Глава 6
Настал момент, когда сёстрам нужно было, выражаясь казённым языком «определяться с профессией». Маша помнила, как рвал душу Владимир Семёнович на тех домашних концертах, где она была. Не на сцене, перед забитым битком залом, а в прокуренной кухоньке, где всего несколько слушателей. Он пел «на разрыв аорты», как в последний раз. Он проживал каждую песню. Для этого был создан, чувствовал своё предназначение. Маша видела себя только артисткой. Очень сложно не стушеваться после встреч с такими Великими Артистами, как Высоцкий. Ведь выходить на сцену можно только, если ты готов вот так вывернуть наизнанку душу.
Отец Маши суетился, в сотый раз проверяя, безупречно ли накрыт стол. Ещё бы! Ждали легендарных Тамару Макарову и Сергея Герасимова. Небожители. Знаменитости. А Маша в этот момент высказывала Ольге все свои сомнения:
— А если они скажут «ну какая из тебя актриса?!»
Ольга мотнула головой:
— Даже не думай! Если тебя фотокамера любит, то и кинокамера полюбит! Актриса должна быть такой, чтобы глаз не оторвать! Чтобы до мурашек! Ты такая и есть! Будешь звездой экрана!
Маша возразила:
— Оль, ты про красоту, а я про талант! Красивых много, а вот, чтобы как Высоцкий… Даже не красавец, а талантищем своим с ног сшибает…
— Так этому тебя в училище научат! Зря, что ли, все эти системы Станиславского, Чехова, который Михаил? Ты же способная! На гитаре играешь офигенно, голос — от Бога!
Маша раздражённо отмахнулась от сестры:
— Это всё не то! Смогу ли я влезть в чужую шкуру? Так, чтобы зритель поверил, что это Джульетта или… Офелия… А сейчас ещё надо уметь какую-нибудь женщину героической судьбы играть…
Ольга иронично заметила:
— Не, Маш, женщина героической судьбы из тебя, как из кое-чего пуля! А тебе и не надо! Ты будешь какой-нибудь, вот как «Анна на шее»… Или трагедии Шекспира, чтобы роковая красотка, из-за неё терзаются и убивают, кончают жизнь самоубийством! Чтобы такие страсти кипели!
Маша засмеялась и шутливо прикрыла сестре рот ладошкой:
— Всё понятно, я просто обречена прославить нашу фамилию и стать звездой Голливуда! Для начала надо, чтобы Макарова и Герасимов басню до конца дослушали!
Ольга оживилась:
— Вооот! Это другой разговор! Ты им так «Слона и моську» или что там у тебя?
— «Стрекоза и муравей»…
— Стрекозу эту так изобрази, чтобы онемели от восторга… Ты сможешь, я же тебя знаю!
Маша неуверенно вздохнула, как-то сникла:
— Не знаю… Они же такие… Мэтры…
Ольга крепко хлопнула сестру по плечу, та аж сморщилась от увесистого удара:
— Не дрейфьте, Мария, скоро вам будут рукоплескать стоя в лучших театрах Москвы! Машка, у них же ещё зарубежные гастроли бывают! Суточные в валюте, шмотки заграничные…
Резкий звук дверного звонка прервал диалог сестёр, за дверью комнаты послышались голоса родителей и гостей:
— Здравствуйте! Здравствуйте!
— Там в ванной полотенце белое! Мойте руки и за стол!
— Моя сегодня заливное сделала! И икорка, конечно… Гусь в духовке томится, к столу, к столу…
Макарова и Герасимов дружили с родителями Маши. Познакомились на одном из приёмов в Кремле. Отец — лётчик, у него были все шансы стать космонавтом. Он входил в число тех счастливчиков, которых вместе с Юрием Гагариным отобрали для подготовки к первому полёту в космос. Не случилось… Подвела родословная жены — матери Марии и Ольги. В какой-то момент стало известно, что выходец из Сибири женился на представительнице старинной шведской династии. Такое родство не приветствовалось. Да и предки отца, владевшие золотыми приисками, не вписывались в каноны того времени. Первым космонавтом должен был стать человек с безупречной репутацией и образцово-показательной биографией. То есть, русский, выходец из рабоче-крестьянской семьи, без всяких связей с иностранцами.
Маша и Оля ждали, когда взрослые достигнут «определённого градуса». Те уже раскраснелись, расслабились, непринуждённо общались. Отец даже рассказал пару не очень приличных анекдотов. Гости смеялись, потом родители послали Машу за гитарой:
— Маш, где у нас инструмент? Душа песен просит! Романсов, исполненных надрыва!
Маша принесла свою гитару. На корпусе недорогого инструмента красовались немецкие переводки с девушками. Тогда такие переводные картинки можно было встретить повсюду: на портфелях и сумках школьников, в салонах машин, на зеркалах в квартирах. Честно говоря, не самые симпатичные модели были выбраны для масштабного тиражирования, на эталон красоты они явно не тянули. А в нашей стране эти технологии ещё не освоили, уделом русских фотомоделей была печатная продукция, произведённая в скромных условиях отечественной полиграфической промышленности. Взрослые пели сами, потом попросили Машу что-нибудь исполнить. Ольга взглядом показала, что вот он — подходящий момент, чтобы «уложить на обе лопатки» своим талантом именитых гостей. Маша начала с песни из репертуара Бичевской. Все затянули вместе с ней:
— По диким степям Зааа-бай-кальяяя….
Когда спели десяток песен, Ольга толкнула под столом Машу ногой и шёпотом скомандовала:
— Давай!
Маша встала и, стараясь, чтобы голос не дрогнул и звучал уверенно, произнесла:
— Тамара Фёдоровна, Сергей Апполинариевич… Можно, я прочитаю басню?
Отец Маши был уже подшофе, не понял, что за причуда у дочери:
— Машуль, ну какие басни? Гостям в театре этого добра хватает… Давайте поднимем тост!
Но гости проявили уважение к просьбе девушки. Макарова сразу поняла, в чём дело:
— На актёрское собираешься? Басню на прослушивание готовишь?
Маша кивнула. И наткнулась на изумлённый взгляд отца. Он всем видом показал, что при гостях промолчит, но потом Машу ждут большие неприятности… Она не отступила, громко и чётко начала декламировать:
— Попрыгунья стрекоза лето красное пропела…
Макарова и Герасимов слушали сначала просто вежливо, потом более заинтересованно, в конце с улыбкой аплодировали. Макарова доброжелательно кивнула:
— Весьма недурно! Я, честно говоря, опасалась, что мне придётся слукавить, похвалить, даже если всё будет не очень здорово… Но не пришлось!
Она засмеялась и вопросительно посмотрела на мужа, Герасимов поддакнул:
— Определённо, у тебя есть способности… И то, что ты поёшь и играешь на гитаре — большой плюс! Для актёров это важно! Готов взять без экзаменов на свой курс…
Макарова подняла бокал:
— Предлагаю тост! За то, чтобы у этой девочки всё получилось! За тебя, Машенька! Но помни, что актёрский хлеб очень нелёгок, потом и кровью даётся…
Зазвенели бокалы. А после ухода гостей, стены содрогались от крика отца:
— В доме советского лётчика, проректора МАИ, коммуниста, никогда не будет дочери-артистки! Все актрисы — проститутки, готовые ради роли лечь под первого встречного, кто им эту роль пообещает!!!»
Доводы Маши о том, что у них в гостях только что побывала великая актриса, а вовсе не проститутка, отец пропустил мимо ушей. Свою гневную речь отец закончил словами:
— Я сказал — в медицинский! В этой стране нужна нормальная профессия! Врач, учитель, а не эти все профурсетки!
