Дорога домой

Марья Саттуман, 2022

Айно – существо из другого мира, сосланное на Землю в наказание. Каждый прожитый среди людей день, причиняет ей страдания. Тоскуя по родному миру, она мечтает о возвращении. Проживая одну жизнь за другой, всё больше впадая в отчаяние она уже и не ждёт каких-то перемен, но однажды раздаётся телефонный звонок. Свидетель её изгнания, решает помочь ей найти дорогу домой. Смогут ли они преодолеть волю Богов?

Глава 3.

Прошло несколько дней. Боль ушла и осталось только воспоминание о ней и незакрытый больничный. Айно сидела на желтой вышке, стоящей у озера на краю песчаного пляжа в сосновом лесу и смотрела на горизонт. Озеро было ещё закрыто снегом и льдом, но уже было видно, что он отяжелел и готов проломиться под собственным весом. Высокие сосны шуршали своими вечнозелёными ветвями. Чувствовалось, что зима, хоть и нехотя, но отступает. Солнце ослепляло. Ветра не было.

Вопросов у Айно с каждым днём становилось всё больше. Появление этой совершенно непонятной фигуры в её жизни никак не стыковалось с реальностью и привычным ходом событий.

«Он точно что-то знает. Нет смысла сомневаться в этом. Он знает моё имя и как я выглядела. С ума сойти. Какова вероятность? Он как-то связан с моим прошлым? Мы встречались? Или он знает кого–то, кто знает меня?» Айно терялась в предположениях. С появлением этого человека она почувствовала грядущие перемены, и не могла отказаться от них, потому что это было именно то, чего она так отчаянно искала и ждала.

«Я должна его увидеть.» — решила она. Яромир больше не звонил, а ведь внятного ответа она ему так и не дала. Хотя она подозревала что он и так понял, что она согласна увидеться. Всё равно ей хотелось внести хоть какую-то ясность в эту запутанную ситуацию.

Девушка взяла сигарету и взглянула на озеро. Снег ослеплял, отражая солнечный свет.

Мысли её были разрознены. Она с теплом вспоминала свой дом. Белоснежный днём лес, и всегда лёгкое нежно–оранжевое небо. Она вспоминала своих братьев и сестёр, которых у неё было много и тосковала по ним.

Вспомнила и ту ночь, когда она в последний раз видела свой дом. Сколько времени уже прошло с тех пор? Острое чувство безвозвратности пронзило её как прострел в спине. Айно опустила голову и закрыла глаза рукой, в которой была сигарета. Даже солнце, которое она так любила, не облегчало её муки. Едва слышный сигнал телефона дал понять, что кто–то ей звонит.

— Слушаю.

— Как на счёт вечера понедельника? — Айно немного заторможено смотрела на слежавшийся снег.

— Хорошо… — ответила она, понимая, что ждала этого момента столько лет и теперь она стала на шажочек ближе к исполнению её самого заветного желания.

— Что с тобой? — на том конце, человек как будто чувствовал её настроение.

— Ностальгия. Люди говорят об этом, как о чём-то приятном… — произнесла Айно — Но это больно.

— Люди думают, что будет лучше и не грустят по тем моментам, которые уже ушли, — ответил Яромир нахмурившись. Он улавливал её внутреннюю тяжесть. Огромный жизненный опыт подсказывал ему.

— Но ведь им уже никогда не будет так же. Жизнь уходит из нас, каждый день. Разве им не стоит всеми силами стремиться к тому, чтобы им снова было так же хорошо, как когда-то?

— Нет. Потому что все здесь прекрасно знают: так как когда-то уже никогда не будет.

— У меня эта мысль вызывает внутреннюю агонию… Как это, никогда? — Айно увидела, как на рукав куртки упала небольшая капелька, потом ещё одна. Деревянный пол вышки смазался, превратившись в большое бежевое пятно.

— Назад дороги нет. Многие на земле страдают из-за своей памяти, но изменить ничего нельзя. Можно только принять и смириться. Здесь ничто не возвращается. Всё движется в одном направлении, чтобы меняться и улучшаться. В этом и состоит вся суть жизни, — Яромир вспомнил себя много лет назад и прибавил:

— А те, кто не меняются и не улучшаются, безвозвратно уходят, не оставляя после себя ничего…Это в лучшем случае.

— Это Земля. Это здесь так. Я смогу вернуться. Мне нужно только вырваться отсюда.

— Мы с тобой поговорим ещё об этом, когда встретимся. Сейчас не время и не место. В понедельник я уже буду в твоём городе.

— Откуда ты знаешь где я?

— Это…сложно объяснить. Но ты должна помнить, что ты не одна здесь.

Айно почувствовала благодарность за эти слова. Но не стала ничего отвечать. Она ощутила, что начинает мёрзнуть и поднялась со скамейки.

Впервые с момента знакомства с Айно, Яромир уловил, её настроение. Вместе с этим к нему пришло осознание того, что он дал ей надежду. Надежду, которую он, возможно и не сможет оправдать. Это смутило его. Он запустил механизм, который остановить было уже невозможно. Он почти физически ощущал осуждение богов, которые, без сомнения наблюдали за ним, с того самого момента как он спустился на землю. Иногда до него доносились обрывки их голосов. Он знал, что это только начало. Несмотря на то, что он был одним из них, он всё же когда-то был человеком, поэтому его больше волновали собственные интересы, чем судьбы миров и вселенных. Это же было причиной, по которой другие божества его недолюбливали и сторонились. Но он никогда не претендовал на их любовь и в общем то не страдал от их неприязни.

«Она никогда не сможет вернуться. Для неё, дорога домой закрыта. Так какого же хрена я здесь делаю…», — Яромир чувствовал, что зол на себя. Только не мог понять почему. Или не хотел понимать. Он знал только, что ему необходимо помочь ей. Помочь? Были мысли, которые навязчиво лезли на первый план, но Яромир упорно задвигал их на периферию сознания, как не важные. Он вспомнил её взволнованный голос, и из его памяти на поверхность поднялось воспоминание.

Он в чёрных каменных стенах круглого зала, холодного и пустого. Вдоль стен расположены каменные стулья. Пол такой же чёрный, как и стены, в центре зала находился полукруглый очаг из белого камня. Полотка не было, вместо него над головой было просторное чёрное ночное небо, усыпанное неисчислимым количеством звёзд. Были и соседствующие планеты, маленькие и большие, облака разноцветного звёздного тумана. В зале царила тишина и безмолвие было абсолютным. Яромир любил бывать здесь, хоть это место и было залом суда, но ему оно чем-то нравилось. Возможно своей монументальностью. Всё в этом месте казалось символично–неотвратимым. Как приговоры, которые здесь выносились. Вечность сверху, и холодный камень снизу. В середине — зал суда.

Тишину нарушил внезапный громкий крик, полный страха, отчаяния и боли. Яромир, смотревший в небо, резко обернулся и увидел в самом центре на полу существо, которого ещё секунду назад здесь не было. Создание было совершенно белым. Руки скребли камень серебряными когтями, а ноги были поджаты к туловищу и шевелились как в припадке. Длинные цвета воронова крыла волосы разметались по чёрному полу и слились с ним.

Яромир нахмурился и отошёл ближе к стене, глядя на существо как будто в агонии воющее и всхлипывающее, движущиеся будто в судорогах. Наблюдая за ним, Яромир понял, что это женщина, и она страдает, ни то боль, ни то ужас сковал её в страшном виде распластав по полу каменного зала. Яромир знал, что она не могла его видеть. Ей казалось, что она была здесь одна. Постепенно она успокоилась и затихла. От страшных предсмертных криков остались резкие всхлипы, а со временем стихли и они, сменившись ровным дыханием.

Женщина лежала, уткнувшись лбом в пол, и выглядела жутко. Белоснежные руки, казались такими длинными и худыми, что невольно навевали мысли о чём-то мёртвом. Тонкие пальцы с длинными ногтями перестали терзать пол. С трудом оперившись на локти женщина приподнялась и обратила лицо к небу.

Яромир увидел его, в свете звёзд: бледное, но прекрасное. Глаза чёрные как обсидиан, устремились к красочному виду наверху. Он склонил голову пытаясь лучше разглядеть её в темноте. Торс её был обнажен, грудь почти плоская без сосков, была прикрыта длинными вьющимися волосами. Женщина отвела взгляд от неба и осмотрелась. Стала тихо говорить что-то на неизвестном языке. Голос её был довольно низкий, но приятный. Казалось она просит о чём-то. Но Яромир не мог разобрать её слов, и это насторожило его. В этом месте все говорили только на одном языке. Языке мысли. Звучал он для всех одинаково и был всем понятен.

Подойдя немного ближе к существу, Яромир заметил, что с длинных чёрных волос падают капли, как будто женщина только что вынырнула из какого-то водоёма. От её ладоней и пальцев на каменном полу остались мокрые следы.

Яромир присел на корточки рядом с ней, глядя на её лицо, белоснежное, с мягкими красивыми чертами, обрамлённое густой гривой волос, губы, шепчущие непонятные слова. Он почувствовал неудержимое желание прикоснуться к ней, настолько прекрасной она казалась ему. В тот момент, когда он протянул руку, в зале раздался властный громкий голос.

— Яровит… — голос предостерёг его. Следом за голосом появился высокий, мощный седовласый мужчина. Он был уже не молод, но всё ещё силён. В его лице и движениях были спокойствие и уверенность. Он был одет в чёрное. В темноте нельзя было разобрать во что, но угадывалось что это нечто очень плотное и массивное, напоминающее доспех. Его шаги были тяжелы, а голос казался двойным с очень низким вторым тоном. Он неспешно подошёл в центр зала, в его руке появилась деревянная щепка, которую он бросил её в очаг. Фиолетовое пламя запылало неожиданно ярко. Мужчина тяжело опустился на каменный трон, который стоял у стены и был больше всех остальных.

В след за седовласым мужчиной в зал стали пребывать другие. Кто–то был стар, кто–то совсем юн, все выглядели по-разному, но была у всех, кто явился в этот зал одна черта — они все выглядели тяжелыми и очень уставшими. Даже совершенно юная девушка в лёгком белоснежном платье, смотрела глазами глубокой старухи и двигалась медленно. Настоящую древность скрыть невозможно ничем.

Женщина, лежащая на полу, потянулась к огню, стала подниматься, чем обратила на себя внимание всех присутствующих. Она была совершенно нагая и казалась очень хрупкой в своей бледности и худобе.

Пришедшая последней, молодая девушка с белокурыми волосами в красном платье поверх которой был накинут плащ с чёрным мехом на плечах, подошла к ней и, сняв с себя красную длинную накидку, бросила существу на плечи, прикрывая наготу. Белая женщина укуталась в неё, не понимая откуда она взялась. Она по-прежнему никого не видела. Пламя в очаге освещало пустые каменные стулья. Девушка в красном, достала шпильку из своих волос и быстрым движением сделала небольшой порез на руке бледного создания. Та даже не заметила этого.

Со шпильки потянулась капля крови молочного цвета, и упала в очаг. В этот момент белая женщина увидела всех присутствующих, занявших свои места вдоль стен. Она выдохнула и глаза её расширились, было ощущение что к ней приходит понимание того, что происходит. Что странно, Яромир, который, всё ещё, стоял к ней ближе всех, оставался для неё невидимым. Он был молод и высок. На нём были тяжелые золотые доспехи. Серые глаза осматривали всех присутствующих с любопытством, лёгкий ветер трепал его длинные тёмно-русые волосы.

Присутствующие смотрели на него без симпатии всем видом давая понять, что он здесь лишний. Он понял это и отошёл в сторону укрывшись в тени небольшой ниши в стене. Это всех устроило и пламя загорелось ещё ярче, осветив лицо белой женщины. Она оглядела зал и сразу поняла, перед кем стоит. Она знала их всех наперечёт. Перед ней восседали боги. Самый старший их них, седовласый мужчина был известен ей под именем Саар, и был покровителем всех тех, кто жил в тяготах и нуждался. Справа от него, та самая женщина в красном — Сава богиня плодородия. Слева от Саара сидел угрюмый черноволосый мужчина с острыми, плутовскими чертами лица и очень грустными глазами, его звали Шор, и ему молились, когда собирались в дальний путь и просили удачи. Уже позже она узнала, что он был и покровителем тех, кто собирался мстить. Рядом с ним в лёгком белоснежном платье сидела совсем юная девица. Кожа её была настолько бледной что казалась почти прозрачной, а глаза, подёрнутые белой пеленой, были незрячими, от чего она как будто смотрела немного вверх. Это была Месали — покровительница детства, невинности и брака.

— Тебе известно где ты находишься? — раздался громогласный голос седовласого мужчины, который появился первым. Его слова эхом отразились от стен по зала. Он сидел, закрыв глаза рукой, как будто их раздражал свет, исходивший от очага. Бледная женщина едва заметно кивнула.

— Назови своё имя, — продолжил он.

— Алиса, — голос женщины был глухим, низким и тихим. Имя своё она произнесла коротко и не очень внятно.

— Ты должна знать кто мы, — он сделал небольшую паузу — и почему ты здесь.

Женщина посмотрела в очаг и её глаза засияли от навернувшихся слёз, которые были чёрными и ярко выделялись на контрасте с её бледным лицом.

Седовласый печально усмехнулся и кивнул. Он посмотрел на Алису странным взглядом, в нём была жалость, и гнев, и беспокойство. Так смотрят на ребёнка, который сделал серьёзную глупость. Сава опустила глаза и нахмурилась. Ощущалось, что она гневается.

— Ты предназначалась мне, — заговорила она жестким тоном. — Тебе отводилась очень важная роль. Я хотела, чтобы ты заняла место рядом со мной. Для этого ты жила. Для этого были все те дни и ночи, что ты существовала. Для этого был весь тот мир, в котором ты росла. В котором вы все родились и зрели, как плоды на дереве, до определённого срока и со своей целью. А теперь что с тобой делать… — когда девушка в красном подняла глаза, в них была ярость.

— Не вижу смысла злиться, — перебил её Саар, огонь на секунду осветил глубокий шрам на его лице. Та, метнула в него колкий взгляд и снова посмотрела на Алису.

— Нет смысла… — тихо начала богиня плодородия. Она поднялась со своего места.

— Я не просто злюсь. Я в гневе. Что теперь будем делать? Это ведь уже не только моё дело. Это касается нас всех с вами здесь. Мы обречены на одиночество! — повысив голос сказала она так, чтобы было слышно всем.

— Или ещё хуже. На компанию друг друга, — в полголоса ответил ей молодой мужчина сидящий напротив седовласого. Все невольно улыбнулись. Говорящая резко обернулась на голос.

— Тебе легко говорить. Ты всегда был один — с прищуром она посмотрела на темноволосого мужчину с резкими чертами лица и довольно мрачным видом.

— Мне? Да мне всегда было легко, ты знаешь…Я, как только на свет появился, мне сразу же стало легко, — сощурился ей в ответ он.

— Я тебя прошу. Не впутывайся в это. Мы здесь не ради того, чтобы браниться друг с другом. Мы тут решить пытаемся, что нам дальше делать, — шрам немного искривился, когда седовласый нахмурился, пытаясь уберечь их от ссоры.

— Я что уже на суде высказаться не могу? — настаивал Шор.

— Если будешь сеять раздор, присоединишься к Яровиту, — пригрозили ему в ответ Саар. Все взглянули в сторону ниши в стене, где стоял Яромир. Он сосредоточенно наблюдал за происходящим.

— Если уж так остро встал вопрос о том, кому из нас нужна свита: мне она не нужна. Месали тоже. Единственная, кто льёт слёзы от одиночества здесь, это Сава. И у меня уже давно зреет мысль выдать её за кого… нибудь. — улыбнулся молодой, став на секунду не таким мрачным. Его оппонентка тоже улыбнулась. Но от этой улыбки всем присутствующим стало не по себе.

— Либо он уходит, либо я. Я этого терпеть не буду, — прошипела девушка в красном. Седовласый мужчина, к которому она обратилась, вздохнул.

— Он не имеет никакого отношения, к нашему делу. Но именно он имеет отношения ко всем приговорам, которые мы здесь выносим, поэтому, будьте добры, угомонитесь. Мы сегодня ничего не решим, без кого-то из вас, — все снова обратили свои глаза к Алисе.

— Что тут решать. Кроме наказания мы уже ничего сделать не сможем, — бесцветным голосом произнесла белокурая девушка в скромном белом платье с длинными рукавами. Она смотрела в никуда. Руки её безвольно лежали на коленях. Хоть произнесла она это очень тихо, её услышали все и возникла длинная пауза.

— Нда… — только и сказал Саар глядя на Алису.

— Иногда мне кажется, что на суды нужно звать только тебя, — Он оглядел всех присутствующих и глаза его остановились на Месали.

— А у тебя какие мысли? — обратился он к Саве. Та поджала губы и посмотрела на соседку, сидящую неподвижно в своём белом наряде.

— Я согласна. Ничего не сделаешь, как бы ни хотелось, — было видно, что она раздосадована.

— Старый мир уже не спасти. Он будет жить теперь своей жизнью, без нас. Кто знает каким он станет. Нужно решить, что будем делать с виновницей его падения, — она посмотрела на Алису с осуждением. Саар перевёл взгляд на Шора смотрящего исподлобья. Тот пожал плечами.

— Есть одно место. Отдалённое и неоднозначное. Когда-то оно было очень тёмным, но со временем, стало чуть лучше. Возможно, нам стоит отправить её туда, — сказал он, переводя взгляд на Яромира.

— Я знаю о чём ты. Это место стало лучше за счёт тех, кого мы туда отправляли. Будем честны, — подала слабый голос Месали. Никому из присутствующих её слова не понравились, но и возражать никто не стал.

— Это может смыть её вину, — задумчиво ответила ей сидящая рядом Сава. Она смотрела на огонь в очаге и, казалось, уже думала о чём-то своём.

— Вам не кажется, что это малость жестковато? — спросил молчавший до этого момента длинноволосый старик, сидевший в тени, несмотря на то, что огонь освещал всех. Присутствующие повернули головы к нему. Алиса узнала в нём божество, о котором не любили говорить в её мире. Варн — бог смерти и перерождений.

— Она разрушила целый мир. Думаю, это вполне справедливо, — ответил ему мрачный Шор уперевшись ладонью в колено. Никто не стал ничего добавлять к его словам и стало понятно, что остальные согласны.

— Так мы и решим это дело, — подытожил Саар. Он поднялся со своего места и подошёл к белой женщине, которая со страхом наблюдала за происходящим.

— Ты отправишься на Землю. В наказание за твоё преступление ты будешь жить там жизнь. Если не отяготишь себя ещё большими преступлениями то, возможно, у тебя будет шанс.

— Шанс вернуться? — с надеждой спросила Алиса. Он посмотрел на неё со смесью строгости и жалости.

— Шанс освободиться.

Из глаз Алисы полились слёзы, она стала умолять и просить, старалась объяснить, что-то, но боги покидали зал суда один за другим, Яромиру тоже велели уходить, и последнее что он видел, это как высокий черноволосый мужчина со страшными впадающими в череп чернеющими глазами подходит к обезумевшей от ужаса женщине и протягивает ей руку.

Выныривая из омута воспоминаний, Яромир почувствовал себя не в своей тарелке. Ему казалось, что всё, что он делал, когда либо, на самом деле не имело никакого смысла. У него было ощущение как будто перед ним приоткрылась завеса будущего и сразу же снова закрылась. Он краем сознания успел ухватить что то, и теперь, это «что-то» вело его на север.

Он уже не стал заезжать ни на заправки, ни в кафешки, ни в гостиницы. Решил переночевать в старой заброшенной деревушке. После драки за мотоцикл, Яромир не хотел подвергать никого вокруг опасности и решил, что будет лучше терпеть лишения, но не проливать кровь.

Деревушку под названием Сарош, Яромир знал, ещё когда она была полна жизни. Огороды были засажены всякой всячиной, заборы красились, а по дорогам шныряли гуси, куры да собаки.

Сейчас же среди заброшенных сухих домов, покосившихся набок, только яблони цвели как прежде и давали урожай. Грунтовая дорога размылась и ехать на мотоцикле стало невозможно, поэтому Яромир спешился и покатил мотоцикл в руках.

— Сюда бы лошадь… — глядя на рыхлую грязь проворчал он. Ему было точно известно какой дом ждёт его. Забыть его он не смог даже спустя столетие. Хотя время года было совсем не то, но весна всё же радовала свежей, только что проклюнувшейся зеленью украшая деревья и брошенные сады.

Недолго брёл Яромир по деревенской дороге волоча своего верного друга. Он подошёл к старому дому с высокой тёмной крышей и тяжело посмотрев на него, вздохнул. Когда он зашёл внутрь, между бровей его залегла глубокая морщина.

В доме было всё было верх дном. Вещи разбросаны, посуда побита, всё свалялось и покрылось толстым слоем пыли. Оконные проёмы пустые, в них, смело заявив свои права на собственность, заползал и гнездился плющ. Дом был высушен солнцем, доски скрипели, сквозняки гуляли, а обстановка удручала. Яромир бродил, осматривая комнаты, но перед одной из дверей он остановился. Нерешительно толкнув её, всё ещё висевшую на одной петле, он вошёл в маленькую, но очень светлую комнатку. В ней всё было на удивление в порядке. Стопками лежали потускневшие и уже нечитаемые книги, вещи в старых кованных сундуках, небольшой красный уголок над столом с маленькой иконкой и подсвечником. На столе спицы с остатками пряжи. А на спинке стула у окна пожелтевшая от времени и солнца кружевная шаль. Яромир подошёл к стулу и подцепил рукой свисающий край платка. Взгляд его стал мрачным. Он присел на кровать всё ещё держа кружево в руках. В углу, за дверью он увидел пару туфелек на невысоком каблучке, размера тридцать шестого, не больше.

— Не могу, — Яромир вышел из дома и отправился вниз, к мельнице и озеру, по-прежнему держа в руках кружевной платок. Солнце уже садилось, одевая лес и воду в яркие цвета заката. Свет был так уютен, что казалось где-то в небе, горит огромный тёплый костёр. Яромир сел на покрытый свежей травой берег и задумался. Он даже не заметил, как прошло несколько часов. Солнце давно уже село и ясное небо заполнилось звёздами. Когда он отвлёкся от своих тяжелых мыслей и заметил это, он лёг на спину, лицом к небу, в котором глаза Яромира как будто пытались отыскать что-то давно потерянное.