейчас, пока я сидела на красном мамином диване и попивала кофе, она хитро ухмыльнулась (благо, такие вещи глазу не видны — возможно, от страха можно и концы отдать: не могу гарантировать или опровергнуть, так как и сама ни разу не видела истинное лицо Лавки, а лишь слышала её) и включила радиоприемник, из которого тут же послышались строки «Я в огне, извне пылаю, грежу, дай руку скорее мне». Практически выплюнув кофе обратно в чашку, я в изумлении уставилась на приемник, а затем в предполагаемый источник магии.

— Я говорила во сне? — спросила я, обращаясь к «Цветам Камелии».

Да, я не сказала, но этой ночью мне снилось много самых разных снов, но все они были либо про Присциллу, либо про то, как я кричу Салливану, что лежит на льду, как я его люблю.

Ну ладно… был там и еще один сон… В котором я тоже кричала имя Салливана, но в других, более интимных обстоятельствах. Ну да ладно.

Лавка сухо проскрипела половицами. Смеется надо мной, перечница. Ну-ну… Вот продам тебя и поглядим, кто будет смеяться последним.

Благо, мне хватило мозгов на то, чтобы не сказать это вслух. А то я тут же пожалела бы о такой оплошности.

Допив кофе, я еще раз почистила зубы и начала выбирать одежду. Не шибко широкий выбор осенних нарядов контрастировал с зачем-то захваченным (практически в плен) вечерним платьем. Тут два варианта: либо чутье заранее подсказало, что мне потребуется выцепить приглашение на бал Оркуса Аида Великого, либо я попросту не понимала, что кладу в чемодан в принципе.

Кое-как состряпав годное облачение для нынешней погоды и обстоятельств, состоящий из черных джинс, водолазки и более менее теплых замшевых ботинок на тракторной подошве, я в задумчивости уставилась в окно. Ветер значительно усиливался, а пальто, что я все же забыла в номере, вероятно, совершенно не скучает без меня в более теплом и радушном Луисфорде.

На секунду замерев, я все же решилась зайти в спальню Присциллы. Цель — не расчувствоваться и найти какое-нибудь мамино пальто.

Отворив темно-бордовую дубовую дверь, в мои ноздри моментально проник тяжелый запах уда. Присцилла оставила на прикроватной тумбе ароматическую свечу и, пока та догорала, полностью выветривая в пространство весь свой букет, оставила в запертой и не проветриваемой комнате множественные шлейфы диковинного сладкого аромата.

Если бы из моих глаз моментально брызнули слезы, я бы поняла, что не так черства, как думала. Но нет — лишь ступор и странное оцепенение. Возможно я действительно не так любила собственную мать, как принято.

Тем не менее, распахнув окно её комнаты, я тут же почувствовала дикое облегчение от прикосновений свежего утреннего воздуха.

Пройдя к шкафу, я открыла дверцы в поисках более-менее подходящего плаща или пальто.

Черт, я и забыла как Присцилла любила «витиеватые» узоры на шмотках. Сплошные шали, кимоно и прочего рода нетипичные предметы одежды. А сколько здесь было жаккардовых блуз и платьев — одна только вышивка могла бы порадовать любого известного кутюрье и улучшить ему настроение на годы вперед.

Передвигая вешалки в поисках чего-то попроще, мои глаза наткнулись на длинный черный плащ из совершенно обычной плащевой ткани. Разве что подол сзади был выполнен из пяти-шести рядов то-ли атласа, то ли чего-то похожего и расшит… да, цветами камелии, образовывая таким образом не длинный, но красиво развевающийся шлейф. Этой женщине дай волю, она бы весь город расшила цветами и птичками.

Выхватив плащ, я тут же накинула его на себя. Совершенно впору. Посмотревшись в зеркало, я уловила легкое покалывание в районе щек. Они раскраснелись. Мне вдруг стало слишком отчетливо ясно, насколько я похожа на Присциллу. И пусть она говорила в своём же дневнике, что внешностью я пошла в отца… Из зеркала на меня глядела молодая версия моей матери. Разве что не такая пестрая и без широких непослушных колечек длинных черных волос.

Покрутившись у зеркала, я зачем то взбила подушку на кровати и вышла восвояси.

Мельком глянув на часы в прихожей и обнаружив, что, возможно, заставляю Салливана ждать меня на улице вот уже семь с половиной минут, я схватила сумочку и выпорхнула из квартиры.

Так и есть — стоит за остекленной дверью лавки, смотрит вдаль и совершенно не подозревает о том, что буквально секунду назад Лавка уже подсказала, что меня ожидают.

Стоило мне скрипнуть полами Лавки, как его взор тут же обратился на меня. Слух у него точно отменный. Легкая улыбка моментально озарила его лицо, а правая рука бросилась вперед, чтобы приветственно помахать мне. Ответив тем же, я открыла дверь наружу и громко хлопнула так, что внутренний замок автоматически закрылся. Почти морозный ветерок обдал мое лицо легкой холодной пощечиной.

— Замерз? — спросила я, выискивая глазами более комфортный отрезок его лица. В первые секунды мне показалось, что я слишком смущена для прямого контакта «глаза в глаза».

— Нет, меня грел этот кофе, — ответил Лиам и я наконец заметила, что все это время в его руках находились бумажные стаканчики с крышками, — Еще один плюс быть сыном владелицы местной кофейни — кофе в любую минуту дня, — прокомментировал тот и предложил мне мою порцию напитка.

— Своевременно! — поблагодарила я, решив не упоминать, что накануне так напилась кофе, что меня уже потряхивало. Однако, такие жесты всегда милы и ни в коем случае не должны оставаться не замеченными.

Лиам жестом пригласил меня в свою машину — темно-серая Шевроле Тахо. Слишком большая машина для Мортвилля. Но не слишком большая для самого Лиама Салливана.

Теплый салон авто приветственно обдул мои ноги горячим воздухом, а в ноздри моментально залетели ароматы кардамона и перца в самом неожиданном их парфюмированном выражении.

Усевшись на пассажирское, я тут же пристегнулась и выжидающе глянула на соседнее сидение. Лиам переключил передачу и тронулся.

— В морг? — спокойно уточнил тот, оглядывая мои руки — они довольно крепко вцепились в сумочку, выдавая волнение их хозяйки перед встречей с Присциллой.

— В морг, — выдохнула я.

Разбивая тишину мерными глотками кофе, я наконец нашлась для вопроса, что иной раз приходил мне в голову, пока я занималась утренней рутиной.

— Лиам…

— Что? — тут же ответил тот, вероятно, тоже желая разрезать затянувшуюся паузу молчания.

— А чем ты занимался все десять лет? — да уж, формулировка не самая удачная.

Салливан негромко усмехнулся и вскользь глянул на меня, стараясь не отвлекаться от дороги.

— В каком смысле? Учился, работал…

— Ну… — попробовала зайти с другого края я, — А девушка? У тебя есть девушка?

На более глубоком уровне я тут же почувствовала, как остыл салон. На несколько незначительных градусов. Но ведьминого чутья было достаточно для того, чтобы понять, что тема довольно колкая.

Негромко прокашлявшись, словно расчищая те самые связки в горле, что отвечают за неприятную или болезненную информацию, Салливан все же ответил:

— Жена, — его ответ прозвучал однозначно.

— Что? — так опешила я, что даже на секунду растерялась.

— Была, да… Она умерла, пять лет назад.

— Что?! — еще более бестактного ответа или реакции на подобную информацию я никогда в жизни не выдавала. В моменте мне стало так неловко, что я покраснела, пряча глаза и не зная, как себя вести дальше.

Лиам моментально считал мой стыд и как истинный джентельмен (или же психолог), спас тонущую девушку (и такое тоже было, два-ноль, Терра).

— Она скончалась от внезапной остановки сердца — спазм коронарных сосудов, ей было всего двадцать три года, — ответил тот, выворачивая руль вправо — так спокойно и размеренно, словно он уже много лет в терапии.

— Боже, прими мои соболезнования! — разволновалась я, словно маленькая девочка, которая совершенно не знает, как себя вести, когда бабушка привела тебя в храм, а ты еще на входе обалдела от того, что все люди поют, а невидимая сущность у порога хватает тебя за щиколотки. Хотя откуда такая ассоциация — не представляю. Я и в храме то никогда не была.

— Все в порядке, это было давно и я прожил ситуацию много раз, — горестно улыбнулся Салливан, снова оглядывая меня своими темными глазами.

— И долго вы были женаты? — ну раз уж пошла такая пьянка, продолжила расспрос я.

— Всего лишь два года, мы даже обжиться не успели, как… Ну, в общем, вдовец из меня так себе, неполноценный, — усмехнулся тот, скрывая за улыбкой, похоже, чувство вины. Неполноценный — где-то я уже это слышала. А вообще, может мне и показалось, но нет, я точно была уверена — что-то он недоговаривает, — Ее звали Роза.

— Роза… — только и нашла, что вымолвить я.

— Ну а ты? — моментально нашелся тот и снова сделал глоток уже почти остывшего кофе.

— Была ли замужем? — улыбнулась я, сильно-сильно заставляя себя не пошутить в стиле «я невеста Сатаны», хотя по факту это не правда — просто глупый стереотип о ведьмах. О, черт… кажется я начинаю уживаться с этой мыслью. Лиам кивнул, — Нет, разве что замужем за университетом, в котором работаю уже четыре года, но у меня были отношения, если ты про это, — ответила я. В сущности, особо рассказывать нечего — несколько мужчин, один не сильно лучше или хуже другого и каждый из них выбирался исключительно по внешним данным — для разрядки и развлечения. Дольше года я ни с кем не смогла встречаться.

— А сейчас? — спросил Салливан. Про себя я подумала, что он через чур прямолинейный. Или же мне такое нравится? Не понимаю.

— Нет, сейчас нет, — рассмеялась я, хотя в голове опять придумала забавную, по своему разумению, шутку о том, что я в отношениях с самой строптивой сущностью в мире — Лавкой «Цветы Камелии».

Минутой позже, посмеиваясь над шутками о местном дорожном движении, Салливан наконец доставил меня к месту встречи и припарковал свой автомобиль. Не успела я отстегнуться, как мне тут же открыли дверь и подали руку. И теперь в моей голове вертелось примерно следующее: «Розе он руку так же подавал или я особенная?». Терра, твоя мертвая мать примерно за несколькими стенами, очнись!

Морг представлял собой отдельное присоединенное танатологическое отделение, находящееся в Центральном медицинском учреждении города Мортвилль. Через дорогу судебно-медицинская экспертиза и полицейский участок.

— Как удачно — случись что, и живых, и мертвых можно свозить в одну координату, — прокомментировала я, обращаясь к Лиаму.

— Здесь еще и к психологу можно сходить, — ответил тот.

— Ты тут и работаешь? — удивилась я, ведь из последнего разговора помнила, что Салливан держит частную практику. А как консультант полиции он точно не может принимать пациентов.

— Ну, не совсем тут, — усмехнулся Лиам, — Мой кабинет в трех шагах — в том здании, где пекарня и библиотека, — ответил тот и указал рукой на рядок двухэтажных строений, по своему ландшафту напоминавший Вересковую улицу, где расположилась моя Лавка. Хотя эта часть города была более промышленной — тут еще располагался ткацкий завод, отчего район моментально получил звание «ткацкий», не смотря на то, что мануфактура была скорее… заводиком. И преобладали в этом месте, по большей части, учреждения государственного порядка — суд, участок, больница и всё такое.

На проходной медицинского учреждения нас с легкостью пропустили, стоило им назвать фамилию Флоухёрд — все-таки у меня было назначено. Искать дорогу до танатологического отделения не пришлось — Лиам прекрасно ориентировался в данной группе закрытых зданий, так как не раз бывал в этих местах как консультант.

— А в самом морге ты уже был? — зачем-то спросила я. Может быть думала, что так мне будет не стыдно за трясущиеся поджилки.

— Конкретно в данном помещении с почившими, если ты об этом, нет, — он нарочно пропускал слово «труп» и все, что оно образует, — Но если ты хочешь узнать, видел ли я мертвые тела — да, — Лиам точно понял, что я имею в виду. Мне было интересно, не испугается ли он того, что не каждый человек за всю жизнь видел. Однако, спустя минуту и еще пару десятков шагов я поняла, какую глупость спросила — он же вдовец! Конечно хоть раз в жизни он видел труп. Например, свою почившую жену. Черт, Терра… ну ты даешь! Надо отдать Салливану должное — даже на секунду он не дал мне понять, какую чушь я сморозила.

— Мисс Флоухёрд? — уточнила прозорливая девушка за столом, когда мы зашли в идеально белое помещение. Пахло не тем, что я планировала учуять собственным носом. А спиртом, хлоркой и слегка формалином. Девушка явственно выделялась из этой стерильной интерьерной группы своими короткими колечками волос, яркими насыщенно-рыжими туфлями на острых каблучках, блестящими серьгами в виде кленовых листов и чем-то пышным под медицинским халатом. Конкретно чем — я не увидела. Но там точно был какой-то дизайнерский взрыв на макаронной фабрике.

— Да, со мной… — начала я.

— Лиам Салливан, мы знакомы, — улыбнулась сотрудница морга и представилась, — Я Наэль Лейн, но можно просто Наэль. Можете пока присесть вон там, — мисс Лейн указала рукой в сторону небольшого и совершенно неуютного дивана, — Я все подготовлю и приглашу вас.

Вот так вот просто?

Честно говоря, теперь у меня не было ресурса на какие-либо разговоры. Благо, Лиам обладал достаточным уровнем эмпатии для того, чтобы считать мое настроение и достаточным уровнем для того, чтобы не вовлекаться в эмоции собственных пациентов и успешно вести психологическую практику.

Мисс Лейн не заставила себя долго ждать и буквально через пять минут нам были выданы одноразовые костюмы, шапочки и бахилы. Натянув их прямо на одежду, разве что сняв плащи и пальто, мы двинулись за бойкой сотрудницей морга.

Я бы могла сказать, что в этот момент перед моими глазами все поплыло, воздух наполнился запахами гниения и все в этом духе, но нет. Такой же чистый и чрезмерно стерильно-пахнущий коридор, пышная фигура мисс Лейн впереди и стена в виде Лиама Салливана сзади. Словно он выполнял сразу две функции за раз — не предоставлял мне возможности сбежать с криками «помогите» и поддерживал своим присутствием, не давая упасть. Тем не менее, я действительно была более менее в порядке. Открыв дверь, что вела прямиком в танатологической зал, мисс Лейн жестом пригласила нас внутрь. Посередине, на одном из металлических столов уже лежала Присцилла. Я не видела её, потому как она все еще была накрыта. Но в эту секунду я на физическом уровне ощутила, как ей холодно. Хотя, она то уже не чувствовала ничего из вышеперечисленного. И да, запах… Если не от матери, то в целом, до меня наконец добрался тот самый въедливый аромат, типичный для данного помещения.

— Все пройдет быстро, вы главное не волнуйтесь, — прощебетала Наэль, одним лишь своим присутствием и ярким пятном посреди крайне гнетущей стерильности, она снимала процентов сорок напряжения. Возможно в этом была какая-то определенная задумка? Пригласить на должность именно такого человека, жизнерадостности которого хватит на пятерых с гаком.

— Все в порядке, спасибо, — спокойно ответила я, хотя органы сдавило. Стало не по себе. В подсознании тут же возникло лицо Лиама Салливана. Но не того, что стоял по левую руку. А того, что лежал на льду десять лет назад. Ведь я знала — он успел умереть. И я знала, что держу его холодные руки, а в них уже нет и толики жизни. Тем не менее, пожертвовав своими дарами, теперь я могу коснуться его теплых ладоней. Или не могу. Но в них хотя бы циркулирует кровь и он сам — живой.

— Открываю… — прокомментировала Наэль. Она приподняла верхнюю часть «савана» — так бы я и назвала белое покрывало, но нет — это всего лишь специальная медицинская ткань, а затем и специфический стерильный мешок. Я зачем-то задержала дыхание. Краешком сознания, отвечающего за физические ощущения, я почувствовала, как Лиам утешительно коснулся тыльной стороны моей ладони. Этого оказалось достаточно для того, чтобы я почувствовала себя в безопасности. Хотя, в целом, панические атаки — не моя история.

Перед моими глазами лежала Присцилла. Наэль оголила её тело ровно до груди. Белоснежная кожа отдавала мрамором — изысканные рисунки вен и иных кровеносных сосудов, также витиевато, как и её любимая вышивка, своеобразно украсила бездыханное тело покойницы. Еще немного и могло показаться, что она вдохнет воздух, прокашляется, выплюнет весь формальдегид, смешанный с другими химическими растворами и скажет: «Какого чёрта я тут делаю?».

Но нет, тело лежало без движения. Я увидела тонкие, но прочные стежки, сдерживающие пласты её кожи на груди — её уже вскрывали. Бережно, как я полагаю.

Длинные черные волосы аккуратно лежали под телом Присциллы. Возможно это единственная часть тела, насколько волосы вообще можно назвать частью, которая еще какое-то время будет расти — своего рода, продолжать жизнь бренного физического тела. В остальном мать навеки застыла в своих шестидесяти шести годах. Выглядела она, конечно же, моложе — не старше сорока. Таков бонус, если ты ведьма. При ином раскладе, можно сказать, что ей просто повезло с генетикой. Ну тут, в целом, невозможно отрицать — ведь колдовство и дары тоже своего рода генетика.

Лицо Присциллы выражала спокойствие. Да, в своих догадках ранее я оказалась права — она «уснула» умиротворенной. И, судя по том, что далее сказала Наэль, внезапно и без болезненных ощущений:

— Смерть наступила из-за остановки сердца. По результатам вскрытия — коронарные сосуды спазмировались и вызывали истончение сердечного клапана, а затем и остановку всего органа, — спокойным голосом продолжила мисс Лейн. Я тут же почувствовала, как ладонь Лиама дернулась — видимо, подъехали внезапные флэшбеки. Я мельком глянула на него — его глаза застыли, с большим удивлением уставившись на мою мать. Черт, зря я его сюда притащила. Такое совпадение из разряда кармических. В ту же секунду я переключилась на мисс Лейн.

— Вас оставить на минуту? — спросила та, казалось, задавая вполне привычный для нее вопрос. Возможно, так и было.

— Да, если можно, — кивнула я и сопроводила взглядом удаляющуюся фигуру патологоанатома.

В помещении воцарилась тишина, прерываемая лишь мерным дыханием Лиама Салливана. Сама я пока не слышала даже собственного сердца. Наконец он спросил:

— Ты тоже это видишь?

— Вижу что…? — растерялась я, словно меня резко вытащили из темноты.

— Посмотри на её грудную клетку, — мотанул головой тот в сторону Присциллы. Я тут же сделала шаг в сторону стола с телом и обратила все свое внимание на объект изумления Салливана. Действительно, слишком маленькая, чтобы заметить, но чрезмерно нетривиальная для Присциллы — на её коже аккурат на пересечении солнечного сплетения разместилась отметина, больше похожая на не очень старую татуировку — круглый символ с крестом посередине. Про себя я подумала совершенно вопиющую вещь — это как график в исчислениях. Ну… черт, да! Он самый — круглый график с четырьмя делениями. Каждое по двадцать пять процентов, образует сотню.

— А что тебя удивляет? — спросила я, почему то моментально приняв факт того, что я моя мать могла сделать такую странную наколку в течении всего времени, что я отсутствовала.

— То, что точно такая же была на груди у Розы, когда я нашел её обнаженное тело в ванной, — почти беззвучно, но отчетливо прохрипел Лиам, застыв в нескольких шагах от меня.

Я замерла. Теперь уже это не казалось простым совпадением. Салливан добавил:

— У нее никогда не было татуировок. И за день до смерти тоже. Понимаешь? — он многозначительно посмотрел на меня и, наконец, до моего сознания дошел разумный вопрос: а была ли это смерть по естественным причинам? В обоих случаях…