Без чувств

Мери Ми (2024)

18+ Арчер Девис равнодушен к чувствам. И это его повседневность — как аккуратная тарелка с завтраком или идеально выглаженная рубашка. Проживая жизнь серийного убийцы, временами жертвуя и спасая, Арчер ничего не чувствует. Он старается быть обычным человеком: живет один, работает брокером в частной фирме у Тони. Все движется по течению, но… это лишь иллюзия. Преступность и хаос просачивается в город, мешая спокойной, размеренной жизни. Весь город — один темный, большой и единственный грех. Но и в нем иногда встречаются проблески света. Арчер с детства не любил зло. Нет чувств. Нет страха. Он другой.

Эпизод 2. Бордель

Ночная прохлада треплет черные занавески, воздух наполнен запахом секса и вонью выхлопных газов, приносимых с улицы, смешанных с дешевой китайской едой. Мрачный район для милых созданий. Приличный на вид бар, в котором ошивается вся элита города, на втором этаже бордель и красная комната. Круглая кровать в центре, неоновый свет в виде лучей на стенах.

В глазах темнеет от спазмов внутри черепа. Это мешает сконцентрироваться на девушке. Она ластится и трогает мой член, но он мертв. Смотрю ей в глаза, в них читается интерес и что-то еще. Возможно, она под кайфом.

Ты занимаешься древним ремеслом ради удовольствия. А может, ты просто страдаешь. Ты ищешь выход, тебе нужна помощь? Попроси. В жизни так много вариантов, воспользуйся ими.

— Хочешь уйти, беги прямо сейчас, или ты пожалеешь, что я трахнул тебя, — мои руки скользят по ее бедрам. Остановившись на ягодицах, сжимаю их сильно, до белых отметин. Грубый толчок бедрами, и шлюха уже громко стонет, закатывая глаза. Стук и гул в висках не прекращаются. На мгновение откидываю голову назад. Она пользуется моментом и впивается в мои губы. Я, будто под гипнозом, наблюдаю за ее закрытыми веками. Эффект абстракции: красные стены играют на контрасте с тенями на ее глазах. Серебристый оттенок, в центре чуть темнее насыщенного голубого цвета, в уголках черная стрелка. Мне мерещится огонь с мозаическим свечением, все перемешивается в сияющие блики.

Ее губы искусны, длинный язык блуждает внутри, заставляя меня действовать. Я стараюсь ответить, но боль перебивает все инстинкты. Рубашка на мне распахнута. Торчащие соски в кожаном корсете без чашек прикасаются к моей горячей коже. Она хочет меня и промежностью трется о ткань брюк, оставляя мокрые следы. Ее запах приторно сладкий. Черт, не люблю парфюм. Она разглаживает морщинку между моими бровями, нежно касается щетины на щеках. Сжимаю ее волосы, отстраняя от себя. Мой взгляд плывет, с усилием концентрируюсь на нежном овале лица и тонкой изящной шее. Она раздраженно шипит и c большим усердием натирает ширинку. Идеально надутые губы шепчут:

«Ты же не гей… Боже, я так мечтала… О тебе ходят легенды… Твоя энергетика, твое тело… пожалуйста…».

Резко хватаю ее за шею и душу, чувствуя трахею.

Гребанные стереотипы живут в этой маленькой головке, она глупа и не видела жизни. Нельзя раскидываться словами без последствий.

Слюни из приоткрытого рта стекают по моему запястью. Хрупкие пальцы отрывают пуговицы на рубашке, ткань трещит по швам от нашей возни. Острые коготки ищут, за что зацепиться, и оставляют царапины на шее. Ее силиконовые губы синеют, несмотря на вколотую жижу. Судорога, закат глаз, хватит с нее… Разжимаю пальцы с усилием, это нелегко. Она долго хрипит, милое лицо измазано подтеками от туши.

— Да ты сумасшедший… — Рухнув на пол, она ползет к двери и судорожно стучит. — Пустите! Он маньяк, слышите… Помогите!

Всем похрен, они привыкли. Это уже четвертая шлюха за месяц.

Охранник, ответственный за девчонку, поднимает вывалившееся в коридор тело, подхватывает ее на руки, цокая языком, смотрит на меня осуждающе и быстро отводит взгляд, увидев мои покрасневшие, дикие глаза. Жажда убийства накрывает с головой, адекватное состояние покинуло меня в этот момент. Не помню, как оказался возле двери, дыша как бешеный зверь. Сильный хлопок отрезвляет. Дерьмо, мужик просто закрыл двери перед моим носом.

Встряхиваю головой, виски ломит… В кармане нахожу обезболивающие. В поисках воды беру первый попавшийся набор из мини бутылок, надо покрепче. Шатаясь, расплескиваю водку, чудом попадая в стакан. Чертова мигрень, поганый день. Запиваю пилюли и падаю мимо кровати, прикладываясь хорошенько лбом. Херовое приземление: челюсть сводит, бросает в ледяной пот. Вытаскиваю ремень из петель брюк, оборачиваю вокруг шеи и затягиваю как можно туже. Воздуха не хватает, сердце бьется медленно, еле слышно. Очередная затяжка ремня отключает сознание, вспышка и рябь перед глазами.

Воспоминания накатывают и мучают меня. Чертовы таблетки…

— «Ман…честер» — двадцать три доллара за акцию. «Манстер» — сто один доллар. «Дженерал моторс» — тридцать четыре доллара, двадцать…

— Арчер, что ты делаешь! Сукин сын, прекрати!

— Уйди, тебя больше нет… девять цен…тов…

— Твоя агония убьет тебя, больной ублюдок!

Моя рука тянется к нему. — Трой… — хриплю, скулы уже онемели. — Трой… скоро… скоро… — Не могу сказать больше ни слова. Закрываю глаза.

Мое тело лежит без движения, лицо покрывает испарина, наконец-то меня отпустило. Сквозь воспаленные веки, ощущаю прохладу щекой, не могу пошевелиться. В комнате темно, вижу, как падает тень приглушенного света, в приоткрытую дверь. Наблюдаю, как босые ступни, с изящными пальчиками покрытые красным лаком ступают по полу. В комнату вплывает бледная Ненси.

— Арчер! Нет! — в комнате загорается неоновый свет. Ненси подбегает ко мне, окутывая своим нежным запахом духов и чего — то домашнего, родного, не могу разобрать. Она старается поднять меня.

— Ну же, очнись, не смей…

С усилием приподнимаюсь и карабкаюсь на кровать, в горле пустыня.

— Воды…

Ненси подносит к моему рту бутылку и помогает снять разорванную одежду. Делаю жадные глотки, откидываясь на подушки. Она обрабатывает и дует на мои воспалённые раны.

— Неужели Шелли смогла так взбодрить тебя?

— Верно, — хватаю Ненси в охапку, укладывая ее рядом. Она целует меня.

— Чевис, девочки ранимы, в мире столько дерьма.

Я пропускаю пряди ее белокурых волос сквозь пальцы, тяжело дыша.

— Девчонка фальшивит… Ей не место здесь.

— Дорогой, мы выживаем, как можем, тебе ли не знать. — Ее ладонь скользит по моей груди и плавно движется к поясу брюк. Перехватываю ее руку. Она понимающе кивает, — сегодня трудный день, тебе необходимо поспать.

— Я дал тебе денег, Ненси, почему ты все еще здесь? — Приподняв ее подбородок, замечаю в печальных голубых глазах слезы. Она уткнулась в мою ладонь, рвано вздохнув.

— Я не могу оставить это место: здесь моя жизнь, мы все как сестры, понимаешь? Не хочу жить без них.

— Вы все сдохните здесь рано или поздно.

— Чевис, пожалуйста, сегодня на моих глазах убили падре. Я еле унесла ноги перед приездом копов. В городе творится безумие.

Малышка, зачем ты согласилась на это? Ты не должна была быть там.

— Здесь небезопасно.

— Знаю-знаю. Обними меня покрепче, я так устала…

Комната погружается в темноту, я засыпаю…

***

Справедливость судебного процесса в отношении себя самого я наблюдал один раз — в детстве, когда тюремный психолог счел мое деяние непредумышленным. Несмотря на давление ФБР и прокуратуры.

Я видел застывшие слезы и ужас у матери в глазах, смотревших на меня, измазанного чужой кровью. Она будто очнулась от долгого сна. Крепко прижала меня в свои объятия и произнесла: — прости… — дрожащими губами. Я говорю ей, что все хорошо и люблю ее.

В воздухе витает запах смерти, а я прижимаюсь к ней сильнее, втягиваю носом ее запах, из-за которого на глазах у меня выступают слезы…

Я грешен и умру только тогда, когда заберу всех подонков в ад…

За совершенное убийство в детстве каких-либо действий со стороны органов предпринято не было. По классике — сыграл статус отца. Отделавшись лишь штрафом, он подписал рапорт об увольнении по собственному желанию в отставку.

Именно тогда я понял, что система правосудия не работает. Вся госструктура взаимосвязана и своих легавых старается не трогать. Государство закрывает глаза на крупные махинации, убийства и хищения, в которых участвуют сама власть.

Связи, деньги… Закон карает только тех, кто бессилен.

Система, делает вид, что все под контролем.

Контроль давно утерян.

Человек не может творить определенные вещи, которые ему неподвластны: не может убить за причиненное зло, не может взять взятку за доброе дело и жить свободно не может. Запреты и рамки порождают хаос и ведут людей к гибели. В каждом есть зависть, алчность, гнев. Находясь в постоянном поиске легких денег и похоти, общество разрушает судьбы.

Я наказываю тех, кто посмел нарушить мой моральный кодекс. Служитель господа или законопослушный гражданин — не важно…

Правосудие за убийство, произошедшее восемнадцать лет назад, скоро наступит.

Звонок телефона

— Да?

— Федерал много знает, советую лечь на дно.

— Мало времени, говори.

— Следующий — Люк Картер.