Мой Капитан Америка. Мемуары внучки легендарного автора комиксов Джо Саймона

Меган Маргулис, 2020

Перед вами история Джо Саймона – человека, создавшего Капитана Америку. Когда-то мать Джозефа очень не хотела появления второго голодного рта на свет (в семье только недавно родилась девочка) и попросила своего брата-аптекаря дать ей надежное средство для прерывания беременности. Кто знает, увидел ли мир легендарного героя комиксов Marvel, если бы хитрый аптекарь не вручил сестре простую таблетку аспирина? Эту историю в книге рассказывает Меган Маргулис, писательница и внучка Джо Саймона. По ее словам, сам Папуля Джо подсмеивался над этой историей, но для Меган дедушка всегда был очень близким человеком, и рассказ ее совсем не веселил. В этой книге Меган со всей теплотой и любовью рассказывает о личности своего дорогого человека, которого большинство знало лишь с одной стороны. Работа с Джеком Кирби, Marvel Comics, успешные проекты и миллионы фанатов его героев – это жизнь Джо Саймона, которая нам известна. В этой же биографии вы увидите его глазами близких: друзей и семьи, в его небольшой, но уютной квартире с видом на ночной Нью-Йорк, где он продолжал создавать фантастические миры комиксов до самой смерти и где до сих пор остается его свободный и ироничный дух. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

3

Мидтаун

1989

Автобус М11, трясясь и виляя по Коламбус-авеню, вез нас с мамой в настоящее путешествие в центр города, в гости к Папуле Джо. Было очень жарко и тесно. Мне больше нравилось ездить на поезде, потому что это было намного быстрее, но маме под землей и в туннелях становилось не по себе. Удача в тот день была на нашей стороне, и нам удалось сесть на соседние кресла, так что уже всего через десять минут с момента начала нашего получасового пути мы уставились с отсутствующим видом в толпу стоящих пассажиров. Где-то за пуговицами джинсов, бляшками ремней, плиссированными юбками и автобусными окнами медленно плыл город со своими вечно повторяющимися фонарями и фонарными столбами. Мои ноги были такими коротенькими, что я не доставала ими до пола, и стучала пятками по основанию пластикового сидения.

— Хочешь жвачку? — спросила мама, нарушая наш совместный транс.

Она уже рьяно жевала одну пастилку.

— Ага.

Я повернулась к ней, и мой взгляд упал на странную картину: рыжевато-коричневые шорты, рыжевато-коричневая футболка, а между ними такой же рыжевато-коричневый пенис. Это пенис? Ну да, должно быть. Я покраснела, сердце билось так сильно, что пульс ощущался даже в руках. Мужчина с равнодушным видом стоял, держась одной рукой за металлический поручень, а другая безжизненно висела, точно так же, как и его член. Для него это был самый обычный, заурядный день. А что такого? Просто они со своим пенисом едут на автобусе, ничего странного.

Мне было всего восемь лет, и я была ужасно смущена, но не сказала ни слова. Всю оставшуюся поездку я провела, уставившись на собственные коленки, молясь, чтобы мама ничего не заметила.

Мы вышли на остановке около 57-й улицы и 9-й авеню и пешком прошли квартал до дома, где жил Папуля Джо. Фасад представлял собой ряды стекол, перемежавшиеся тонкими линиями кирпичной кладки между этажами, он был похож на раскадровку одного из дедушкиных комиксов.

Со всей своей неуемной детской энергией, а также пытаясь поскорее забыть то, что пришлось увидеть в автобусе, я со всей дури рванула по кирпичной лестнице и принялась карабкаться через круглые бетонные скамейки, которые стояли перед входом в здание. Зацепившись рукой за уличный фонарь, я развернулась всем телом и побежала обратно к скамейке, чтобы заново пройти эту выдуманную мной на месте полосу препятствий.

— Ну, пойдем уже, — нетерпеливо крикнула мне мама, стоявшая в дверях.

Консьерж Ральф спиной придерживал дверь, и из-под его фуражки видны были улыбавшиеся глаза. Я еще раз крутанулась вокруг столба, наслаждаясь ощущением преодоления силы гравитации.

— Добрый день, мисс Меган! — потрепал меня по голове Ральф. — Вы бы не могли передать пару писем своему дедушке?

Было чуть за 11 утра, когда моя мама отперла квартиру Папули Джо своим ключом. Он все еще спал. Тишину нарушало только его мирное похрапывание. Полуденное солнце подсвечивало пылинки, парящие в воздухе над банками с кистями, ручками и бумагой сотни сортов и видов, лежащими на столе для рисования.

— Разбуди его, время уже позднее, — сказала мама.

Я открыла дверь совсем немножко, чтобы подглядеть, как он спит. Он укутался в видавшее виды пуховое одеяло, а снизу торчали поджатые ноги, словно он боялся, что они упадут с кровати. Много лет спустя, когда я была уже взрослой женщиной и жила в Бостоне, я заметила, что так же поджимаю ноги, а мои бледные икры почти точная копия его.

— Папуля Джо, мы пришли, — шепнула я, не заходя внутрь.

— Привет, малышка. Который сейчас час? Ох, мне и правда нужно выпить кофе.

Он вылез из кровати, притворно кряхтя и причитая, и направился в ванную, где по-утреннему громко помочился, украсив радостное журчание легким пуканьем. Слышно было, как он включил воду, чтобы умыться, а потом, видимо, глянув в зеркало, словно стареющая женщина, воскликнул: «Ну я и страшилище!». С трагическим видом он проковылял на кухню, где, наконец, окончательно проснулся. Официальным сигналом начала его дня служило побулькивание древней кофеварки, которая каждое утро с огромным трудом возвращалась к жизни.

В первый раз, когда я побывала у него в квартире, мне было всего три дня. Больница Рузвельта, в которой я родилась, находилась всего в паре кварталов от его дома. Одна из первых моих фотографий была сделана на его кухне. На ней мой папа держит мое крошечное тельце на руках, словно батон хлеба. Я была первой внучкой в семье, и это именно я, лет в пять, придумала ему прозвище Папуля Джо, и так оно и прилипло к нему на всю жизнь.

На его маленьком кухонном столе, приставленном к стене, валялись контейнеры с миндалем, конфеты без сахара и старые выпуски New York Post. Большую часть гостиной занимал стол для рисования, заваленный заметками, зарисовками, старыми ручками и карандашами. По этому месту можно было понять, каким особенным он был человеком для всего мира. Именно в этом месте он стал Джо Саймоном, легендой комиксов.

На стене над электрической печатной машинкой висело несколько картин и рисунков, в том числе его собственный портрет, сделанный Стэном Кэйем, комиксистом, известным прежде всего по работе над историями о Супермене начиная с 1945^[13] года.

— В те времена я еще был молодым красавчиком, — сказал как-то Папуля Джо. — А Стэн уже умер. Возможно, даже в тот самый момент, когда рисовал вот эту вот уродливую рожу.

Он засмеялся и тут же резко замолк.

— Вообще-то это не смешно. Мир твоему праху, Стэн.

Пока мама перемывала гору посуды в раковине, он сидел за столом для рисования, а я подглядывала из-за его спины. Он доставал сделанный еще вчера рисунок. Его дыхание, перемешанное с запахом кофе, словно образовывало над ним облако. На картинке был набросок Капитана Америка, на котором супергерой в прыжке пересекал целую страницу. Я могла смотреть за тем, как Папуля Джо колдует над листом бумаги целую вечность, переминаясь с ноги на ногу, в то время как мама гремела посудой, пытаясь хоть как-то привести кухню в нормальный вид после его полуночных поварских экзерсисов.

Папуля Джо особенно гордился тем, как умеет работать с перспективой.

— Видишь, эта нога короче другой, — говорил он, сжимая ручку между указательным и средним пальцем, а локтем опираясь о стол.

Я кивнула. Конечно же, этот урок он давал мне далеко не в первый раз, но я, тем не менее, ничего не сказала. Я позволила ему быть учителем и внимательно следила за тем, как его рука летает над бумагой.

— Это для того, чтобы выглядело так, словно она расположена дальше от нас, — его длинные пальцы держали карандаш так естественно, словно они были частью единого целого.

— Теперь нужно добавить цвет.

— Отец, эта квартира — самая настоящая помойка, — простонала с кухни мама.

Папуля Джо глянул на меня, и его глаза весело блеснули. Он повернулся на кресле, протянул руку к стопке бумаг и достал из-за нее два огромных белых гриба.

— Лори! Лори, ну-ка глянь, тут кое-что выросло! — крикнул он матери.

— Это что еще за херня? — крикнула она со стороны плиты, даже не оглянувшись, потому что ее внимание было поглощено содержимым его любимой скороварки.

— Лори? Оставь как есть, — взмолился он и отложил в сторону грибы.

— Что это?

— Говяжий язык.

Моя мама глянула на меня и изобразила рвотный позыв, а Папуля Джо снова сконцентрировался на наброске.

— Я выбрасываю эту хрень, — заявила она.

— Лори, только попробуй! Если тронешь, я тебя саму засуну в скороварку.

Он встал из-за стола, чтобы спасти свой бесценный говяжий язык, и захватил с собой грибы. Я же села на его стул и достала чистый лист бумаги, на котором принялась рисовать копии его автографов — с продолговатой «О» и тремя острыми линиями «E» в слове Joe.

* * *

Когда Папуля Джо впервые приехал в Нью-Йорк, он был фрилансером — брал заказы на ретушь рекламных фотографий в офисе Paramount Pictures, располагавшемся на Таймс-сквер. Довольно быстро ему надоела эта однообразная работа, и он принялся искать что-то более творческое. Вскоре такой удачный вариант действительно нашелся, и он стал работать на Macfadden Publications, одно из крупнейших журнальных издательств в стране.

Начальник Папули Джо, Харлан Крэндалл, быстро понял, насколько он талантлив. Дедушка там делал небольшие рисунки для украшения страниц — обычно это были мелкие бытовые предметы и пистолеты. Работа была непыльная, и его быстро повысили до должности иллюстратора журналов документально-криминального жанра типа True Detective. После того, как Папуля Джо проработал на Macfadden всего год, Крэндалл предложил ему переговорить с его приятелем, Ллойдом Жаке, главой Funnies, Inc. Эта компания в 30-е и 40-е занималась созданием контента для комиксов — разработкой персонажей, сценариев, рисунков и леттеринга, а затем перепродавала его издателям.

Жаке дал Папуле Джо его первое задание, связанное с комиксами: он должен был нарисовать комикс на семь страниц в жанре вестерн, и вскоре Папуля Джо уже выпустил свой первый полноценный комикс — The Fiery Mask («Огненная Маска»). В нем рассказывалось о человеке по имени Джек Касл, который неожиданно получил суперспособность: благодаря неким таинственным зеленым световым лучам его глаза теперь могли выпускать столпы огня, как настоящие огнеметы. Папуля Джо обожал мир фантазии и творчества, и с каждым днем все больше понимал, что для него эта работа просто идеальна. Он нашел свое призвание.

В 1939 году, уже после того, как Папуля Джо перешел из Funnies в Fox Publications, его близкий приятель Альфред Харви (который однажды создаст Harvey Comics) представил его Джейкобу Курцбергу, который станет известным под именем Джек Кирби. В то время все трое работали в Fox Publications, но Папуля Джо еще не был знаком с Джеком, и лишь издалека осмеливался поглядывать на то, как Джек работает над Синим Жуком. Великая депрессия была в самом разгаре, так что Папуля Джо постоянно брал подработки. Однажды Ал сказал дедушке, что Джек тоже хотел бы взять работенку на стороне.

— Ну, пусть приходит сюда, — ответил Папуля Джо Алу, сжимая во рту сигару.

Когда Джек подошел к рабочему столу Папули Джо, то извинился за то, что он такой пухляк, и заявил, что он самая настоящая жертва коварных венгерок, а если конкретнее, то булочек-венгерок. Папуля Джо сразу понял, что они подружатся.

Они стали вместе работать по ночам над сторонними проектами. Если работы не было, они нарабатывали свежий материал — новых персонажей и истории для них, а затем откладывали их на полку, чтобы позднее перепродать. Иногда они работали всю ночь напролет, все делая сами, начиная с лайнинга и подчистки работ и заканчивая леттерингом. Оба обожали свою работу, и их страсть давала им силы двигаться все дальше и дальше, от одного проекта к другому.

Папуле Джо было 24, а Джеку 22. В тот период Бэтмен находился на пике популярности, в основном, конечно, благодаря запоминающимся злодеям. Они решили, что, вероятно, где-то тут и лежит секрет успеха, и, вместо того чтобы размышлять над главным положительным героем, Папуля Джо начал с работы над злодеем. Газеты пестрели тревожными новостями из Европы, так что Папуля Джо подумал: «А почему бы не взять злодеем настоящего человека?».

«Адольф Гитлер был бы идеальным врагом нашего следующего персонажа, ведь у него была эта его стрижечка, дурацкие усы и чудесная гусиная походка», — писал он в своих мемуарах.

Кто же будет противостоять Гитлеру? Это должен быть кто-то суперпатриотичный, этакий всеамериканский герой и любимец, с головы до ног одетый в бело-сине-красные цвета. И вот, одним из персонажей, которых они создали и отложили на полку, и стал Стив Роджерс, Капитан Америка, храбрый молодой человек, получивший свои суперсилы благодаря инъекции экспериментального препарата. Скорее всего, Роджерс был создан в том числе и на основе персонажа, придуманного Папулей Джо, Синего Грома, который излечился после удара молнией благодаря радиации, и так обрел способность запускать разряды молнии.

Воображение Папули Джо работало в любое время дня и ночи. Он придумал подлого Красного Черепа, когда сидел в нью-йоркском ресторане Childs и с аппетитом ел порцию мороженого с горячим шоколадным соусом. Он завороженно наблюдал за тем, как оно тает, и начал делать наброски прямо на бумажной одноразовой скатерти, и в процессе подтеки шоколада превратились в руки и ноги, а затем и в фигурку человека. Он подумал: «Пожалуй, назову его Горячий Шоколад».

— Чтобы работать в этом бизнесе, просто необходимо быть дураком, — позднее шутил он.

Идею с шоколадом он оставил и перешел к вишенке, красовавшейся на вершине блюда, и ее форма и яркий цвет навели его на идею о создании Красного Черепа. Он не думал, что этот злодей продержится больше, чем один номер, но про себя добавил: «Кто его знает, что может понравиться людям!».

После того, как Папуле Джо в конце 1939 года позвонил Мартин Гудман из Timely Comics и предложил ему работу, он покинул Fox Publicatons и удостоверился, чтобы Джека Кирби тоже взяли вместе с ним. Первым делом он показал Гудману скетч Капитана Америка. Как только Мартин увидел патриотичный наряд и узнал, что главная цель героя — уничтожение нацистов, он понял, что идея стоящая. Не дай бог опоздать и выпустить комикс до того, как будет уничтожен главный его злодей, Гитлер! Подготовка к выпуску первого номера прошла в скоростном темпе, а Папуля Джо возглавил рабочую группу, поскольку именно он нашел необходимую для реализации их с Джеком идеи помощь.

Первый выпуск журнала Captain America Comics, на обложке которого главный герой заряжал Гитлеру прямо в челюсть, был создан почти за год да того, как США вступили во Вторую мировую войну. То, что Гитлера поместили на обложку, а до кучи еще и били прямо в лицо (что довольно унизительно), являлось очень дерзким ходом, поскольку сам Гитлер тогда был жив и здоров. Люди поддерживали идеи Гитлера далеко не только в Европе, в США он тоже пользовался большой популярностью. Конечно же, все в офисе Timely почувствовали себя несколько нервозно, когда им начали поступать звонки с угрозами, а около здания стали шнырять всякие подозрительные субчики.

В своей книге «Создатели комиксов» (The Comic Book Makers) Папуля Джо рассказывает историю о том, как ему позвонил сам мэр Нью-Йорка, Фьорелло Ла Гуардиа. Ла Гуардиа лично обещал ему защиту и отправил наряд полиции дежурить в здании их офиса.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

13

Снова небольшая ошибка Меган Маргулис. В действительности Стэн Кэй начал работать контуровщиком серии Superman еще в январе 1944 года (выпуск Superman #27). (Прим. ред.)