Пучина Сирены

Марта Уэллс, 2012

Финалист премии «Хьюго» за лучшую серию. До встречи с раксура, собственной расой, Лун был вынужден путешествовать в одиночестве по Трем Мирам, скрывая свой истинный облик. Теперь он нашел собственное место, став супругом Нефриты, королевы-сестры двора Тумана Индиго. Но спустя время в их отношениях появляются недомолвки. Лун отправляется в соседнее королевство, еще не подозревая, что там ждут давно позабытые тайны из его прошлого и встреча со старым врагом, который все еще жаждет мести. А хищная раса Сквернов решает использовать Раксура в неких магических целях, ведомая древним голосом, доносившимся из Пучин Сирен… «Этот роман – необычная, увлекательная и оригинальная история. Вы останетесь под впечатлением от непростых персонажей, захватывающего сюжета и неповторимого слога». – RisingShadow.net «По-настоящему изобретательное и яркое воображение в сочетании с запоминающимися персонажами делают “Книги Раксура” одной из моих любимых фантастических серий всех времен». – Кейт Эллиот «Марта Уэллс пишет настоящее фэнтези – пронзительное, выразительное и поразительное». – Кэмерон Херли «Эти книги написаны на самом высоком уровне, а учитывая их размах, оригинальность и многогранность, у них есть все шансы стать знаковыми в своем жанре». – Adventures Fantastic «Цикл о Раскура отличается насыщенностью и сложной структурой, действительно удивительным построением мира и нечеловеческими персонажами, которые с одной стороны чужды, а с другой понятны и вызывают симпатию». – Келли Маккалоу «Здесь так много всего интересного: несколько видов разумных существ, живущих в одном мире (но не всегда), со сложными социальными ролями, сильно различающимися обществами и разными технологиями. Это строгое фэнтези без атрибутов европейского Средневековья. Но самое главное – это захватывающая история». – Стивен Гулд «В этой книге есть фирменное миростроительство Уэллс, правдоподобное развитие персонажей и остроумный авторский голос. У меня нет слов, чтобы объяснить, насколько реальным кажется мир, в котором каждая раса, город и культура имеют настолько тщательно прорисованную историю, что они живут даже вне сюжета». – Патрис Сарат «Уэллс остается захватывающим рассказчиком, чья чистая проза, продуманный сюжет и остроумные, располагающие к себе персонажи должны особенно понравиться тем читателям, которые ценят произведения Джона Скальци и Лоис Макмастер Буджолд». – Strange Horizons

Глава 2

Два дня спустя королевы созвали весь двор, чтобы устроить общий сеанс предсказаний.

Лун все еще привыкал к странному, непредсказуемому поведению раксура, но не успела церемония начаться, как он уже чуть не поссорился со Звоном. Лун лишь заметил, что этим сеансом можно легко переложить всю вину за важные решения на наставников, и его превратно поняли.

— Нет, такие предсказания очень точны и очень важны для двора, — настойчиво и слишком громко заявил Звон.

— Я и не говорил, что это не так. — Лун на всякий случай огляделся посмотреть, не услышал ли их кто-нибудь.

Они стояли в небольшой комнатке, которая примыкала к огромному приемному залу, где уже собрались почти все члены двора. Арборы и воины стояли на первом этаже, на двух открытых лестницах, которые зигзагами вились по противоположной стене, под балконами и в круглых проходах, что уводили на верхние этажи. Гигантская спираль колодца поднималась над лестницами и пронизывала все древо.

Почти все раксура приняли земной облик, и лишь некоторые молодые воины остались в крылатом; они липли к стенам и свисали с балконов, цепляясь за них когтями ног и хвостами. Не пришли лишь дети, которые остались в яслях, и несколько учителей, что за ними приглядывали. В воздухе висел негромкий гул разговоров, предвкушение и нетерпение; кое-где воины и молодые арборы толкали друг друга локтями. Но даже несмотря на то что здесь собрались почти все члены двора, места в зале все равно оставалось слишком много. Было печально осознавать, сколь малочисленным стал Туман Индиго по сравнению со своим былым величием.

Все еще недовольный, Звон продолжал:

— Тогда что тебе не нравится? Почему ты считаешь прорицание дурной затеей?

Лун раздраженно зашипел.

— Я так не считаю. — Он просто думал, что проблемы таким способом не решить.

А еще боялся того, что может раскрыть предсказание.

— Тогда почему ты… — начал было Звон, но Елея подтолкнула их обоих в спину и сказала:

— Идите, Нефрита уже ждет.

Нефрита и правда ждала. Она сидела у края пустого круга посреди зала и всем видом излучала нетерпение. Лун направился к ней, а Звон и Елея пошли за ним.

Когда раксура Тумана Индиго впервые вошли в древо, этот зал поразил их воображение, но теперь он впечатлял еще больше, ведь арборы соскребли со стен мох, очистили и отполировали дерево и инкрустацию и зачаровали ракушки, чтобы те сияли мягким светом. А еще вода, которая узким ручьем вытекала из верхнего канала и собиралась в бассейне на полу, теперь стала кристально чистой и свежей.

Когда они подошли, Нефрита подняла голову и слегка улыбнулась, но, судя по наклону шипов, она была чем-то недовольна. Она сказала:

— Ты как будто встревожен.

Воины, стоявшие вокруг, расступились, и Лун занял место на полу позади нее. Он и правда волновался, но не хотел об этом говорить. Чтобы отвлечь Нефриту, он сказал:

— Звон пытается убедить всех, будто я не хочу, чтобы мы проводили предсказание.

Нефрита подалась назад и сердито посмотрела на Звона. Тот и Елея заняли места за Луном. Звон возразил:

— Ничего подобного. Я просто спросил…

Елея снова ткнула его локтем.

— Спросишь позже.

Душа ждала в центре зала вместе с Толком, самым сильным наставником после нее, оба в земных обличьях. Душа была красивой, с темно-янтарной кожей и волосами бронзового цвета, как у многих арборов Тумана Индиго. Она и Толк были почти одного возраста, однако Толк — светловолосый парнишка с тепло-коричневой кожей и широко расставленными глазами — всегда казался моложе Души. Ему недоставало опыта и серьезности, из-за чего старшим наставником назначили не его. Насколько мог судить Лун, Толк был этому только рад. Душа сейчас казалась взволнованной, и она, не переставая, вытирала руки о светлую юбку, словно у нее потели ладони. Наставники умели гадать по-разному, но Луну почему-то думалось, что такое прорицание Душа проводит впервые. Ну или впервые делает это в присутствии стольких зрителей.

У ее ног стоялая широкая неглубокая чаша, высеченная из крапчатого серо-зеленого камня. Наверное, теперь чаша считалось важной и использовалась для церемоний, но раньше Лун видел, как арборы мололи в ней орехи. Теперь же ее окружало не меньше дюжины маленьких глиняных мисок, покрытых темно-синей глазурью.

— Где Жемчужина? — прошептал Лун Нефрите.

Та раздраженно дернула хвостом. Она вообще почти не скрывала, с каким нетерпением ждет завершения церемонии, и Лун не понимал почему.

— Ей же нужно эффектно появиться. А вот и она.

Он поднял голову. Жемчужина, расправив крылья, спускалась на дно колодца.

Лун встречал королев старше и больше Жемчужины, но ее вид все равно внушал трепет. Золотистая чешуя королевы сверкала, и по ней бежала паутинка узора насыщенного синего цвета. Ее грива из гребешков походила на золотую вспышку солнечных лучей, и такие же гребешки украшали кончики ее крыльев и треугольник на конце хвоста. Как и Нефрита, она была одета в одни лишь украшения.

Изящно опустившись на полированный деревянный пол, Жемчужина сложила крылья. За ней полукругом приземлились воины, ее фавориты: Поток, Дрейф, Виток, Флора и Шалфей. Лун услышал позади грубый смешок Звона, а затем шорох, когда Елея укоризненно ткнула воина локтем.

Жемчужина села и кивнула Душе. Наставница взяла маленькую миску и встала.

Нефрита произнесла:

— С нами нет Утеса. Возможно, мы просто теряем время.

Душа остановилась и неуверенно перевела взгляд с одной королевы на другую.

Жемчужина чуть угрожающе склонила голову набок.

— И тем не менее мы начинаем.

Нефрита и Жемчужина недолюбливали друг друга, и порой дело даже доходило до драки, однако у них все же получалось вместе править двором, причем успешно, а все остальное было неважно. Но одно решение они принять так и не смогли, а именно: позволить арборам обзавестись выводками уже в этом сезоне или подождать.

Все воины раксура рождались бесплодными; лишь королевы, консорты и арборы могли производить на свет детей. Ожидалось, что королева и консорт — то есть Нефрита и Лун — вместе со следующим поколением королевских окрыленных породят нескольких воинов, однако в целом обязанность заселить двор потомством лежала на плечах арборов. Поначалу Нефрита считала, что стоит разрешить им заводить детей уже через два месяца после переезда, а Жемчужина хотела подождать, чтобы сначала починить и засадить все садовые платформы древа. Однако за эти месяцы обе королевы изменили свое мнение на противоположное.

Поджав губы, Нефрита откинулась назад.

По кивку Жемчужины Душа подошла к ней. Встав на колени, она приняла облик арборы. Королева протянула руку. Душа провела когтем по ее ладони, а затем подставила миску, но туда не упало ни единой капли крови. Жемчужина с усмешкой повела одним шипом и сказала:

— Нужно давить посильнее, дитя.

— Прости, — смущенно прошептала Душа. Из толпы раздались шорохи и негромкие веселые смешки — все испытали облегчение, увидев, что настроение у Жемчужины приподнятое. Скверны, столь навредившие двору, больше всего повлияли на их королеву, которая и так была подавлена смертью своего консорта и теми трудностями, с которыми много циклов сталкивался Туман Индиго. С тех пор как двор переселился сюда, Жемчужине стало гораздо лучше, но она все еще на дух не переносила «неприятности». А к ним она относила всякого члена двора, который каким-либо образом заставил королеву заметить, что он существует.

Свободной рукой Жемчужина взяла Душу за палец и снова провела ее когтем по ладони. На этот раз кровь проступила, и наставница осторожно поймала маленькой миской несколько капель.

Когда Душа встала и подошла к Нефрите, та тоже протянула ей руку. Несмотря на недовольство, она смогла улыбнуться наставнице, когда та взяла у нее кровь. Настал черед Луна. По его земной коже Душа провела когтем осторожнее.

Когда он увидел, как его кровь капает в миску и смешивается с кровью Жемчужины и Нефриты, его сердце забилось чуточку быстрее.

Душа, наверное, почувствовала его пульс. Ободряюще улыбнувшись ему, она встала и отнесла миску обратно к каменной чаше, которая ждала ее в центре круга. Приняв земной облик, она склонилась рядом, подняла медный кувшин и налила в миску немного воды. Чуть покачав ее, чтобы размешать кровь, она вылила смесь в большую каменную чашу.

Толк и еще несколько молодых наставников приняли чешуйчатый облик, взяли каждый по маленькой миске и направились к арборам, пройдя мимо бесплодных воинов. Лун не знал, как они выбирают, у кого взять кровь, но решил, что это как-то связано с разными родами, из которых состоял двор. Очередная особенность раксура, о которой он не имел ни малейшего понятия.

Вскоре наставники вернулись с мисками к Душе. Она взяла каждую, смешала их содержимое с водой, а затем вылила в каменный сосуд. Теперь кровь Луна смешалась с кровью остального двора. Наверное, это был очень важный момент, но он не чувствовал ничего, кроме беспокойства.

Душа вылила последнюю миску, а затем склонилась над чашей, разглядывая то, что получилось. Толк и остальные наставники присоединились к ней и приняли сосредоточенный вид.

В зале повисла тягостная тишина. Все ждали. Нефрита постукивала когтями по бедру. Лун почувствовал, как кто-то дышит ему в затылок, обернулся и увидел, что Звон приподнялся и вытянул шею, пытаясь разглядеть, что там, в чаше. Лун ткнул его локтем, и Звон неохотно уселся обратно.

Наконец Душа сказала:

— Вижу добрые знамения. Выводки можно заводить уже в конце этого сезона.

Новости, похоже, были хорошие, поскольку арборы вокруг одобрительно забормотали. Лун, сидевший рядом с Нефритой, единственный услышал, как она зашипела. Но Душа почему-то нахмурилась, и Толк встревоженно глянул на нее. Остальные молодые наставники, похоже, были сбиты с толку.

Жемчужина напряженно, но сдержанно спросила:

— Что еще?

В зале снова повисла тишина, на этот раз полная тревоги. Душа медленно произнесла:

— Кто-то наблюдает.

Все замерли.

«О нет», — подумал Лун. Нефрита перестала стучать когтями. Душа подняла голову, запоздало сообразив, как прозвучали ее слова.

— Это не Скверны! Все не так, как прежде. Я не могу понять… Кажется, речь вообще не о нашем дворе. Может быть, о ком-то из наших соседей.

— Похоже на тень прошлых событий, — сказал Толк, все еще сосредоточенно глядя в большую миску. — Но это точно не о нас.

— Не о Сквернах и не о нас, — повторила Нефрита, и по двору прошла волна облегчения. Все смогли снова вздохнуть свободно. Лун потер лоб и сдержал рык. И нужно же было так всех напугать, пусть и ненадолго!

Шипы Жемчужины дрогнули, выдавая едва сдерживаемое раздражение.

— Что-то еще?

Душа снова посмотрела в миску и неохотно сказала:

— Знамения указывают, что произойдут какие-то… волнения.

— Насколько сильные? — спросила Жемчужина.

Душа слегка покачала головой, все еще изучая кровавые завихрения в воде.

— Не… ничего ужасного. — Толк согласно кивнул. — Но мы столкнемся с какими-то трудностями.

Жемчужина нахмурилась и задумалась. Нефрита съязвила:

— Ну, для нашего двора это обычное дело, верно?

В толпе снова раздался шум, на этот раз смешки. Жемчужина отмахнулась.

— Мы все еще учимся жить на новом месте. Несомненно, какие-то препятствия нам придется преодолеть.

Крестец, предводитель касты охотников, прибавил:

— И если эти волнения не помешают рожать выводки, то справиться с ними, наверное, будет не так уж и трудно.

Крестец был стар, и это отражалось даже в его земном облике: его волосы побелели, а бронзовая кожа приобрела пепельный оттенок. Он был мускулист, а шрамы, что кольцом обхватывали его шею, указывали на боевую удаль арбора — они достались Крестцу от какого-то хищника, который однажды опрометчиво попытался откусить охотнику голову. Крестец умел успокоить двор. К его мнению прислушивались, и то, что ни он, ни королевы не встревожились, похоже, всех приободрило.

На этом прорицание закончилось, и все стали расходиться, болтая между собой. Нефрита наклонилась к Луну и прошептала:

— Я пойду поговорю с Жемчужиной. Думаю, нам не стоит давать добро на выводки всем сразу. Если сможем убедить хоть кого-то немного подождать…

— Что ты сказала? — Жемчужина внезапно нависла над ними. Ближайшие арборы и воины поспешно разошлись — кто-то выскочил из дупла наружу, кто-то ушел вверх или вниз по ступенькам, а кто-то залез по стене на верхние этажи. Звон чуть ли не сорвался с места. Елея, дождавшись, когда на нее посмотрит Нефрита, пошла за ним, но гораздо спокойнее.

Нефрита встала, не спеша сложила крылья, а затем сказала:

— Я считаю, что не стоит заводить выводки всем сразу.

Жемчужина склонила голову набок.

— Да неужели? А ты не думала, что арборам не понравится, если мы станем указывать, кому можно рожать сейчас, а кому нельзя?

Нефриту ее ответ не впечатлил.

— Я думаю, что они сами могут разобраться между собой.

Жемчужина мрачно усмехнулась.

— Тогда ты глупа.

Лун подумал, что проще всего дать тем арборам, которым не терпится завести детей, вытянуть жребий; но он понимал, что сейчас ему лучше помалкивать, а уже потом, оставшись наедине с Нефритой, предложить ей свое решение. Жемчужина всегда с легкостью отказывалась от любой идеи, которую подавал Лун.

Он так и не смог понять, за что правящая королева так его презирает: за то, что он был диким одиночкой, которого Утес притащил в колонию вместо приличного, родовитого консорта из Звездного Сияния; или просто потому, что он ей не нравился. Однажды Жемчужина предложила Луну стать ее консортом, но сделала она это не из привязанности, а просто потому, что королевы с консортами обладали большим влиянием. По крайней мере, Лун на это надеялся — порой бывало трудно понять, что там на уме у королев раксура.

Нефрита оскалилась.

— Давай скажем арборам, что ты считаешь, будто они не в состоянии решить это сами, и посмотрим, что они тебе ответят.

Арборы, скорее всего, и так понимали, что думает Жемчужина. Все-таки они знали ее всю свою жизнь.

Жемчужина ответила на выпад тем, что указала когтем на Луна.

— Твой консорт до сих пор ни разу не исполнил свой долг с арборами. Не потому ли ты хочешь, чтобы они подождали? Если ни у кого из них не родятся наставники, мы сразу поймем, кто в этом виноват.

Шипы Нефриты встопорщились.

— Не перегибай.

Лун решил, что сейчас самое время смыться, и осторожно поднялся на ноги. Консортам полагалось спать с женщинами-арборами; считалось, что в таких выводках чаще рождаются наставники. У Луна были среди арбор добрые подруги, но он не знал, хотят ли они сейчас детей и не боятся ли связываться с консортом с неизвестной родословной, а спрашивать об этом было страшно неловко. Кроме того, раз у него не получалось зачать выводок с Нефритой, то и с арборами вряд ли получится. И тогда все узнают о его слабости.

Лун пересек зал, минуя нескольких оставшихся в нем раксура. Вдруг из-за колонны высунулась Душа. Она сказала:

— Лун, мы можем поговорить?

— Конечно. — Она, похоже, была взволнована, и Лун с трудом отогнал мысль о том, что ничего хорошего это не предвещает. Может быть, Душа хотела что-то передать через него Нефрите. Они прошли по короткому коридору и оказались в небольшой пустой комнатке в стороне от приемного зала. — Что-то случилось?

Душа подняла голову и посмотрела на него. От нее все еще пахло свежей кровью; когда наставница приняла земной облик, кровь с когтей запачкала ее ногти.

— Когда мы прорицали, то кое-что увидели… про тебя. Ой, ничего ужасного. Просто твоя кровь очень сильно смешалась с тем узором, который предупреждал нас о волнениях.

«Это… совсем нехорошо». Лун прислушался и принюхался, убеждаясь, что их никто не подслушивает. На балконах над ними кто-то ходил и разговаривал, но на него и на Душу, похоже, никто не обращал внимания. Однако Лун все равно понизил голос.

— И что это значит?

Душа помедлила.

— Похоже, твои интересы разойдутся с интересами двора. Ну, на время, наверное. Я точно не знаю. — В ее взгляде читалась тревога. — Ты ведь… не собираешься от нас уйти, да?

Такого вопроса Лун не ожидал.

— Нет. Зачем мне уходить?

— Прости, просто… Было похоже, что собираешься. — Она с досадой помотала головой. — Во всеобщих предсказаниях так сложно вычленить отдельные элементы. Цветика всегда считала, что не нужно и пытаться. Да и вообще предсказание получилось необычным — предостерегло о каком-то чужаке, который за нами наблюдает…

— А почему ты ничего не сказала остальным? — В ту же секунду Лун подумал, что она, наверное, так и поступит и просто решила сначала предупредить его.

— Потому что это предсказание — личное, и не касается всего двора. А еще… я не хотела, чтобы у тебя возникли неприятности. Тем более что никакой угрозы я не увидела. — Душа приподняла уголок рта. — Не хочется никого расстраивать из-за мелких пустяков и обычных дрязг о том, что нужно делать двору.

От этого Луну стало легче.

— Спасибо, что… рассказала. — Он чуть не сказал «предупредила».

— В общем, наверное, ничего страшного это не означает, — сказала ему Душа и ушла. Лун бы ей поверил, не прозвучи ее последние слова так, словно она пыталась убедить саму себя.

Задумавшись, он собрался выйти из комнаты, как вдруг кто-то кувырком свалился с верхнего балкона. Перед Луном неуклюже приземлился воин. Лун от неожиданности перевоплотился.

— Прости, — искренне выдохнул растянувшийся на полу окрыленный. Лун узнал Витка, одного из молодых воинов, которые поддерживали Жемчужину. Впрочем, Лун был с ним мало знаком. — Меня скинули с…

Поблизости приземлились еще двое воинов, и один из них напрыгнул на Витка, чтобы прижать его к полу. Лицо первого воина в тот миг выражало смесь стыда и страха, и Лун понял, что для него это не игра. Рассердившись, Лун сказал:

— Слезь с него.

Второй воин поднял голову и оскалился. Это был Обруч, тоже из прихвостней Жемчужины. А его брата, оставшегося в стороне и с ухмылкой следившего за потасовкой, звали Ясный. Обруч сказал:

— А что такого? Мы же просто веселимся.

Больше всего неприятностей Луну доставляли молодые воины. Воительницы и самцы постарше обычно проводили время за занятиями поспокойнее, но у молодых это почему-то категорически не получалось.

Кроме того, Лун почти сразу выяснил, что у него нет ни капли терпения на препирательства с ними. Насмешливую ухмылочку Обруча он вынести не мог. Лун схватил его за горло и отшвырнул в сторону.

Обруч приземлился примерно в двадцати шагах в стороне и проскользил по гладкому, отполированному полу. Виток ухватился за возможность и отполз в сторону. Но Ясный бросился вперед и остановился всего в шаге от Луна. Когда Скверны напали на старую колонию, Ясный был ранен и попал в плен. Из-за этого он пропустил битву и все те события, которые показали бы ему, что Лун — далеко не самая легкая и безобидная мишень. Воин зарычал:

— Интересно, чего ты стоишь без защиты своей королевы, одиночка.

Лун сделал шаг, подойдя к нему вплотную. С обманчивым спокойствием он произнес:

— Моей королевы здесь нет. Вот и узнай. — Он уже привык к тому, что почти в любой перепалке его клеймили одиночкой, но все равно ощутил покалывание под кожей, когда шипы на его спине и голове поднялись, а гребни встопорщились.

Поняв, что запугать Луна не вышло, Ясный подался назад и неловко повел шипами. Он сказал:

— Не хочу тебе кости переломать.

Лун насмешливо зашипел и, чтобы подчеркнуть свое превосходство, принял земной облик. Пройдя мимо Ясного, он зашагал на противоположный конец зала, к лестнице. Со спины на него никто не набросился, дураков не нашлось. А жаль. Хорошая потасовка приподняла бы ему настроение.

Лун спустился по лестнице в чертог учителей и свернул к яслям. Когда он ступил в круглый проем, украшенный резными изображениями маленьких арборов и окрыленных, его встретил восторженный, визжащий и пищащий хор. Ради этого можно было снести многое.

* * *

На следующий день Лун снова полетел с охотниками. Елея, Звон и еще несколько воинов отправились вместе с ними. Жемчужина потребовала, чтобы они первым делом прочесали окрестности и убедились, что нигде поблизости не притаились другие хищники с щупальцами.

— Да я и так собирался этим заняться, — поведал Луну Крестец перед началом охоты. — А то ту тварь даже на мясо пустить не получилось.

К древу они вернулись на закате. Воины остались, чтобы помочь арборам перетащить добычу, а Лун сразу же полетел внутрь. Оказавшись в приемном зале, он понял, что в колонии что-то случилось. Все воины, не полетевшие на охоту, сновали туда-сюда по верхним этажам, а арборы, собравшиеся у фонтана, о чем-то напряженно разговаривали. Бубенчик, глава касты учителей, увидел Луна и поспешил к нему. Лун взволнованно спросил:

— Что случилось? — Снаружи, у дупла, он не видел ничего подозрительного.

Бубенчик был братом Звона, родившимся с ним в одном выводке, но в земном облике Лун почти не видел между ними сходства. Волосы Бубенчика были темными, а кожа скорее коричневой, чем бронзовой. Он сказал:

— Пока тебя не было, к нам прилетали гости. Королева из Изумрудных Сумерек.

«Это хорошо или плохо?» — забеспокоился Лун. Они торговали с воинами Изумрудных Сумерек, но королевы этого двора не посещали Туман Индиго с «того самого случая», как его теперь настойчиво называли все остальные. Под «случаем» подразумевали стычку, произошедшую на обратном пути от пресноводного моря. Луну сразу вспомнилось странное предсказание о том, что за ними кто-то следит. Возможно, это были Изумрудные Сумерки?

— Которая королева?

— Буря с пятью воинами, — ответил Бубенчик. — Они прилетели ненадолго, и нам их даже не представили. Они встретились с Нефритой, Жемчужиной и Душой на королевском этаже.

— Они не захотели остаться на ночь? — А вот это было уже совсем нехорошо. Лун мало что понимал во взаимоотношениях дворов, но гости должны были остаться хотя бы до утра и прийти на ужин, который для них устроили бы арборы. А еще странно, что из арборов на встречу пустили только Душу; на всех остальных переговорах всегда присутствовали Бубенчик, Крестец и Набат — то есть представители всех каст. Крестец сегодня был занят охотой, но Бубенчик и Набат же остались в древе. — Э-э… Неужели их не пригласили остаться?

Бубенчик явно был сильно взволнован.

— Не знаю.

— Ясно. — Лун поднял голову. Воины, сновавшие по верхним уровням колодца, сторонились королевской галереи, явно боясь вызвать гнев ее обитательниц. — Пойду-ка я наверх.

— Удачи, — сказал ему вслед Бубенчик, когда Лун прыгнул на стену.

Лун карабкался быстро. Стоило ему добраться до самой верхней галереи воинов, как рядом с ним приземлился Вьюн. Прижавшись к расцарапанной когтями колонне, воин негромко сказал:

— Лун, ты не знаешь, о чем говорили с гостями?

— Нет, я только что вернулся. А тебя разве на прием не пустили? — Вьюн отчасти утратил расположение Жемчужины, но Нефрита все еще относилась к нему хорошо, и Лун удивился, узнав, что и он не виделся с гостями.

— Никого не пустили. То есть из воинов. — Вьюн оглядел колодец. — Даже Потока, и он теперь очень зол.

Совсем странно. Поток был фаворитом Жемчужины и уже давно считал себя почти что консортом.

— Попробуй разузнать у них, что случилось, — попросил Вьюн, когда Лун пополз дальше.

Он забрался в пустую опочивальню, вышел во внутренний коридор, затем поднялся по небольшой лестнице, которая шла мимо этажа королев и вела прямиком в покои консортов. Проходя мимо незанятых комнат, он напрягал слух, но так и не расслышал внизу ничьих голосов. Что ж, это, наверное, хорошо. Если бы Буря прилетела с оскорблениями или угрозами, то Жемчужина до сих пор кипела бы от злости.

Лестница вела в небольшой зал, стены которого были украшены резными изображениями; на них арборы строили мосты между платформами висячего леса, над которым высились исполинские древа. Утес рассказал Луну, что этот уединенный зал предназначался специально для консортов; здесь они могли прийти в себя и собраться с духом перед приемами, которые проводились в соседнем чертоге. Поначалу Лун решил, что это блажь, но затем, когда к ним стали прилетать гости из других дворов, поймал себя на том, что приходит сюда именно для этого.

Круглый проем вел в короткий изогнутый коридор длиной всего в несколько шагов — он был нужен для того, чтобы уединенный зал консортов не просматривался из королевского чертога. А еще из него было удобно подслушивать разговоры, которые там велись. Вдруг консорту захочется узнать, о чем идет речь, прежде чем он присоединится к собранию. Однако сегодня Лун не стал там задерживаться.

Жемчужина, Нефрита и Душа все еще были здесь. Они сидели на подушках рядом с большой железной чашей, служившей очагом. В очаге лежали горячие камни, на которых стоял самый лучший чайник с самыми лучшими чашками, какие только имелись у двора. А еще рядом лежали пустые подушки для уже ушедших гостей. Судя по всему, их все же собирались принять гостеприимно, но что-то пошло не так.

А что-то явно пошло не так. Нефрита сидела к Луну спиной, так что он не видел ее лица, однако шипы молодой королевы торчали во все стороны. Душа была в земном облике и выглядела подавленной, а Жемчужина сидела с мрачным видом, и ее шипы нервно подрагивали.

Лун шагнул в чертог и принял земной облик. Душа тем временем говорила:

— Не знаю, стоит ли нам… ну… беспокоиться, пока мы не выясним все наверняка. Мы даже не знаем…

Жемчужина заметила Луна и зашипела, прервав ее. Душа вздрогнула, подняла голову и увидела Луна. Вид у нее тут же стал очень виноватый.

«Ага, значит, мне тоже нельзя знать о том, что произошло», — подумал Лун, пересекая гостиную и подходя к ним. Это было подозрительно. Впрочем, теперь он точно знал, что Изумрудные Сумерки не объявили им войну. Он сел на подушку рядом с Нефритой. Та даже не посмотрела на него. Жемчужина, не отрываясь, глядела в очаг. Душа прокашлялась и спросила:

— Как прошла охота?

— Хорошо. — Лун гадал, долго ли они смогут притворяться. Они ведь наверняка понимали, что остальные рассказали ему о визите Бури. — На этот раз без сюрпризов.

Повисла тишина. Всем стало настолько неловко, что Жемчужина заерзала и спросила:

— Вы нашли то стадо прыгунов, о котором столько твердил Крестец?

Лун ответил:

— Нет, но мы нашли нескольких больших скакунов.

— Что ж. — Шипы Жемчужины снова дрогнули, она посмотрела на Нефриту, затем отвела взгляд. — Тоже неплохо.

Лун скосил глаза на Нефриту, а потом посмотрел на нее повнимательнее. Молодая королева, неподвижная и напряженная, была в ярости.

— Они прилетали из-за Тишины? — выпалил Лун и запоздало сообразил, что сейчас этого говорить, наверное, не стоило. Тишина, как и ее сестра Буря, тоже была королевой-сестрой Изумрудных Сумерек. Желая заполучить больше власти, она напала на Луна и его спутников, когда те возвращались с пресноводного моря домой. Тогда Нефрите пришлось с ней сразиться. Туман Индиго были не виноваты в том, что произошло после, но в Изумрудных Сумерках вряд ли думали так же.

Нефрита вздрогнула, услышав то имя, а затем заставила себя разжать стиснутые кулаки.

— Нет. Нет, мы говорили не о ней. — Ее голос звучал хрипло, натянуто. Словно она только что на кого-то рычала или же теперь сдерживалась, чтобы не зарычать.

— Тогда о чем же? — Теперь Лун по-настоящему забеспокоился. Он взял Нефриту за руку. Жемчужина с совершенно непроницаемым видом наблюдала за ними. Душа чуть втянула голову в плечи, словно приготовившись к тому, что сейчас скажет Нефрита.

Молодая королева выдохнула и через силу уложила шипы. Выдавив из себя улыбку и как будто извиняясь, она положила ладонь поверх руки Луна и сжала его запястье.

— О территориях. Они пытались нас спровоцировать, заставить выйти из себя. Так глупо получилось; я пошла на поводу у Бури, вспылила, и мы чуть не… — Затем она прибавила: — Не бери в голову.

Лун помедлил. Даже если бы он хоть чуточку поверил словам Нефриты, насмешливое выражение лица Жемчужины и то, как заерзала Душа, расставили все по местам. В первую секунду он подумал, что говорили о нем, но затем вспомнил, как часто бывает чересчур подозрителен. Даже больше, чем чересчур. Кроме того, он и представить не мог, что Буря могла о нем сказать — разве что невзначай обронила какое-нибудь оскорбление и задела Нефриту. Но тогда почему Жемчужина ведет себя так странно? Что бы ни случилось, Лун понял, что сейчас выяснить ничего не получится.

И он всегда мог подослать к Душе Звона, чтобы тот выудил у наставницы всю правду.

Лун сказал:

— Ну ладно. — Затем прибавил: — Тебе стоит поесть.

— Да, стоит, — согласилась Нефрита. Она стиснула запястье Луна еще крепче, поднялась на ноги и потянула его за собой. Затем она посмотрела на Жемчужину. В ее взгляде читалась чистейшая, ледяная ненависть.

— Позже договорим.

Шипы Жемчужины всколыхнулись, когда она пожала плечами, отчасти смиренно, отчасти насмешливо.

— А толку-то?

* * *

В следующие несколько дней Нефрита и Жемчужина так ничего и не сказали о встрече с Бурей. Звон доложил, что Душа категорически отказалась говорить об этом с ним или с кем-либо еще. Когда Звон спросил в первые несколько раз, наставница лишь сказала, что королевы просили ее ни с кем это не обсуждать. Когда он продолжил донимать ее, она зарычала на него, сказала, что это не его дело, и пообещала вырвать ему все гребни, если он спросит еще раз.

— Ты мог бы спросить Елею, — заметил Лун.

— Вот сам у нее и спрашивай, — ответил Звон. — Тебя она хотя бы не убьет.

Да уж, просить Елею предать доверие Нефриты точно не стоило. И потом, Нефрита ведь могла и ей ничего не сказать. Лун решил, что уже никогда не узнает, что тогда случилось. Может быть, они вообще зря гадали и королевы просто обменялись оскорблениями, которые скоро забудутся. А через день случилось происшествие, из-за которого Лун напрочь забыл о суматохе с гостями.

* * *

Из всех дел, которыми подобало заниматься консорту, Луну больше всего нравилось учить птенцов. И ему казалось, что у него неплохо получается. Впрочем, он бы гордился собой еще больше, если бы смог научить Горького летать.

Лун подтолкнул маленького консорта локтем и кивком указал на двух молодых воинов, которые пикировали мимо них, изогнув крылья так, чтобы развить максимальную скорость.

— Разве не здорово? — Лун уже знал, что ответит Горький, но не хотел, чтобы мальчик думал, будто он махнул на него рукой.

Горький, поедавший дольку какого-то твердого желтого фрукта, помотал головой.

День снова выдался теплым, и через высокий тяжелый полог листвы пробивались яркие солнечные лучи. Лун и Горький сидели на одной из маленьких ветвей исполинского древа, серой и шершавой, шириной шагов в двадцать. Отсюда, со стороны, им открывался хороший вид на дупло, водопад и уровни садовых платформ.

Брат и сестра Горького, юный консорт Шип и юная королева Стужа, летали под струей водопада, кружась и петляя в потоках воздуха, который рассекала падающая вода. Еще в воздухе парили несколько воинов — некоторые патрулировали окрестности, а кто-то просто вылетел размять крылья. Почти все они находились чуть дальше и кружили над поляной, что раскинулась под гигантской кроной древа.

Горький смотрел на летунов равнодушно. Для своего возраста он был слишком мал и в земном облике представал худым мальчишкой с темно-бронзовой кожей, темными волосами и серьезными глазами. Одет он был в коричневую рубаху и штаны, которые были ему чуточку велики. Горький почти никогда не разговаривал, лишь шептался со Стужей и Шипом, но говорить он хотя бы мог, когда хотел. А вот летать ему, видимо, не хотелось совсем.

— Тебе тоже когда-нибудь придется полететь, — заметил Лун. Ему не хотелось давить на мальчика, но он желал хотя бы понять, в чем дело. Горькому нравилось летать с Луном, прижимаясь к его груди, так что высоты и скорости он явно не боялся. Наверное, его страхи были как-то связаны с гибелью Медного Неба. Горький, Стужа и Шип оказались единственными, кто выжил тогда, но Скверны захватили их в плен. Лун вызволил птенцов, после чего их приютили в Тумане Индиго. Ужасы, через которые они прошли, глубоко ранили троицу, но Лун все не мог понять, как это могло повлиять на отношение Горького к полетам.

Горький прислонился к руке Луна и вздохнул. Видимо, он устал от настойчивых попыток увлечь его.

Сегодня на нижних платформах собралось много арборов; они возились в садах, пропалывали сорняки и, наверное, рассказывали друг другу о том, будут они сейчас заводить детей или нет. В основном там собрались учителя и охотники. Те, кто принял земной облик, оделись в тканые сарафаны или кожаные юбки, которые было не жалко запачкать. Один арбор уже давно подбирался к Луну и Горькому, он собирал с ветви комки мха, которые свалились с верха кроны. Их сушили и использовали для плетения. Арбор был стар — на его чешуе уже появились большие серые пятна, а в некоторых местах виднелись грубые рубцы. Когда он наконец подошел к Луну и Горькому, то сказал:

— Здравствуй, консорт. Здравствуй, малыш. — Арбора звали Штрих, и его старость нельзя было назвать спокойной. Он переболел всеми хворями, что терзали старую колонию, был ранен, когда напали Скверны, и все это сильно его подкосило. Он отложил в сторону свою сумку и сел рядом с Луном и Горьким. Его кости заскрипели, и арбор охнул.

— Так, напомни-ка, ты у нас кто? — спросил он у Луна.

— Лун, консорт Нефриты, — подсказал Лун. События далекого прошлого Штрих помнил гораздо лучше недавних, и он частенько путал Луна с консортами, которые либо уже умерли, либо много циклов назад улетели к другим дворам.

— Ах да, точно. Ты новенький. — Штрих посмотрел вниз и нахмурился. — Что это они там делают? В том бассейне.

Лун подался вперед и пригляделся. В нескольких сотнях шагов под ними несколько арборов чинили маленькую платформу. Та висела недалеко от водопада, и его брызги слегка ее подтапливали. Арборы раскапывали старый дренажный бассейн и каналы, забитые землей и заросшие сорняками. Лун сказал:

— Пытаются его расчистить. Наверное, слив засорился.

Арборы всячески старались сделать колонию снова пригодной для жизни, и дренажи с каналами, которые шли внутри древа, доставляли им больше всего трудностей. Исполинское древо вбирало через свои корни столько воды, что исторгалась она целыми потоками. Часть уходила в струю водопада, а часть по пропиленным в древе канальцам наполняла купальни и уносила нечистоты из уборных к корням. Но поскольку в древе уже несколько поколений никто не жил, каналы засорились. Арборы организовали целую команду, которая все последние месяцы только и делала, что изучала хитросплетения протоков огромного древа и разыскивала засоры. Они говорили лишь о них, и все остальные очень скоро уяснили, на каких этажах и в каких опочивальнях лучше не появляться, если не хочешь выслушать лекцию о дренаже. А о нем слушать не хотел никто.

Лун громким свистом подозвал Стужу и Шипа. Им нужно было возвращаться в ясли, а Лун хотел иметь наготове повод уйти на случай, если Штрих начнет говорить о каналах.

Стужа и Шип заложили круг, подлетели к ветви и приземлились рядом со Штрихом.

— Мы проголодались, — заявила Стужа.

— Поздоровайся со Штрихом, — напомнил ей Лун. Учителя предупреждали его, что воспитывать маленьких королев очень непросто, но Стужа все доводила до крайности. Бывали дни, когда она вела себя послушно, но случалось, что она закатывала истерики, несла невероятнейшую чушь, которой поднимала панику среди маленьких арборов и окрыленных, и своим хамством однажды умудрилась шокировать даже Утеса.

Стужа многое пережила, видела гибель родного двора, и оттого так ужасно себя вела. Если кто-то мог понять это и справиться с ней, то этим кем-то был Лун. По крайней мере, в теории. Как бы там ни было, с тех пор как дела у двора пошли спокойнее, Стужа стала вести себя лучше, да и Лун смог проводить с ней больше времени. Хитрость заключалась в том, чтобы научить ее послушанию, не подавив при этом ту прирожденную напористость, которая была нужна хорошим королевам.

Нефрита тоже часто заходила к птенцам. Поначалу Стужа относилась к ней подозрительно, хотя Лун не мог понять, в чем именно она подозревает старшую королеву. Но недавно Стужа сменила настороженность на любопытство; теперь она часто смотрела, как Нефрита играет с другими птенцами, и иногда присоединялась к ним.

Видимо, сегодня у Стужи был день послушания, потому что она сказала:

— Здравствуй, Штрих, — и вместо извинений забралась к нему на колени.

— Здравствуй, Штрих, — повторил за ней Шип и прибавил: — Это Стужа проголодалась, а я нет. Я еще не хочу возвращаться в древо.

Шип пережил случившееся лучше брата и сестры, но еще он лучше них скрывал свои чувства. Поскольку Лун сам неплохо это умел, он без особого труда видел, когда мальчик замыкается в себе, хотя остальной двор, скорее всего, этого не замечал.

— А они проверили, что внизу? — спросил Штрих, рассеянно обнимая Стужу рукой и давая ей устроиться поудобнее. Его внимание все еще было приковано к платформе, и он хмурил чешуйчатые брови. — По-моему, она некрепко держится.

— Некрепко? — Лун вытянул шею и снова посмотрел вниз. Да, похоже, ближний к ним край платформы чуть накренился вниз. Несколько арборов усердно раскапывали канал, еще одна ушла в дальний угол пересохшего бассейна и вырывала из растрескавшейся глины мертвые лозы, и никто, похоже, не переживал из-за крена. Лун подумал, а заметили ли они его вообще; ведь уклон хорошо просматривался только с их ракурса. Он решил отвести детей внутрь, а затем полететь к арборам и предупредить…

Арбора, счищавшая мертвые лианы, дернула за неподатливый клок, вложив в рывок весь свой вес. Лозы поддались, в арбору полетел фонтан земли, и она тяжело осела на платформу. Откуда-то снизу донесся треск, настолько громкий, что он перепугал даже арборов на соседних платформах. Воины, которые патрулировали поблизости, тут же развернулись и полетели к стволу древа.

Все, кто стоял на кривой платформе, замерли и посмотрели себе под ноги. А затем платформа треснула напополам, и часть ее рухнула вниз, прямо у них из-под ног.

Штрих издал сдавленный, полный ужаса вопль, птенцы заверещали. Арборы, что трудились у деревянного канала, вцепились в оборванные корни, все еще вплетенные в опорную ветвь, а глиняный бассейн тем временем продолжал рассыпаться у них под ногами. Ближайшие воины кинулись к ним. Однако та арбора, что находилась в дальнем углу бассейна, не смогла удержаться. Падая, она попыталась схватиться за большой корень и на миг даже повисла на нем — но затем он оборвался, и арбора вместе с обломками полетела к земле.

Воины были близко и могли спасти остальных, но не ее. Лун подтолкнул Горького и Шипа к Штриху.

— Оставайтесь с ним!

Затем он вскочил на ноги и очертя голову бросился вниз.

Падая, Лун боролся с желанием перевоплотиться. Когда он пролетел мимо разрушенной платформы, с нее посыпались комья земли, глины и оборванных корней. Среди обломков он не мог расправить крылья, и ему оставалось лишь надеяться, что его тяжелое земное тело будет лететь быстрее легкого крылатого.

Далеко внизу арбора отчаянно пыталась замедлить свое падение, хватаясь за корни и клочья земли, до которых могла дотянуться.

Наконец облако из обломков стало реже, и Лун перевоплотился. Он дважды с силой взмахнул крыльями, спикировал на арбору, как если бы охотился на крылатого зверя, и схватил ее прямо в воздухе. Она завизжала Луну в ухо, ухватилась за него, но, к счастью, не вонзила когти ему в чешую. Краем зрения Лун заметил над собой какое-то движение и извернулся, поджав крылья. Мимо, чуть не задев их, пронесся ком из древесины и земли размером с небольшой холм.

Глянув наверх, Лун увидел, что воины уже сняли остальных с платформы. «Хорошо, все целы». Ему совсем не хотелось беспомощно смотреть на то, как арборы разбиваются насмерть.

Он снова извернулся и расправил крылья, чтобы поймать ими воздух и затормозить. Превратив падение в парение, он повернул к водопаду и стал облетать комья земли, все еще падающие вниз.

— Ты в порядке? — спросил он арбору. По телосложению и темно-зеленой чешуе он принял ее за Сливу, одну из молодых охотниц. Однако девушка прятала лицо, уткнувшись ему в грудь, и Лун не мог точно сказать, она ли это.

Арбора глухо всхлипнула и кивнула. Лун заложил еще один круг, чтобы посмотреть, куда упадут обломки. Внизу жили кеки, маленькие земные обитатели, которые построили свою деревню среди корней исполинского древа. Но их жилища стояли по другую сторону от колонии и чуть поодаль от нее. Кроме того, самые крупные обломки ударялись о крутой склон ствола и рассыпались на маленькие куски. Если до земли и долетит что-то небольшое, то оно вряд ли зашибет кеков, которые могли собирать внизу ягоды и коренья.

Лун поймал ветерок и позволил ему отнести себя выше. Он надеялся, что не сломал Сливе ребра. Ловя ее, он старался не врезаться в охотницу слишком быстро, но и осторожничать не мог, потому что боялся промахнуться.

Вскоре Лун оказался рядом с большой садовой платформой, над которой кружили воины и где вокруг спасенных арборов уже собралась толпа. Он подлетел ближе и, легонько опустившись на траву, попытался поставить Сливу на ноги. Та приняла земной облик, но не отпустила его.

Звон первым очутился рядом с ними; он чуть расправил крылья и перепрыгнул с одного края платформы на другой, пролетев прямо над головами арборов, которые бросились к ним.

— Она в порядке? — спросил он, взволнованно поглаживая Сливу по волосам. — Ты в порядке?

Слива сделала глубокий вдох и наконец смогла разжать руки.

— Да, все хорошо. — Она подняла голову и посмотрела на Луна. Ее глаза были широко распахнуты, а медная кожа потемнела от прилившей крови. Вид у нее был такой, словно ее сейчас вырвет. — Спасибо, Лун. Я не… Я никогда прежде не падала… Шалфей однажды случайно меня уронил, когда мы были маленькими, но тогда было невысоко…

Остальные арборы подбежали к ним. Первыми подоспели Толк, Кора и Река. С облегченными, сочувствующими возгласами они отвели Сливу от Луна и усадили ее на землю.

— Хорошо, что ты оказался рядом, — пробормотал Звон, глядя на них. — Воины были далеко и вряд ли успели бы ее поймать.

— Ты же тоже воин, — напомнил ему Лун. Звон порой об этом забывал.

Бывший наставник недовольно посмотрел на него. Он терпеть не мог, когда ему напоминали.

— Знаю, но я бы точно ее не поймал.

Скорее всего, он был прав: консорты летали почти вдвое быстрее воинов, и Слива очень долго падала среди обломков. Впрочем, Лун не видел смысла гадать о том, что могло случиться; он был рядом и смог помочь, вот и все.

— Ты ничего не «слышал» перед тем, как платформа треснула?

— Нет. — Звон поморщился. — Проку от меня все еще никакого.

С тех пор как они вернулись из города на спине морского левиафана, на Звона время от времени снисходили озарения, но полезными их было не назвать. Порой он чувствовал, что над ними пролетает облачный странник — причем тот парил так высоко над лесом, что даже остроглазые раксура не могли его разглядеть. Когда Душа погружала воина в легкий транс, он слышал низкие, урчащие голоса, и наставники считали, что это говорят исполинские древа. Но он не мог ни колдовать, ни предсказывать, ни даже почувствовать, где затаились опасные хищники. Это огорчало, но странные новые способности Звона так сильно помогли им на левиафане, что ждать от них большего казалось просто неблагодарным.

У ствола древа Лун заметил Нефриту — та вместе с Елеей спускалась по спирали вниз, к разрушенной платформе. Набат, глава касты солдат, стоял на краю целой и ждал их, уперев руки в боки и всем своим видом выражая отвращение к ситуации. «Он прав, такие неприятности нам не нужны», — подумал Лун.

Затем поблизости приземлилась Жемчужина, заставившая арборов разбежаться. Она оглядела всех и спросила:

— Никто не пострадал?

— Все в порядке, — сказала ей Река. — Воины успели всех снять. А Лун спас Сливу.

Тогда Жемчужина обратила взор на Луна.

— Где птенцы?

Лун встревоженно поднял голову. Но птенцы все еще были со Штрихом — тот уже вел их по широкой ветви к наростам на стволе, по которым можно было забраться внутрь. Горький, приняв крылатый облик, жался к Штриху и обнимал его за шею, а Стужу старый арбор крепко держал за руку. Юная королева вытягивала шею, пытаясь разглядеть, что сейчас творится на платформе, и не отпускала Шипа, который послушно плелся следом. Штрих, будучи опытным учителем, все сделал правильно — из троих птенцов больше всего неприятностей стоило ждать от Стужи.

Жемчужина проследила за направлением взгляда Луна, и ее шипы дрогнули — не то от облегчения, не то от сдержанной злости. Она не могла отчитать его за то, что он оставил птенцов с пожилым, уважаемым учителем. Зашипев, Жемчужина, отвернулась и стала искать себе следующую мишень.

— Набат!

Глава солдат подскочил к ней. Сдержанно уложив шипы, он доложил:

— Похоже, все дело во влаге. Канал, который вел к фонтану, забился, и вода стала просачиваться вниз, отчего корни под платформой подгнили.

— Ну конечно. — Жемчужина повернулась, оглядела сначала эту платформу, затем те, которые находились выше и с которых свисали заросли корней и лиан. — Нужно проверить каждую платформу, где есть каналы, неважно, забитые или нет.

Набат был храбрым арбором, но даже он заметно подобрался, прежде чем сказать:

— Нефрита и Елея уже начали.

Впрочем, Лун уже успел заметить, что Жемчужина никогда не реагировала так, как от нее ждали другие. Вместо гневной тирады о том, что Нефрите следовало дождаться ее решения, королева усмехнулась и сказала:

— Я пошлю к ним на помощь воинов. — Затем она оглядела арборов, которые собрались вокруг, чтобы послушать. — Я хочу, чтобы вы держались подальше от платформ с засорившимися бассейнами. Но скажите, согласны ли вы остаться здесь и завершить посев?

Набат оглядел остальных, пытаясь понять их настроение. Кто-то выглядел испуганным, кто-то сомневался, но большинство просто кивнули. Кто-то из хвоста толпы заметил:

— Вот мы и узнали, о каких «волнениях» говорилось в предсказании.

Остальные согласно забормотали. Еще один арбор произнес:

— Нужно собрать созревшие ягоды на нижних платформах. Мне кажется, завтра они уже перезреют.

Жемчужина согласно кивнула.

— Работайте быстро. — Она присела, взвилась в воздух, расправила могучие крылья и, взмахнув ими, полетела к дуплу.

Звон облегченно вздохнул.

— Я думал, она будет ругаться сильнее.

Лун не спорил.

— Ты поможешь Нефрите и Елее? — Звон был внимательнее прочих воинов.

Звон рассеянно кивнул.

— Да, наверное. Начну с этой платформы.

Набат недовольно зыркнул на Звона.

— На ней же вообще нет дренажа.

— Лучше перестраховаться. — И Звон взмыл в воздух.

Набат повернулся к Луну и слегка натянутым голосом спросил:

— Ты останешься здесь? — Набат был вторым братом Звона. Когда Лун только заявился в колонию, глава солдат вместе с другими арборами противился тому, чтобы он остался. С тех пор многое изменилось, но из-за того случая их отношения оставались прохладными. — Другим будет легче работать, если ты подежуришь рядом.

Те из арборов, что еще не разошлись и слышали их разговор, взволнованно смотрели на Луна.

— Мне точно будет легче, — с жаром сказал Перец.

Лун подумал, что они переоценивают его способности. Если развалится какая-нибудь большая платформа, он вряд ли сможет помочь. Но ему было приятно, что его попросили.

— Останусь, — ответил он.