Мы не подходим

Маша Брежнева (2024)

Красотка из высшего общества и простой парень из автосервиса. Что у них может быть общего? Её бесит, что он младше. Его бесит тот крутой мужчина, про которого она рассказывает. Они друг другу не подходят и оба знают это. Только Фил не намерен сдаваться, потому что влюбился в Таню с первого взгляда.

Глава 6

Фил

⁃ Ты проснулся? — звонком будит мой лучший друг Герман.

⁃ Допустим.

Убрав телефон от уха, смотрю время на экране. Десять утра — да, пожалуй, можно сказать, что я бомбически выспался.

⁃ Лина сделала шарлотку. Приходи к нам завтракать, пока я в одного не сожрал.

Мне, конечно, дико лень вставать с дивана, но перспектива поесть Линкиной стряпни очень даже радует, поэтому я обещаю быть через двадцать минут и отправляюсь переодеваться.

Лина и Герман — близняшки. И если обычно все думают, что Лина — сокращение от «Ангелины», то ни фига. Родители у близняшек Шацких просто с юморком, поэтому детей назвали с отсылкой к месту, где прошло их свадебное путешествие, а было это за бугром. Поэтому мы имеем Берлину и Германа, как-то так. Дружим мы со школы, все девять лет проучились в одном классе. Я знал, что ребята из другой среды, их предки обеспеченные и трудятся на престижной работе, а я — мамкин беспризорник. Но мы с Герой спелись с самого начала, и даже если его родители были бы против нашего общения, помешать ему они никак не могли.

Геру и Лину я обожаю. Сколько раз они прикрывали в школе мою наглую задницу, не счесть. Сколько слов поддержки я услышал от них, когда сказал, что сваливаю из школы и ни на какую «вышку» не пойду, потому что нужна рабочая профессия и бабло. Сколько давали в долг потом, когда я на машину собирал. Да и пофиг с материальным, они — мои люди по духу, и я, если что случится, загрызу за них, как брат.

Кстати, Линку я тоже воспринимал всегда исключительно как сестру. Привык к ней с детства, и хотя она выросла невероятной красоткой и занялась модельным бизнесом параллельно с учебой на искусствоведа, я даже где-то глубоко в мыслях не видел себя рядом с ней. Это же Линка, от которой мы с Германом отваживали всех женишков по старым временам. Вот и сейчас она как сестренка, которая и пинок под зад устроит, и плечо подставит, когда тебя накроет, а при всех надо быть сильным и железным.

Я умываюсь, переодеваюсь и спускаюсь вниз. Близняхи давно съехали от родителей, сняли двушку в районе, где живу я, и если на тачке, то ехать не больше почти минут.

Паркуюсь в месте, давно мною прилюбленном, звоню в домофон и, не дожидаясь лифта, поднимаюсь на нужный этаж.

Когда захожу в квартиру, Гер встречает меня в прихожей, уже доедая кусок пирога. И я не уверен, что первый по счету.

— Не вытерпел? — улыбаюсь, стягивая кроссы.

— И тебе привет, Филь. Там много осталось.

— Ты такой добрый.

— Я скучал, — он пожимает мою руку, а потом по-мужски обнимает и стучит по плечу. — Давно не виделись.

— Идите сюда уже! — слышим голос Лины, доносящийся из кухни, и следуем туда.

— На меня осталось что-нибудь? — спрашиваю, еще не успев взглянуть на стол.

— Берегла, как могла. Приятного, угощайся.

— Спасибо, Лин.

— Слушай, Филь, тут дело есть, — Гера падает рядом на мягкий диванчик, закидывает согнутую ногу на колено и руками взбивает свои удивительно завитые от природы волосы. Даже у Лины не такие, хотя тоже вьются сами по себе. — У меня тачка барахлит чуть-чуть, посмотришь?

— Так ты за этим меня позвал?

— Родной, а ты думал, в этом мире просто так все делается?

— Ты нафтоящая шкотина, — бубню ему с набитым ртом, а этот жизнерадостный дурачок только улыбается.

— Так посмотришь, не?

— Да посмотрю. Сказал бы сразу, что тебе нужно, я бы прилично не одевался.

— А это типа прилично?

— Герман! — сестрица одергивает своего прямолинейного родного брата, который вечно подкалывает меня за то, что я ношу и как выгляжу. Он не со зла, и я прекрасно знаю, что сам буду решать, как и в чем ходить, но порой бесит.

— Да шучу, шучу. Найдем что-нибудь из шмотья ненужного. Твоего, Лин.

— Положи кусок обратно и не трогай больше мой пирог, — обиженно выдает Лина и тянет тарелку к себе, подальше от Германа.

— Сестричка, а как же помощь старшему брату?

— С голоду не умрешь, братец. Филь, расскажи хоть, как дела? Ты весь в работе опять? Это вот у нас один любитель шаробониться, — она бросает осуждающий взгляд на Геру. Тот в одной руке держит чашку, а в другой — телефон, в котором ковыряется. — А мы с тобой люди работящие, нам понятна взрослая жизнь.

— Да что про работу рассказывать, она вечно одинаковая. Я вот влюбился.

— Да ну на хер, — Гер роняет телефон на стол и чертыхается от неприятного звука удара. — Когда ты успел?

— Прямо на работе.

— И как она?

— Самая красивая на свете. Но мне ее не получить.

— Ты себя недооцениваешь? — удивляется Лина. — Не верю.

— Она — девушка из высшего общества, а я простой пацан с улицы, который только и умеет, что машины чинить.

— Знаешь, я скажу тебе одну вещь, и ты меня еще вспомнишь. Все девушки из высшего общества страдают от нехватки настоящих мужчин, которые могли бы сами сделать что-то стоящее, а не только лифчик расстегнуть.

— Короче, ты почини ей всю сломанную технику дома, и лифчик расстегнется сам, — дополняет совет сестры Герман.

— Грубо говоря, да, — Лина закатывает глаза, но не спорит. — Сделай то, что сделал бы для любой другой, не задумываясь, что она какая-то особенно крутая.

— Ладно. А еще можно совет? Как сказать девушке, что ничего не получится, чтобы она не обиделась? — с надеждой смотрю на Лину, словно она устроилась работать моим личным психологом и реально может мне помочь.

— Да епрст, вот это личная жизнь у человека, — опять отрывается от своего телефона Гер. — И он еще жалуется, что только и делает, что пашет на работе!

— Тебе не понять, — машет в его сторону рукой Лина. — Ты безработный.

Вообще-то Герман получает повышенную стипендию и ежегодно стажируется у отца в юридической фирме, но учитывая, что постоянной работы у Шацкого нет, шутки про безработность уже несколько лет прокатывают.

— Ко мне клеится коллега, — я продолжаю рассказывать, не обращая внимания на их препирательства. — Я все время замалчиваю, уклоняюсь от ответа, но не помогает. Как мне ее не обидеть?

— Боюсь, что никак, — с сожалением говорит Лина. — Будет больно, зато она быстрее протрезвеет и увидит в окружающем мире кого-то кроме тебя. Так что соберись с духом и скажи ей уже четкое «нет». Тем более ты сейчас влюбился в другую.

— Не факт, что это будет иметь хоть какое-то значение для нее. Для той, в которую влюбился.

— Откуда ты знаешь? Может, она всю жизнь… кстати, а сколько ей? — опять вставляет свои пять копеек Герман.

— Не знаю. Хотя она говорила, что когда я был в подгузниках, она уже пошла в школу. Получается, лет на шесть-семь старше.

— Вот это ты бабулю нашел, конечно, — ржет Шацкий.

— Заткнись, — Лина толкает его своей ногой под столом, и брат корчит ей рожу в ответ.

Иногда мне кажется, что близняхи — самые взрослые дети на свете, хотя вот эти переругивания для них — не больше, чем просто игра на зрителя и развлечение. На деле они очень дружные и хорошие ребята.

— У нее еще и мужик есть, — это уже я подливаю масла в огонь.

— Да пофиг. Тебя это разве испугает? Взрослая несвободная принцесса из другого мира? Отсыпьте Филе парочку, а то одной проблемы мало.

— Гер, напомни, почему мы вообще дружим?

— Потому что ты любишь меня? — без всякого сомнения заявляет мой приятель-засранец. — Ну ладно, я тебя тоже люблю. И вообще, мы за тебя. Даже если ей будет сорок семь и она — разведенка с тремя детьми. Мы примем тебя и с такой.

— Герман, мне придется терпеть тебя до конца моих дней, потому что ни одна адекватная девушка не согласится делать это за меня, — вздыхает Лина.

— Я просто еще свою бабульку не нашел, зай. Как только, так сразу. А пока потерпи.

Когда я спускаюсь во двор Шацких через полчаса, с радостью думаю, как же круто иметь хотя бы один выходной, пусть и не совсем настоящий. Вечером мне все-таки придется выходить на работу в рест, но блин, бабло само себя не поднимет. А сейчас я посмотрю, что там с машиной Германа, и поеду домой — самое время заняться поисками Тани в сети.