О чем молчит смерть

Мери Джейн, 2022

Каждый желает успеха, но далеко не все осознают, какая может быть цена. Однако Эрика это узнала. Её бизнес тренинги были ничем, по сравнению с её потерями. Многие месяцы её родители считались пропавшими без вести, родная сестра пребывала в коме. Во всём случившемся Эрика винит только себя, даже после своей кончины. Эрика понятия не имела, о чём может молчать смерть.

Глава 1

ГЛУБЖЕ ОКЕАНА

Вам когда-нибудь удавалось чудом избежать смерти? За всю жизнь человек может столкнуться с ней несколько раз. Чаще всего люди просто живут, так и не вступив в схватку за свою жизнь. Но это не про меня.

Смерь часто сопровождала меня на протяжении всей моей жизни. Она всегда была где-то рядом со мной. Временами я даже думала, что мне суждено умереть. Все мы смертны и наше время когда-нибудь закончится. Но я видела лицо смерти, была близка к ней, и это случалось не один раз.

После всего что я пережила, иногда я задумывалась, а не начать ли мне отмечать моё чудесное спасение, как второй день рождения. Так я думала до тех пор, пока со мной не случился второй случай. Именно тогда я почувствовала дыхание смерти как никогда близко.

Помню, как в детстве мои родители общались с одним мужчиной. К сожалению, запамятовала его имя. Может Боб или Сэм, знаю, что его имя было простым и коротким, пусть будет Сэм. Этот мистер Сэм пригласил моих родителей на свой день рождения, а через какое-то время он снова праздновал свое рождение, также не забыв пригласить моих родителей. Хотя мне было всего пять лет, но меня это сильно удивило. Разве такое возможно? Человек не может родиться два раза. Родители тогда мне объяснили, что некоторые люди, которые чудом выжили и избежали смерти, часто отмечают два дня рождения. Поскольку для них спасение становиться значимым событием в их жизни. Тогда, будучи ребёнком я поинтересовалась у родителей, что именно произошло с тем мистером, они мне так и не ответили. Я не знаю его историю и не могу её рассказать, но рассказать свою попробую.

В первый раз это произошло, когда мне уже исполнился двадцать один год. Я работала в интернет-магазине, продавая оптом запчасти для автомобилей. Тогда работа была у меня замечательная, свободный график позволял жить своей жизнью, заниматься своими делами.

Я очень хорошо помню, как начинался тот день. Я шла по улице всё цвело, в воздухе благоухало разными ароматами цветов. Одно слово — весна. У меня было отличное настроение, я ожидала звонка на сотовый от важного клиента (он хотел сделать крупный оптовый заказ, а мне за сделки полагался процент).

Я остановилась напротив пешеходного перехода, впереди горел красный сигнал светофора. У меня зазвонил сотовый телефон. Тогда я ещё подумала здорово, что включился красный свет у светофора, можно спокойно ответить на звонок. Это было важно для меня. В тот момент я даже не успела достать мобильник из сумки. Всё произошло мгновенно. Пролетев от сильного удара над капотом машины и стукнувшись об лобовое стекло автомобиля, я оказалась на асфальте. Водитель даже не вышел из машины, он сдал назад и уехал, словно ничего не произошло. Меня мгновенно окружили прохожие, все в недоумении смотрели на меня, они пытались понять жива я или нет. Люди быстро сориентировались, они вызвали скорую, которая не заставила себя долго ждать. Очнулась я уже в больнице.

Как выяснилось позже водитель, который меня сбил, был пьян. Его бросила жена и уехала с их ребёнком в другую страну. От осознания, что он больше никогда не увидит свою трёхлетнюю дочь, водитель напился в баре и сел за руль. В момент столкновения со мной он отвлёкся на бутылку пива, что выскользнула у него из руки и пролилась в салоне автомобиля.

Водитель даже не знал, что сбил меня, до тех пор, пока к нему не пришла повестка в суд. Не трудно догадаться, что я выиграла дело. Но мне было всё равно, поскольку я этого даже и не знала. Дело выиграли мои родители и старшая сестра, пока я пребывала в коме.

Это так странно, потому что я ничего не помню, даже то, как меня сбили. Последнее, что я отчётливо помню, как искала телефон в сумке, потом двух недель моей жизни словно и не было. По словам родителей, у меня остановилось сердце и меня реанимировали. Вот так я и почувствовала на собственном опыте высказывание: «быть на волоске от смерти». Только тот, кто действительно побывал на этом «волоске», знает, насколько страшные эти слова.

Погода очень сильно влияет на наше настроение. Хочется, чтобы всегда она была хорошая, но так не бывает. Вопрос в том, как к этому относиться. Человек — такое существо, которое постоянно чем-то не доволен. Летом ему слишком жарко. Приходит зима человеку слишком холодно. Весной ему хочется быстрее лето и так постоянно. Правда, не всем.

Окружающий мир скоро начнёт пробуждаться, постепенно отходя от сонной тишины до следующих суток. Рождение каждого нового ты встречаешь с рассветом. Тёмное небо плотным одеялом постепенно отступает от небосклона, ночные тучи будто растворяются в нём. Предрассветная дымка постепенно рассеивалась и полностью исчезала, чтобы открыть голубые просторы чистого бескрайнего неба. В атмосфере царила тишина.

В определённый момент на горизонте будто зажигается свеча. Вместе с этим ярким распространяющимся в разные стороны пятном, начинается и нарастание звуков.

Я бродила в одиночку по пустынному берегу. Безмолвие раннего утра переплеталась с безмолвием в моей душе. Казалось всё, чего я хотела и к чему стремилась, уже произошло, и дальше двигаться пот жизни не было больше смысла. Но я была должна, должна ей пожизненно. И этот долг у меня никогда не получится вернуть.

В тот момент я устроилась на берегу перед Атлантическим океаном, дышала морским воздухом и слушала морской прибой. Наблюдала за первыми лучами раннего солнца на воде, за дикими лебедями, за летающими над морской гладью чайками, которые стремительно ныряли вниз в поисках пищи. Волны словно ещё не проснулись, лениво набегали на берег. Я слышала шёпот морских волн, словно они мне хотели о чем-то поведать, рассказать мне историю, которую я так и не узнаю. Очередная, налетевшая на скалы волна разлетелась миллиардами брызг, слегка задела меня. Рассматривая столь умиротворительный морской пейзаж, я и не догадывалась, что очень скоро наступит «второй случай».

Ясное небо поражало бескрайней синевой. Спокойный и умиротворенный океан простирался бирюзово-голубой гладью вдаль насколько хватало глаз и терялся своими границами в белой дымке ближе к горизонту. Я была уверена, что они были где-то там. На мгновение я зажмурилась, по коже пробежали мурашки.

Я замечталась…

На горизонте показался корабль. Но это был не просто корабль, а шхуна с большими белыми парусами. Он плавно подплывал к берегу. На палубе стояли двое — капитан и его жена. Они приветливо мне помахали рукой. Я встала чтобы поприветствовать и помахать им в ответ. Как вдруг одна волна забежала далеко на берег и обрызгала меня. Я отвлеклась на волну и сделала несколько шагов назад, а когда вновь подняла голову и посмотрела на океан, корабль исчез. Прохладный морской ветер только усилил мою тоску. На моих глазах навернулись слёзы. Я вытерла скатившиеся слёзы, послала воздушный поцелуй в сторону океана и ушла.

Яркие лучи солнца падали на моё лицо. Маленькая кружечка чёрного кофе, стояла на белой скатерти и ждала пока я прикоснусь к ней губами и сделаю первый глоток. Аромат кофейных зёрен доносился на несколько метров в округе. Позади меня тянулись чередой столы, было ещё мало людей в кафе. Город неохотно, постепенно всё больше просыпался, хотя мне кажется, что Нью-Йорк всегда в непрерывном движении, даже ранним утром.

Я сидела за столиком около большого окна в круглосуточном кафе и наслаждалась видом города. Небоскребы стояли как великаны, рассекающие небо пополам. Солнце заглядывало в витрины магазинов и кафе, освещая их вывески. Моё внимание привлёк магазинчик с подарочными наборами в плетёных корзинах.

Я наблюдала за пробуждением мегаполиса, видела освещённую витрину маленького магазинчика с игрушками, сладостями и различными предметами, выставленными на продажу. Кафе с многочисленными булочками и бейглами, пирогами и ход догами, киоски с фастфудами.

Помню, как в детстве мы с сестрой были рады втайне от родителей купить фастфуд. Ведь наши родители были приверженцами здорового питания. А мы, как большинство детей хотели то, чего нам не разрешали.

В магазин забежали две маленькие девочки. На мгновенье мне показалось, что это были мы с сестрой, но нет. Это были две милые девочки, они с большой радостью покупали себе по гамбургеру.

Город словно разговаривал со мной тысячами разных голосов. Я слышала каждый из них, но мне всё равно было очень одиноко. Именно сегодня, в этот день я ощущала себя совершенно одной на целой планете. Я словно на маленьком острове, среди большого океана, далеко от цивилизованного мира.

Я обычно не позволяю себе впадать в депрессию. Моё окружение знает меня как сдержанную и уравновешенную. Но в тот день я могла позволить себе расслабиться.

Наверное, каждый хоть раз в жизни чувствовал себя одиноким. В такие моменты кажется, что тебя никто не понимает, не разделяет твоих чувств и тебе даже не с кем обсудить свои переживания. Но у меня слово «одиночество» скорее имеет буквальный смысл, чем образный. Я осталось одна. Уже год, как я не разговаривала со своими родными. Мы все слишком далеки друг от друга. Кратковременная или долгая разлука, она сама по себе несёт грусть, печаль, отрицательные эмоции. Особенно ужасно и тоскливо, когда разлука наступает, не зависимо от вас.

Каждый день я носила маску, за которой прятала свои слабости. Для всех, кто хоть раз видел меня, я была уверенная в себе девушка, обладательница не маленького состояния, вольна поступать так, как мне было угодно. Но жизнь вдали от любимых была слишком высокой платой за это всё.

Теряясь в собственных ощущениях, я с трудом понимала, чего мне следует ожидать. А жить в тумане я не привыкла. Вдумываясь в детали, я пришла к выводу, что свобода, о которой я когда-то мечтала, мне не была нужна, никогда.

Сладкий кофе не утолял жажду, хотя вкус и тешил приятной вязкостью. Посмотрев на свои наручные часы, я поняла, что мне пора идти, нехорошо, когда тебя ждут и тем более, когда ты опаздываешь на целую неделю.

Порог клиники я переступила с небольшим чувством стыда и сожаления. Я не представляла, что сегодня ей скажу. Врачи меня предупредили, что надо общаться и всегда говорить только правду, чтобы вызывать определённые эмоции, но сегодня это было особенно тяжело сделать. Может поэтому я не приходила к ней уже неделю, моё подсознание хотело избежать этого разговора. Не хочу больше делать ей больно. Ведь то, что она оказалась в больнице это моя вина.

Я подошла к ресепшену, за стойкой сидела милая медсестра, у неё на бейдже я прочитала имя: Марджери. Девушка, взглянула на меня и слегка улыбнулась. Мне больше нравится приходить в клинику утром. Ночная смена сменятся и вас встречают свежие отдохнувшие лица, такие же, как и у Марджери.

— Доброе утро, — не громко сказала я. — Мне нужен доктор Робинсон, где я могу его найти?

— Не надо никого искать, — сзади меня послышался уверенный мужской голос. Я его сразу узнала. — Здравствуйте мисс Гельмонго, давно вы к нам не заглядывали.

— Доброе утро доктор Робинсон — поздоровалась я. — Прошу зовите меня просто Эрика.

Слова врача меня смутили, чувство стыда и так не покидает меня всё утро. Я тяжело выдохнула, словно проглотила слова, что хотела сказать.

— Профессиональный этикет не позволяет, — улыбнувшись ответил доктор.

Доктор отдал папку документов Марджери, забрал другую и рукой указал направление в нужную мне палату. Не спеша мы пошли в ту сторону, отдаляясь от ресепшена.

— Вы сегодня у неё не первая. Рано утром приходил посетитель. Частенько её навещает, как и вы.

(Я сразу поняла о ком идёт речь, но меня беспокоило другое).

— Как она? Есть изменения? — я будто без слов просила доктора сказать мне хорошие новости. Но когда я увидела его взгляд, то всё поняла. Он точно не собирался меня как-то обнадёживать.

— Всё по-прежнему, — доктор сделал небольшую паузу и продолжил. — Мисс Гельмонго, вы должны кое-что понять, ваша сестра уже год, как находится в коме. Её жизненные показатели не ухудшаются, но и не улучшаются. Чем дольше человек находится в коме, тем меньше у него шансов из неё выбраться. Вдобавок у вашей сестры дважды останавливалось сердце. Такое не проходит бесследно. Боюсь что третий остановки сердца ваша сестра не переживёт.

После слов доктора я рассердилась. Всё это я и так знаю, а он мне не устаёт напоминать, что шансов мало.

— Но в истории медицины есть случаи, когда люди пробуждались не то что после десятка дней комы, но и спустя десяток лет, — защищалась я. — Знаю, что вероятность мала и всё упирается в деньги. Но я обеспечила свою сестру на годы вперёд. И я больше не хочу слышать намёков, что её пора отключать от аппаратов, поддерживающих жизнь. Она единственная из всей семьи кто ещё есть у меня.

— Я ни в коем случае не имел ввиду, чтобы вы её отключали. Единственное, чего мне хотелось до вас донести, чтобы вы здраво оценивали всю ситуацию.

— Знаю, простите. Я не хотела…

— Всё в порядке, — доктор положил руку мне на плечо в знак поддержки. — Вы главное продолжайте разговаривать с ней, ставьте любимые песни, успокаивайте и прикасайтесь к ней. Конечно, комы у всех проходят по-разному, но так будет лучше и вам в том числе.

Я не заметила, как мы дошли до палаты. Мы с доктором остановились возле двери.

— Я оставлю вас. Будьте с ней столько, сколько сочтёте нужным, — я кивнула, и доктор ушёл.

Захожу в палату к сестре, как к себе домой. Дело не только в том, что она здесь уже давно лежит, но и в том, что в этой же палате когда-то лежала и я.

Смотрю на её белокурые волосы, которые по своей природе закручиваются в изысканные локоны. (Если бы я не выбелила свои волосы и не подстригалась коротко, то и у меня были бы такие же локоны. Помню мама в детстве любовалась нашими волосами, они достались нам от папы, чем мама очень гордилась). Стыдно признаться, но я потихоньку начинаю забывать какого цвета глаза у моей сестры. Серые или зелёный, или может серо-зелёные. Я вовсе не забывчивая или невнимательна, просто мне не хватало взгляда, её взгляда. Мне бы хотелось видеть родные глаза сестры перед собой, а не в моём воображении. В такие моменты становилось страшно, и я осознавала, что смерть действительно рядом со мной, особенно в лице моих близких.

Каждый день я жду, что мне позвонят из больницы и скажут, что Зои пришла в себя. И не важно, где я и чем я буду занята, я брошу это дело в туже секунду и помчусь к ней.

— Привет, — не громко поздоровалась я. — Ты меня заждалась. Прости, что не получалось к тебе раньше прийти. (Ещё за долго до доктора Робинсона, мама тоже мне рассказывала, что, когда я была в коме, семья говорила со мной, словно я находилась в сознании. Но я не ничего не помню. Надеюсь, что Зои всё-такие меня слышит и воспринимает слова).

На небольшой столик я ставлю корзину с фруктами, что купила по дороге в клинику.

— Знаю, ты сейчас на «особой диете», но ты можешь угостить медсестёр, — я взяла Зои за руку и смотрела на её «спящее» лицо. — Сегодня для нас занимательная дата. Ровно год назад лайнер наших родителей пропал без вести. И в этот же день, узнав трагичную новость, ты впала в кому. Но для меня ты просто решила хорошенько выспаться, — пыталась я шутить.

В палату зашла медсестра Марджери, она проверяла показатели Зои.

— Я слышала, что сказал вам доктор Робинсон, — обратилась она ко мне. — Не теряйте веру. Муж моей двоюродной сестры тоже был к коме. Он в ней пребывал почти четыре года и всё равно проснулся. А ваша сестра…она… она боец.

— Спасибо, — я обняла Марджери.

— Мы с Зои часто разговариваем. Я ей рассказываю о всех результатах обследований, о том какая она умница и хорошо выглядит, что всё не плохо и она идет на поправку. Я верю, что она справиться.

— Правда? — на моём лице появилась благодарная улыбка.

— Порой, мне кажется, будто она мне отвечает, — Марджери подошла к двери. — Мне надо проверить других пациентов, — попрощавшись со мною и Зои она вышла из палаты.

— Хорошая медсестра, — продолжила я разговор с сестрой. — Рада, что у тебя есть компания, — несколько минут я молча смотрела на сестру. Я подбирала слова у себя в голове, но в итоге, как мне кажется, додумалась только до глупости. — Представь себе, если бы я тогда не вышла из комы? Что бы ты тогда чувствовала? Готова спорить не самые лучшие эмоции, — я смотрела на показатели сестры, которые оставались неизменными. — Жаль, провокация на тебя не действует. Ничего, я смогу достучаться до тебя.

Честно говоря, сегодня мне было трудно к тебе идти. Ведь я виню себя каждый день, из-за меня ты в этом состоянии. Знаю, что хочешь мне сказать: «Эрика не говори глупости, в этом нет твоей вины. Из нас двоих я была сильно привязана к родителям и то, что случилось говорит о моей неготовности к плохим событиям». В ответ я стала бы с тобой спорить, говорить, что я могла бы быть более деликатной, подумать о твоих чувствах. Но сейчас наш с тобой спор не имеет смысла, ведь я всё жду, когда же ты «проснёшься». Сколько можно отдыхать? Даже я столь длительный отпуск не могу позволить. Ты не должна быть там, ты нужна мне здесь. Ты моя старшая сестра, мы с тобой всю жизнь были вместе, а потом в один момент из моей жизни исчезли родители и ты. Не будь так жестока ко мне и возвращайся. Несмотря на то, что мне 28 лет, мне всё равно нужен присмотр, твой присмотр. Не оставляй этот мир и меня. Зои. Просыпайся…пожалуйста.

Интересно, что многие люди злятся на смерть, потому что она забирает наших близких. Но если задуматься, то смерть совершенно не причём, она просто делает свою работу. Вы ведь не будете злиться на почтальона, который принесёт вам коммунальные счета? Каждый выполняет свою работу. Да сравнение не очень: потеря родных близких тебе людей и какие-то квитанции за коммунальные услуги. Конечно, квитанции об оплате не идут ни в какое сравнение с потерей дорогих и близких людей. Но и таить годами злобу тоже не стоит. Своевременно должно прийти принятие и тогда воспоминания об этом человеке станут приятной скорбью. Вы так же можете продолжать любить этого человека, но помните, что вам надо ещё и жить.

— Зои, — обратилась я к сестре. — Я не хочу, чтобы смерть забрала и тебя. Может пока хватит с неё? Не иди на её зов, иди на мой. Мне трудно жить с пониманием, что я могу остаться без тебя. Ты надежда нашей семьи.

Я устроилась поближе к сестре, достала планшет и включила её любимый фильм «Дневник памяти». Вместе мы досмотрели его до конца, но даже это не вызвало каких-то изменений.

Очередной раз все мои попытки разбудить Зои не увенчались успехом. В глубине души остаётся осадок от того, что я сделала что-то неправильно или нерационально, однако я верю в следующий раз она уже проснётся.

Когда человек тяжело болен, то ему даже очень хорошие события не принесут счастья. Ведь очень сложно наслаждаться жизнью, когда недуг поглотил тебя полностью.

Я расчесала её локоны, подпилила отросшие ногти и протёрла лицо тоником. Даже в коме Зои удавалась выглядеть безупречно. Дело было вовсе не в моих действиях, она всегда была такой. Когда она простужалась, Зои не выглядела заболевшей, она смотрелась, как милая девушка, к которой хочется проявить заботу и подарить любовь. Мои незначительные поступки по поддержанию её красоты были не нужны. Но и пусть. Мне хотелось, чтобы она всегда осталась красивой, и я помогу ей в этом.

Вечером, когда уже стемнело, я зашла в супермаркет и сразу направилась в отдел с алкоголем. Интересно, почему многие в подобных ситуациях, как моя, напиваются до потери памяти? У меня никогда не было желания залить все свои эмоции алкоголем. Вместо этого я научилась брать их под контроль. Хоть какой-то плюс. Но сегодня я должна купить бутылку вина. Не уверена за что именно буду пить, за упокой родителей или за здоровье сестры. Это и не важно, за всё сразу.

Мой выбор пал на красное полусладкое вино. Я взяла бутылку и пошла к кассе. Впереди меня было три человека, как вдруг я почувствовала знакомый запах одеколона. Такой аромат не найдешь в обычных парфюмерных магазинах, нет, он был уникальным. И я вспомнила этот запах и моё настроение немного улучшилось.

Когда очередь дошла до молодого человека, что стоял передо мной, я нагло положила бутылку с вином к его покупкам. Парень обернулся и удивлённо посмотрел на меня, в ответ я не сдержала смех. Он меня узнал и улыбнулся. Я потянулась к бутылке, чтобы убрать её от его покупок.

— Даже и не думай, — сказал он мне, преграждая доступ.

Когда мы вышли из магазина, мы обнялись.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — скал он мне, протягивая моё вино.

— Я тоже тебе рада Винсент, — ответила я, взяв бутылку из его рук.

— Я, конечно, рад тебя видеть, но почему ты здесь? В этом районе Нью-Йорка ты редко бываешь, иначе мы бы чаще виделись.

— Понимаешь, сегодня ровно год, как… — я не смогла закончить предложение, комок в горле душил меня. Чтобы не разрыдаться я стала рассматривать вино. — Единственная с кем я могла бы их… вспомнить, сейчас находится коме.

— Пошли ко мне. Вместе посидим и выпьем, как старые друзья.

— Мне не хочется тебе навязываться. Единственное чего мне действительно хочется это просто отвлечься.

— Не говори ерунды. Я вижу, что ты и сама не против поплакаться в жилетку. Предлагаю свои услуги в качестве жилетки, — мило улыбнувшись, предложил Винсент. — Но как обычно ты закрываешься от людей, предпочитая одиночество. Независимая, сильная, самостоятельная. Тебе никогда никто не нужен, чтобы решить проблемы. Ты всё делаешь сама. Но поверь иногда, не только можно, но и нужно кому-то высказаться.

Винсент держал меня за плечи, стараясь заглянуть мне в глаза, которые я неумело прятала, отводя взгляд. Просто невыносимо было выдержать этот дружеский искренний взгляд полный доброты.

— Давай соглашайся, — настаивал он.

— Как старые друзья? — я начинала поддаваться его уговорам.

— Мы же и есть с тобой старые друзья, мы вместе выросли.

— Да были времена…

— Я всё понял, — внезапно выпалил он. — Признайся, что ты меня подкараулила и теперь хочешь напоить и затащить в постель, — Винсент понял, что выбрал не удачную шутку и в неподходящий момент.

— Для этого мне будет мало одной бутылки, — усмехнувшись подыграла ему я. — И между прочем это ты позвал меня к себе. Тем более я вряд ли забуду, как ты в шесть лет лизнул жука. Большого чёрного жука.

— Это не честно и жестоко. Тогда я проиграл спор. Между прочем тебе же.

Вместе мы рассмеялись и пошли в сторону его дома. Дорога была не долгой, Винсент можно сказать жил за углом, в высоком многоэтажном здании. Мы поднялись в лифте на восемнадцатый этаж. Пошарив по карманам, Винсент достал ключи и открыл квартиру. Он взмахнул головой и откинул в сторону пряди тёмных волос, что падали ему на лицо и мешали. Его спортивное подтянутое тело может свести с ума практически любую девушку, но не меня. Я всегда считала Винсент слишком «смазливым мальчиком», он никогда не был в моём вкусе, так же, как и я в его. Поэтому мы, наверное, и сдружились, нас никогда не влекло друг к другу физически. Правда один раз в двенадцать лет мы поцеловались, но для нас это оказалось настолько мерзко и противно, что мы поняли, мы друзья и не больше. После того случая я начала осознавать кое-что о себе, о чём прежде лишь догадывалась.

— Заходи, — пригласил он меня.

Квартира Винсента просторная и светлая: окна занавешены белоснежным тюлем в обрамлении портьер светло-коричневого оттенка, стены покрашены в белые и пастельные тона. На стенах висели разнообразные фотографии. На одних запечатлены путешествия и походы, на других достопримечательности иностранных городов. Мебели по минимум. В левом углу письменный стол, а возле него комод, шкаф, софа справа, а возле двери стоял пуфик.

— Располагайся и чувствуй себя, как дома, — Винсент пошёл на кухню. Тем временем я села за стеклянный стол в ожидании хозяина, осматриваясь вокруг. Винсент пришёл с двумя бокалами для вина и штопором, когда он отошёл на кухню во второй раз, в руках у него было большое блюдо, на нём лежали фрукты и сырная нарезка. Пока он накрывал на стол я взяла штопор и открыла бутылку вина, Винсент вопросительно посмотрел на меня.

— Снова проявляешь самостоятельность лишая меня возможности поухаживать за тобой.

— Ты сказал «как дома», — напомнила я.

— Так я и не против.

— Ты противоречишь сам себе.

— Нисколько, — Винсент взял из моих рук бутылку вина. — Я всего лишь хочу поухаживать за тобой, — он разлил напиток по бокалам и дал один из них мне. — Давай рассказывай.

— Сегодня годовщина того дня, когда я в один миг потеряла всех.

— И как ты?

— Не знаю. Сегодня я прогулялась к океану, потом пошла к сестре. Меня одолевали разные чувства. Знаю лишь то, что мне надо с кем-то поговорить иначе сойду с ума.

— Поэтому ты здесь.

— Ты когда-нибудь задумывался, что человек из твоей жизни может исчезнуть. Этот человек не ушёл куда-то, не уехал. Просто РАЗ и всё, его больше нет. Всего лишь одно мгновенье, и оно полностью меняет всю твою жизнь. Ты понимаешь, что всё, что было для тебя дорого исчезло.

Сказав это, я понимала, что в следующее мгновенье я разревусь, но мне было не удобно плакать при нём, хотя он и был близким другом нам с Зои.

— Корабль так и не нашли?

— Нет. Лайнер наших родителей исчез в бермудском треугольнике, все кто был на борту, пропали без вести. Тогда на мои плечи взвалилась огромная ответственность, мне надо было сказать сестре о судьбе наших родителей. Ведь я узнала об этом первая. Это была моя самая большая ошибка, до сих пор не могу себя простить за это. Я решилась и подошла к сестре, но она не смогла принять эту новость. От горя и шока она впала в кому и находится там до сих пор. Зои моя старшая сестра, всю мою жизнь она меня оберегала и защищала, но по моей вине с ней это случилось. За год комы у неё дважды останавливалось сердце. Для врачей Зои самая настоящая загадка. Ведь если человек умирает в коме, то он не возвращается. Мне порой кажется, что она словно специально путешествует на тот свет в поисках наших родителей.

— Не смей себя винить, — настойчиво сказал Винсент. — Это было не в твоих силах знать об эмоциональном состоянии Зои. Я это говорю не просто так, она мне тоже очень дорога.

— Знаю, ты с ней встречался около года. Вы оба это скрывали, но после вашего расставания она мне всё рассказала. Но я это и без её признания всё прекрасно видела.

— Сейчас это уже не важно. Давай выпьем за её здоровье.

От легкого прикосновенья наши бокалы издали звон, и мы отпили немного вина.

— Ты и Зои мне дороги, — подметил Винсент.

— Знаю, — я положила голову ему на плечо. — А ты нам. Спасибо, что приходишь к ней.

— За это не стоит благодарить. Вот если бы ты поменьше пряталась от людей, то я смог бы тебя хоть как-то поддержать. Хорошо хоть твоя сестра не затворница и не сопротивляется мои визитам.

— Ты «скромно» оцениваешь свои возможности, — я отпила немного вина. — Спасибо, что не оставляешь Зои.

— Я тебя не виню, не представляю, как я бы себя повёл будь на твоём месте. Пусть даже у меня нет ни брата, ни сестры.

— Ты знаешь может это и странно, но я в своём воображении нарисовала совсем иную картину. Мне хочется верить, что наших родителей выкинуло на какой-нибудь необитаемый остров, что они там приспособились и живут в ожидании спасения. Знаешь, как в фильме «Изгой». Помнишь там по сюжету фильма, главный герой жил на острое пять лет, и он был совершенно один. Мне хочется, чтобы у мамы с папой был такой же остров, хотя я прекрасно понимаю, что это всё самообман. Мне хотеться верить, что у них есть такой шанс.

— Это не самообман, это самозащита. Ты пытаешься себя защитить от всего, что с тобой случилось. На подсознательном уровне ты боишься, что тоже можешь, как и твоя сестра впасть в кому. Но так как ты там была уже однажды, тебе вдвойне страшнее туда возвращаться.

— Не даром ты один из лучших психологов. Надо почаще с тобой разговаривать по душам.

— Я тебе сделаю скидку за сеансы. Надеюсь, ты понимаешь, что я не серьёзно.

— Спасибо…

— Вообще-то я имел ввиду скидку, а стоимость моей услуги с тебя надо взять полную.

Впервые за долгое время я искреннее рассмеялась. Это шутка была не такая уж и смешная, но я не смогла сдержать свой задорно громкий смех. От моего веселого смеха Винсент не смог удержаться он тоже рассмеялся. Насмеявшись вместе со мной, он предложил:

— Выпьем за твоих родителей, — Винсент поднял бокал вверх. Я поддержала его предложение, залпом не чокаясь мы опустошили наши бокалы. Винсент подлил нам в пустые бокалы ещё вина. (Интересно, почему такой парень, как он до сих пор один? Красивый, умный, из хорошей и обеспеченной семьи. Насколько мне известно он больше ни с кем не встречался, после того как расстался с моей сестрой).

— Почему у тебя нет девушки? — (чувствую, как во мне начинает «говорить» вино) поинтересовалась я.

— Я не думаю, что нам об этом сейчас стоит говорить. У нас был уговор, что сегодня вечером я твоя жилетка. Поэтому мы здесь, и я готов к любим твоим изливаниям. Могу помочь тебе с «самокопанием», но вот у себя копаться не хочу.

— Почему? — удивлённо спросила я, не уступая ему и не давая возможности уйти от ответа. Мне правда было интересно узнать причину.

— Знаешь, как говорят: «Сапожник сам ходит без сапог». Так это про меня. Лучше расскажи, как твои тренинги? Всё ещё обучаешь бизнесу?

— Да, именно так. Рассказываю людям, как сделать свой первый миллион долларов и бла-бла-бла всё в этом роде.

— Бла-бла? Это всё, что может сказать дипломированный психолог и мотивационный спикер, собирающий миллионы людей на своих тренингах?

— Ты же знаешь, что все эти тренинги — это обман. Все спикеры, психологи и прочие эксперты говорят всё тоже самое, что уже давно было кем-то написано в книгах или статьях, только немного по-другому, другими словами. По-настоящему гениально достойные мысли сейчас очень сложно найти. Я лишь проводник для людей, которые ищут свой путь и опираюсь на опыт чужих людей используя их примеры. Не пытаюсь изобрести велосипед, я просто нахожу нужную информацию, читаю, подготавливаюсь и выступаю. Хотя у меня сомой нет никакого бизнеса и никогда не было. Но это мне не мешает помогать другим строить своё будущее, заниматься бизнесом. Всем, кто пришёл не обязательно знать всей правды, важно чтобы они поверили в себя. Правда никому не нужна. Люди любят красивые истории иначе тебя никто не будет слушать.

— Ты хоть сама веришь в то, что ты говоришь? А бизнес считай, что у тебя есть. По факту. Правда не тот, о которым ты им рассказываешь, а именно сами эти тренинги. Они же не бесплатные, ты их ведёшь и это твой бизнес. Так, что ты не лукавишь, а говоришь правду в большинстве своих выступлений.

— Разве это бизнес, это так считай хобби.

— Сама жизнь и как мы живем включает в себя многие понятия: это мировоззрение, ценности, склад характера и ума, поведение и тип мышления. Всё это образует наш образ жизни, который у каждого человека разный, индивидуальный. У каждого есть своё предназначение, своя судьба. Часто бывает так, что сам человек не знает о своем предназначении и не может понят в чем смысл его жизни. Твои тренинги может это и есть твоё предназначение.

— Возможно, но мне иногда кажется, что моё предназначение — это ранняя смерть. Временами я задумывалась, а что, если это я должна быть в коме, а не Зои. Что если меня здесь вообще быть не должно. И куда бы я попала? В рай или ад? Учитывая всё, что я делаю, дорога моя в ад, — сказав это, я поняла, что последняя фраза, явно была лишней. Жаль, что я это поздно осознала.

Винсент смотрел на меня так удивлённо, словно я сказала какую-то глупость. Своим умозаключением я его обескуражила. Повисла в воздухе пауза, что лишний раз подтверждало то, что мне не стоило так говорить. Мне стало не ловко. Я видела, что в отличии от меня он не хочет говорить на тему смерти.

После неловкой паузы вглядываясь в пустую бутылку вина Винсент спросил:

— Когда у тебя следующий тренинг?

— Через две недели девятнадцатого декабря, — уткнувшись в бокал и злясь на саму себя, ответила я. — Полечу в Бостон.

— Так, думаю нам не помешает ещё одна бутылочка вина, — Винсент достал новую бутылку из своего бара. — На этот раз мы будем пить французское вино, я как раз его недавно привёз из самого Парижа!

В руках у него оказалась красивая подарочная бутылкой вина.

Вечер, тихая обстановка, напряженный день и теперь бутылочка вина сделали своё дело. Меня начало клонить ко сну, веки тяжелели. Вино меня сильно расслабило. Сил не было сопротивляться сонному, расслабленному состоянию. Не могу сказать, что я была пьяная, больше уставшая. И даже подарочная бутылка не могла меня взбодрить. Собравшись силами и протирая свои глаза, которые пытаюсь держать открытыми изо всех сил я сказала Винсенту:

— Наверное мне лучше уйти.

— Что-то не так? Я тебя чем-то обидел?

— Что ты, всё замечательно. Просто я очень сильно устала, вино меня разморило, — я чувствовала, как меня слегка пошатывало. Ещё не хватало чтобы я упала и отключилась в его квартире.

— Оставайся, куда ты на ночь, в таком состоянии поедешь, — Винсент поставил бутылку и помог мне подняться с дивана слегка придерживая меня, чтобы я не упала.

— Спасибо, но я не могу. Завтра у меня деловая встреча, надо обсудить все детали моего тренинга в Бостоне. Я должна приготовиться к ней.

— Тогда я вызову тебе такси.

Винсент взял телефон и через приложение вызвал такси. Он даже не уточнил мой домашний адрес, неужели он его помнил? Это меня удивило.

Такси приехало быстро.

— Я тебя провожу, — сказал Винсент, хватая на ходу куртку и ключи от квартиры.

Мы спустились на улицу и направились к такси.

Винсент галантно открыл заднюю дверцу, всё также поддерживая меня помог сесть в машину. Закрыв дверцу, он обежал машину и сел рядом со мной на заднее сиденье.

— А ты куда? — удивилась я.

— Я же сказал, что провожу тебя, — улыбнувшись ответил он.

— Уже проводил. Такси меня довезет прямо до дома.

— Хочу убедиться, что с тобой всё в порядке. Доставить тебя в целости и сохранности, а то вдруг ты упадешь по дороге до дома.

Потому что Винсент уже сидел в машине, и потому как он был настроен я была не в силах спорить, и мы поехали.

Как интересно всё складывалось. Какая многогранность в событиях, произошедших со мной. Ещё вчера мне не хотелось жить, ни чего меня не радовало, и даже погода была мрачная, всё кругом было сером и тусклым, над головой свисали тёмные свинцовые тучи. Но сегодня после обеда всё изменилось, с неба начали срываться снежные пушистые хлопья. Их становилось всё больше и больше, пока окружающий мир не стал белоснежным. А эта встреча с другом детства, вечер воспоминаний и просто дружеская беседа развела мою тоску, все мрачные серые краски исчезли.

Снега вокруг становилось всё больше. Ещё немного и будет проблематично ездить на машинах. Но меня это мало волновало, я больше боялась уснуть по дороге, а спать сильно хотелось.

Когда мы подъехали к моему дому, я не торопилась выходить из тёплой машины.

— Спасибо тебе за этот вечер и за то, что выслушал меня. Действительно мне это было необходимо.

— Не стоит меня благодарить. Можешь обращаться в любое время.

Мы обнялись на прощанье, и я ушла.

Где-то в стороне шумела дорога, свистел сильный ветер, лицо и руки обжигали тысячи маленьких снежинок, фонарь слегка покачивался, отчего пятно света на белой земле двигалось из стороны в сторону словно маятник. Как приятно в такую погоду сидеть дома.

Повернув медленно ключ, я открываю дверь своей уютной квартиры. Закрыв за собой дверь, я как будто провожу грань: между работой, которой я вынуждена заниматься, чтобы жить и обеспечивать сестру, и домом, в котором мне тепло и уютно, где я по-настоящему наслаждаюсь каждой прожитой минутой.

Сняв куртку, я скинула зимние ботинки и бросила сумку на пол. Не включая свет, на ватных ногах я прошла в комнату, опустилась на диван и глубоко выдохнула. С этим выдохом ушёл весь прожитый день и прекрасный вечер с другом. Самоанализ меня сильно утомил, правда не без помощи Винсента.

Моя комната была похожа на комнату мальчика подростка (по крайней мере, мне так казалось). Стены были отделаны под кирпич, стиль лофт. Немного грубый, но мне нравилось. В комнате было несколько источников света: световая гирлянда на стене, а с потолка на длинных проводах свисали прикрученные лампочки. В комнате преобладала чёрно-белая цветовая гамма, с небольшими яркими акцентами. Например, как салатовое кресло и пёстрые арты.

В углу стояла разобранная барабанная установка, давно я не играла, лет шесть. А ведь раньше мы собирали зрительные залы. Никогда не забуду те ощущения, энергия от зрителей была невероятная. Как на наркотик мы подсели на выступления. Три года на сцене. В памяти возник свет тысяч огней огромного концертного зала, оглушительные овации восхищенных слушателей. Интересно, а руки ещё помнили, как правильно держать барабанные палочки? Но не сил, нежелание проверять это у меня не было.

В моей комнате на стенах висели разные пестрые таблички с красивыми картинками, изображения которых соответствуют надписям: «Моя жизнь — мои правила», «Соблюдайте тишину», «То ли жизнь прекрасна, то ли я мазохист», и множество других.

Но мне тогда было не до картинок и вообще не до чего. Моё внимание было приковано к большой круглой и просторной кровати. Хотелось зарыться в подушки и утонуть в блаженстве. Это как особое лакомство, как десерт, который оставляешь на потом, чтобы насладиться им в полной мере. Но сначала душ, надо смыть с себя усталость.

Включив душ, я медленно встала под прохладные струи воды. Дыхание было ровным. Вода смывала напряжение в теле и дарила умиротворение. Не дожидаясь, когда высохнут волосы, я уткнулась лицом в подушку и спряталась под одеялом.

С высоты птичьего полёта, а именно так высоко находилась моя квартира, ночной Нью-Йорк был прекрасен. Разнообразие цветных иллюминации поражало воображение. Дорога внизу мельтешила крохотными огоньками автомобильных фар, светофоров и красочных вывесок. В воздухе летали и мерцали миллиарды белых точек, которые были похожи на живописную россыпь серебренной пыли. Но мне было всё равно, что происходило там, снаружи. В то мгновенье я была в своём мире, я всё больше в него проваливалась, пока он меня полностью не поглотил, и я не уснула.

Глава 2

ЖЁЛТЫЕ МАШИНЫ

Утром я открыла свой ноутбук и зашла в интернет. Перед глазами реальность ещё слегка расплывалась, я не дала времени себе полноценно взбодриться, да и времени у меня особо не было. В поисковой строке я ввела первые три буквы: «бер». Не заставляя долго ждать в строке из возможных вариантов первым, показались слова: «Бермудский треугольник». Я направила курсов мыши и выбрала уже завидно задаваемы запрос. Перед глазами мелькали ссылки на сайты. Прокручивая колесо мыши, я искала тот сайт, на котором ещё не была. Такие мне не попадались. Листала дальше. Ради своего же спокойствия я выбрала несколько ссылок. Я их открывала ранее и полностью изучала. В них не было никакой для меня полезной информации. Только теории и гипотезы о Бермудском треугольнике. Это сводило, мня с ума.

Рядом с треугольником есть острова, я искренне надеялась, что возможно они оказались на одном из них, но тогда и корабль должен был отыскаться. Все мои действия превращались в замкнутый круг, так и не давая результата. Я нанимала поисковые группы (благо деньги позволяли мне это сделать), они изучали как острова, так и окрестности, включая часть океана. Для меня ожидание было мучительной пыткой. Что может быть хуже неопределённости?

За окном летали частые хлопья пушистого снега, быстро укутывая белым волшебством серость выстуженных улиц. Синоптики предсказывали разгул метели. Всё кругом было покрыто белым снегом, и только серое небо выделялось своей невзрачностью, плотно повиснув над городом. На фоне белого снега просматривался тёмный асфальт на протоптанных дорожках. Электрические столбы словно надели на себя белые шапки. Припаркованные автомобили, были укрытые снежным одеялом в ожидании своих владельцев. Увидев всё зимнее великолепие, я с сожалением вспомнила, что не успела купить зимнюю резину для своей машины. Старая была уже совсем лысая. А в такую погоду на летней ездить опасно, можно попасть в аварию. Зима радовала глаз, но совершенно не обнадёживала автомобилистов. Снегопад и снежные заносы создавали на дорогах аварийные ситуации. Но спасала снегоуборочная техника, она очень оперативно работала.

Несколько раз я пыталась вызвать такси через приложение. Одна попытка, вторая. Времени у меня оставалось немного. Неудивительно, что в такую погоду таксисты были нарасхват. Но время быстро подходило к концу, в бесполезных попытках взывать жёлтую машину. Пересмотрев приоритеты, я решила позавтракать. Доехать я и на метро могла.

Ароматный, натуральный кофе из кофе машины — это удовольствие, ради которого просыпаться было приятно и легко. Я заваривала себе кофе, позавтракала, и стала собираться. Выбрала из шкафа одежду потеплее и вышла из дому.

Очередь из жёлтых машин проезжала мимо меня. Подняв руку, я попыталась остановить одну их них. Но все такси проезжали мима, словно, не замечая моих попыток.

Я сталкивалась с холодным ветром, который бил снежной пылью в мне лицо. От ветра спрятала руки в карманы (пусть даже он и были в перчатках). Уткнувшись в шарф и накинув капюшон, я старалась осторожно идти по льду в сторону метро. Люди, укутались в тёплую одежду. Они прятали свои красные носы в тёплые шарфы, воротники и не замечали окружающего их зимнего пейзажа. Странно, но само слово «снегопад», несмотря на все доставляемые этим природным явлением неприятности, вызывало приятные чувства.

В метро народу было больше чем обычно. Многие, так же как и я в такой снегопад предпочли подземный транспорт. Протиснувшись на перрон, я ожидала поезд. Вдалеке послышался гул и стук колес приближающего состава. Из-за тоннеля показались первые огни, которые заставили некоторых очнуться и как бы взбодриться. Двери распахнулись, и сонные люди начали заполнять вагоны. Кто-то упустил свободное место, а кто-то устроился на сиденьях поудобнее, чтобы хоть ещё немного вздремнуть. Мне повезло, и я оказалась среди сидевших счастливчиков.

— Уважаемые пассажиры, во избежание травм держитесь за поручни, — послышался холодный голос из динамика. Поезд начал набирать скорость и скрылся в тоннеле.

Стук колёс поезда отдавался в ушах гулким шумом, перекрывая собой звучащую фоном музыку. Как можно дремать при таком шуме? Я поражалась тем, кто, не успев занять сидячие места, стоя на месте, они закрывали глаза. Может им просто не хотелось смотреть на пассажиров? Мне дремать не хотелось. Выпитый с утра кофе мене помог и бодрил. Мой любимый напиток способствовал плавному пробуждению, наполняя меня энергией. Закрывать глаза я не хотела, наоборот мне было интересно рассматривать пассажиров. Я переводила взгляд с одного человека на другого. Напротив меня сидела мама с пятилетней девочкой на руках, рядом с ней стоял молодой человек и разговаривал по телефону, недалеко от него женщина средних лет (похожая на бизнесвумен) хмурила лицо и о чём-то задумалась. Девушка со странным цветом волос, который переходил то в красный, то в рыжий, то в жёлтый, вдруг начала размахивать руками, словно они у неё затекли. Мужчина, сильно уставший на вид, держал своего сына за руку, а тот пытался вырваться и приговаривал: «я взрослый, мне девять лет, я и сам могу стоять в метро». Все были суетливые, или дёрганные, или просто сонные. Я даже не увидела ни одного человека, читающего книгу. Почему-то мне это показалось забавным и немного грустным.

Неожиданно свет в вагоне стал мигать, пока полностью не потух. Состав трясло из стороны в сторону. Вдруг раздался страшный грохот, произошло резкое торможение, все попадали. Из середины вагона люди летели до его начала. Ужасающий лязг, скрип, гул, разносился по всему вагону. Сила инерции заставила пассажиров упасть друг на друга, как домино. Передо мной была груда тел, люди от удара передавили друг друга и выбили стекло вместе с дверью. Во время удара, падая, люди кричали и пытались ухватиться за все, что попадалось им под руки. Вагон врезался в бетонный обвал. Ударная волна рушила всё на своем пути. Двери заклинило, оставляя людей запертыми в жестяной банке.

Мужчина в военной форме попытался ухватиться за поручень, как только у него это получилось, в тот же миг палка с ужасным скрипом отлетела, тем самым отбросив его, от чего он спиной уперся в дверь вагона.

Мать прижимала к себе ребёнка, надеясь защитить своё дитя. Молодой человек (который разговаривал по телефону) упал вперёд, сверху на него упал парень с большими наушниками на шее. Девушка с рыжими волосами истошно закричала, но её крик резко оборвался, она ударилась головой об поручни и отключилась. Мужчина с сыном упали на бизнесвумен, которая лежала без сознания на полу. Один из пассажиров прижимал к себе свой потертый старомодный портфель, словно он был дороже ему собственной жизни. Пожилая дама бормотала молитву (ей очень повезло, она не оказалась на полу заваленная другими пассажирами). Люди лежали друг на друге подобно стопке бумаг.

Из-за замыкания электричества плафоны лопались на глазах, ненадолго озаряя вагоны яркими искрами. Стёкла с оповещающими надписями разлетались на осколки.

Вокруг все кричали, началась паника. Маленькие дети плакали во весь голос. (Больше всего в этой ситуации мне было жалко именно детей, они не понимали, что чудом остались живы). Детский плач, вонзался, словно нож в сердце. Постепенно все отходили от шока и пытались осознать, что произошло. Люди пытались слезть друг с друга, но переломанные конечности сковывали их движения.

Тоннель крошился словно сухое печенье. Перед нашим вагоном были огромные обломки туннеля, полностью перегородившие путь. Точно так же как позади. Нашему вагону повезло, мы оказались в воздушном кармане. Было страшно даже представить, что случилось с остальным составом.

Мою ногу придавило пассажирским сиденьем, а само сиденье завалило камнями. Ко мне подошёл парень лет двадцати. Он единственный кто меня заметил и попытался помочь. Не представляю, какой силой надо обладать, чтобы помочь мне вытащить мою ногу. Как я и предполагала, парень сам не справился со столь большим весом. Он разгребал камни руками, пытался приподнять сиденье, затем он подозвал других ребят, чтобы ему помогли. Подошли ещё трое мужчин, у одного из них лицо было на половину в крови, что даже не было видно глаза. Мне казалось, что ему самому нужна помощь. У меня придавило только ногу, а ему пришёл сильный удар по голове, странно, что он вообще в сознании.

Вместе, они смогли приподнять пассажирское сиденье, и я вытащила свою ногу. Моё колено было в крови, я попыталась встать, что оказалось плохой идеей. Не успела я ещё распределить вес, как по всей ноге прошла дикая боль.

— Спасибо большое, — поблагодарила я незнакомцев.

— Как вы? — поинтересовался один из них.

— Я в порядке, только нога болит.

— Тогда сидите и не вставайте, не напрягайте ногу.

Двое молодых парней и двое мужчин пошли помогать другим пассажирам.

Пожилая дама сидела на полу, озиралась по сторонам, будто боялась, что на неё кто-то набросится. Мужчина пытался поднять руку, но ему что-то мешало. Он посмотрел на причину своей беспомощности. На нем лежала девушка лет двадцати, уткнувшись ему головой в грудь. Молодой человек с наушниками попытался встать, но не смог, его одолела боль. (Внешних признаков не было, но что у парня сломана нога или даже две не трудно догадаться). Мужчина с портфелем пытался вылезти через окно, вагон был завален камнями. Тогда он стал разгребать камни портфелем, как лопатой. Отец с сыном сидели, облокотившись на дверь. Мальчик был совершенно спокойный (наверное, не понимал, что происходит вокруг). Однако его отец был в ужасе, но он старался не подавать виду, чтобы не испугать сына.

— Глория! — кричала девушка в синей шапке. — Глория! Отзовись! — девушка, озираясь по сторонам, ходила по вагону (вернее по тому, что от него осталось) в поисках некой Глории. Она заметила свою подругу без сознания среди лежащих тел и подбежала к ней. Девушка в синей шапке приподняла голову подруге и положила её на свои колени. У подруги был ужасный вид, её лицо скрывал слой грязи, а тело было окровавлено. Девушка стала прощупывать пульс, затем она обняла бездыханное тело подруги и стала плакать, обнимая её.

Я смотрела на каждого лежащего на полу и думала: а ведь у всех них есть семьи, дети, родители, друзья. Кто-то утром, как всегда, поехал на работу или на учёбу. Возможно, поругался с любимым или другом из-за пустяка, хотел всё исправить, сказать много важного. Но теперь этого не будет. Осознавая, что их жизни прерваны и никто больше не услышит их голоса, мне становилось страшно. Но я боялась не смерти, я боялась, что моя жизнь может не иметь смысла.

Мужчина в форме щурился от искр, которые очередным фонтаном распространились по вагону и мгновенно гасли. Окна были выбиты, из пробитой местами крыши капала вода. (Я не понимала откуда взялась вода?). Все кричали, плакали. Жуткая паника охватила всех, кто попал в ловушку.

— Что нам теперь делать? — завопила девушка, не сдерживая эмоции. — Мы все умрём!

— Успокойтесь! — не выдержала я и прикрикнула на незнакомку. Отчего та притихла. — Истерика нам ничем не поможет.

— Не переживайте, — молодой человек осматривал руку мужчины. — Это вывих.

— Вы доктор? — спросил мужчина. Молодой человек не ответил. Он отвлёкся, когда к нему обратился другой мужчина.

— Вы разбираетесь в медицине? — молодой человек кивнул, подтверждая слова. — Нам понадобится ваши знания и помощь.

Четверо (вместе с молодым человеком) продолжали помогать нуждающимся.

Юноша смотрел по сторонам, пытаясь понять, откуда исходит жалобный звук. Наконец, он увидел женскую руку, торчащую из-под тела мужчины. Рука слабо помахивала, отчего желтые часы, висевшие на ней, болтались, издавая характерный звон. Парень, собравшись силами подполз к девушке. Он попытался освободить от придавившего её плотного мужчины. Скинуть мужчину не получалось, он словно глыба лежал без признаков жизни. И как только он не раздавил девушку? Со второй попытки у парня получилось сбросить громилу. Он увидел хрупкую девушку, которая едва дышала. Она как рыба она хватала ртом воздух. Я подумала, что у девушки начался приступ астмы, но это оказалось не так.

— Вы целы? — поинтересовался парень. Девушка, обессиленная смогла лишь кивнуть в ответ.

Парень помог ей встать. Опираясь на него, она смогла встать и осмотреться по сторонам.

— Какой ужас… — прошептала девушка, прикрыв рот рукой.

Все испуганно стихли. Казалось, как будто все на мгновенье позабыли как дышать. Прислушиваясь к протяжному металлическому скрежету, вглядываясь в полумрак, словно в детском кошмаре они пытались понять, откуда звучит ужасающий звук, разрезающий в клочья пелену тишь подземелья. Жизнь каждого из присутствующих пролетела перед глазами. Сердце уходило в пятки. Ещё никто не был готов умирать.

— Внимание! — нарушив тишину и перебивая жуткий скрежет металла, обратился к уцелевшим мужчина лет сорока, в военной форме. Все обратили внимание на незнакомца и сосредоточенно стали его слушать.

— Мы все оказались в непростой ситуации. Связи с внешним миром нет, сотовые здесь не ловят. — Многие достали сотовые телефоны и проверили. Я в том числе. Действительно связи не было. — Я прошу вас не поддаваться панике, — продолжил мужчина. — Поскольку неизвестно, сколько времени займёт наше спасение, я предлагаю, у кого есть хоть какая-то еда или вода не скрывайте и не прячьте. Все продовольствие стоит сложить в одном определенном месте, где всё мы распределим и поделим поровну. Сейчас мы должны держаться вместе, чтобы выжить. Поднимите руку, кто бы желал быть ответственным за еду и воду.

Все стали переглядываться.

— Я не собираюсь ни с кем из вас делиться своей едой! — дерзко заявил молодой человек. — Неизвестно, когда нас вытащат. По-вашему я должен рисковать своей жизнью и своими запасами ради незнакомых мне людей?

— Сейчас закон джунглей ни к чему хорошему не приведёт. Если на то пошло, то здесь наверняка найдутся те, кто сможет легко отобрать твою еду силой. Или мы все сложим запасы в едино и будем стараться выжить вместе, что даст нам больше шансов дождаться спасение. Выбирай ты с нами или против нас.

Парень неохотно отдал свой бумажный пакет военному.

— Вопрос остается открытым, кто будет контролировать запасы еды?

— Я буду контролировать запасы еды, — все обернулись. Бабушка приподнялась с пола, и слегка хромая подошла к мужчине в форме.

— Никто не возражает? — поинтересовался военный.

Пассажиры метро молча переглядывались и кивали в знак согласия, точнее те, кто мог это сделать.

— Вы уверены? — с беспокойством поинтересовался мужчина. — Ещё пять минут назад вы были в состоянии шока. Поэтому подумайте нет ли среди вас кто против этой кандидатуры.

— Сынок, мы все сейчас находимся в этом состоянии, — спокойным голосом ответила пожилая дама. — Тем более та девушка права, — бабушка указала на меня. — Нам не стоит поддаваться панике. Не беспокойся, всё будет хорошо, я буду молится за всех нас.

Мужчина кивнул в знак согласия.

— Прошу вас, сдайте еду и воду миссис…

— Чередин. Бабушка Чередин или просто бабушка.

У кого была еда и вода отдали всё бабушке Чередин. Она поделила все на равномерные порции. Воды оказалось мало, еды ещё меньше. Шесть бутылок воды по полтора литра, три маленьких и одна литровая, выпитая ранее владельцем на одну треть. Из еды у нас было четыре пачки чипсов, одна коробка пончиков, шесть обедов в контейнерах, которые обычно берут на работу и три упаковки конфет.

— Пожилые люди, дети и все, кто был серьёзно ранен, оставайтесь внутри вагона, — взял слово один из четвёрки. — Остальные присоединяйтесь, мы будем разгребать камни, чтобы был выход к туннелю. Завал больше пришёл на левую сторону вагона, значит справа их меньше.

К четвёрке присоединился молодой человек с большими наушниками, отец мальчика, молодой человек, который говорил по телефону и несколько девушек и женщин. Остальные были без сознания или вовсе не могли нормально двигаться (увы, я оказалась среди них).

Ко мне подсела бабушка Чередин, она держалась за левый бок.

— С вами всё в порядке? — обеспокоенно поинтересовалась я, взглядом указывая на то место, за которое она держалась.

— Не страшно, — бабушка наклонилась ко мне и прошептала. — Кажется у меня ребро сломано, — сказала она, слегка корчась от боли.

Без резких движений я расстегнула её пальто и приподняла кофту. С левой стороны у бабушки был след от сильного удара. Я в ужасе смотрела на неё, даже через боль бабушка улыбалась доброй и искренней улыбкой. Мне её стало жалко ещё больше.

— Извините, вы ведь медбрат, — обратилась я к одному из четвёрки. Парень прекратил разгребать завал со всеми, остановился и подсел к нам. — Посмотрите, пожалуйста.

Молодой человек внимательно осматривал ушиб бабушки Чередин. Лёгкими прикосновениями он изучил место удара.

— Похоже на перелом, но это так же может быть и трещина. Без рентгена сложно сказать наверняка. Вам больно вздыхать?

— Немного, я стараюсь дышать животом, — бабушка закашляла. От боли она схватилась за бок.

— Это правильно. Не перенапрягайтесь и постарайтесь поменьше ходить.

Медбрат перевёл своё внимание на меня. Он задрал мне штанину, как только он увидел мою рану, моментально нахмурился.

— Внимание, — громко крикнул он. — У кого-нибудь с собой есть хоть какие-нибудь лекарства?

Пассажиры отрицательно качали головой. Мать с маленьким ребёнком, стала перебирать свою сумку. Она достала детские витамины, ингалятор и отдала медбрату.

— Спасибо, но это не то.

— Со мной что-то серьёзное? — поинтересовалась я.

— Не переживайте зря, простая профилактика против заражения крови. Нужно промыть рану.

Бабушка протянула молодому человеку бутылку с водой. Медбрат осторожно промыл мою ногу.

— Если что-то будет беспокоить, говорите мне незамедлительно. Это касается всех, — громко прокричал медбрат. — Не терпите боль или головокружение, чтобы потом не было серьёзных последствий, — молодой человек, огляделся и вернулся разбирать каменный завал.

Почти все плафоны были разбиты, некоторые изредка искрились с характерным шипением. Вокруг лежали люди без сознания. Постепенно некоторые из них приходили в себя. Среди них были бизнесвумен и девушка с яркими рыжими волосами. Но большинство отключившихся так и не очнулись.

Два часа понадобилось на то, чтобы разобрать каменный завал. Тем самым был расчищен проход к тоннелю. Некоторые, кто мог без труда двигаться, поспешили перейти в тоннель. Благодаря тоннелю приток воздуха распространился вовнутрь вагона, а то становилось душно, и было трудно дышать. Все почувствовали небольшую радость от этой маленькой победы. Наверное, многие переживали, что может не хватить кислорода.

Первые сутки прошли относительно спокойно, если не считать самого происшествия. Сплотившись, мы поддерживали друг друга. Еду все старались экономить, также, как и воду. Дети, с присущим им любопытством, спрашивали своих родителей, когда за нами придут спасатели. «Скоро» отвечали им родители, стараясь хоть как-то отвлечь детей от неизвестности. Это слово «скоро», как невидимый призрак повис в воздухе, он внушал, как и надежду, так и страх. Ведь это «скоро» может никогда и не наступить.

— Мама, я ведь ещё увижу солнышко? — спросила пятилетняя девочка.

— Конечно увидишь, — мама пыталась улыбнуться. — И его лучи будут целовать твои щёчки и дарить новые веснушки.

— Тогда почему за нами так никто и не приходит? Нас хотят бросить и забыть?

У молодой мамы навернулись слёзы на глазах, сдерживая их она проглотила комок боли и не смогла подобрать слова для ответа своей дочери. Девочка крепко обняла маму и запела:

«Что подарит новый день?

Лучи солнца на траве.

Отступает ночи тень

И радость я подарю тебе.

Когда утро наступает,

Все с улыбкой встречают его.

На Земле каждый знает

Быть счастливыми нам всем суждено.

Что подарит новый день?

Этого не знаю даже я,

Но петь об этом мне не лень,

Ведь я люблю тебя.»

Не сдержавшись, мама девочки стала плакать. Это были слёзы не горести и страха, а гордости за свою маленькую дочку.

Сколько существует разных видов боли? Физической, душевной. Мне казалось, что я испытала многие из них. Но вот появилась новая боль — это боль ожидания. Есть ещё один вид боли, когда чувствуешь себя совершенно беспомощным и самое мерзкое, что ты ничего с этим не можешь поделать.

Я чувствовала, как меня знобило, голова и тело болело, у меня совершенно не было сил. Похоже, что я сильно переживала все эти события. Меня сильно клонило в сон, я не знала, который был час, какое врем суток, меня это не волновало.

Я оказалась в пустоте. В сознании гуляло ощущение неопределённости. Что-то неясное было вдалеке в непрерывном движении. Не знаю почему, но я направилась в ту сторону. Как вдруг чья-то рука тронула меня за плечо — это оказалась моя сестра. Она здесь, прямо передо мной. Как же я скучала по её рукам, голосу и глазам, её серо-зелёным глазам. Я всё-таки не забыла, как они выглядят. Это словно два небольших окошка в её внутренний мир, такие же невинные и чистые, как и она сама. Зои смотрит на меня с нежностью и любовью. На её глазах накатывались слёзы. Я не сдержалась и обняла её. Мне не хотелось отпускать её, мне не хотелось просыпаться, ведь тогда она исчезнет. Пусть это мгновенье длится как можно дольше. Зои не произнесла ни слова, впрочем, как и я, нам это было и не нужно. Мы рассматривали друг друга, держась за руки, иногда смеялись, как вдруг она растворилась. Я попыталась схватить воздух, который недавно был ею, мне хотелось кричать, но у меня словно отобрали голос. Я замерла в недоумении.

Проснулась я в холодном поту, тяжело дыша я стала сильно плакать, вспоминая свой сон. Мне он казался реальным и осознавать, что её на самом деле нет рядом было невыносимо. В то мгновенье меня пронзила боль, мне хотелось вернуться в тот сон, чтобы хоть ещё одно мгновенье побыть рядом с ней.

Оглядевшись, я вспомнила, где нахожусь — в подземке метро, заваленная камнями. Реальность была ненамного лучше моего сна. Все вокруг спали. Я старалась успокоиться, сдерживая слезы, мне не хотелось кого-то будить, пусть спали и не все.

В горле пересохло, сердце бешено колотилось. Сил практически не было. Очень хотелось пить. Я повернулась в сторону бабушки Чередин, чтобы попросить у неё немного воды. Она лежала с открытыми глазами. Хорошо, что она не спала. Казалось, мой язык от обезвоживания прилип к нёбу.

— Бабушка, — в полголоса окликнула я. — Можно мне немного воды?

Бабушка никак не отреагировала, она так же продолжала лежать. Тогда я слегка потрясла её за плечо.

— Бабушка? — с ужасом я начала осознавать, что она мне никогда не ответит. — Помогите! — Хриплым голосом обратилась я к медбрату. Он сидела далеко от нас.

Подбежав, он стал осматривать мою ногу.

— Нет, не меня, её.

Медбрат взял бабушку за запястье, затем поднял кофту и взглянул на её синяк и потом опять стал искать пульс. Выражение его лица изменилось.

— Её больше нет, — тихо на выдохе сказал он, закрывая ей глаза.

Я была не в силах сдержать слёзы. Мы были знакомы всего ничего и обменялись парой фраз, но я уже успела привязаться к ней. К незнакомой бабушке с добрыми голубыми глазами и маленьким хвостиком на затылке, как у мышки.

— Я ожидал что-то подобное, но я не хотел в это верить. Поэтому если плохо чувствуете себя не молчите, — он оглядел неспящих.

В вагоне наступила тишина, пассажиры с грустью и сожалением смотрели на бабушку. Все понимали, отсчёт на убывание уже пошёл. Родители прикрывали лица своим детям, чтобы те не пугались (хотя я не видела в этом смысла, нас и так окружали тела людей).

— Это потому, что она молчала? — спросила я, вытирая слёзы.

— Старость сама по себе не лечится. А она была не только в возрасте, но с травмой. У неё началось осложнение, организм не смог бороться.

Я молча качала головой, не знала, что и сказать.

— Как ты? — спросил у меня медбрат. — Как ты себя чувствуешь? У тебя бледный вид, — он взял мою руку и стал считать пульс.

— В горле пересохло, знобит и сильно клонит в сон.

— Пульс учащённый. Тебе нужны антибиотики, которых у нас нет. Держи, — он протянул мне бутылку с водой. — Пей по необходимости, но старайся воду экономить. И поспи, сон тебе поможет.

Столько раз я видела смерть, встречалась с ней лицом к лицу, но в то мгновенье я её чувствовала, как никогда близко. В голове невольно возникал вопрос: «Кто следующий?».

Холодные сиденья вагона добавляли мурашек моему телу, меня сильно знобило, голова кружилась, веки тяжелели. Было не ясно, то ли я отключаюсь, то ли хочу спать, всё перемешалось. Я находилась между осознанным состоянием и обморочным. Не получалось произнести ни одного слова, только стоны. Чувствовала, как мне не хватает воздуха, стала жадно глотать воздух ртом. Слышала чьи-то голоса, но сами слова разобрать не получалось. Пыталась ответить или хотя бы что-то сказать, но также безуспешно. На секунду всё прекратилось, может я уснула или отключилась, но мне стало гораздо легче. Наступила тишина и какое-то внутреннее умиротворение. Надеюсь, когда я проснусь, это умиротворение никуда не исчезнет.

Слышала нотки дождя, как капли ударялись о землю, траву и листву деревьев. Трава, слегка поблёскивала от летящих вниз капель воды. Они бились о землю со страшной силой, затем где-то растворялись. Я видела всё то, что оставалось в дожде, то, что должно было случится и то, чего не будет никогда. Каждая капля несла свою историю и рассматривая одну из них, ты видишь всю жизнь.

Я видела свой конец, видела конец незнакомых мне людей, видела конец всего, что может когда-то кончится. Но кому об этом рассказать? И надо ли? Думаю, не стоит всё равно не поверят. Лучше всего не открывать глаза и продолжить спать.

Я лежала на земле, холодной и немного сырой, рассматривала тёмное звёздное небо. Не было чёткости, всё казалось мутным, как в тумане. Так странно видеть звёзды и ощущать дождь, когда практически нет туч. Мне было трудно понять, что происходит и что случилось со мной. Почему я лежала на траве? Где я? И что я делала? Когда я встала с земли всё исчезло в никуда, я уже оказалась в другом месте. Передо мной была улица с кривыми улочками, засыпанная песком, а на ней выступающие кривые очертания серых старинных зданий. Они, эти старинные здания, были огромными небоскрёбами, буквально вросшие в небо. Вокруг этих домов росла высокая зеленая трава. Эта трава была под стать этим небоскребам, она тоже была неимоверно высокой, также тянулась куда-то ввысь. Я обернулась и словно совершила перемещение. Теперь была иная картина, я оказалась окружена щупальцами тьмы. Щупальца упали на границу света и тьмы. Затем они вспыхнули и исчезли. Вдруг меня оглушил невероятный визг, доносящийся непонятно откуда. От неприятного звука у меня заложило уши. Граница стала меркнуть, угрожающе исчезать, в то время как тьмы вокруг было ещё много.

Меня одолело чувство, боли. Такая боль, которую очень сложно описать словами. Она всегда разная, словно ты стоишь у черты и понимаешь, что уже ничего и никого не вернуть. Но ты продолжаешь бороться, словно раненная птица, пытаешься из последних сил, бьёшься о невидимую стену. А что в итоге? Хочется выть, кричать, а боль оглушает, мир рушится вокруг тебя. И абсолютно всё равно, что происходит вокруг. Чувствуешь только ЕЁ. Она везде, она заполняет тебя, её не выплеснуть, не излить. Хочется пойти и орать во весь голос в безмолвную пустоту. Ведь когда такая боль тебя одолевает, то ты просто перестаёшь воспринимать мир таким, какой он есть, он для тебя становится мрачным и безжизненным. Вся твоя прежняя жизнь рушится, всё вокруг теряет всякий смысл. У тебя нет сил ни на что, и ты просто не знаешь, куда тебе от этой боли деться. Как бы то ни было, но жизнь ясно покажет, что ничего просто так в ней не происходит, у всего есть не только причина, но и какая-то цель, определённый смысл. Только мы не всегда этот смысл замечаем.

Какой может быть смысл у душевной боли? Как и любая другая боль — она призвана обратить внимание на что-то. На то что происходит с вами на данном этапе. Это не просто боль — это призыв к определенным действиям, для совершения которых человеку необходимо как следует переосмыслить всю свою жизнь.

Но это не много другая боль, она тихая. Притаившись, она идёт с нами ещё из детства. И от которой никуда не деться.

Мы часто считаем, что наша жизнь должна складываться каким-то определенным образом. Уверенны в том, что тот или иной сценарий нашей жизни является единственно верным. А когда наши ожидания не оправдываются — мы жутко расстраиваемся, впадаем в депрессию и медленно поедаем сами себя. Мы любим жить по определённому сценарию, который сами себе же и придумали. Или может его кто-то придумал за нас. И это — проблема. Мы, а не кто-то другой — заставляем свою душу страдать, потому что ждём от жизни соответствия нашим желаниям.

Вдруг хрупкая реальность сна раскололась в один миг. Появилась трещина. На фоне тьмы трещина была сияющей, излучающая яркий свет. Выглядело это так жутко, что я попятилась назад. Трещина была непонятно откуда, как будто висела в пустоте. Именно эта трещина и втягивал в себя тьму. Она втягивала её постепенно, словно пила вкусный коктейль через соломинку. С чувством наслаждения она пытаясь выпить всё до последней капли. С этой каплей исчезла тьма. В одно мгновение исчезла и сама трещина.

Я закрыла глаза, мне не хотелось больше их открывать. Вновь я слышала капли дождя. Слышала, как они стремительно падали с небес и разбивались об землю. Каждая капля превращалась в миллион мелких брызг, которые разлетались и исчезали. Вопреки своему желанию я открыла глаза. Поднявшись, я пошла изучать местность, где я оказалась.

Дождь прекратил свою стремительную атаку. Спускаясь вниз с холма, поросшего редкими кустиками сухой травы, я вышла на тропу. Она вывела меня на пляж к океану. Солнце опускалось за горизонт, казалось, что закат здесь был и будет вечно. В то мгновенье я понимала, что больше не будет никаких перемещений, что я не увижу новых мест. Всё, это была моя конечная остановка. Я понимала, что настала пора идти дальше самой. Подойдя к океану, я сделала первый шаг в воду, второй, третий. Я почему-то не погружалась в воду, а шла по её поверхности. Я шла по водной глади навстречу солнцу. Я чувствовала, как свет поглощал меня, я растворялась в его лучах. Меня притягивало солнце, как магнит. Я чувствовала, что должна идти, идти на свет. Это был мой путь, и я ни за что не сверну с него.

Просыпаться было тяжело. Тело ныло, голова кружилась, и иногда острая боль волной прокатывалась по ногам от ступней до самых бёдер. Возможно моё тело затекло от неправильного сна. Я попыталась пошевелиться и изменить положение своего тела. С большим трудом мне удалось это сделать. Слышу, как ко мне кто-то подошёл, я открываю глаза и вижу перед собой медбрата.

— Очнулась, — обрадовался он. Я непонимающе посмотрела на него. — Тебе стало хуже, мы боялись тебя потерять. Ты была без сознания больше суток.

— В самом деле? — удивилась я пытаясь приподняться. Я сразу вспомнила весь ужас происшедший в метро. — А другие пассажиры? Кто-нибудь за это время…

— Нет, летальных исходов больше не было. Скажи, как ты себя чувствуешь?

Я стала внимательно прислушиваться к своему телу.

— Кажется нормально, — всё, что я чувствовала во время пробуждения, мгновенно куда-то исчезло, словно со мной не было ничего плохого. Я задрала штанину и разглядывала свою ногу. — Даже нога не болит. Чувствую себя, как после хорошего крепкого сна.

— Рад это слышать. Голова не кружится?

— Нет. Хочу попробовать встать, — я вытянула руки и взялась за поручни. Медбрат следил, чтобы я не упала. Меня немного шатало, но я смогла устоять на ногах и даже сделать пару шагов.

— Не стоит спешить.

— Я аккуратно. Спасибо большое. Ты так много сделал для всех нас, а я даже не знаю твоего имени.

Юноша улыбнулся. Он хотел мне что-то сказать, но его прервал страшный грохот, который продлился меньше пары секунд. Все притихли и стали прислушиваться к странным звукам. Ещё один сильный толчок. Затем неожиданно земля снова дрогнула, это было не землетрясение. Неужели ещё один обвал? В следующее мгновенье из камней появился земляной бур. На секунду вспышка ослепила всех заложников обвала метро. Это был свет в конце тоннеля, которому все были очень рады. Вот оно, долгожданное спасение.

Глава 3

ВЫСТУПЛЕНИЕ

В тот день, когда я спускалась в метро, я и не подозревала, что-то наступит второй раз. Это происшествие сильно повлияло на меня. Меня как будто переформатировали, всё стало другим. Я чувствовала, что всё изменилось. Буквально всё. Бешенный ритм жизни куда-то исчез, всё стало таким размеренным. Мне стало очень легко, я почувствовала, что по-настоящему дышу.

Было далеко за полночь, но спать совсем не хотелось. Третьи сутки в больнице у меня так и не получалось нормально поспать. Даже не знаю, почему. Посильнее закуталась в тонкое одеяло. На мгновение мне показалось, что я нахожусь не здесь, а где-нибудь на Канарах, и что мне тепло и радостно. Может это моё новое хобби — обманывать себя? Придумывать что-то и поднимать, таким образом, своё настроение. Пустые призрачные картинки. Ведь всё равно, сколько бы ты не тешился надеждами и ложными мыслями, их сладость станет призрачной с появлением первых капель рассудка.

Ещё несколько минут в мраке, я пыталась разглядеть очертания старой картины, немного криво висящей на стене. Картина отображала период эпохи Ренессанса. На ней была изображена красивая средневековая дама: у нее было бледное овальное лицо, обрамлённое чуть вьющимися чёрными волосами, пышные смоляного цвета ресницы, так же дополняли её образ чёрные глаза. В её наряде не было ничего вальяжного или вызывающего: скромное платье тёмно-синего цвета. В таком слабом освещении, можно сказать почти в его отсутствии, было трудно увидеть все детали картины.

Зевнув, я покрепче обняла не взбитую подушку и взглянула в окно. На мгновенье я представила себя в другой эпохе. В той эпохе что изображена на картине. Мне было интересно, как жили дамы в средних веках? Вовремя эпохи кровавых войн, королей и герцогов. Да уж, дама с картины оказала большее влияние на моё воображение.

Небо было покрыто серыми тучами, не пропускавшими лунный свет, природа погрузилась во мрак. Как же я соскучилась по солнцу. С тех пор как нас спасли мне, так не хватало теплых солнечных лучей. Пока солнце мне недовелось увидеть. Я была окружена полумраком и серостью.

Я стала медленно засыпать, постепенно погружаясь в объятия сна.

Ночью я два или три раза просыпалась. Странные сны мне снились. Особенно последний. Плохо его запомнила, если точнее, то почти и не помнила. Остались только яркие впечатления от него.

Ветер жалобно завывал, снег с дождём барабанили всю ночь, но наутро все тучи ушли с небосвода, словно с чистой совестью выполнившие свою работу.

Утро в больнице выдалось обычным. Ощущая яркий свет и теплоту прикосновения солнечных лучей, я стала просыпаться. За окном светило солнце. Я впервые за долгое время увидела солнце, почувствовала его мягкие лучи на своём лице. За окном кипела жизнь, но без меня и мимо меня, пока я восстанавливалась в клинике. Мне нравилось проводить время у окна. Так я хоть немного чувствовала, что ничего не пропускаю, пока находилась в четырёх больничных стенах.

В первый же день как я попала в больницу, мне сделали операцию на колено. Сильно кружилась голова, немело всё тело, и первые шаги выдались немного неудачными. Однако, это была моя маленькая победа. И, несмотря, на всю боль, внутри я радовалась тому, что могу ходить. Уныло тянулись дни, переплетаясь чередой лечения и обследований. К моменту моего выздоровления, когда я стала намного быстрее ходить и время стало протекать быстрее. С каждым днём мне становилось лучше и лучше, я шла на поправку. К удивлению врачей, да и к моему собственному, это произошло весьма быстро. Вскоре меня выписали из больницы.

Бостон-Бостон-Бостон. Он крутился у меня в голове с тех самых пор, как я более-менее пришла в норму. Конечно, будучи глубоко под землёй меня не волновало то, как я выступлю или что будет на мне одето. Тогда мне, как и всем просто хотелось только одного — выжить. Несмотря ни на что, жизнь продолжается, и мой тренинг никто не отменял. Напротив, люди, как только узнали, что я чудом спаслась, спешили покупать билеты, чтобы меня послушать (спасибо всем журналистам за быстрое распространение информации). Да уж, отличная реклама с риском для жизни. Но я была рада. Мне почему-то было приятно осознавать, что обо мне помнят, переживают, беспокоятся столько людей. Пусть даже я их и не знала. То, что люди спешили на мои тренинги, чтобы меня послушать добавляло мне уверенности. Мои сомнения и страхи уходили прочь.

Сразу, как только меня выписали из больницы, я была готова к очередному выступлению. Быстро собрав вещи, я направилась в аэропорт. Через несколько часов я покинула Нью-Йорк.

Аэропорт казался переполненным. В аэропорту, как и всегда, было много народу. Люди тесным суматошным потоком двигались сквозь широкий коридор по направлению к залам ожидания. Одни спешили на рейс, другие ожидали прилета родственников, кто-то отправлялся в тёплые страны (ох, как бы я хотела составить им компанию, погреться под расслабляющим солнышком, тем более зимой). Весь зал ожидания был переполнен.

После регистрации и сдачи багажа, я уже была внутри самолёта. В руке был чуть помятый корешок билета с номером моего места — 8Б. По узкому коридору, пробираясь через пассажиров, я пробиралась к своему месту. На моём месте сидел парень. Я перепроверила свой номер посадочного талона. Всё сходилось парень сел не на своё место. Его лицо показалось мне знакомым. Не могла вспомнить где я его видела прежде.

Парень, не обращая на меня внимание смотрел в иллюминатор, подперев голову кулаком.

— Молодой человек, вы сидите на моём месте, — обратилась я к нему, показывая свой посадочный талон.

Парень посмотрел на свой корешок билета, затем на место, которое он занял. Удостоверившись в ошибке, он сказал:

— Извините, — молодой человек встал с моего места и пересел на другой ряд.

Пока пассажиры рассаживались, я разглядывала рядом с собой людей, своих соседей по полёту. Справа от меня сидел пожилой мужчина представительного вида в очках с золотой оправой и в деловом костюме. Едва разместившись, он извлёк из кармана небольшую электронную книжку и уставился в неё. Слева расположился худощавый, светловолосый юноша, который выглядел скучающим, с безразличием смотревший на окружающих. Усевшись в кресло, он включил музыку и надел наушники. Когда пассажиры уселись на свои места, из динамиков послышалось приветствие:

— Дамы и господа, вас приветствует капитан самолёта.

Пилот начал свой монолог. Все пассажиры сосредоточенно слушали, стараясь не пропустить ни единого слова. Меня позабавило столь пристальное внимание людей. Сотни раз я слышала эти приветствия и для меня они стали чем-то обыденным. Впрочем, так же, как и инструктаж по безопасности. Рефлекторно я застегнула ремень безопасности.

За бортом была кромешная тьма. В иллюминаторе ничего невозможно было рассмотреть. Эта тьма завораживала своей глубиной и прозаичностью. Всматриваясь в неё, казалось, что весь мир снаружи застыл в непробудном сне, и только красные огоньки взлетной полосы стояли ровными рядами, не поддаваясь всепоглощающему мраку.

Среди дорожных перекрестков и коридоров из красных «солдатиков», самолёт подготавливали ко взлёту. Спустя нескольких минут плавного и аккуратного маневрирования металлическая птица стала набирать скорость. Двигатели были переведены в соответствующий режим, разгоняясь с каждой секундой. Весь корпус самолёта гудел, пол под ногами дребезжал. Все притихли.

Конец ознакомительного фрагмента.