Четвёрка в квадрате

Марта Сортанова, 2017

Продолжение истории «Записки ищущей агамистки». Аника, выпускница школы, стремясь спасти жизнь сестры-близняшки, пытается вернуть один из крестиков, доставшихся им по наследству от матери. Крестики дают защиту и сверхспособности людям, владеющими ими. Но после нападения и кражи одного из них Янина, сестра Аники, впадает в кому. Аника понимает, что только весь собранный вместе металл выведет её из этого состояния, и начинает поиски похитителя.

Пролог

Если в главном повезло… остальное дано, чтобы оттенять главное…

После знакомства со старцем моя жизнь разделилась на два временных отрезка: до встречи с ним, где я — живой, независимый индивид со своими чувствами, желаниями и ошибками, и после, где я — безмолвный заложник чужого алгоритма, встроенного в мой возбуждённый мозг. Я знала, чтó меня ожидает в ближайшем будущем. Мне указали путь, и я шла по нему, как по длинному, узкому коридору, в котором не было других дверей. Далеко впереди маленькой, яркой точкой маячил свет, и я знала: там выход — и уверенно двигалась к нему в надежде побыстрее выбраться из темноты. Я безоговорочно приняла правила игры, навязанные мне извне, и, переставав размениваться на сиюминутные удовольствия, устремилась к тому будущему, о котором всё знала. Месяцы, дни, часы, словно цветной калейдоскоп, складывались в причудливый математический узор, в красивую длинную формулу, ведущую меня к неизбежному и знаменательному событию. Моя жизнь приобретала буквенно-цифровую направленность, имевшую свой временной предел и свою конечную дату… Дату его рождения. А дальше? Дальше — неизвестность. А пока тщательно спланированный алгоритм жизни, как метроном монотонно отстукивал дни, ожидая рождения нового человека.

28 июня 2000 г.

— Люблю его! И могу кричать об этом на весь мир! Он — моя вторая половинка! Умный, нежный, сексуальный… да он просто красавчик! И только мой! Спасибо тебе, Господи! Дождалась и я своего счастья!

31 августа 2000 г.

— Дорогой, может, тебе ещё подумать?

— Подумать? Ань, да ты за два месяца нашего совместного проживания пять раз предложила мне жениться на тебе. Считаешь, я этого не заметил?

— То есть я тебя тороплю?

— Нет, что ты! Тебе определённо это кажется.

— А вдруг за месяц до свадьбы мы раздумаем жениться?

— Я не раздумаю. Я согласен жить с тобой всю оставшуюся жизнь и умереть в один день. Как в сказке.

— Может, не будем торопиться со свадьбой?

— Хорошо, не будем. Девушка, перенесите дату регистрации с 20 сентября на 1 октября. Так подойдёт, милая?

1 октября 2000 г.

— Анна, вы согласны стать женой этого мужчины?

— Да, согласна!

— А вы, Игорь, будете любить Анну и в горе, и в радости?

— Да, буду! Я люблю её и буду любить всю жизнь!

1 октября 2000 г., 19.00

— Горько! Раз. Два. Три. Четыре. Пять…

26 октября 2000 г.

— Милый, похоже, я беременна! Прикинь! С днём рождения тебя, любимый!

— Да ладно! Анька, это правда?! Я люблю тебя, моя девочка!

28 ноября 2000 г.

— Я понимаю, музыка Моцарта улучшает мозговую активность человека и формирует мозг малыша, но хочется слушать рокеров: Диану Арбенину, Земфиру, БИ-2 наконец. Классика, играющая целый день, — это же возврат в прошлый век, а хочется вдохнуть свободы, независимости, жизни наконец… Да… И купить просила свежую клубнику, а не замороженную вишню. И это, заметьте, не каприз, сбалансированное меню для ребёнка.

31 декабря 2000 г.

— Ну нет, белое платье нынче мне ни к чему! Какая из меня снежинка? Берём жёлтое и вкатываемся в Новый Год колобком.

9 января 2001 г.

— С днём рождения, Анька! Подарок под подушкой! Нашла? Как, вырвало? Это же твои любимые духи.

20 апреля 2001 г.

— Дорогой, ты точно этого хочешь? Не лучше ли нам пока не знать пол наших детей? Твоими стараниями мы и так становимся счастливыми обладателями двойни. Аист в панике: как доставить два пакета за один раз?

— Аня, решили, что идём, значит, идём. Узнаем и начнём придумывать имена «парочке простых и молодых ребят».

— А если девчат?

— Тогда предлагаю сразу придумать имена по всем трём раскладам. Например, Маша-Даша — если две девочки; Паша-Саша — если два мальчика, а в третьем случае, где мальчик-девочка, вариантов тьма. Записывай: Маша-Паша, Маша-Саша, Даша-Паша, Даша-Саша, хотя вариант Паша-Саша тоже имеет право на существование. Александра — красивое девичье имя.

— Любимый, а может, пока без имён, а?

— Ань, сама сказала — сегодня УЗИ. Я сорвался с работы, примчался в больницу и — бац! — нарываюсь на непонимание. Вместе решили: как только уточним, кто живёт в животике, с той же минуты начинаем любить детишек предметно.

— А без имён ты не понимаешь, любишь их или нет?

— Люблю, люблю. Просто с одним индивидуумом ещё можно говорить как-то неопределённо, пользуясь словом «ребёнок». А как с двумя? Ребёнок мой и ребёнок мой? Как мне с ними разговаривать? Все три варианта называть: мои сыночки, мои девочки или мой сыночка и моя дочурка?

— Всё, всё, уговорил. Наша очередь. Заходим.

Я первой влетаю в кабинет, муж — за мной.

— Добрый день, проходите. Вижу, папа решил увидеть своих деток на экране?

— Скорее, папа решил узнать, сколько пацанчиков у него будет, — отвечает Игорь, двигаясь ближе к монитору.

— Сейчас всё узнаем. Мамочка, ложитесь на кушетку. Папа, наверное, мечтает о двух мальчиках?

— Согласно теории вероятности, 67% на мальчика — хорошая ставка.

— Тогда смотрим в монитор, молодой папочка. У вас девочка и… девочка.

— Как? Это точно? — от неожиданности я подскакиваю на кушетке.

Игорь замирает у экрана, словно каменный идол.

— Точно две девочки. Значит, мальчик будет в следующий раз, — говорит женщина, тыча пальцем в монитор.

Игорь, всё ещё не веря, вглядывается в экран, пытаясь в двух прилепленных друг к другу комочках рассмотреть маленьких человечков.

— Дорогой, не переживай, мальчик будет в следующий раз, — смеясь, повторяю я слова доктора, выводя мужа из оцепенения.

— В следующий раз, говоришь, Анька? Ловлю на слове. Ну как так — две девочки? Посмотрите ещё раз. Среди двух младенцев — и нет пацана?

— Две хорошие, здоровые девочки. Да вы счастливец! Все папы хотят мальчиков, зато потом дочек любят больше. Так и у вас в карточке написано — монозиготные близнецы, вот посмотрите, — женщина приблизила медкарту к лицу Игоря, показывая запись. — А это значит однояйцевые, они как правило однополые и похожи друг на друга. Чему тут удивляться — наука. С ней не поспоришь. Так смотрим в экран… Да, срок шесть месяцев. Через три месяца у вас пополнение. Поздравляю.

Когда мы вышли из кабинета, на Игоря было больно смотреть.

— Я тебе говорила: давай оставим всё, как есть. Вот к чему приводит мужское упрямство… — весело тараторила я.

— Значит монозиготные, — повторил Игорь по слогам только что услышанное слово. — Знаешь, Ань, а я рад. Правда, рад. Я так сильно люблю тебя и девочек буду сильно любить. Они будут такие же красивые и умные, как ты.

— Одна будет похожа на тебя.

— Смею напомнить, что у нас монозиготные близнецы, а это означает, что они будут одинаковыми и похожими на тебя.

— Хорошо, хорошо! Договорились — на меня!

Две девочки… Вот это да! Я сама была в недоумении: а как же миссия стать матерью Распутина? Он что передумал? У меня же должен был родиться мальчик! Ну хотя бы один.

20 апреля 2001 г., 16.00

— Мам, привет! У меня новость. УЗИ показало, что у нас будут две девочки. Игорь в непонимании — радоваться ему или горевать. Принимаем все варианты имён на рассмотрение. Папу порадуй двойным женским пополнением. Люблю вас.

20 мая 2001 г.

— Ни одного мальчика, две девочки и один крест. Придётся плавить металл и делать из одного два поменьше. И при крещении надеть девочкам на шею — пусть маленький, но свой собственный крестик. Остаётся узнать, где могут сделать нечто подобное. Ещё нужно купить пару золотых цепочек — тоненьких, девичьих и две красивые упаковочные коробки. Так что с утра, девочки, — втроём на шопинг!

22 мая 2001 г.

— Мам, слушай, мне тут в ювелирную мастерскую надо заскочить. Хочу переделать одну вещицу. Сходишь со мной? Потом в кафе посидим, поговорим. Нет, не завтра, конечно. А когда ты можешь? В пятницу? Давай в пятницу. В обед подходит? Всё, договорились.

25 мая 2001 г., 8.00

— Игорь, сегодня мы с мамой решили прогуляться по городу, так что тебе придётся идти обедать в кафе, где ты сможешь поглазеть на представительниц прекрасного пола в прекрасной форме.

25 мая 2001 г., 9.00

— Привет, мам. Да, всё в силе, приезжай. Я по интернету пробила адрес мастерской. Нашла поблизости, пешком дойдём. Погуляем, поговорим.

25 мая 2001 г., 9.15

— Что за шум, девчонки? Давайте без ссор, вы же сёстры. По крестику достанется каждой. Сегодня всё и решим.

25 мая 2001 г., 9.45

— Мам, предлагаю выпить по чашке чая в городе. Я угощаю.

— Ну, если так, то диета откладывается. Глупо отказываться от дармового угощения.

— Это да. К тому же когда нам ещё удастся посидеть в кафе вдвоём?

25 мая 2001 г., 10.15

— Дом точно наш — номер тридцать пять. Вон и вывеска — «Ювелирная мастерская», — сказала я, заметив нужное название на стене дома.

— Аня, осторожно, плитка на крыльце ходуном ходит. Не оступись.

— Да вижу я. Перешагну.

— Тут и дверь без фиксатора, как в сарае: распахивается настежь, пока о стену не ударится. Разруха какая-то, словно в 90-е попали. И цвет стен… Кто сегодня красит в салатовый?

Я молча киваю головой, соглашаясь с этим утверждением, захожу внутрь. В глубине комнаты вижу плотного мужчину в очках и в сером халате, сидящего за стойкой, и прямиком иду к нему.

— Здравствуйте. У меня появилась одна идея, — издали начинаю я. — Но я быстренько вам её изложу, а вы подскажите можно ли её осуществить в кротчайший срок.

— Слушаю вас, — оживляется мужчина лет шестидесяти, буравя меня взглядом.

Холодок пробежал по моей спине, но я начала:

— Мне по наследству от бабушки достался крестик, — говорю я, смотрю на маму, вижу на её лице недоумение, но продолжаю: — Так вот, я хотела бы переделать его на два поменьше и посимпатичней. Для двух девочек. Металл не драгоценный — то ли медь, то ли латунь, но он мне дорог как память. Вот, взгляните. Возможно ли это? И если возможно, то сколько будет стоить такая переделка?

Я протягиваю крестик ювелиру.

— Тяжёленький… на два маленьких точно хватит. Сейчас принесу каталоги. Посмотрите, полистайте, выберите форму. Мы по эскизу заказчика не делаем, только типовой. А как выберете, цену и согласуем. Металл — точно не золото и не серебро, непонятный какой-то, так сразу на глаз и не определишь. А где вы его взяли, говорите?

— По наследству достался. Из бабушкиной шкатулки, вместе с бусами хранился.

— Да, да, у бабушки. Если судить по весу, то вам вот такая форма подойдёт, — говорит он и тычет пальцем в лист каталога.

Дядька меня определённо напрягает, но я стараюсь не показывать волнение, боясь выдать ценность креста. Крестики на картинке действительно красивые — лёгкие, девичьи. Они мне нравятся.

— Очень симпатичные. Если на два хватает, то сразу и оформим заказ.

— А вы не хотели бы узнать, из какого металла ваш крест? Я мог бы помочь. У меня сын биолог.

— Нет, его ценность измеряется другим — памятью.

— Ясно. Завтра к вечеру постараюсь сделать. Работы здесь немного: растопить да в готовую форму залить.

— А можно сегодня? Очень нужно.

— Нет, сегодня не успею: заказов много.

— Жаль. Тогда я поищу другую мастерскую. Мне нужно именно сегодня.

Я протянула руку за крестом.

— Подождите. Я постараюсь. Всё будет готово часам к четырём, ну, может четверть пятого. Но стоить это будет дороже, вы же понимаете? Двойной тариф.

— Да, конечно понимаю, оформляйте заказ. Я оплачу вперёд, чтобы без обмана.

25 мая 2001 г., 12.20

— Что ни говори, но грушевый штрудель — всё же прекрасная вещь. Но до контрольного взвешивания больше ни грамма теста.

25 мая 2001 г., 13.30

— Нет, мам, я не устала. Давай прогуляемся по набережной. День-то какой хороший, солнце, небо, воздух… По магазинам? Ну хорошо, пойдём по магазинам. Мне бы ювелирку ещё посмотреть.

В ювелирном отделе сегодня огромные скидки, толпы народа около витрин, толчея у кассы. Из магазина выходим без покупки. Но мама не расстраивается, она затаскивает меня в следующий бутик, подвернувшийся нам по ходу движения. Это магазинчик с одеждой. На входе висит огромный жёлтый плакат. «Скидки 50%».

— Быстро брошу профессиональный взгляд на то что устарело и двинем дальше, — заверяет она меня, и, не дожидаясь ответа, проскальзывает внутрь.

Я пыхчу от недовольства, но иду следом, потому как времени вагон, хотя точно знаю, что этот магазин далеко не последний.

25 мая 2001 г., 15.40

В следующий магазин, мы зашли уже с кучей пакетов. Я, не особо перемещаясь, сразу села на кушетку у входа. Мама же в секунду растворилась в мире платьев, блузок, кофточек и юбок. Девушка продавец предложила мне чаю, от которого я любезно отказалась, хотелось просто посидеть в холодке, а никак не подогревать себя ещё и изнутри. По сути мы уже час двигались в сторону мастерской до которой оставались считанные метры, и скоротать оставшееся в прохладе кондиционера время было в разы лучше, чем сидеть в душной и тесной мастерской.

— Мам, уже четыре, — подала голос я, глядя на часы. — Пора забирать заказ. Не терпится уже посмотреть, что получилось.

— Пойдём, конечно, но думаю, он не сделал, — отозвалась она, вынося из примерочной груду одежды, которую тут же сунула продавщице в руки. — Не подошло, — коротко сказала она и направилась к выходу, подхватывая на ходу пакеты с покупками, купленными ранее. — Думаешь я не понимаю, почему мы уже целый час гуляем по магазинам в этом направлении, — подчёркнуто холодно объявила она, выходя на улицу. — Ты торопишь его, дёргаешь. Он состряпает сейчас как попало, а мы потом будем ходить по сто раз переделывать. И чего ты вцепилась в этот крест? Завтра бы забрали… Не понимаю, чего упираться, если ценности в нём ноль. Теперь мотаемся туда-сюда. Ноги топчем. И вообще, мы с папой золотые крестики девочкам хотели подарить, а не эти латунные. Осторожно, Аня, плитка!

— Держи меня, мам!

Я, растопырив руки, балансировала на плитке, пытаясь удержаться на ногах. Открывшаяся дверь ударом в живот отбросила меня к стене. От боли я присела.

— Я же говорила, что он прохвост! — кричала в телефон рыжая женщина. — Да точно говорю — вес меньше, на грамм минимум. Подожди… Похоже, я девушку ударила дверью. — Рыжеволосая подскочила ко мне. — Извините, я не заметила вас. Дверь вроде легонько толкнула.

Женщина тянула меня за руку вверх, но боль в животе сгибала пополам, не давая разогнуться. Я крюком повисла на руках двух женщин, поднимающих меня с плитки. По ногам побежала жидкость — прямиком в туфли.

— Мам, мне надо в больницу… что-то не так… Внизу мокро. Воды, наверное, отошли.

— Извините, я не заметила вас. У меня тут муж на машине. Мы вас подбросим до роддома.

Боль снова резанула живот. Я сжалась.

— Мама, иди, забери крестики. Они мне нужны. Иди быстрей, — выпалила я в отчаянии.

— Я не могу оставить тебя в таком состоянии.

— Я никуда не убегу, — выдавила я из себя.

Следующий приступ боли вызвал короткий паралич. Говорить я не могла, я хватала ртом воздух как рыба, стараясь не заорать во всё горло. Чьи-то мужские руки подхватили меня и с силой втолкнули в автомобиль.

25 мая 2001 г., 15.50

— Анечка, ну, как ты? Уже подъезжаем.

— Мама, ты забрала крестики? — отдышавшись, спросила я.

— Когда? Подогнали машину прямо на тротуар, тебя сунули в салон, у меня куча пакетов, я туда же заскочила, — в подтверждение своих слов, женщина стала перекладывать вещи из одного пакета в два других, уменьшая их количество.

— Нужно вернуться. Мне уже лучше.

— Куда? Мы подъехали к больнице. Я заберу их вечером или завтра утром.

— Они могут потеряться, — нервничала я. — Их нужно забрать сейчас… Мама, дай мне телефон… мне надо позвонить Игорю.

Боль стрельнула в животе словно ко мне приложила кабель под высоким напряжением. Потом снова и снова. Что-то слишком часто. Укус губ. Мычание. Испарина. Снова укус, мычание, испарина.

— Мама, набирай, — шипела я сквозь зубы.

— Сейчас.

— Алло, Игорь. У меня, похоже, воды отошли и схватки начались… Приезжай. Да, раньше времени, но теперь уже ничего не изменить… приезжай в четырнадцатую больницу на Волгоградскую. Ты мне нужен. Постарайся побыстрее.

25 мая 2001 г., 16.30

Без схваток я выглядела вполне дееспособным человеком и могла передвигаться самостоятельно и вертикально, поэтому без посторонней помощи, правда в сопровождении медсестры, я вышла в коридор.

— Привет, дорогой, всё так не вовремя началось… У меня к тебе огромная просьба: возьми у мамы квитанцию и забери заказ. Это недалеко от нас, на квитанции адрес написан. Я отдала в мастерскую переделывать свой крестик, который носила на цепочке… помнишь его? Так вот, из него должны были сделать два — для девочек. Я не успела их забрать. Это не простой крест… это крест… — не договорив, я обернулась к медсестре, ожидавшей меня около дверей. — …в общем, человека из моих видений… ты же помнишь его… Он мне сам место указал, где его найти. Я потом нашла его. Извини, что не рассказывала тебе об этом раньше. Всё собиралась, слова подыскивала… В общем, крест защищает того, на ком надет. Хорошая помощь при родах. Смотри, не перепутай, их теперь должно быть два. Мастер там ушлый, обмануть всех норовит… не будет отдавать — силой забери. Металл креста необычный — камень, из которого его выплавили, из космоса прилетел… Потом подробно всё расскажу.

От боли я согнулась. Укус, мычание, испарина. Укус, мычание, испарина.

Игорь страдальчески смотрел на мои мучения, пытаясь подвести к лавочке, чтобы усадить.

— Всё, всё, уже лучше. Поторопись, дорогой, пожалуйста. Подожди, поцелуй меня. Я буду ждать тебя, — простонала я, снова сгибаясь пополам.

— Всё, роженице пора на осмотр, — объявила медсестра.

— Я люблю тебя, Аня. Я заберу их, если это так важно для тебя. Я скоро… Я быстро вернусь.

— Я тебя тоже люблю. Мне повезло, что из всех врачей в мире я тогда попала именно к тебе.

Игорь в замешательстве остановился у дверей. Я медленно разгибаясь, прошептала: «Поторопись, любимый. Я жду тебя».

25 мая 2001 г., 16.50

— Схватки участились, она рожает. Срок семь месяцев, младенцев двое. Девочки. Это хорошо — головки меньше, рожать легче будет. Со второй придётся повозиться: сил на двух редко у кого хватает.

25 мая 2001 г., 17.00

— Мама!!! Господи, больно-то как!

— Давай, девонька, толкай! Дыши, дыши. Толкай сейчас! Как говорю, так и делай. Не расходуй силы напрасно. Ножки пошли, перевернулся ребёнок. Так, приготовились, щипцы давайте — тянуть придётся. Давай, девонька, давай, помоги нам!

— Да, да. Я помогу! Я стараюсь! Аааааааааааа!!! — орала я во всё горло.

— Тяните! Она не кричит. Шлепайте! Растирайте!

— Нет! Нет! Спасите её! — Я пытаюсь вскочить.

— Лежать! Второй ребёнок на выходе!

— Господи, за что? Прошу, спаси их! Если есть вина на мне, она моя…

Я тихо шептала молитву. Крик ребёнка возник резко и громко, в секунду заполнив комнату собой.

— Открылось кровотечение… схватки слишком слабые… вторая тоже перевернулась, задохнётся. Переносим на стол. Кесарим. Наркоз быстро.

— Покажите мне дочку, дайте мне её поцеловать…

— Катя, теряем время, ставьте укол! Минут восемь прошло… вторая девочка задохнётся…

25 мая 2001 г., 17.10

— Господи, помоги мне! Если стоит выбор, забери мою жизнь взамен двух новых.

Игла вонзается в вену, я вскрикиваю. Вижу блуждающие огни. Закрываю глаза, мысленно говорю себе: «Всё будет хорошо».

25 мая 2001 г., 17.12

Сквозь забытье слышу.

— Режьте!

— Она не спит. Не выдержит боли.

— Режьте, говорю! Угробим ребёнка!

— Давление падает… кровотечение возобновилось…

— Режьте, доставайте ребёнка! Быстрей, быстрей!

— Вот и всё! Девочка здоровенькая, не задохнулась и не нахлебалась.

Я слышу это, улыбаюсь, медленно проваливаюсь в сон.

— Кровотечение открылось. Чёрт держи тампон Сергей! Держи крепче. Пережимайте артерию, останавливайте кровь. Шейте!

Из далека до меня доноситься.

— Дефибриллятор! Разряд! Ещё! Серёга, качай сердце! Разряд! Качай, Сергей! Давай! Ещё раз. Ещё! Ещё! — Это последние слова, которые я слышу, дальше в ушах звенит пронзительный писк аппаратуры, а потом тишина. Оглушающая тишина. Время для меня остановилось.