Квента. Финал

Мери Ли, 2021

Продолжение истории Джорджины Джонс.Она пыталась спасти того, кто отныне вынужден причинять ей боль. Теперь они по разные стороны баррикад. Но рядом всегда есть кто-то третий – тот, кто долгое время скрывал свои чувства и эмоции. Тот, кто открыл своё сердце в один из самых патовых моментов. Выберутся ли персонажи из лабиринтов сумасшедшего фанатика? Преодолеют ли разногласия? Обретут ли любовь и семью…Заключительная часть трилогии Квента.Содержит нецензурную брань.

Глава пятая

Моё томление было недолгим. Не прошло и часа, как Джудит снова появилась у моей камеры. На этот раз она не нервничала — она боялась. Волны ужаса проходили даже сквозь стекло, заставляя меня подняться с кровати и отойти в самый дальний угол клетки.

Мне нечем защищаться, я даже не успела разломать до состояния щепок очередной новый стул.

Остановившись по ту сторону стекла, девушка бросает на меня беглый взгляд, но быстро переводит всё внимание на Рэя.

— Рэйлан, уведи триста двенадцать на красный уровень. — и больше не сказав ни слова, ещё более быстрым шагом она уходит назад.

Подбегаю к стеклу и, крича, колочу в него руками:

— Что за красный уровень? Джудит, стой! Стой!

Джудит никак не реагирует на мой крик, а вот пленные начинают носиться по своим камерам, и все как один кричать:

— Нет! Только не красный уровень! Нет! Нет!

Дверь моей камеры открывается, и Рэй, переступая через порог, достает из кармана браслет. Отступаю назад и под гомон заключенных с трудом различаю голос Гаррета, я даже не могу понять, что именно он говорит, и бросаю на него страдальческий взгляд. Мне страшно. Я до жути боюсь красного уровня. Красный цвет ничего хорошего не предвещает, ведь даже на светофоре он означает — стоп.

Пленные вокруг меня не способствуют успокоению, их крики и даже плач пробираются ко мне под кожу и зудят-зудят-зудят. Приказывают мне:"Беги, сопротивляйся"!

Но в этот раз я не вступаю с Рэем в схватку. Здравомыслие подсказывает, что силы мне понадобятся не здесь, а на красном уровне. Нужно успокоиться. Если я начну сражаться сейчас, то у меня не останется сил. Рэй вырубит меня. Так или иначе я всё равно попаду на красный уровень. Сейчас вопрос в другом. В каком состоянии я там окажусь? Решаюсь и добровольно протягиваю руку, щелчок браслета звучит как удар молотка судьи. Кажется, что мне только что вынесли приговор, о котором я даже не подозреваю. Главное, чтобы он был не смертельным, остальное я выдержу.

Так я предполагала, ещё не подозревая, что именно ожидает меня на красном уровне.

Выхожу вслед за Рэем и думаю только об одном. Сейчас передо мной маячит возможность узнать код от двери до конца. Я до последнего буду держаться за эту мысль, иначе слечу с катушек. Код, он мне нужен. Главное выбраться из-за стекла, открыть этот чертов аквариум и бежать. Бежать так долго и быстро, пока ноги не сотрутся в кровь.

Видя меня, пленные сходят с ума ещё больше и кричат так, что я зажимаю уши и пытаюсь абстрагироваться от их гомона. Даже браслет не спасает от пронзительных криков. Подходя к камере Джервиса, замечаю его, он быстро подходит к стеклу и говорит:

— Я надеялся, что не тебя туда поведут.

Сердце обрывается. Немного сбавляю шаг и спрашиваю, затаив дыхание:

— Ты был там?

— Да, просто терпи… — говорит он, и дальнейшего я уже не слышу.

Просто терпи.

Просто терпи.

Просто терпи.

Просто терпи!

Бросаю взгляд на свои руки — они дрожат. Дыхание хаотичными толчками сотрясает меня. Сжимаю руки в кулаки и вступаю в лифт, который уже открыл свои объятия.

Странно, но я не понимаю, куда именно движется лифт. Вверх или вниз, а может в сторону, но стоит коробу пикнуть, а красной лампочке загореться, я срываюсь. Бросаюсь вперед и начинаю нажимать на зеленую кнопку. Хочу, чтобы меня вернули в аквариум.

Страх доходит до предела.

Жму и жму на кнопку.

Рэй убирает мои руки от приборной панели, но я, извернувшись, снова тычу на кнопку, дверь начинает закрываться. Выдыхаю. Рэйлан подставляет ногу, и она тут же открывается вновь. Меня уже не по-детски трясет. Сопровождающий сильнее необходимого хватает меня за руку и выводит в красный коридор.

Коридор один. И он красный.

Здесь нет каких-либо ответвлений.

Одна дорога.

И скоро я пойму, что эта дорога ведет прямиком в ад.

Более насыщенного красного цвета я в жизни не видела. Тут бы под стать снимать боевики или ужасы, ведь эти стены с легкостью примут кровь, и её даже видно не будет. По центру потолка длинной тонкой линией светятся люминесцентные лампы, придавая коридору поистине жутчайший вид. Рэй, не отпуская меня, ведет к венцу алого тоннеля, к черной двери, которая распахивается, и оттуда выбегает женщина.

Светлые волосы, хмурый взгляд, который при виде меня становится очень-очень злым. Так, стоп. Я знаю её! Это же та женщина. Точно она. Будучи на острове Корву, мы смотрели новости, и там показывали эту даму, я помню, что она сестра баллотируемого в президенты Ростина Бэя. Как её зовут? Я не помню. Знаю, что она часто принимает участие в благотворительности, даже как-то летала в один из самых бедных районов Африки. Сейчас женщина облачена в строгий темно-серый брючный костюм.

Преодолевает расстояние между нами и, подойдя ко мне практически вплотную, замахивается, пытаясь ударить меня по лицу, но мне удается отклониться, и она промахивается. Что происходит? Кажется, осечка бесит даму ещё больше, и она начинает кричать:

— Это ты виновата! Да я убью тебя! Сумасбродная девчонка!

Не понимая, что происходит, отступаю на шаг назад, но рука Рэя не дает отойти на приличное расстояние. Пока я отвлекаюсь на вновь открывающуюся черную дверь, женщина замахивается во второй раз и со всей силы дает мне пощечину. В ушах звенит, потираю щеку и пытаюсь проморгаться.

Вот сука!

Да что я ей сделала?!

Страх уступает место злости. Бросаюсь на сумасшедшую, но Рэй не дает мне и с места сдвинуться. Дельгадо-младший подходит к нам и говорит, смотря на женщину:

— Гэйнор, прошу Вас успокоиться.

То, каким тоном он это сказал, дает понять, что это та самая"она". Именно эту женщину он боится. И, кажется, я его в этом понимаю.

— Успокоиться?! — кричит Гэйнор. — Да ты хоть понимаешь, что мне пришлось пережить из-за этой дряни? — она очень тяжело дышит, так словно пробежала очень длинную дистанцию. Резким движением одергивает края пиджака и уже более тихо добавляет. — Такую боль я не пожелаю, — выплевывает в мою сторону, — даже ей.

Ну спасибо.

Переводя взгляд с одного чокнутого на другую, стараюсь сжаться в невидимый комок и укатить отсюда, как можно дальше, но Гэйнор снова срывается с цепи и, подлетая ко мне, резко хватает за волосы и с криком тянет в сторону черной двери.

— Сейчас ты за всё ответишь?! — вопит она.

— За что?! — кричу я в ответ, пытаясь оторвать её руку от моих многострадальных волос, я истинно не понимаю, что сделала этой женщине.

Она толкает меня в дверь, и я непроизвольно делаю несколько шагов вперед. И замираю.

Белоснежная комната, у дальней стены стоит капсула, в такой-же я очнулась. В центре находится…стол…металлический… с крепежами из кожи… в самом столе есть круглые отверстия, диаметром с большой палец. Практически по центру более широкое отверстие.

Что за хрень? Я очутилась в комнате из фильма ужасов. Из любого, там, где людей крошат на маленькие кусочки. На очень-очень маленькие.

Задыхаясь, отступаю назад, я даже не обращаю внимание на Дельгадо-старшего, на Джудит и ещё четверых человек, которые выстроились у дальней стены. Они все в белых халатах и перчатках. Я могу только смотреть на жуткий стол и понимать, что эти отверстия для того, чтобы кровь стекала, а не копилась на гладкой поверхности. Подсказкой мне служат чаши под столом. На одной из них наблюдаю смазанную красную полоску. Плохо отмыли? Это же чья-то кровь.

Я увидела красный уровень. Достаточно.

Резким движением выдергиваю руку из хватки Рэя и подбежав к двери, толкаю её.

Она не открывается.

Заперта.

Я взаперти.

Дальше всё происходит так, словно эти люди тысячи раз проделывали то, что намереваются сделать со мной. Всё на автомате, без единого слова.

Они мгновенно, без какой-либо отмашки расходятся по комнате. Каждый из них занимается своим делом. Они даже не обращают внимания на мои попытки сбежать. Потому что отсюда не сбегают. Никто и никогда. Меня бьет мандраж, прижимаюсь спиной к черной двери и, срастаясь с ней, спрашиваю у Гэйнор:

— Что я вам сделала? Я же вас даже не знаю.

Дьявольская и ни капли не позитивная улыбка расползается по её лицу.

— Я покажу, что ты сделала. — кивает на капсулу и говорит. — Посмотри, это твоя вина.

Боюсь отойти от двери. Молюсь, чтобы она открылась, но… этого ведь не произойдет. Бросаю взгляд на Рэя, он стоит рядом со мной и смотрит на стену, где висят несколько разных темных мониторов.

— Посмотри! — приказывает Гэйнор. — Я хочу, чтобы ты знала, какой грех лежит на твоей гнилой душе.

Душа моя явно не светлая, но и не гнилая. Она серая с черными пятнами.

Преодолевая страх, шаг за шагом подхожу к капсуле и даже не представляю, что именно я должна там увидеть. Я думала, эта капсула ждет меня для очередного извращенного эксперимента. Шаг за шагом, весь шум от передвижения и действий людей уходит на второй план. Заглянув в капсулу тут же закрываю двумя руками рвущийся наружу крик.

— Вы сумасшедшие. — говорю я и подступаю к капсуле ещё на шаг. Несмотря на то, что за свои годы, а точнее за последнее время, я увидела слишком много ужасного, но это… страшнее этого я не видела ничего. — Это же ребенок. — шепчу я. — Что вы с ним сделали?

Смотря на маленькое, слишком маленькое синюшное тело младенца, слушаю слова Гэйнор:

— Это не мы сделали. Если бы ты не сбежала, то он был бы сейчас со мной, а не лежал в этой неудобной кроватке.

Кроватке? Твою мать! Да они все поехавшие!

— Что с ним случилось? — спрашиваю, не в силах побороть жалость к маленькому мальчику. Он такой крошечный. Глаза прикрыты тонкими веками, маленькие пальчики замерли, так и не сжавшись в кулак.

— Он спит. — говорит Гэйнор, и в этот момент мне становится тошнотворно жутко, ведь грудная клетка ребенка не поднимается и не опадает. Он не спит.

Сдерживаю рыдания, но слезы собираются на глазах. Он же мертв. Этот малыш умер.

С бешеным блеском глаз Гэйнор подступает ко мне и, приложив ладонь на поверхность морозной крышки, говорит:

— Привет, малыш. Вот и мама твоя пришла. — бросает на меня кривой взгляд и говорит. — Посмотри, как он мне улыбается.

Смотрю на ребенка. Он не улыбается и уже никогда не улыбнется.

Он мертв. Гэйнор этого не понимает. Боже!

— Он всегда меня узнает. — с улыбкой, склонив голову набок, говорит Гэйнор.

— Давай. — произносит Дельгадо-старший, и Рэйлан тут же тащит меня на стол. Начинаю брыкаться как дикая кошка. Изворачиваюсь, кусаюсь, пинаюсь и царапаюсь, но всё же оказываюсь прикованной к столу. Руки и ноги раскиданы в разные стороны и закреплены кожаными ремнями.

— Что вы делаете?! — кричу я до хрипа.

Лицо Дельгадо-старшего возникает передо мной.

— Девочка моя, нам нужно только взять немного костного мозга.

— Может с наркозом? — предлагает Дэвид.

Да.

— Нет. — Дельгадо-старший отрицательно качает головой. — К сожалению, проверка на Джервисе показала, что наркоз калечит клетки, которые способствуют регенерации. — старик гладит меня по лицу, словно я собака, которую нужно усыпить, но жалко. — Она сильная девочка, потерпит.

— Не сильная! — кричу я.

Пока я продолжаю биться в истерике, ко мне подключают какой-то аппарат, капельницы и ставят укол в вену. Я продолжаю сражаться с путами, но, кажется, они ещё сильнее затягиваются на моих конечностях.

— Что это? — спрашиваю, смотря на иглу в вене.

— Витаминка. — говорит Дэвид.

— Начнем. — отдает приказ Дельгадо-старший. Наклоняется надо мной и говорит. — Джорджина, сейчас тебе лучше не шевелиться, мы перевернем тебя и сделаем два прокола в тазовой кости. Возьмем две пробы и сразу же увидим действие клеток на фоне общего забора биоматериала.

Я ничего не могу говорить. Я онемела. Чувствую, как вокруг талии пробрасывают очередной ремень и крепко привязывают меня, а потом неожиданно кровать-ужас переворачивается вместе со мной, и я оказываюсь лицом перед чашами. Страх настолько сильный, что я могу потерять сознание. Хоть бы я потеряла его. Прямо сейчас. Меня начинает лихорадить. Мою футболку поднимают выше, оставляя прикрытой только грудь, и неожиданный укол в поясницу прорывает мой голос.

Я кричу!

— Всё-всё-всё. — успокаивает старик. — Потерпи немного.

Резкая волна боли вышибает душу из тела, в глазах темнеет, и я снова кричу.

— Ну как? — спрашивает Дельгадо-старший, достав иглу у меня из нижней части спины.

— Они живее, чем у Джервиса, но в момент, когда мы её поймали, клетки были более сильными. — отвечает Дэвид.

Перевожу дыхание и молюсь, чтобы всё прекратилось. Не думала, что это так больно.

— У меня есть идея. — говорит Ублюдок-старший. — Переворачиваем её.

И меня, словно свинью на вертеле, возвращают в исходное положение. Не могу сфокусировать взгляд на чем-то одном. Передо мной мелькают люди в масках и белых халатах. Боль в месте, где был прокол становится меньше, и только я начинаю успокаиваться, как Дельгадо-старший говорит:

— Рэйлан, будь добр, активируй подопытному триста тринадцать участок мозга, отвечающий за болевые ощущения.

Рэй подходит ко мне и кладет руки по обе стороны от моего лица. Верчу головой из стороны в сторону. Живые тиски не позволяют шевелиться.

— Рэй, нет. — прошу я, уже зная, что сейчас испытаю.

— Дэвид, сними с неё браслет. — приказывает старик.

Украшение пропадает, и звуки тут же становятся настолько громкими, что голова начинает кружиться. Слышу, как Гэйнор кудахчет над капсулой с мертвым сыном, как чьи-то ноги мнутся возле меня, как хлюпает носом Джудит, я даже слышу, как моя кровь со спины по капле падает в металлическую чашу подо мной. И я слышу, как кожа Рэя нагревается с легким потрескиванием.

Меня прошибает агония.

— Не-е-е-ет! Прекратите! Рэй! Нет!

Но меня никто не слушает. Боль распространяется по всему телу, и оно начинает биться в конвульсиях, перед глазами плывет, и я молюсь о потере сознания, но оно не желает покидать меня. Ловлю взгляд Рэя, который устремлен прямо в мои глаза и, еле разлепляя губы, произношу:

— Прекрати.

Но он не прекращает.

— Пожалуйста, прекрати.

Здесь слишком много народу, но людей среди них нет.

За мгновение до потери сознания, руки Рэйлана пропадают, и меня снова переворачивают. Голова безвольно свисает вниз.

Этот укол я практически не чувствую. Слезы падают на белый кафель и рассыпаются на множество мельчайших субстанций. Глаза до безумия медленно закрываются и открываются. Я не могу потерять сознание, мне нужно узнать код от двери. Как я могла об этом забыть? Наверное, боль может заставить забыть о чем угодно.

Меня снова переворачивают, и я вижу довольные лица отца и сына. Они немного искажены, но я понимаю, чьи физиономии мелькают передо мной.

— Нужно ещё. — говорит Дэвид, его глаза лихорадочно блестят, но Дельгадо-старший отрицательно качает головой и поясняет.

— Ей нужно восстановиться, спинной мозг, как и любой биоматериал, имеет свойство заканчиваться. А нам это ни к чему.

— Вы что-нибудь сделаете с моим мальчиком? Почему он спит?

Поворачиваю голову набок (сильно сказано"поворачиваю", голова сама падает в нужном мне направлении) и наблюдаю, как Дельгадо-старший подходит к мамаше, которая сошла с ума, и говорит:

— Мы вернем его тебе, но одной Джорджины нам мало, через пару дней мы проведем опыт уже с двумя Чистыми, и тогда ты снова сможешь прижать к груди своего мальчика.

— Вы сумасшедшие. Ребенок мертв. Его уже не вернуть. — выталкивая из себя слова, зачем-то пытаюсь доказать им банальную вещь. Они не Боги, но, к сожалению, возомнив себя ими, безумцы не в состоянии остановиться.

— Не говори так! — кричит Гэйнор, а я начинаю терять связь с реальностью.

Дальше группа чокнутых ведет какой-то разговор, но я не слушаю их. Не могу сконцентрироваться даже тогда, когда Рэй поднимает меня на руки и уносит вон из этого места. Я так и не могу сфокусироваться ни на чем, в красном коридоре, в лифте и в белом коридоре, но, когда мы подходим к двери моей камеры, я собираю всю силу в кулак и наблюдаю, как Рэй достает пульт, прикладывает палец и набирает код, но вот в чем проблема. Он набирает не те цифры, что были в прошлый раз.

Каждый раз новый код.

Лавина безысходности уносит меня в темноту, и только одна мысль остается в голове, прошибая меня барабанной дробью, — живой мне отсюда никогда не выбраться. Ни-ког-да.