Барон с улицы Вернон. Призраки Чугуева. Книга вторая

Меир Ландау

«Призраки Чугуева» – это вторая книга трилогии «Барон с улицы Вернон». Роман повествует о событиях февраля 1912 года, произошедших до посадки барона Виктора фон Готта на «Титаник».Февраль 1912 года, Виктор фон Готт, офицер военной разведки Морского генерального штаба расследует исчезновение инженера Полежаева в заштатном городе Чугуеве. В ходе следствия он и его группа вступают в противостояние с немецкими диверсантами, заброшенными из 1942 года, цель которых – будущий советский разведчик.

посвящается…

© Меир Ландау, 2019

ISBN 978-5-4496-9120-0 (т. 2)

ISBN 978-5-4493-4658-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

ФРАНЦИЯ; ПАРИЖ; ОСЕНЬ 1941 ГОДА

Осенний утренний дождь слегка примочил асфальт и молодой курсант в эсэсовском мундире, кутаясь в лёгкий плащ, даже мог видеть своё расплывающееся в лужах отражение.

Он прошёл вдоль сквера, срезал путь через площадь и запрыгнул на трамвай, подцепившись за поручни. Так он постоял, глядя на убегающие позади дома, улицу, скверик и гуляющих по аллее незнакомых стариков. Потом, зайдя в вагон, он присел на свободное место и надвинув на глаза фуражку, казалось, задремал.

Трамвай проехал три остановки.

— Молодой человек, я вижу вы уставший и дома явно расстроенная мама? — услышал курсант голос и словно проснулся.

Над ним стоял офицер, тоже в мундире СС.

— Мама дома ждёт к обеду, раз десятый греют суп… — стихами ответил курсант, равнодушно глядя на офицера.

— Киев прекрасный город, — кивнул офицер и присел напротив, — увлекаетесь Булгаковым? — спросил офицер.

— Есть немного, — улыбнулся курсант, достал из плаща книгу и протянул её офицеру, — «Белая Гвардия», — как-то восторженно сказал он, — замечательная книга! Не читали?

— Имею с дарственной подписью от автора, — взял книгу офицер, — но знаете ли, давно не видел этих строк! Вы не будете против, если я позаимствую её у вас на вечер? Вспомню, знаете ли, голос моего друга?

— Берите, господин штурмбанфюрен, — улыбнулся курсант, — отдадите когда посчитаете нужным.

— Спасибо, Юра, — кивнул человек и глянул в окно, — ну, прощу прощения, моя остановка. Кланяйтесь Елизавете Юрьевне от меня.

Офицер сошёл на остановке. Курсант, Юра, посмотрел на него через окно, усмехнулся и откинулся на спинку. Теперь, он уже весело разглядывал пробегающую за окном улицу…

…спустя пару часов…

Начальник диверсионной школы молчал, хотя был вне себя от ярости. Он вытирал пот со лба и глядел на пустой, открытый сейф под столом. Его адъютант стоял рядом и молча тупил взгляд, часто поглядывая на своего начальника

— А он сейчас приедет, — повторял начальник школы, — кто сюда имел доступ? — глянул он на адъютанта.

Адъютант только пожал плечами.

— Вы не знаете кто имел доступ к хранилищу фотокопий архива школы? — посмотрел начальник на адъютанта.

— Только двое, — проговорил адъютант.

— Хотите угадаю? — одел фуражку начальник, — Вы и я?

— Никак нет, господин штандартенфюрер, — ответил адъютант, — я Вас не считаю. Кроме меня и Вас, ещё штурмбанфюрер Кузмин-Караваев.

— Где штурмбанфюрер Кузьмин-Караваев? — посмотрел на адъютанта начальник.

— Вчера убыл с инспекцией учебной базы в Бельгии, — ответил адъютант.

В коридоре послышались тяжёлые шаги и скрип сапог.

— Ну вот и всё, он идёт, — посмотрел на двери начальник школы.

В дверях появился человек в широком плаще с петлицами группенфюрера. Он остановился, посмотрел на начальника школы, адъютанта и глянул на сейф.

— И что тут произошло? — спросил группенфюрер.

— Похищен архив школы, — ответил начальник.

— Вам не кажется, что для архива, это слишком маленькое хранилище? — указал на сейф группенфюрер.

— Тут были негативы фотоплёнок, с перефотографированными документами, самыми важными, — ответил начальник, глянув на него в ответ.

— Да? — удивился группенфюрер, — и чья это была дурацкая идея, всё переснять и запереть под столом у секретаря?

— Штурмбанфюрера Кузьмина-Караваева, — ответил, посмотрев на открытый сейф, начальник школы.

— И где он, Кузьмин-Караваев? — спросил группенфюрер.

— В Бельгии, — развёл руками начальник.

— Это всё, господин штандартенфюрер, — глянул на на начальника группенфюрер, — так говорите, штурмбанфюрер Кузьмин-Караваев в Бельгии?

— Он инспектирует нашу учебную базу, вместе с генералом Туркулом… — начал было отвечать начальник.

— Генерал Туркул прибыл сюда со мной, — ответил группенфюрер, — и у него не было запланировано никаких встреч. Тем более, у него не было запланировано встреч с штурмбанфюрером Кузьминым-Караваевым, штандартенфюрер. Потрудитесь объяснить, как к Вам попал Кузьмин-Караваев и чем он тут занимался.

— Кузьмин-Караваев, имел рекомендации от генерала Скородумова. Эти рекомендации безупречны, — ответил начальник.

— Где эти рекомендации? — глянул на адъютанта группенфюрер, — генерал Скородумов арестован гестапо и уже месяц сидит в камере, на Принц Альбрехт-штрассе, в Берлине! И его допрашивает РСХА!

— Были тут, вместе с негативами всего нашего архива, господин группенфюрер, — ответил адъютант.

— Понятно, — кивнул группенфюрер, — ушли все данные, на все подготовленные нами диверсионные группы. И проблема в том, что ушли они очень вовремя для большевиков. Как раз тогда, когда мы уже отправили эти группы в Россию и не имеем возможности их отозвать. А заодно, он подчистил, так сказать, всё что имелось на него самого.

Группенфюрер помолчал.

— Мы уже не успеем их отозвать, штандартенфюрер. Вы понимаете, что большевики, максимум через неделю, просто ликвидируют наше подполье и всех наших диверсантов у себя в тылу? Это называется полным разгромом не только вверенной Вам школы! Это полное поражение нашей борьбы!

— Понимаю, — опустил глаза начальник школы.

— И Вы понимаете, что Кузьмин-Караваев, был агентом большевиков? — глянул на него группенфюрер.

— Так точно, — тихо проговорил начальник школы.

— Получается, что Вы приняли на службу человека, — сказал группенфюрер, — которого не проверили соответственным образом. Приняли, лишь на основании непонятного происхождения бумаги от бывшего генерала, так же арестованного за связь с большевиками. И это, как мы видим, возымело последствия. Это ли не шпионская сеть? И как Вы думаете, что в результате потеряно?

— Наши группы? — посмотрел на группенфюрера начальник школы.

— Вы идиот, штандартенфюрер, — спокойно ответил группенфюрер, — если бы я Вас не знал многие годы, я бы расстрелял Вас, как соучастника. Он уничтожил двадцать лет наших трудов! Всё что мы делали, все адреса, явки, пароли, вся наша сеть в России… — группенфюрер глянул на сейф и снова посмотрел на начальника, — что Вы имеете на Кузьмина-Караваева? За что можно зацепиться, чтобы его, по меньшей мере ликвидировать, если не удастся перехватить? Мне нужно хоть как-то оправдаться перед фюрером за Вашу безалаберность!

— Ну… — подумал начальник.

— Ну не молчите, быстрее думайте, штандартенфюрер! — проговорил группенфюрер.

— Тут учится его сын, — спас ситуацию адъютант, — правда его мать, княгиня Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева, развелась с князем очень давно.

— Почему развелась? — кивнул адъютанту группенфюрер.

— Князь перешёл в католичество, — ответил адъютант.

— Люблю религиозные семьи, — усмехнулся группенфюрер, — они такие прочные и их так легко разбить!

— Да, Елизавета Юрьевна даже приняла постриг после развода. Но продолжает жить у себя дома, — вздохнул начальник.

— Значит, — посмотрел на начальника группенфюрер, — говорите, князь в Бельгии и встречается с Туркулом, который сейчас допрашивает ваших инструкторов тут, за стенкой? А сын учится тут же?

— Не думаю, что сын… — начал начальник.

— А Вы не думайте, а немедленно прикажите арестовать и привести ко мне его сына, — группенфюрер направился обратно к дверям, но в дверях он остановился и обернулся к начальнику, — и потрудитесь доставить сюда Елизавету Юрьевну, его мать, — сказал он, — а если начнёт упираться, то можете ей сказать, что она арестована по приказу группенфюрера Бориса Штейфона и будет доставлена лично к нему.

НОРМАНДИЯ; ОСЕНЬ 1941 ГОДА

Маленький трактир, стоящий на перекрёстке двух улиц небольшой деревни, на самом берегу моря, редко знал много гостей. Он оживился только с приходом немцев. Солдат, отсюда сразу выгнали офицеры, облюбовавшие уютный зал. За украшали огромные дубовые столы и такие же огромные лавки, головы чучел лосей и кабанов на стенах, и даже с висящая над баром шкура медведя.

Хозяин трактира был равнодушен к тем, кто тут пил и ел. Он, с мрачным лицом мыл и протирал пивные кружки и винные бокалы до немцев, и с таким же мрачным выражением на лице это продолжал делать при немцах. И только когда кто-то появлялся в трактире, он с улыбкой смотрел на гостя. Но едва гость делал заказ, и едва получал своё пиво, вино, гриль или бифштекс, трактирщик снова становился молчаливым и хмурым.

Человек средних лет, в плаще и шляпе, потягивал вино из бокала сидя за столиком у окна, любуясь на море за окном. Трактирщик поглядывал время от времени на этого посетителя, не отрываясь от дел. Казалось, что трактирщик сейчас протрёт кружки до самых дыр. В другом углу трактира сидели офицеры. Они вели себя тихо и их разговора было почти неслышно. Часто, их тихий разговор прерывался громким хохотом, на который ни человек, ни трактирщик, внимания не обращали.

В дверях зазвонил колокольчик. Двери открылись. Вошёл ещё один офицер.

— И какого чёрта тебя принесло? — проворчал трактирщик увидев эсэсовца.

Офицеры моментально замолчали и отвернулись, делая вид, что не заметили вошедшего.

Эсэсовец направился прямо к стойке.

— Добрый день, — глянул он на трактирщика и улыбнулся.

Трактирщик, посмотрел как эсэсовец опёрся локтями на стойку.

— Чего желаете, господин офицер? — скривил свою дежурную улыбку трактирщик.

— Каберне совиньон, шестьдесят восьмого года, — спокойно сказал эсэсовец.

— К сожалению… — вмиг исчезла улыбка с лица трактирщика, которая сменилась удивлением, — совиньон этого года у нас закончилось. Могу Вам предложить фран, двадцать пятого.

Трактирщик замолчал глядя на офицера.

— Пожалуй, я могу сам выбрать вино в погребе? — спросил офицер.

— Конечно, я провожу Вас, — удивлённо кивнул трактирщик, отставив пивную кружку.

Проводив офицера в подвал, он вернулся и подошёл к сидящему у окна человеку.

— Там эсэсовец. И он спрашивал каберне, шестьдесят восьмого года, — шепнул трактирщик, почти наклонившись к нему.

Человек поправил шляпу, плащ и встал.

— Знаете, — громко сказал он, — пожалуй я тоже сам выберу себе вино, если Вы не против? — посмотрел он с улыбкой на трактирщика.

— Извольте, мсье, — улыбнулся трактирщик, — у нас хорошие вина! Я покажу Вам как спуститься в погреб.

Когда человек спустился погреб, он увидел что эсэсовец сидит за столом сняв фуражку.

Эсэсовец посмотрел на него, вздохнул и приветливо кивнул.

— Здравствуйте, мистер Флеминг, — улыбнулся офицер, — я князь Кузьмин-Караваев, — сказал он, — точнее, штандартенфюрер Кузьмин-Караваев, член РОВСа и координатор Движения Сопротивления среди русской эмиграции. По крайней мере, в РОВСе я ещё состоял со вчерашнего утра.

Флеминг прошёл и сел на стул напротив эсэсовца.

— Пожалуй нальём? — предложил он, — вдруг та пьяная компания, тоже захочет сама попробовать вина?

— Не против, — поставил на стол бутылку вина Кузьмин-Караваев, — я уже выбрал. Вы пьёте шампанское?

— Надеюсь, его не придётся экстренно открывать, — усмехнулся Флеминг.

— И так, вот то что просили, — протянул Кузьмин-Караваев книгу Флемингу.

— Книга? — взял книгу Флеминг, — просто книга?

— Это коробка с негативами, — ответил Кузьмин-Караваев, — там весь архив диверсионной школы. Я надеюсь, что мои сын и жена уже далеко от Парижа и поэтому могу быть спокоен.

— Вы понимаете, что Вы сыграли в «ва-банк» и не можете возвращаться в Париж? — посмотрел на него Флеминг.

— Понимаю, — кивнул Кузьмин-Караваев, — Вы можете предложить окошко для побега? — рассмеялся он.

— Да, — ответил Флеминг, — вам знаком барон Виктор фон Готт?

— Барон Виктор фон Готт? — удивился Кузьмин-Караваев, — полковник ещё жив? Ему должно быть семьдесят пять лет, не меньше!

— Ну, — улыбнулся Флеминг, — я конечно не уверен, что ему столько лет. Разве что он хорошо для них сохранился. Но капитан третьего ранга Виктор фон Готт, вполне молодой для семидесятипяти лет, просил Вам передать, что яхта «Сандауэр» и капитан Чарльз Лайтоллер уже ждут Вас, напротив Мон-Сен-Мишель.

Он помолчал.

— А я в Швейцарию, — улыбнулся он, — думаю, русские оценят ваш подарок…

Флеминг молча попрощался и вышел.

Кузьмин-Караваев открыл бутылку, налил себе в кружку вина и усмехнулся.

— Вот теперь мне всё понятно, — проговорил сам себе он…